Carpe Diem:re

      Наступил день Танабаты. Микихиса предупредил, что к ним придёт Асаноха с сыном. С утра Кино хлопотала: готовила праздничный ужин, чтобы не ударить в грязь лицом перед гостями. Насколько мог понять Йо, бабушка не разделяла его неодобрения к отцу. Зато его сполна разделял Ёмэй. Он, будучи противником любых новшеств, предубеждённо отнёсся и к Асанохе, считая, что женщина и в подмётки Кейко не годится.       Йо такая позиция дедушки радовала: парень понимал, что не одинок в своём непринятии.       В дверь позвонили, когда на улицу уже опустилась тьма, которая зажгла яркие Вегу Альтаир в созвездии Орла. Отец открыл дверь, и из коридора Йо услышал его радушный голос:       — Асаноха, здравствуй! Спасибо, что всё-таки пришли! Проходите, все вас только и ждут! В Васицу, пожалуйста.        У семьи Асакура в этой комнате стоял котацу, который нагревали во время семейных праздников или в ожидании гостей. Девушка послушно прошла в указанную комнату, где бабушка уже накрыла стол разнообразными блюдами, среди которых Йо, к своему удовольствию, обнаружил и свои любимые.       — Асаноха, с Йо вы уже знакомы. Почему бы моего сына не познакомить с твоим? Как считаешь?       Среди людей, наполнявших их дом, Йо даже не сразу заметил парня, пришедшего с женщиной.       — Считаю, что это прекрасная идея, Микихиса-сан! — в привычной восторженной манере воскликнула Асаноха.       — Йо-кун, познакомься с моим сыном — Хао!       Йо был рад, что сидел, в противном случае парень бы неминуемо рухнул бы от удивления и шока. Длинноволосый наглец не спускал с Йо своих вечно насмешливых глубоких глаз, цвета молочного шоколада, которым в больнице поднимал Асакуре настроение; с удовольствием наблюдая шокированное удивление Йо. «Я к тебе уже привязался, и после выписки мы, скорее всего, больше не увидимся…» — грустно и тихо говорил Йо в своих воспоминаниях. «Поживём — увидим», — Хао только легко пожал плечами в ответ. Неужели он тогда уже знал? Может, поэтому медбрат не выглянул в окно, чтобы проводить Йо, когда тот покидал больницу? Он знал, что они всё равно скоро увидятся. Теперь Асакура начал понимать, почему Анна называла напарника засранцем.       Молодые люди просто стояли, удивлённо таращась друг на друга. Наконец, Хао нарушил их оцепенение и как ни в чём не бывало протянул Йо руку с уверенной и насмешливой улыбкой:       — Хао, рад знакомству, — Асакура оторопел от его наглой самоуверенности и актёрского мастерства, так, что даже не сразу сообразил, что должен повторить то же самое. — Ты, должно быть, Йо? — подсказал медбрат, по которому Йо столько страдал.       — А, да, прости, что-то я сегодня рассеянный, — промямлил парень, чувствуя, как щёки заливает жаркая краска.       — Да, я тоже, видимо, день такой, — усмехнулся Хао.       — Может, пройдёмся, Йо? Заодно поболтаем, получше узнаем друг друга?        — Йо определённо понимал, что Хао играл с ним, но противиться дьявольской харизме — не мог.       — Почему нет? Пойдём! — весело ответил парень, думая, что прогулка — отличный шанс высказать засранцу всё, что о нём думал и, заодно, покурить; желание затянуться не отпускало Йо с тех пор, как он вернулся из больницы, где держался, как мог.       Молодые люди вышли в остужающую успокаивающую прохладу позднего вечера.       — Знаешь что, я тебе скажу, Хао? — недовольно, почти гневно спросил Асакура.       — Нет, попробуй меня удивить, Йо, — Хао растянулся в расслабленной улыбке.       — Ты — чёртов засранец, Хао Аоки! — выпалил Йо с чувством. Медбрат даже бровью не повёл.       — Тц, удивил кота котлетой! Я каждый день слышу это от Анны по сотне раз. Ты меня разочаровал, Йо, я ожидал что-то более оригинальное, — грустно ответил Хао.       — А теперь я требую объяснений! — Йо был в таком непривычном ему бешенстве.       — Каких объяснений? Только учти, я не силён в японской истории: прогуливал в школе; бегал покурить, так что извиняй, если объяснения по поводу причин участия Японии в каких-то войнах, тут я не силён, — нахальная улыбка не сходила с нити его тонких бледно-розовых губ.       — Хватит издеваться, Хао! Я требую объяснений, почему ты в больнице дал мне понять, что мы ещё увидимся?       — Йо, один вопрос: ты что-нибудь слышал про теорию вероятности?       — Хватит мне голову морочить! Ответь на вопрос!       — Всё довольно просто: я знал, что моя мама встречается с Микихисой, и мы приглашены к вам для знакомства, только и всего, — самодовольно сказал Хао так, будто это было элементарно.       — И как же ты понял, что я сын Микихисы?       — Просто я слышал причитания и сочувствие мамы, когда она разговаривала с кем-то по телефону; с кем-то, в ком я подозреваю Микихису. Так несложно было догадаться, что с Йо что-то случилось. Плюс, по рассказам мамы я знал, что ты — диабетик; а найти одного диабетика из всех пациентов неврологического отделения для медбрата, заполняющего истории болезни, — дело нехитрое. Всё? Или будут ещё возмущения? — Хао проговорил это настолько самодовольно, что даже Йо начал чувствовать раздражение.       — Всё; возмущений больше не будет, — угрюмо пробубнил Асакура.        — Хорошо, тогда заткнись, пожалуйста, и смотри на звёзды; такую красоту показывают не каждый день, держу в курсе, — и снова эта ухмылка на его до безумия красивом и наглом лице.       — У меня ещё вопрос: почему «Carpe Diem»?       — Ты же знаешь перевод, так?       — Знаю, и что? Тут ведь нужно ещё выбрать, как трактовать это для себя.       — Я трактую это, как призыв ценить каждое мгновение своей жизни, только и всего, — беззаботно пожал плечами Хао.       — А ты как это понимаешь? — обратился к Йо медбрат, заставляя Асакуру задуматься.       — А я думаю, что это означает, что важно только то, что здесь и сейчас…       — Здесь и сейчас, говоришь? А что здесь и сейчас? Здесь и сейчас только я, ты и день влюблённых, — тихо с придыханием проговорил Хао, который почему-то вдруг пристально посмотрел в глаза Йо, задерживая затуманенный взгляд неприлично долго, отчего внутри у Асакуры всё застыло и упало куда-то к ногам. Что произошло дальше, Йо с трудом себе потом объяснил.       Хао сделал быстрое движение так, что Асакура не успел опомниться, как его губы накрыли уста парня. Задыхаясь от возмущения и неожиданности, Йо с трудом вырвался из сильного жадного поцелуя, от которого в голове всё погасло.       Хао легонько прикусывал и без того разодранные губы парня до приятной боли и томительной истомы, которая заставила предательский слабый стон вырваться из груди Асакуры, отчего щёки Йо вмиг запылали ещё сильнее, когда язык Хао без разрешения вторгся на чужую территорию.       Охваченный непреодолимой жадностью Хао начал в упоительном экстазе покрывать поцелуями, остервенело кусая, нежную кожу шеи Йо, на которой начали расцветать алые цветы крови, которые Хао сразу смазывал языком, успокаивая чувствительную кожу и оставляя след прозрачной плёнки слюны.       — Совсем плохо с головой?! Ты что творишь?! Чёртов Хао!        — Ну, я же обещал показать, как я целую тех, кто мне очень сильно нравится… Вроде раньше умел целоваться… Не понравилось? Или нужно было настойчивее и наглее? — недоумённо и несколько расстроенно спросил Хао.       — Как можно творить такое настолько… неожиданно? — наконец выдохнул из себя Йо.       — Я подумал, что ты понял, что мне нравишься, — растерялся медбрат.       — Понять — это одно; принять — другое!       — И вообще, ты не спросил разрешения! — возмущению Йо не было предела, хоть умопомрачительный захватывающий поцелуй ему понравился настолько, что жаром полыхнуло ниже живота, и это нехило испугало Асакуру.       — В таком случае я покорно подожду, потому что хочу потакать твоим капризам и любым желаниям, Йо, — мягко, но вкрадчиво сказал Хао тихим глубоким голосом.