***
Ещё немного времени — и все сидели за накрытым столом в тёплом и таком уютном доме. Микихиса достал свою старую гитару, и теперь наигрывал лёгкую беззаботную известную мелодию. Тамао весь вечер не сводила с Йо нежно-печального взгляда. А парень просто скучал по Хао; в голове ещё крутился вопрос, который ему задал в машине отец: «Ты когда-нибудь влюблялся, Йо?» «Обычно всё ограничивается тем, что влюблённый получает особое удовольствие от нахождения в обществе объекта обожания, от разговоров с ним… от каких-то тактильных действий». Йо пресёк этот поток мыслей, принявший неприятный для него оборот. Надо постараться отвлечься. — Тамао, всё хорошо? Ты чего такая грустная? — переключил он своё внимание на девушку, которая едва не подавилась от неожиданной порции внимания Йо. В сознании снова возник незваный фрагмент воспоминаний: «Надеюсь тебе понравилось, потому что вообще-то эти щенячьи нежности немного не в моём стиле, но ты не волнуйся, когда-нибудь, если ты согласишься, я покажу тебе как я целую тех, кто мне нравится очень сильно… Просто сейчас я подумал, что тебе это не понравится, а я очень хочу, чтобы тебе понравилось», — говорит ему Хао в голове. А Йо сейчас сидит в кругу семьи и так жалко пытается отвлечься… — Йо, что-то ты опять загрустил, — заметил дедушка. — Пустяк, дедушка, не забивай голову, я просто по друзьям скучаю — по Хоро и Рену… — Ох, понимаю, внучок, я в молодости вращался в очень дружной компании: мы все были не разлей вода! — дедушка пустился в рассказы о молодости. В преддверии Танабаты, согласно обычаю, по дому расставили вазы с бамбуковыми ветвями, на которые уже можно вешать тандзаку. Йо тоже вознамерился повесить своё тандзаку с желанием. С самым сильным на данный момент желанием, которое, он знал, обязательно сбудется. — Ну, расскажи, Йо, как ты лежал в больнице? Подружился с кем-нибудь? — спросил дедушка, уже под конец ужина, когда Йо не жевал. Парень принялся рассказывать обо всём: о том, как ему делали МРТ, о том, как случился приступ судорог, который Йо ошибочно принял за гипогликемию, словом, обо всём, кроме одного: одного длинноволосого и чертовски красивого и доброго медбрата, по которому сейчас внутри что-то протяжно ныло и стонало. Йо понимал, что ни отец, ни, тем более, консервативный дедушка, не примут его, возможно, влюбившегося в парня! Поэтому он не проронил ни слова о Хао, который и был в тот вечер причиной небывалой грусти парня. Йо вышел из-за стола, чтобы написать тандзаку и повесить на сасатакэ, при этом дедушка спросил, куда он направляется. Внук же не стал врать (почти) и сказал, что хочет написать тандзаку с пожеланием своего полного выздоровления. Встав из-за стола, Йо взял ручку и бумажную полоску, на которой собирался написать своё желание: Хао.В преддверии Танабаты. Долгожданное возвращение домой
19 марта 2023 г. в 19:36
Долгожданный день выписки, наконец, наступил. Йо до сих пор не очень ясно понимал: рад он или нет, ибо для каждого из этих совершенно противоположных чувств у парня были причины. Отец помогал сыну относить вещи в машину, а Йо продолжал оборачиваться на здание больницы, где оставил Хао.
Долгожданное лето преобразило больничный двор: тёплое июльское солнце весело играло в нежно-зелёной юной листве вновь оживших деревьев, которая оплела тонкие изящные ветви. Птицы наполняли своим лёгким мелодичным пением всё вокруг, яркие бабочки беззаботно сновали туда-сюда вокруг Йо, который в чём-то им завидовал.
Хоть Асакура попрощался с медбратом, сердце всё равно нещадно щемила тоска. Отец подумал, что Йо что-то забыл, и оттого не перестаёт оборачиваться на больницу, но Йо был в надежде, что медбрат хотя бы выглянет в окно, чтобы проводить его своим уверенным и несколько насмешливым шоколадным взглядом; однако боги остались глухи к просьбам Асакуры, потому как Хао так и не появился.
Йо с отцом двинулись в путь, но первое время ехали молча, и напряжение между ними нарастало до тех пор, пока младший не сорвался и не задал вопрос, который его явно тревожил:
— Так значит ты теперь с этой Асанохой? — ледяным тоном спросил сын.
— Скажи, Йо, ты когда-нибудь влюблялся? — вдруг спросил Микихиса.
— Подожди, при чём тут вообще я?
— Так и скажи, что нет, — спокойно проговорил отец, неправильно поняв.
— Нет, я просто не знаю.
— Если влюбляться, значит падать в обморок от взгляда или слова объекта обожания, как это происходит с Тамао, — то нет, определённо не влюблялся. — Нет, влюблённый человек необязательно ощущает всё так… так гиперболизированно, как Тамао. Обычно всё ограничивается тем, что влюблённый получает особое удовольствие от нахождения в обществе объекта обожания, от разговоров с ним… от каких-то тактильных действий, — Йо внимательно слушал, пытаясь прикинуть, испытывал ли подобное к кому-то.
— Тогда не влюблялся, — он солгал, потому что правду не хотел признавать даже себе.
— А я влюблялся. Сначала — в Кейко, а потом — в Асаноху. И мне важно, чтобы ты это принял. Постарайся понять. Просто постарайся, о большем и не прошу.
— Ты на ней женишься, да? — угрюмо спросил Йо.
— Да, но не завтра; когда-нибудь женюсь, но сперва дождусь, когда ты её примешь, — спокойно проговорил отец.
— А если я не смогу никогда её принять?
— Уверен, мы что-нибудь придумаем, — улыбнулся ободряюще отец.
— У неё есть ребёнок, да? Она обмолвилась…
— Да, у неё сын, кстати, ненамного старше тебя, может, вы даже поладите, — с надеждой проговорил отец. Йо отнёсся к его словам скептически, уже зная, что ни эту женщину, ни её сына не примет, даже если он окажется лучшим человеком в жизни Асакуры.
— Йо, я хочу на праздник Танабата сделать ей предложение, — младший не мог определённо сказать, что полоснуло сильнее: шок или обида.
— Но ведь Танабата меньше, чем через месяц! И после смерти мамы прошло очень мало времени!
Сказать, что у парня не было слов, — ничего не сказать.
За таким содержательным и занимательным разговором Йо не заметил, как уж подъехали к дому.
Встречать Йо вышла вся семья.
Парень не ужинал в больнице, и теперь война шла не в голове, а в животе. Он протяжно завывал своей пустотой, перекрывая другие чувства. Эта пустота коварно гудела, не прекращая привлекать к себе внимание Йо.
Все родные высыпали в лёгкую прохладу вечера.
Парень вышел из машины, и сразу кинулся в объятия дедушки, который улыбался так тепло и искренне, что у внука слёзы навернулись на глаза.
— Ну, что-то ты совсем раскис в больнице, Йо, плачешь, как девица, — по-доброму посмеялся дедушка.
— Папа… — упрекнул отец.
— Что, Микихиса? Йо понимает, что я шучу и не обижается! Верно, внук?
— Да, деда! Я понимаю, — улыбнулся парень.
Ох, как же Йо скучал по этому!
— Ёмэй, не мучай мне внука! Давайте все в дом! — Кино обрушилась на старика.
— Йо, мальчик мой, боги, как похудел-то! Вас там, что, не кормили?! — бабушка переключила своё внимание на Йо, и начала парня тревожно осматривать, беспрестанно причитая, как сильно он похудел.