***
«Волга» семьи Сеченовых припарковалась недалеко от главных школьных ворот, где им встретилась машина милиции, а на переднем дворе школы происходила шумиха, поскольку утренняя перемена для ранних пташек была длинной и беззаботной, раз можно погулять перед школой спокойно. Но большинство учеников и пионеров вместо прогулки решило встретить милиционеров и трёх семей, замешанных в той истории. Вести о вчерашнем случае, как и предполагалось, распространились в школьных стенах за это утро быстро. За их пределами, к счастью, скорость распространения сплетен была пока медленной. Но город большой, со своими средствами массовой информации. Рано или поздно новость из школы всплывёт над массами, в качестве второстепенного заголовка на пальмирийских газетах. Уж лучше второстепенное — меньше текста, меньше подробностей, и нет фотографий. А ещё лучше — ни единого слова, когда в мире хватает других проблем, которым стоит уделить внимание. В родном подъезде Сеченовым уже довелось услышать вопросы-распросы от назойливых соседей, которым всё надо обязательно знать (но при этом напридумать своих невероятных теорий). Лишь вопрос одного маленького соседского мальчишки вызвал у Иринки смешок и немного поднял настроение: «Солнце целует — на лице веснушки. А тебя луна поцеловала?» Сейчас же Ирину, не успев войти с родителями в школу, отовсюду встречали множества разных эмоций. На одних лицах читалось удивление, у других лёгкий ужас, третьи, что прятались за спинами других, тихо хихикали над её «фингалом», а сочувствие выражали лишь единицы. И то, это были из её класса, из их общего пионерского состава. Пройдя в холл, где возле рабочего стола находились директор школы, вчерашние дежурные-роботы, классный руководитель 8 «В» класса, Валька с Зоей, и сотрудники милиции с их «Пчелой», на тросе которой закреплена камера «Ромашка» с микрофоном, Сеченовы увидели рядом и двух семей. Шерман, Анастасия и её мама в парадном выходном, словно не на допрос пришли, а на праздник какой (и самодовольный вид этой мамы в данный момент так разозлил Лидию, что захотелось аж треснуть). От них же правее стояла семья Кочетковых: мама, папа, сама Лиза, и младший годовалый брат на руках мамы. На лице Дарьи читалось раскаяние за поступок дочери. Отец смиренно стоял, смотря в пол и нервно потирая кисть руки. Малыш смотрел по сторонам, всячески суляя палец в рот. Видимо, не оказалось няньки, раз пришлось брать его с собой. — Дорогие товарищи, прошу вас пройти с нами в мой кабинет. Остальным советую не стоять здесь над душами. Готовьтесь к урокам, — заявил чуть полноватый, зрелого возраста мужчина. То есть, директор школы — Виталий Константинович. Пришедшие и вызванные последовали за ним. Другие, несмотря на совет, разошлись по своим кабинетам лишь после первого звонка.***
В кабинете директора, который не особо отличался пространством, все уместились и удобно расположились, хотя при такой обстановке всем было по-своему напряжённо. Ирина, Лиза и Анастасия сидели на трёх отдельных стульях перед рабочим столом. Позади них, на кожаных сидениях — их семьи и две одноклассницы. Рядом с Виталием Константиновичем находились сотрудники милиции и роботы, что проверяли бумажные заполнения от лиц директора и лидера пионерского отряда. И сделанные «Пчелой» и маленькими школьными «Ромашками» фотографии с коридора второго этажа, где на полу были отчётливо видны пятна крови, а так же зафиксированны следы борьбы Лизы с Ириной. — Признаться честно, дорогие гражданки, вы меня шокировали. Шокировали и разочаровали. Вы, в первую очередь, девушки. Подруги. Сёстры. О великой силе женской солидарности много повестей и примеров из реальных историй. И тут я узнаю, что в моей школе, вечером, совершили запланированное нападение на невиновную, если судить по словам лидера отряда и дежурных роботов, одного из которых вы обманули каким-то образом. Две против одной. Кто-то это всё подстроил, сказав и показав, а кто-то пошёл действовать. И это что ни есть — отвратительно! — осуждающе произносил Виталий, будто давя на каждое слово. — Так ещё и до самосуда додумались! Раз на то пошло, давайте пойдём обвинять сына прокурора. Или дочь нашей знаменитой швеи или педагога. Или дальнего родственника или потомка Петра Первого за то, что его предшественник додумался расположить Северную Пальмиру в самом водоёме. — Но всё происходит не без причин. Так ведь? — бросил на них вопросительный взгляд старший товарищ милиционер, однако решил начать задавать свои вопросы той, кто действовал, выставляя фото. Его коллега, молодая женщина в форме, подняла указательный палец, дав команду их «Пчеле» записывать происходящее и отправлять прямую видео-трансляцию в их отделение. — Елизавета Кочеткова, скрытая камера зафиксировала вас в момент засады. Несмотря на темень на втором этаже, «Малютка-Ромашка-15» всё же различила вас и быстро проверила по биологическим базам данных школы. Мы знаем, что о маршруте Ирины вам заранее рассказала Анастасия Шерман. Однако, для чего именно вам понадобилась Ирина Сеченова? — Насколько помнится, — начала говорить Кочеткова без эмоционально, смотря в глаза милиционеру. — Ирина Сеченова из пионеров. А у пионеров долг такой — помогать ближним. Зная её хвалённую отзывчивость и тот общепринятый факт, что Сеченовы заботятся о благополучии каждого гражданина СССР, я и обратилась к ней. — Ты ни с кем не попутала? — раздалось сзади возмущение Валентины. — Да, пионеры помогают. Но этот факт не относится как к пионеру!.. — Тишина в кабинете! — спокойным тоном скомандовала Евгения Александровна, их классный руководитель. — Что ж, внимания её вы всё же добились. Ударом в лицо, — заметил милиционер, стукнув подушечкой пальца по фото. — Это вы как объясните? — Эмоции вспыхнули раньше рациональных мыслей. Я уже изначально потеряла над собой контроль от всей накопленной злости. — А из-за чего именно разозлились и бросились на Ирину? У вас до этого был конфликт с ней на подобной почве? Ирина Сеченова, вы тоже можете говорить. Только вы обе. — Да, у нас с Лизой бывали тёрки. Но безобидные. По большей части, она обзывала, а я старалась не обращать внимание, считая это правильным, — призналась Ирина, тихо вздохнув. — Елизавета, она верно говорит? — Да, верно, — кивнула Лиза. — Я и до этого задирала Ирину. Потому что… завидовала. Типа, добрая, талантливая, невозмутимая вся такая, громкая фамилия тоже сыграла свою роль… — Нашла из-за чего завидовать, — сардонически бросила Сеченова, без страха взглянув на Лизу. — Лиз, ты легко общаешься с людьми. Дружишь с ровесниками из другой школы. Посещаешь кружки, где ты самая лучшая среди игроков по шахматам. Есть младший, любящий тебя брат. И ты мне заявляешь, как человеку, который в свою очередь всего боится и чаще витает в облаках, что завидуешь? — Оооо, пошла Сеченовская манера приседать всем на уши, — вдруг заявила Анастасия, усмехнувшись. — Товарищ Шерман, вам ещё не было позволено вносить свою лепту! — осадил её директор. — Так, что было «до» — выяснили. Однако ответа на первого вопроса так и нет, относительно причины той драки. Елизавета, вы упомянули о накопленной злости. — Да. Это связано… с папой, — Ирина заметила, как на этом слове у Лизы поменялся тон, став обеспокоенным, виноватым. — С тем случаем увольнения: его заменили машиной на заводе, и не было должной выплаты. Я посчитала это несправедливым. Настя мне сказала, что в Северной Пальмире пойдёт медленная замена людей на машины, по настоянию Сеченова. И чтобы это остановить, мы устроили засаду на Ирину. Она, мы думали, близка к этому, что у неё есть контакты… — Я услышала от Лизы про этот случай. Я бы могла помочь потому, что мне искренне стало её жаль и всю её семью. Хоть она меня ударила, конечно, за это я имею права злиться. И всё же я бы помогла, товарищ милиционер. Но у меня нет тех контактов, я их не знаю. Здесь играет строгое правило о не разглашении. — Угу, конечно. Когда дело коснулось на редкость чего-то серьёзного, ты хвост сразу прижала. А ты, Лиз, такая дурочка, которая не поняла шутку. Я просто ради смеха сказала о замене. Не думала, что ты такой наивной окажешься!.. — пошла в усмешки Анастасия, тем самым навлекя на себя гнев с нескольких сторон. — ТЫ… Ты совсем больная на всю голову? — вдруг закричала Лиза, встав со стула и указав ладонью на Ирину. — Ты понимаешь, что я чуть её не убила там в коридоре? Из-за твоей дурацкой шутки я её могла отправить в больницу или того хуже! Моими руками решила ей напакостить, потому что первее тебя в отряд пионеров вступила два года назад, а ты нет? ТЫ ИДИОТКА! — Знай, с кем говоришь, девочка! Где твои манеры? — угрожающе бросила мать Шерман, поднявшись с кресла. — Ты для начала сама себя воспитай! — вмешалась Лидия, встав перед Раисой. — Не строй из себя грозного шершня, Лид! Смешно выглядишь! — Я бы попросил! — вступился за свою жену Георгий. — Я бы тоже попросила! — бросила мама Кочетковой. — Какая же ты дура, Насть! Дура и лицемерка! — процедила Валентина, подойдя к бывшей подруге и тыкнув пальцем по грудной клетке. — От лицемерки слышу. Ты ведь сама же не хотела Ирину брать в отряд. Тебе твоя старшая сестра комсомолка о ней тогда наплела, мол, какая она хорошенькая девочка, а ты и повелась!.. — Лизка, господи… Ты что ж на себя это всё взяла, милая? — раздался голос отца Лизы. И пошёл в кабинете шум-гам из ругательств среди детей и взрослых. И «Терешкова» ко всему прочему начала возмущаться происходящим. Ирина Сеченова сидела перед директором и сотрудниками милиции, молча наблюдая за всеми этими сценами драмы, и вся зажалась. Было хуже любого ночного кошмара. Хотелось уйти и спрятаться, а после забыть. Но нет. Нужно держаться до конца. — Дорогие товарищи, перестаньте устраивать сыр-бор! ТОВАРИЩИ, ПРЕКРАТИТЕ! И СЯДЬТЕ НА СВОИ МЕСТА! — повысил голос Виталий Константинович, демонстративно стукнув книгой по столу. Но наконец-то добился тишины, после чего повернулся к милиционерам и виновато произнёс. — Прошу прощения, уважаемые! — Всё в порядке. Работа такая, — махнула рукой женщина, поправив на себе фуражку. — Так, продолжаем разбираться. Но теперь вопрос не к вам, юные гражданки, а к вам, товарищи Кочетковы. Почему вы не написали нам заявление о том, что вас уволили без соответствующей причины и положенной выплаты? — Так мы писали. Но один из ваших сотрудников, какой-то там молодой рядовой, нам отказал, заявив, мол, «мы не можем принять заявление, мы с этим не разбираемся, это не в нашей компетенции», — ответила мама Лизы. — Мария Николаевна, звоните сейчас прямо начальству. Пусть этого рядового малость вздёрнут за невыполнение своих должностных обязанностей, — скомандовал коллеге милиционер, достав из своей папки чистый лист и ручку. — Товарищ Кочетков, сейчас вы нам запишите ваше место работы, адрес, имена коллег и начальства. Со всеми ними уже будет разбираться окружной суд по двум нарушениям сразу. Кивнув, Кочетков взял лист с ручкой и сел за столик меньше, приступив к заполнению. — Что до вас, девушки? Мы вас послушали, оценили, так сказать, и вот наш вердикт. Поскольку вы все несовершеннолетние, убийство не произошло, тюремный срок вам не грозит. Однако! — зрелого возраста мужчина, которому ещё пару лет и пора на пенсию, устало протёр глаза и подставил руки под себя. — Елизавета Кочеткова, вы применили насильственные действия в адрес Ирины Сеченовой. Но вас спасает ваше признание и то, что за вас понемногу заступилась сама Ирина. Вам назначаются недельные, исправительные работы в общественном месте, которые начнёте сегодня, мы вас будем сопровождать все эти семь дней. И подписка о невыезде. Северную Пальмиру вы можете покинуть только через месяц, начиная с этого дня. Что до вас, Анастасия Шерман? Пусть вы не применяли физическое насилие, но своими словами, неострожными шутками, играми над чувствами людей, и поведением выставили себя не самым лучшим образом. Вам назначаются двухнедельные, исправительные работы в общественном месте. И подписка о невыезде. Месяц с половиной пребывания в городе. — Товарищ милиционер, я категорически против! — запротестовала старшая Шерман. — У нас запланированы важные дела. Мы не можем уехать из Пальмиры без дочери. И Насте нельзя перетруждаться. — Уважаемая, от труда никому плохо не будет, не надо беспокоиться. Они все под нашим присмотром, работа для них нетрудная, с перерывами, обедом за наш счёт, и никаких задержек да опозданий. Если, конечно, директор и классный руководитель не против их поспешного последнего звонка. — Нисколько не против. Девочки могут сейчас спокойно выходить, собирать свои вещи, и отправляться с вами. Но для начала, вы обе, извинитесь перед Ириной за свой поступок, — произнесла Евгения Александровна, тем самым позволив ученицам подняться со своих стульев. К Ирине подошла Лиза, что бросила на неё серьёзный взор, в котором читалась и та старая усмешка над ней, и в тот же момент искреннее раскаяние: — Прости. За всё, что наговорила, и что сделала. Больше и шагу не сделаю в твою сторону… И… спасибо, что… — Прощаю, — в знак подтверждения своих слов Ирина положила ладонь на её плечо. — Всё нормально. — Что ж, хорошо. Но ты меня всё равно бесишь, — прошептала Лиза, после чего, когда её отец отдал заполненный лист, вместе с семьёй вышла из кабинета. Теперь же к ней подошла Анастасия, в которой замечено противоположное. — Прости, пожалуйста, Ириш. Не обижайся. Я сглупила, — Настя протянула ладонь вперёд для рукопожатия. Ирина не спешила дополнять жест, чувствуя исходящее и что-то едкое от Шерман. — Прощаю. И не обижаюсь, почти, — бросила Сеченова, прижав руки к бокам. — Трусиха… Жалкое зрелище, — шепнула Анастасия, и вместе с мамой удалилась из кабинета. Валентина с Зоей и школьные роботы тоже вышли. Милиционеры начали собираться, складывая вещи в папки. Их «Пчела» закончила трансляцию, опустив «Ромашку» и продолжая висеть в воздухе. — Георгий Сергеевич и Лидия Викторовна, я вижу, у Ирины нездоровый вид. Лучше ей не присутствовать сегодня на уроках. Завтра выходной, по сути… Так что до понедельника, — заговорила Евгения Александровна, на что кивнул директор. — Я должна была по химии что-то ответить. Последняя оценка стоит неважная. — Я поговорю со Светланой Фёдоровной. Ещё пару уроков осталось, так что успеешь исправить. А сейчас тебе действительно стоит вернуться домой. Чтобы не возникло новых проблем с твоим здоровьем, и паники среди учащихся. — Спасибо, Евгения Александровна. Пойдём, Солнышко, — Георгий взял дочь за руку и неспешно направился с ней к выходу. Усталость от бессонницы нависла над ней большим грузом. Но вместе с тем пришло греющее умиротворение после случившегося. Без тюрем, других жёстких наказаний, без дополнительных распросов, всё по справедливости. На завтрашнее пятнадцатилетие для Ирины это стало лучшим подарком. Теперь больше не о чем волноваться. Разве что об исправлении оценки по химии. Но это всё со следующей недели. А сейчас хочется крепкого сна дома. Раз выпал шанс…***
До Северной Пальмиры поезду «Вихрь» осталось преодолеть ещё где-то 700 километров, а может и меньше. Даже для скоростного транспорта этот путь остаётся далёким, особенно учесть тот факт, что бывали периодические остановки в других станциях. Но это всё мелочи. Большого людского скопления сейчас нет. «Вихрь» полностью принадлежит, конечно же, «Рафику», что занимался за барной стойкой своими делами. Ещё и Дмитрию Сергеевичу с Близняшками, которым дозволено свободно ходить по вагону. Сейчас Дмитрий сидел за большим белым столом на мягкой обивке сидения, бросая иногда усталый взгляд на ночной лесной пейзаж через окно. Он бы уже давно отправился спать, но для начала нужно было убедиться; всё ли в порядке на «Челомее» и других комплексах, как состояние коллег. Близняшки смиренно сидели напротив Сеченова. Правая сложила руки перед собой, Левая держала в своих металлических руках запечатанную, небольшую коробку, по размеру напоминающую видеокассету. Позолоченное устройство «Мысль» было оставлено в его кабинете. Связь происходила через видео-функционал белого дрона «Сипухи», спокойно находившейся на столе. — Дмитрий Сергеевич, ваш кабинет всё так же под моим тщательным присмотром. Подготовка к параду идёт без проблем. Бывали споры, но они быстро разрешались, — на сенсорном экране показался Михаэль, чей обычно строгий вид сейчас выглядел слегка потрёпанным. Да и сам Шток периодически уже зевал, хоть и старался при начальнике казаться бодрым. — Рад это слышать. Агент П-3 вернулся с задания? — Буквально полчаса назад. В типичной своей манере буркнул на меня. Но сейчас спит у себя в комнате. — Когда он проснётся, скажешь, что задания для него будут только после моего возвращения. Да и ты, Михаэль, тоже отдохни. Если будем работать в таком же темпе допоздна, на параде всем нашим коллективом только отсыпаться будем, — издал тихий смешок Дмитрий. — Да, Дмитрий Сергеевич, только ещё пару минут уделю кое-каким записям. И, пожалуйста, передайте от меня привет вашей родне. Жаль, что не смог с ними увидеться лично, — под конец грустно вздохнул Штокхаузен, про себя вспоминая о Лидии Викторовне, о более близком знакомстве с ней два года назад, когда та прибыла в театр имени Майи Плисецкой вместе со своей дочерью. О беседе с ней о духовной стороне мира, в частности об искусстве, что происходила на глазах всех. О беседе и деле дальше, что происходила потом наедине. — Обязательно передам, — и на этом Сеченов закончил видеосвязь, позволив «Сипухе» вылететь из поезда через специальное потолочное отверстие. «Замечательно всё, конечно. Всем сказал спать, но сам пока не спешишь идти на боковую…» — с лёгким юмором отметил про себя Дмитрий, бросив взгляд на своих телохранительниц, а после опять на окружение. В последнее время учёный подзабыл, каково быть обычным зрителем, а не только создателем. — До Северной Пальмиры остаётся минимум десять часов пути. Надеюсь, дорогие пассажиры, для вас представлены все наши лучшие условия, чтобы поездка была комфортной… — сообщил «Рафик», повернув свою механическую голову в сторону Сеченова и двух его сопровождающих. 10 часов минимум… Нет, на долгие посиделки его не хватит. Купе ждёт…