Светлый луч надежды

Салазар нагнал «Жемчужину» ночью, когда я вертелась в неудобном гамаке и собиралась грохнуться на пол. На этот раз никакой Джек не предупреждал меня о нападении, поэтому я поняла, что дело плохо, по бегавшим пиратам. Конечно, их нежная душа еще не встречала никого страшнее неосязаемого командора, а начинать знакомство со сверхъестественным с команды Салазара я бы и врагу не пожелала. — Эйвери, он никого не пощадит, пока не достанет Джека, — хмуро напомнил Норрингтон, вставая между мной и выходом к лестнице. — Ты не можешь дать знать Уильяму, что нам бы не помешала помощь «Летучего Голландца»? — я убрала спутавшиеся волосы наверх, в пучок, и застегнула на поясе портупею. Честное слово, я бы вовсе предпочла не знать названия ремня, на котором крепилась шпага. За время обучения фехтованию пришлось выучить какие-то слова, потому что выносить терпеливую улыбку командора на пятый раз я уже не могла, и это… это отдаляло меня от представления об идеальной жене, которая лучше разбирается в иголках и нитках, чем в оружии и корабельном деле. Мне было почти восемнадцать, и жизнь должна была плавно перетечь в замужество: отец бы подобрал мне хорошую партию, возможно, из офицеров, — но в итоге я сидела на пиратском корабле в мужском костюме и разговаривала с призрачным возлюбленным, готовясь подняться на палубу и не умереть. — Мы оставили сердце мистера Тернера в Порт-Рояле, а без него нам никак не подать сигнал бедствия… — командор выглянул на лестницу. — К тому же появление «Голландца» только бы оттянуло неизбежное. Обе команды бессмертны, и был бы велик шанс, что первыми в пылу сражения перебили бы матросов «Черной жемчужины». Я выскочила на палубу прямо перед Салазаром, закричала и чуть не навернулась с лестницы. — Где мой друг Джек Воробей? — протянул Салазар, и у него изо рта потекла какая-то вязкая черная жидкость. — Я видел тебя с ним, дорогуша. Вы хотели меня обмануть, но вот незадача… я вас догнал. — Я не знаю, где Джек, — призналась я, едва не заикаясь. Кажется, эта проклятая смола уже капала мне на рубашку, когда Салазар пошатнулся и с удивленным видом посмотрел на меня, как будто за моей спиной вырос кракен. Он провел рукой между своим лицом и моим, но тут же отдернул ее, словно обжегшись. — Проклятие? — тихо спросил Салазар и, желая преодолеть невидимый барьер, вновь вытянул серые пальцы в черных трещинах. Я почти почувствовала их у себя на коже, но воздух напряженно всколыхнулся, и тогда, в излюбленной манере, над нами на канате пролетел сам Джек Воробей, спасая то ли себя, то ли меня от проклятого капитана. По крайней мере, Салазар решил больше не тратить на меня времени, и я смогла выдохнуть. Норрингтон, явившийся из ниоткуда, взглянул на небо: — Нам нужно к штурвалу. Трезубец близко, а корабль ведет какой-то слепой остолоп. — Мне не удержать штурвал! — воскликнула я, пробираясь между пиратами, которые шарахались от полупрозрачной фигуры командора. — Джеймс, ты меня слышишь? — Хватай рукоятку, — приказал он. — Крути штурвал вправо. Матрос, до этого стоявший на квартердеке, попятился, и со страху я подчинилась, но штурвал еле сдвинулся с места, а «Черная жемчужина» ничуть не сменила курс. Я схватилась уже обеими руками, наваливаясь сбоку всем весом, но оказалось, что далеко не так сложно было сдвинуть штурвал — гораздо труднее было его удержать в нужной позиции. — Смотри на звезды, — продолжил Норрингтон. — Видишь те, что сложены трезубцем? В записях Барбоссы сказано, что именно они сияют над островом, где хранится Трезубец Посейдона. — Смотрю, — прохрипела я. — Мы не будем бросать якорь, да? — Придется идти полным курсом, чтобы избавиться ото всех мертвецов. Сейчас держи штурвал ровно, мы почти на месте. — Что там, мисс Суонн? — крикнул Барбосса. — Не хочется помереть так близко от цели. Вы видите остров? «Жемчужина» протаранила туман, и я увидела неровные горные пики. Никакой растительности — только голые камни и песок. — Эйвери, держись! Мы напоролись на мель, а потом нос «Черной жемчужины» врезался в камни береговой линии. Корабль Салазара остался позади, а все его матросы, не успевшие туда вернуться, превратились в пыль на палубе «Жемчужины». Я упала на колени. Остров не представлял из себя ничего особенного: прежние необитаемые острова, на которых нам приходилось бывать, хотя бы частично были покрыты зеленью, а здесь вплоть до самого горизонта не предвиделось ничего интереснее булыжников. Мы сошли на берег, прыгая по камням, и я кивнула на компас. — Джек, может быть, стрелка укажет направление? Похолодало. Тело вдруг потеряло опору, как будто мои ноги мне уже не принадлежали, и я чуть не рухнула на землю. Я хотела попросить кого-то помочь мне сделать шаг, потому что колени тряслись, но вместо своего голоса услышала загробный хрип: — Дай мне компас. Джек прижал руки к груди: — Что ты подцепила, малютка-мисс? Его карикатурный испуг очень быстро перерос в настоящий, когда Джек, вероятно, понял, что я не шутила. Рот вновь зашевелился без моего на то желания: — Дай компас, Джек. Я протянула раскрытую ладонь, но ни один палец на ней больше не подчинялся моим мыслям. Джек послушался, и стрелка компаса в не совсем моих руках повернула на север. Я пошла вперед на заплетавшихся ногах, словно тот, кто управлял моим телом, тащил меня на невидимой веревке быстрее, чем я могла бы шевелиться. Мне было очень страшно. Мелькали камни — побольше, поменьше, с отколотыми краями, серые и темно-серые, мокрые от воды и высохшие сверху. Меня как будто швырнули на пустую площадку, и я наконец почувствовала, что холод отступил. Откашлялась. — Прошу прощения, — сказал Норрингтон, сгущаясь из воздуха. — Ты… ты вселился в меня, чтобы компас указал нужную точку на острове? — спросила я, озвучивая уже очевидное. — Вот поэтому ты мне и не нравишься, командор! — воскликнул Джек. — Хорошо, что ты выбрал малютку-мисс, потому что лично я бы не хотел, чтобы во мне сидел какой-то мертвый офицер. Живой офицер, замечу, мне тоже не по вкусу. — Что же, я не вижу Трезубца, — сказал Барбосса, и одновременно с его словами рассветные лучи попали на компас. Свет отразился от компаса, заиграл зайчиками на камнях — и земля вздрогнула.

~~~

Море, окружавшее остров, разделилось надвое, и между водяными стенами образовалась суша. Окруженный поникшими водорослями, на камне стоял Трезубец, и его вид вызвал у меня возбужденное покалывание на кончиках пальцев. Избавление было так близко, что я даже ущипнула себя за ладонь, чтобы поверить в реальность его существования. Джек, недоверчиво поглядывая вниз, уточнил: — Господа, может быть, необязательно идти всем вместе? — Не будь таким трусом, Джек, — ответил Барбосса. — Представь, мы сбросим тебя одного, а пока ты будешь ломать Трезубец, по морскому дну придет Салазар? Не станем разделяться. — Мистер Гиббс, будь другом, жди нас на «Жемчужине». Не нравится мне, что мы окажемся между тоннами воды… — Нам спустить якорь? — спросил мистер Гиббс. — Тебе, Джек, конечно, лучше знать, но разве море не соединится снова, когда вы уничтожите Трезубец? — Мудрая мысль, мистер Гиббс! Мистер Гиббс побежал к «Жемчужине», и, пока он поднимался на борт, трещина в море добралась и до острова, так что с криками мы заскользили по крутому спуску, чудом не напарываясь на кораллы. Когда падение завершилось, мы оказались перед каменным постаментом, на котором возвышался Трезубец Посейдона. Пророчество Барбоссы сбылось: стоило нам приблизиться к Трезубцу, как на освобожденную от воды землю ступил Салазар. — И снова мы встретились, Джек Воробей. Сейчас тебе уже некуда бежать, разве только ты умеешь ходить по воде. За водяными стенами стояли его матросы, как выжидающие хищники на охоте, и я силилась не смотреть ни на них, ни наверх, чтобы сохранять трезвость рассудка. Пока Джек отвлекал Салазара поединком, я попробовала вытащить Трезубец из камней и даже не удивилась, когда с первого раза ничего не вышло. — Помочь? — предложил Барбосса, уворачиваясь от перекрестных ударов. Однако ничего не изменилось, когда мы стали тянуть Трезубец вдвоем. Я уже упиралась ногами в камни, но, казалось, и втроем с Джеком нам было бы ни за что его не достать. В ночь на «Летучем Голландце» я смогла справиться с черным копьем, хотя сама от себя не ожидала хоть какой-то силы. Я представила, что все это было напрасно — что Трезубец навек останется в камнях на дне морском, Уил так и будет плавать с «Голландцем», а командора я никогда больше не обниму, — и закусила губу. Поверхность Трезубца царапала кожу, но я перехватила его рукоять. Нам повезло, что Джек прилично фехтовал. Отвечая на мои тихие мольбы, Трезубец шевельнулся и поддался. Барбосса поймал его, а я, не удержавшись на ногах, упала на спину, волосами касаясь водяной стены, и увидела, как один из матросов Салазара решил за них затащить меня под воду. Я онемела и наблюдала, как будто со стороны, как обескровленные губы растягиваются в жестокой улыбке. Он наклонился, мазнул мертвецкими пальцами по волосам, но тут воздушный поток буквально отбросил его к другим членам команды, а я успела отползти, чувствуя, как внутренности стягиваются в ледяной узел. Нам пришлось сделать круг, перебрасывая друг другу Трезубец, чтобы он не достался Салазару. Джек подмигнул мне, потому что у него всегда находилось время для подобной ерунды, и бросил Барбоссе свою шпагу, а Трезубцем отразил выпад Салазара. Салазар не ожидал, что Трезубец останется у Джека, двинулся к Барбоссе, а, когда развернулся к Джеку, попался на подсечку. Водный шар, родившийся из Трезубца, обрушился на Салазара, пригибая того ко дну. Джек вернул себе шпагу и встал в защитную стойку. — Рубите, мисс Суонн! — держа Трезубец перед собой, Барбосса показал на портупею у меня на поясе. — Доверьтесь мистеру Тернеру! Наверное, никто до меня так богохульно не использовал шпагу, но я замахнулась и со всей силы ударила по Трезубцу, стыдливо ожидая, что шпага просто треснет у меня в руках. Кто же знал, что мне стоило стащить с корабля Дейви Джонса ржавый топор? Трезубец разлетелся на мелкие осколки, и я зажмурилась. Какое это было великолепное совпадение — Уил выковал оружие, благодаря которому все морские проклятия должны были утратить силу, а он сам, пусть и чужими руками, — избавиться от необходимости службы на «Летучем Голландце». Раздался всплеск, и много людей разом заговорило на смеси английского и испанского. Я приоткрыла один глаз: бывшие мертвецы в черном тряпье превратились в офицеров в чистых камзолах. Салазар ощупывал лицо. Когда момент эйфории прошел, а Джек стал слишком явно коситься на спущенный якорь, Салазар опомнился, что не совершил возмездия. Англо-испанский гомон перешел в яростные крики, кто-то выхватил шпаги… — Не подходите. Голос Норрингтона звучал ближе и громче, и, еще не оборачиваясь к командору, я уже знала, что увижу. Он говорил уверенно, наверняка чуть хмуря прямые темные брови, и я, в окружении толпы испанских солдат, почувствовала себя в безопасности. Потому что когда рядом стоял истинный британский офицер, страшно уже быть не могло. Я не знала, чем бы все это кончилось, если бы водяные стены не начали сходиться обратно, сужая полосу суши, и Барбосса бы не крикнул: — На «Жемчужину»! Скорее, пока все здесь не затопило! Я схватилась за якорную цепь и со стучавшим от волнения сердцем поднялась на несколько звеньев, чтобы каждому из спутников хватило места. Вода прибывала так быстро, что я не успела толком обрадоваться хоть чему-то: нужно было перебирать руками, а потом уже думать. Я только заметила, что никого не ранили и все успели зацепиться за якорь, а Салазар и его люди, получившие свободу от проклятия, застыли на морском дне. Мистер Гиббс, неэтично подхватив меня ниже спины, помог перевалиться через борт, а следом на палубе оказались командор, Джек и Барбосса. Я лежала на спине, слушала, как посмеивается Джек и как ворчит в ответ на это Барбосса, и наблюдала за чистым утренним небом. — Гектор, — заговорил Джек, — у нас снова на двоих один корабль? Когда же ты от меня отвяжешься?.. Я встала и встретилась глазами с Норрингтоном. Сердце екнуло, пропуская удар. — Что скажете, командор? — хитро щурясь, спросил Барбосса. — Возьмете меня в каперы? Раз уж мистер Джек Воробей так и норовит от меня избавиться. Норрингтон перекрыл собой весь морской пейзаж, и я одновременно рассмеялась и заплакала: было удивительно смотреть на командора и видеть только его лицо, а не мачты позади. Я бы непременно его поцеловала, если бы на палубе не было столько заинтересованных взглядов. Должно быть, Элизабет не смутило бы даже это, но я не была ею — и не была замужем. С каким-то глупым облегчением я сняла с пояса шпагу: — Она твоя, Джеймс. — Вот, малютка-мисс, теперь ты точно бесполезный член моей команды, — Джек сверкнул зубами и осекся. Кончик шпаги, как давным-давно в форте Порт-Рояла, уперся ему в горло. — Прошу, мистер Норрингтон, я же просто шучу. Убери от моего лица железку… Что вы все столпились? А ну-ка, занимайтесь своими делами! Гектор, как насчет бутылки рома? Иногда понятливость Джека меня пугала.