***
На сообщение лидера отряда восьмого «В» быстро отозвались все его участники, как и все остальные из другого отряда (кроме их лидера, который не может выйти из дома по причине болезни, однако мини-устройство передал). Итого, двадцать человек — подростки из Невского района. Все они, кто бегом, кто на велосипеде, направлялись к указанному отелю. И плевали они на усталость, подавшись воле радости и охваченного предвкушения. И такое настроение одноклассников не осталось незамеченным людям вне этого отряда. Анастасия Шерман, прогуливаясь по улицам после исправительных работ, которые закончились ещё часа три назад, увидела едущих мимо неё брата и сестру Горбушиных, которые, о какое хамство, не поздоровались с ней. Это не могло не испортить и без того испорченное настроение. Возвращаться домой девочке не хотелось, уж больно сильная была её обида на всё случившееся: осталась без звания в отряде, подруги***
Портье Антон Юрьевич наряду с другими работниками отеля, сколько себя помня, впервые видит стольких гостей за раз, которыми все без исключения являются подростки. Пионеры. С повязанными красными галстуками поверх их обычных одеяний и значками-звёздочками с профилем Ленина. Работники боялись детей, особенно маленьких, которых берут с собой родители в путёвки, ибо это сразу визг и писк. Но замечая, как те гости ведут себя относительно спокойно, проводя нетихие беседы между собой, сами работники немного успокоились. Ирина встретила своих одноклассников, спускаясь в одиночестве (ну, почти в одиночестве, хотя сейчас ЛС-1 пребывала в неком спящем режиме) по ступеням и, поздоровавшись со своими, пригласила Вальку пойти следом за ней вместе с «жучками». Портье занялся остальными гостями, приведя их в названный актовый зал, где работники технического плана сейчас работали над проектором и пускали во внутрь «Сипуху», чья видеосвязь из Предприятия 3826 ещё не активировалась. Всё было как положено: расставленные стулья с мягкими спинками и регулируемое освещение. — Вроде и мыслю адекватно. И в тот же момент не очень, — призналась по пути Валька, продолжая нервничать. Встречи с подобными людьми для неё проходят не в первый раз, стоит вспомнить беседы с некоторыми директорами, начальниками культурных предприятий, и даже некоторыми адмиралами. Но всё же премьер-министр промышленности всей страны — это громкое звание, равнее среди равных. — Честно говоря, я тоже рядом с ним немного волнуюсь. Пусть мы и родня, и отношения у нас дружеские. Но первым делом почему-то вижу его должность, а уж потом его самого. Вскоре девочки добрались до двери в номер, и Ирина заметила, что напряжение у Валентины усилилось до появления испарины на лбу. Единственное, что пришло Сеченовой в голову из действий, это положить руку на её плечо. Что и сделала без замедлений, благодаря чему Валентина понемногу справилась со своими волнениями и сама постучала костяшками пальцев по древесной поверхности. Услышав положительный ответ, девчушки зашли в комнату, пройдя мимо охранниц. — Дядь, знакомься, лидер нашего отряда пионеров. Валентина Анатольевна Горбушина, — представила Ирина, на что Дмитрий Сергеевич, отвлёкшись от разборок с гостиничной «грушей», повернулся и подошёл к подросткам ближе. От улыбки, от того, что известный на страну и за её пределами человек перед ней настоящий, а не из газеты, Вальку чуть не подкосило на месте. Но она кое-как собралась с мыслями, подобрав нужные слова. И, не сдержав поднятых уголков губ, вежливо заявила: — Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич. Я… Я рада вас видеть в нашем городе! — И вам добрый вечер, товарищ Горбушина, — Дмитрий вытянул руку вперёд в знак приветствия. Валентина без замедления пожала его ладонь в ответ. — Ирина о вас и ваших одноклассниках мне многое поведала. — Рассказала только хорошее, — заверила Ирина. — Я тронута, — опомнившись, Валентина достала из кармана своих брюк два «жучка», которым для подключения этой «груши» вводить коды не надо, и протянула их академику. — «Жучки» на месте, как вы и просили. Однако мне толком не сказали, для чего они понадобились. Не сочтите это за грубость, Дмитрий Сергеевич. Просто дело касается не только любопытства, но и волнения за свой отряд. И товарищей ближних. — Нет-нет, всё в порядке. Вам, как лидеру, положено знать ранее, — Сеченов, вернувшись к «груше», принялся к выполнению остальной работы с передачей копий на устройство. Девочки теперь уже без напряжения встали возле него, смотря то на академика, то на сенсорный экран. — Товарищ Горбушина, мне Ирина поведала ещё о том, что вы, ваш отряд и ещё один отряд из параллельного восьмого класса так и не договорились, куда поедете летом. А у нас в нескольких километрах от Предприятия как раз недавно прошло открытие пионерского лагеря под названием «Сатурн». И товарищ Суворов наряду со своей и нашей огранизациями ждём гостей. Я обещал, что к нам приедут пионеры из Невской школы Северной Пальмиры, так как достать информации учеников из других школ дело крайне непростое, это опять же нужно с кем-то говорить, и беседы такие долгие. Как правило, об этом обсуждают за полгода до лета, с чем мы все опять опоздали. Да и, признаться, я знаю более-менее хорошо только вас, благодаря тебе, Ириш. Ещё в вашу пользу идёт тот факт, что вам четырнадцать-пятнадцать лет — пройдут несколько месяцев и вы уже перейдёте из пионеров в комсомольцев… Да, быстро вы растёте. — Во как! — слетело с языка у Вальки, что ещё стояла и анализировала услышанное. — То есть… Я правильно понимаю? Лагерь совсем новый, и два отряда восьмых класса нашей школы — самые первые его гости? — Всё так, — кивнул Дмитрий. — Для начала я проведу презентацию лагеря в актовом зале, попутно дистанционно к нам присоединится товарищ Суворов. Мы вам покажем фотографии «Сатурна», поясним детали, касательно расписаний и мероприятий, и вы для себя чётко решите: сможете поехать или нет. После этого я отправлю Суворову ваши данные, данные тех, кто поедет, чтобы он вам потом оформил билеты и прислал каждому по «Пчелиной» почте с гравировкой планеты Сатурн на роботах. Что скажете? — Это… Это потрясающе. Уверена, наши товарищи лагерь оценят положительно. Заранее спасибо вам и вашим людям, Дмитрий Сергеевич, — Валентина сдержанно сохраняла улыбку, однако в душе визжала от радости. — Не сейчас благодарите, а в конце июня, если вам всё понравится, — пояснил Сеченов и, закончив процесс переноса из «жучков» информацию, вернул приборы лидеру, после чего встал со стула. — А теперь спускаемся в зал, ибо нас заждались.***
Ирина с Валькой, забежав через широкий дверной проём в актовый зал, заняли отведённые им места первого ряда. Дмитрий Сергеевич вместе с близняшками-балеринами зашёл после них, и не под типичные аплодисменты, а под общее приветствие. Подростки встали со стульев на несколько секунд и исполнили характерный им жест, подняв согнутую в локте правую руку — пионерский салют. Ирина тоже повторила за ними салют как положено. Когда академик, пройдя по залу, встал перед ими всеми, пионеры вновь сели и бросили на него ожидающий взор. — Добрый вечер, дорогие товарищи пионеры Северной Пальмиры. Заранее прошу меня простить, что собрал вас так в торопях и оторвал от ваших домашних дел. Но, обещаю, надолго мы вас не задержим. Постараемся уложиться, примерно, в час. — Может, вы тоже присядете, Дмитрий Сергеевич? Мы специально попросили принести вам стул, — отметила одна из одноклассниц Иришки, указав на стоящий позади академика стул со спинкой выше. — Да, спасибо большое, — удобно расположившись на мебели, скрестив ноги и сложив руки, тем самым изобразив, что сейчас с пионерами он на равных, продолжил свою речь. — Честно говоря, я бы и не приехал сюда без веской причины. Однако мне захотелось поговорить с вами напрямую не как с детьми, с которыми учится моя племянница, а именно как с будущими комсомольцами, чьи заслуги и достижения заслуживают похвал и вызывают уважение. Да, мы, будучи на нашем Предприятии, не забываем читать новости, полученных из других городов, посему хорошо знаем о ваших делах, искренних трудолюбии, благородстве и дружбе. Такими качествами не всякие взрослые могут похвастаться. Так что, дорогие товарищи пионеры, через два-три десятка лет вы нас так невольно сможете заменить и возглавить наше Предприятие. Нет, а что? Коллектив вы хороший. Каждый со своими задатками. — А я могу занять ваш пост, когда вырасту? — подняв руку, шутливо спросила Зоя Литовская, что сидела рядом с Валькой и Ириной. — Тогда я буду твоим телохранителем, — вставил Владислав, глядя на Зойку с едва заметной улыбкой возлюбленного. Каждый раз Иринка с них умилялась и не сомневалась, что они в будущем поженятся. И все спохватились от мечтаний о том, кто куда пойдёт и кем станет. Кто покорит Юпитер, кто будет психиатром, кто посвятит себя ботанике, кто на службу в «Аргентум», химиком, инженером… Перечисляли все профессии из Предприятия. Ирина сидела, молча слушая разговоры, и наблюдала за дядей, что с умиротворением смотрел на подростков, чьи беседы о грандиозном не хотелось прерывать. В каждом будто понемногу узнавал себя энтузиаста, это было видно по его глазам. А сама девочка от такой реакции постепенно загоняла себя в стыдливость. «У всех такие намеченные цели созидать великое. А я что? Кроме как рисовать и делать снимки, ничего больше не умею…» — после недолгих раздумий Ирина в попытке утешения легонько обняла свои плечи, и её действия не остались без внимания со стороны родственника. По своему обеспокойному взгляду дал ясно понять, что они поговорят позже. — Товарищи пионеры, — мягко заявил Дмитрий Сергеевич, тем самым заставив подростков стихнуть и переключить внимание на него. — Ваши слова вызывают приятные впечатления и гордость. И мне хотелось бы на эту тему поговорить больше. Но я вас сюда позвал по немного другой причине. А именно — рассказать и показать то, что для вас приготовлено недалеко от нашего Предприятия. Ваш вердикт на это скажется в будущем. Включите проектор. Свет в зале резко потух, сразу вызвав у присутствующих трепет от охватившей интриги (и понемногу сбавив мысли о саморазочаровании у юной Сеченовой). И на большую стену упал свет проектора с чётким изображением футуристических небольших зданий на фоне природы. «Сипуха» отлетела от фотографии на несколько сантиметров, выявив своё изображение подключённой видеосвязи. К беседе присоединился молодой, тёмно-рыжеволосый мужчина в деловом чёрном костюме. Был это никто иной как Евгений Олегович Суворов. Ирина думала, что хозяин лагеря будет ровесником её дяди или даже старше него. А на деле оказался студент лет двадцати пяти или тридцати, который напоминает практикантов из института её отца. Молодой, но уже состоятельный, со своей недвижимостью. Евгений одарил подростков своей сияющей улыбкой, невольно вызвав у некоторых одноклассниц Иришки ответное очарование. Что до мальчишек? Сеченова не сомневается, что сейчас их внимание больше примкнуто к балеринам её дяди, хоть они и делают серьёзный вид, смотря на фото. — Вечер добрый, товарищи пионеры! Евгений Олегович рад с вами знакомиться. Но буду рад ещё больше, если увижу каждого из вас лично, когда вы в конце мая приедете к нам в гости — в наш лагерь «Сатурн», расположенный на территории Семипалатинской области! Да-да, дорогие, каждому выпала честь стать почётным гостем не только лагеря, но и всего Предприятия в целом! Не беспокойтесь в плане финанса, ибо это всё оплачивается за наш счёт. Такая вот щедрая акция для самых первых юных гостей! — голос молодого директора, без хрипоты, так и излучал позитивом да харизмой. И после услышанного заявления незамедлительно пошли положительные эмоции в виде восторга. Негромкие, но и не тихие. Одним живым глазком увидеть Предприятие 3826, побывать на его территории, походить по нему, вдохнуть его воздух, познакомиться с научными комплексами — это предел мечтаний. Если не для каждого подростка, то для многих пионеров точно. А какая гордость будет у их родителей, для детей которых открылись широкие двери прямо в гости к науке и всем её отраслям. После просмотра некоторых фотографий и пояснений к ним, рассказах о сотрудниках, роботизированных вожатых, многие из присутствующих твёрдо решили, что поедут. Но и нашлись среди них и те, кому придётся отказаться по обстоятельствам. В частности, тем, кто входит в состав детского оркестра, чьи выступления готовятся к параду в честь «Коллектива», тем, кто болеет, и выезды пока не рекомендованы, и тем, у кого лето уже заранее было запланировано наперёд. Евгений Олегович с полученными по «груше» досье о каждом пионере, проводил опрос и отмечал у себя в приборе, кому потом оформить билет из Северной Пальмиры в Семипалатинскую область, детский проездной по местному поезду «Вихрь» и прочая возня. И после всего этого собрание подошло к концу, вызвав долгий трепет у уходящих, что не покидал их до разговора с родными. Проектор потух, в зал вернулось освещение. «Сипуха» с отключенной видеосвязью покинула место, улетела через открытое широкое окно. Работники принялись приводить зал в порядок. — Я могу вам помочь со стульями? — тут же отозвалась Ирина, подойдя к одной из горничной. Лишь бы избежать того разговора с дядей, который он запланировал с момента собрания. А если запланировал, то всё — не забудет. Хоть и глупо убегать от неизбежного. — Нет-нет. Мы сами справимся, — к её неудаче, горничная заверила с уверенностью и приступила к своим делам. Пришлось сдаться и последовать за родственником и его телохранительницами в их номер, добираясь до него в давящем молчании. Зайдя внутрь, Дмитрий Сергеевич вновь занял место за рабочим столом и лежащими на нём бумагами, которые нужно быстро заполнить. Ирина села на край своей кровати, опустив глаза к ЛС-1, а после обратив внимание на лежащие карандаш и пустой блокнот, который взяла с собой на сегодняшнее рисование перед сном. По крайней мере, так задумывала изначально. Сейчас уже неуверенна. — Ириш, подойти ко мне, пожалуйста, — Дмитрий в знак приглашения пододвинул стоящую рядом мягкую табуретку. Только в этом приглашении улавливались нотки лёгкого приказа, на который пришлось ответить незамедлительным действием. Поднявшись с кровати и подойдя к родственнику, Ирина села на табуретку, чуть с неё не свалившись. Продолжала смотреть в одну точку. — Коллектив у тебя в самом деле замечательный, — начал с далека говорить Дмитрий, закончив возню с бумагами. — Весёлый, открытый. За такими людьми и идёт светлое будущее. — Да, замечательный. Однако мне так и не удалось ни с кем из них крепко сдружиться. В прочем, я рада тому, что просто принимаю с ними участие в полезных делах и интересных мероприятиях. — И… что тебя расстроило на собрании? — после озвученного вопроса Сеченов слегка приобнял девчушку за правое плечо, ожидая услышать ответ, какой бы он ни был. — Да так… Закомплексовала лишний раз. Бывает у меня такое иногда. Пройдёт, не стоит лишний раз беспокоиться, — отмахнулась Ирина, но спустя секунды сдалась, не выдержав упорного давления собственной совести. Слёзы едва не пустила, не хотела на глазах дяди выглядеть плаксивой и слабой. — После того, как одноклассники начали говорить о своих целях, я, вспоминая свои дела, то, чем живу, вдруг подумала, что не приношу этим никому пользу. Все в науки идут, знают, чего хотят достичь. Я даже была уверенна, что и ты хотел, чтобы я пошла по тому же направлению. Так что какой прок от рисования? — Ириш, в первую очередь, перестань обращать внимание на других, какие бы у них решения и желания не казались для тебя идеальными. Погоня за одобрениями окружающих никому пользы не несёт: она лишь на время вызывает якобы приятный эффект, хотя на деле загоняет в пустоту, а ты это осознаёшь, только когда становится слишком поздно. Одобрения от общества, хорошо знакомых, даже от нас — тебя они не должны никак касаться. Это твоя жизнь. Тебе только решать и думать, как поступить. Не ошибёшься — хорошо. И ошибёшься — это тоже нормально. А испытывать стыд от своего любимого дела, которое вдруг показалось бесполезным — это лишнее. От рисования есть прок. Самый большой прок. Без него мир был бы неживым. Нет, не мёртвым. А именно неживым. Так что не надо себе такое выдумывать и лишний раз потом из-за этого расстраиваться. Ирина ничего не ответила, принимая услышанное как должное, будто это был глоток воздуха. Дмитрий же для себя выделил, что даже со спокойными подростками разговаривать непросто. Но менее любима от этого она не стала. Напротив, только и хочется проводить с ней время в её обществе, радовать, видеть её улыбку и слышать искренний, добрый смех. И то, что он не смог стать родителем, предпочтя семью науке, сейчас, глядя на это солнышко, ничуть не жалеет, что является хотя бы дядей. Да и не кровь порой делает людей роднее друг к другу. — Знаешь. Даже не будь того лагеря, я бы тебя и без него летом пригласил к себе на Предприятие. Не для того, чтобы увлечь тебя робототехникой и всем таким подобным, а просто так. Ты бы согласилась приехать? — Да, — кивнув, Ирина слабо улыбнулась и почувствовала на душе долгожданное облегчение. Наконец-то в лице своего родственника, который заключил в свои объятья, может без страха видеть обычного человека.***
После такой беседы, которая оказала приятный эффект, какого даже от разговоров с отцом и с мамой не было, Ирина решила прогуляться возле отеля, пребывая на сей раз в приятных размышлениях о грядущей поездке в лагерь. Она и не надеется, что с одноклассниками станет ближе. Правильно сказал дядя: «Гоняться за чужими одобрениями — пустое дело…». Выражено хоть немного не так, но суть ясна. Хотя, между одобрениями и простым делом уметь слушать других есть тонкая грань. Однако на лагере размышление не заканчивается. Предложение от дяди остаться в «Челомее» на это лето выглядело для девочки хорошей затеей. Дмитрий обещает взять разговоры с родителями на себя, в частности, с Лидией, ибо Горя редко препятствует брату. Только не в ближайшие дни, а в середине июня, чтобы лишний раз не шокировать, и уж тем более, волновать родных. Северная Пальмира, какой бы красивой она не была, сейчас для Иришки являлась неким холодным домом. В который не хочется подолгу возвращаться, пока тот не протопится. Да и потом, раз Дмитрий Сергеевич познакомился с её окружением, Ирина же хочет узнать в лицо тех, с кем её дядя работает, кого он мельком упоминал. Ведь взрослые люди для неё интересные собеседники. И фантомный список тех, кто подходит для таких ролей, составлен. Первым идёт заместитель её дяди. С ним она знакома два года, встретив того в театре на премьере, но хочется узнать больше. Особенно расспросить его про одну интересную деталь, которую она нашла в полке гардеробной своей мамы чисто случайно. Письмецо с красивым почерком и не менее интересным в нём содержанием. Сеченова прекрасно помнила написанные извинения за тот театральный конфуз с закулисьем, упомянутый Екатеринбург, и что скучает по Лидии, невзирая ни на что. Сопоставив холод мамы, её нервозность, злобу, желание не отпускать на Предприятие, девочка не обвинила её ни в коем разе, хотя должна была. Но между папой и мамой она ни разу и не видела проявления романтических чувств, вроде известных всем поцелуев, походов на свидания, намёки на уединения для чего-то-там (для Иринки дела взрослых романтического, интимного характера называются «чего-то-там»). Посему лишь посочувствовала: «Ох, мамочка… Ты бы знала, как мучаешь себя своим упорным молчанием. Это больше разбивает мне сердце, чем твоё якобы предательство. Хотя, я тоже предательски молчу. Папочка добрый, но вдруг я всё испорчу?.. Так, Ир, спокойно! Соберись…» — от одной мысли о терзающей боли родного человека Ирина вздохнула от безысходности. Об этом ей не с кем поговорить, на подобные откровения даже с дядей не готова, который может проводить заместителя на все четыре стороны. Беседовать о таком с Люсей мысль казалась частично абсурдной: она замечательная перчатка, но точно не эксперт в таких вопросах. — О, а я тебя ждала! — раздавшийся за её спиной знакомый голос ровесницы заставил Ирину вздрогнуть на месте, обернуться и забыть про свои грёзы. — Теперь ты решила меня подкараулить, как в прошлый раз Лизу заставила это сделать? — нахмурилась Сеченова, смотря в серо-голубые глаза Анастасии, в которых читалась ехидность. — Почему сразу «подкараулить», Ир? Улица свободная, — видя, что та старается казаться смелой, Шерман убрала улыбку, но в отличии от упомянутой Лизы держала свои громкие эмоции в узде. — Не шмель ты, а паршивая оса, Сеченова. Не делай вид, будто не понимаешь, о чём я говорю. Думала, тебе это так просто с рук сойдёт? Что, подкупив одноклассников своей подачкой о лагере на территории Предприятия, забудут про твой синюшный позор, и ты авторитетом для них станешь? — Я не стремлюсь в авторитеты. И товарищей ничем не подкупаю. А к затеи с лагерем я никак не причастна: это инициатива двух организаций. — Угу-угу. Свои сказочки, пожалуйста, другим рассказывай. Я тебя, паршивая оса, насквозь вижу. И вижу, какое ты ничтожество! — Видишь? Прекрасно. Рада, что зрение у тебя хорошее, — бросила Ирина и было хотела пройти мимо неё, вернуться в отель. Но Анастасия в последнюю секунду выставила ногу в сторону, подставив подножку, и та без замедления упала передом на асфальт. — Оооооооо! Как, однако, нимб мешает тебе под ноги смотреть! — самодовольно протянула Шерман, после чего громко засмеялась. Ирина, оперевшись на руки и колени, поднялась с асфальтной поверхности, обтряхнув слегка свои испачканные ладони. И к вернувшемуся недовольству Шерман, та не повернулась к ней, не выплеснула свои эмоции в ответ, не приняла попытки сопротивления, не доставила радость. Вот так легко готова уйти. «Нет, не успеет!» — мелькнуло в голове, и от слов перешла к действиям. И тут же Анастасия оцепенела, когда кисть её правой руки обвили длинные мелкие тросы. Не больно, но всё же цепко, холодно, мешая любому её движению, которое помогло бы вырваться. Повернувшись, Ирина бросила на неё свой оскал, не обнажая зубы, не демонстрируя Насте какую-либо усмешку. В её глазах была лишь серьёзность, гармонирующая со спокойствием. И это начало пугать Анастасию, от чего пошло тут же ощущение стыда за одну мысль о испытанном страхе перед этой жалкой Сеченовой: — Запомни раз и навсегда! Больше я тебе глумиться надо мной не позволю! Слышишь? — говорила ей Ирина будто не своим голосом. Чуть дёрнув свою левую руку, ЛС-1 убрала свои тросы назад, освободив руку Шерман. — А теперь уходи. — Ты мне никто, чтоб командовать! Такой дуре, вроде тебя, слова не давали! — Настя поддалась эмоциям, повысив голос. — Советую прислушаться к тому, о чём вас попросили по-хорошему, товарищ Шерман, — встала на защиту Люсенька, вытащив свои тросы перед испуганно-гневным взором девочки ещё раз и пропустив мелкие искры. — Я тебе ещё припомню! И ни одна бестолковая игрушка тебя не спасёт! Да чтоб вам всем в этом лагере ВСЁ БОКОМ ОБЕРНУЛОСЬ! — выкрикнув в лицо, Анастасия бросилась бежать прочь, едва справляясь со слезами. Ирина, ещё немного посмотрев ей вслед, быстро села на ступени крыльца, схватилась за сердце и начала делать глубокие вдох и выдох. По её телу прошла дрожь, на похолодевших руках проявились мурашки. — Это не я! Я на такое не способна! Да я вообще таким тоном никогда не выражалась… Мне аж поплохело… — Не будьте к себе самокритичны, Ирина Георгиевна. Лично моё мнение, что таких людей, как товарища Шерман, стоит сразу поставить на место. Так они… сбавят обороты. — Соглашусь… А ты точно художественное ИИ? Ибо мне кажется, что ты больше психологическое. Или даже психиатрическое, — наклонилась одну бровь девчушка, выразив тем самым подозрение. — В каждом художнике заложены качества, не отличающиеся от качеств психолога, — коротко ответила ЛС-1. — Хм, это логично. И… спасибо, Люсенька, — протянула Ирина и, поднявшись с холодных ступеней, направилась к дверям отеля. — Я рада, что вам сейчас стало лучше, Ирина Георгиевна. — Можно просто по имени. Не надо таких официальностей: это меня смущает. — Приму к сведению, Ирина. — Вот так гораздо лучше, — довольным тоном произнесла девчушка, готовясь к тому, что скоро ляжет спать. Завтра ей вставать в пять, хоть дядя и говорил, что провожать необязательно, что её может забрать отец. Но она не передумает, даже если бы поднялась в два. Или раньше. Всё равно не передумает.***
Какое удивительное свойство у дней — пролетать так быстро, что не успеваешь моргнуть. Миновало за эти недели многое: всё хорошее и дурное. Из хорошего можно отметить исправленные до окончания последней четверти оценки, состоявшийся Последний звонок, проделанная коллективная работа в одном из садов Невского района, где из цветов возведён узор молекулы, полученный билет из Предприятия, начавшиеся летние каникулы. Дурное же, по большей части, происходило дома, где Ирина как раз старалась проводить время меньше всего, уходя на прогулки с Люсей и попутно ей рассказывая про духовную сторону города. Мама по-прежнему была недовольна от одной мысли о том лагере, о расставании и беспокойстве. Сильно уставала от всего и вся, хотя старалась про работу не жаловаться, грезя о скором отпуске в губернии. К ЛС-1 отнеслась холодно, что, в прочем, было неудивительно. Опять вспомнила свой скептизм и сказ о том, что ИИ в искусстве не смыслит ничего, для него фантазии чужды, и что перчатка как изобретение от Димы — просто баловство. Но отнимать прибор по каким-то причинам не стала. Про лагерь Лидия не заикалась вслух, хотя было видно, что хочется ей высказаться похлеще. И всё же смиренно молчала. Георгий задерживался в институте по причине летнего кипиша под названием экзамены и виделся с дочерью под вечер, уставая морально, нежели физически. Особенно от некоторых наглых студенток, которые ради положительной оценки предлагали ознакомиться ему с ещё одной отраслью знаний, тихо расстёгивая пуговицы на рубашке во время личной сдачи зачёта, на что сам Горя был настроен категорически против. Такое разочарование в подобных студентах просто утомляло. Их присутствие в столь благородном месте как научный институт шокировало мужчину, он не терпел лентяев и манипуляторов. И в такие моменты он боялся, что на него могут так заявить из мести, уволить и выставить в дурном свете, что никуда не возьмут. И тем самым упадёт на глазах дочери. О Лиде же он думал в последний момент. Наблюдать за тем, как родители по-своему истощены, было тяжело для девочки. Но она старалась держаться на плаву, заботясь о них, помогая по дому, пока их нет. И не переставала думать о лагере, заверяя себе, что маме и папе тоже надо немного отдохнуть от собственной дочери и опеки. Как и ей от них.***
Настало долгожданное 30 мая. День поездки на скоростном поезде в Семипалатинскую область. Транспорт выделен лично Евгением Олеговичем для собранных тринадцать пионеров из двух отрядов. Значило это — что никаких лишних посетителей, без остановок по пути, под присмотром роботов, как «Рафика» и «Терешковой», которая ещё выступает одним из работников в лагере. Да, потенциальных гостей не столь много, но Ирина отметила это плюсом. Меньше народа — больше кислорода. И коллектив собрался приятный: каждый пионер по-своему мил и дружелюбен. Однако близким по духу для неё всё же стала Люсенька, которую она надела на левую руку ещё дома. Днями ранее одноклассники познакомились с ЛС-1 на территории школы, проявив немного любопытства в вопросе её функционала. Не было этой зависти, каких-либо упрёков, обычный технического плана интерес. Просто сочли её хорошим личным роботом. Сейчас для них явление Люсеньки стало привычным, как явление кто-либо из отряда, но меньшее по значимости. И вот «Вихрь» готов выезжать из Северной Пальмиры ровно в половину девятого. После заявления вышедшей к ним «Терешковой» на проверку билетов, каждый пионер попрощался со своей роднёй и поспешил занять место за столом, у широких окон с красивыми красными занавесками. — …Если что — сразу звони. Сообщи, когда приедешь, — в который раз напоминает об этом Лидия, обнимая свою дочь и не желая её отпускать. — Обязательно, — кивнула Ирина, освобождаясь из её хватки. — Не скучай там, — вставил Георгий, ласково потрепав по макушке головы. — Уверена, что скучать точно не буду. Люблю вас, — обняв их вместе напоследок, обвив руками их тела, Ирина направилась к раздвижной двери. Показала «Терешковой» билет, поднялась по ступеням и зашла в вагон. Огляделась по сторонам в поиске свободного места. И нашла его в самом конце, недалеко от барной стойки, где «Рафик» готовит бокалы и наливает в них для юных пассажиров лимонад. Сообщение о закрытии дверей раздалось по всем вагонам. Аккуратно положив рюкзак, Ирина дала себе волю потрясти пальцами и дёрнуться на месте. До последнего не верила, что сидит в поезде, с ровесниками и едет на Предприятие 3826, где окажется уже завтра. Или сегодня вечером, так как «Вихрь» в полном распоряжении пионеров. И поезд без тряски и шума тронулся со своего магнитного пути, включив в этот момент своё «Радио Будущего», откуда прозвучала музыка. Лёгкая песня. Чёткие гитарные аккорды, что приятно ласкали слух и успокаивали душу. Голоса исполнителей незнакомы, но сразу полюбились. И слова в песне с простым мотивом гармонично вписывались в атмосферу поездки. Хочется только наблюдать за окном. Ни о чём дурном не думать. Вот она, подумала девочка, как выглядит настоящая свобода… …Дворы пусты, Свели мосты, И лишь коты Со мной «на ты» Моя любовь на пятом этаже — Почти где луна; Моя любовь, конечно, спит уже — Спокойного сна! Моя любовь на пятом этаже…