Мир через объектив или/и полимер

«Поезд «Вихрь» мчит на всех парах магнитных импульсах, преодолевая просторы смешанного леса… Спасибо всем гениям инженерии, которые создали это чудо. Сидишь себе спокойно: пишешь, рисуешь, и тряски никакой. Красота! Песни из этого радио будущего как дополнительный источник вдохновения. Огромный такой источник. Мотивы каждой композиции звучат интересно. Жанры тоже такие разные: от классики до рок-н-ролла (кому как, а мне нравится рок-н-ролл, хоть он из Америки, да и слушать его не запрещают. Ещё нравится, как под него танцуют этот… мятный твист — так задорно смотрится). Но, правда, иногда в радио попадалось нечто такое… что ни в сказке сказать, ни пером описать. Но Рафик (как иногда Терешкова на него заглядывается, не жалеет в его адрес похвал и восхищений… аж чего-то не по себе стало. С другой стороны это вроде как… мило?) настраивал частоты, и приятные звучания возвращались — подстать поездке. Невольно наблюдаю за своими одноклассниками и их неподдельной радостью и всеобщим волнением, которыми открыто делятся друг с другом, в то время как я делюсь чувствами с тобой, дневник. Я тоже волнуюсь, сильно. Я впервые так далеко от дома, не слышу рядом голоса своих родителей. Интересно, как они сейчас, что делают? Волнуются, понятное дело. Но кто потише, кто громче… Ясно, кто тут первый, а кто второй… И всё же я надеюсь, что у них всё хорошо. Быть может, пока меня нет рядом, мама решится на откровенный разговор с папой, а тот её выслушает спокойно, не будет никаких упрёков, скандалов как у других. И они оба найдут решение, как подобает настоящим друзьям. … Если дело дойдёт таки до развода, я не буду выбирать, с кем останусь. Я их обоих люблю… … … Ох, ну почему всё так сложно?..» Неозвученные вслух трепетные мысли записывались сейчас в совсем чистом, новом блокноте, который Ирина взяла с собой как вещь первой необходимости. Для дома свой блокнот оставлен и спрятан, для лагеря уже другой. Тут девочка и сама до конца не знала, зачем так разделила свои принадлежности, когда можно в одном продолжать писать да рисовать, ведь так блокноты долго не кончаются. Но стоит вдруг подумать о том, что домашние записи пересекутся с записями НЕ-домашними, она морщилась в возмущении. Нет, так не пойдёт! Порядок — должен быть порядок! Посему личность перфекциониста взяла над ней верх, и не только в выборе блокнота. Угольные два карандаша, шариковая ручка, точилка, ластик и упаковка мелких бумажек для создания теней на рисунке тоже новые, нетронутые со дня покупки в её прошедшее пятнадцатилетие. Одежду с собой взяла и то меньше, чем свои канцелярские принадлежности, сложенные в старом пенале. Закончив запись до той поры, пока слова в голове не иссякли, Ирина решила взять недолгую паузу, почувствовав, как правая рука начала затекать от долгой писанины. И устало вздохнула больше от тяжёлых как груз размышлений, чем от записей. Вихрь всего и вся, что хаотично кружится в её семье, и не только с родителями. И чувствовала девочка какую-то давящую со всех сторон безысходность, как перед тем судом в школе. «Если будешь сидеть так дальше и загружать себя, лучше тебе точно не будет. Соберись, Ир, ты не хандрить едешь…» — фантомный голос прозвучал с нотацией, к которому Ирина решила прислушаться, вернувшись в атмосферу поездки и дорожных деяний. Её перчатка ЛС-1 сейчас работала во всю, рисуя на отдельных листах, что шли в комплект с этим блокнотом. Тёмно-красные тросы, держа карандаш, уверенно левитировали над бумагой, вырисовывали штрихи и детали размытого за окнами поезда лесного пейзажа. Холмы, силуэты хвойных деревьев, облака почти как настоящие, летящие в дали «Пчёлы» и «Дрофы», и свет солнца — и всё это одним карандашом, но разными оттенками угля. За процессом рисования девочка наблюдала не без удовольствия… и с небольшой долей зависти, ибо ИИ не знает усталости, повинуясь командам вслух. И уж тем более инструменту чужды эмоции со всякими там переживаниями. Тоже на минутку, подумала про себя Сеченова, хочется так взять и ничего не чувствовать. Но знает, что не сможет. Нет! Если уж хозяйка начала отдыхать, то и перчатка пусть сделает паузу. Не дай полимер, если вдруг перегрузится и зависнет: — Люсенька, заканчивай. Кончик карандаша стал тупым, он так может бумагу порезать и рисунок испортить. Я его потом буду точить, когда окажемся в лагере. ЛС-1 аккуратно опустила карандаш на поверхность стола, и пододвинув свободными тросами изрисованный листок Иринке, добавила свою дежурную фразу: — Пейзаж за окном — частично завершён. Каков ваш вердикт? — Ты заметно делаешь успехи. Детали прорисованы лучше, тень наложена в правильном направлении. Навык растёт на глазах, — гордо ответила Сеченова, словно была сейчас худ-педагогом для ученицы Люсеньки. — Благодарю вас, товарищ Ирина. Я стараюсь догнать до вашего уровня для того, чтобы в будущем мы могли работать вместе. Например: мы можем устраивать коллабы, проводить трейды, создавать гифты… — Люся, притормози, пожалуйста! — протараторила девочка, ошарашенно похлопав глазами. — Я не очень поняла твои последние слова. Корень у них опять не советского звучания, как этот недавний твой… как его там… скилл. Слова приближены будто к английскому, что странно, ведь тебя создавали мой дядя и его заместитель. Хотя, Михаэль Генрихович иностранец, но он немец, нежели англичанин, пусть и этот язык он тоже знает… И всё же как объяснишь свой странный лексикон? — Прошу прощения, товарищ Ирина. Я забыла пояснить, что в моём базе данных есть сгенерируемая полимерными алгоритмами информация о терминологии художников будущего. И да, вы правы — в этой терминологии слова рождены из английского языка, которые пошли под сокращение для удобного произношения в художественной среде. Как подстать среде научной, что тесно связана с латынью. Возвращаясь к нашей теме, возьмём к примеру сказанное мною слово «коллаб», произошедшее от английского «Collaboration», что означает — совместная работа нескольких художников над одним рисунком. — Коллаб. Коллаб… — задумчиво повторила это чудное по звучанию словечко Ирина. — Такой же Коллектив. Или же… коллективная работа. Звучит это всё интересно, конечно, но к терминологии художников будущего я не готова и вряд ли буду готовой. С иностранным языком у меня и так не очень хорошо складывается, а тут ещё эти навороченные термины. По такому поводу стоит завести словарь. В лагере этим мы тоже займёмся. Попробую под себя это как-то перевести, подобрать синоним, сократить, как с тем же коллабом. Коллаб равно Коллектив. Как ты на это смотришь? — Хорошая идея. Буду рада вам помогать всем необходимым, товарищ Ирина. — Вот и отлично. Так, со словами, пожалуй, разобрались. Но кое-что меня всё равно смущает, — Ирина потёрла подбородок, изображая задумчивость и чуть с сощуренными глазами смотря на свою ИИ-перчатку. — Не может же у тебя эта информация создаться с бухты-барахты. Как ты её сгенерировала? — Принцип генерации тот же, что и у «Радио Будущего», только в художественной среде. При помощи алгоритмов полимера, подключённого напрямую к сети «Коллектив 2.0». — А разве не «1.0»? Ведь обновлённая версия сети ещё не вышла, — изогнула бровь в недоумении Сеченова. — Или же?.. — Для жителей СССР — ещё нет, пока не пройдёт запланированная полная полимеризация населения. Но «Коллектив 2.0» уже существует, и доступ к нему есть у академика Дмитрия Сергеевича Сеченова, который сам выбрал, кого стоит подключить к обновлённой сети в первую очередь. А именно — под список необходимых попадают его близкие коллеги. Также те, у кого высокий социальный рейтинг из работников Предприятия 3826 и у немногих за его пределами, как к примеру ваш отец. Подключены и высшие чины страны, у которых тоже есть в наличии устройства «Мысль». — Ну, политики — это само собой. Такие же вещи не вручают сразу простым людям… Так, секунду! — опомнилась девчушка. — Я не из партии политиков и уж тем более к учёным не имею никакого отношения. Если твой полимер, как ты сказала, подключён к этой сети, то меня, хозяина устройства с данным полимером, это тоже как-то касается? — Да. Ваши данные тоже есть в сети «Коллектива 2.0», хоть вы и не прошли полимеризацию и нет нужного устройства, так как вы находитесь в списке нетронутых для инъекций звено граждан, которые не достигли определённого биологического возраста. Инъекция полимера разрешена гражданам с двадцати двух лет после прохождения соответствующей диспансеризации. Однако информация о вас хранится в сети с того дня, когда вы меня активировали. Не в вас ввели полимер, а вы ввели в полимер свой биологический код, который был быстро скопирован и передан через мой полимер информационному массиву сети. Вы, повторюсь, именуетесь в массиве как нетронутое звено. — Так! Про массив и всё прочее спрашивать не буду. Мне и это надо как следует переварить, — Ирина устало помассировала переносицу, вдруг почувствовав на себе холодную испарину после услышанного. Захотелось сжаться в клубок. — Почему же? Прогресс ведь не стоит на месте. И, позвольте заметить, мне нравится обсуждать с вами эту тему, хоть я и создана в художественных целях. — Вот именно, Люсенька, что прогресс не стоит на месте. Но когда на тебя этот прогресс движется волной с бешеной скоростью, это сбивает с ног и мешает здраво, логически рассуждать. При виде надвигающейся волны мы цепенеем от любопытства, но нас держит на месте именно страх. А меня он и вовсе цепями приволок к одному месту. — Выслушав вашу метафору о волне и страхе, смею предположить, что вас напугала информация о вашей ранней принадлежности сети, что делает вас выделяющей персоной средь других. Чего вы, насколько мне стало известно за проведённое с вами время, всячески сторонитесь. Но, товарищ Ирина, о вас информация есть не только в «Коллективе 2.0». Взять, к примеру, данные школы, поликлиники в виде медицинской карты, в паспортных данных. По сути, это одно и то же. — Так-то оно верно. И всё равно страшно. И неловко. Особенно от того, что опять выделяюсь, когда наоборот во всю стараюсь слиться со всеми и всем, — Ирина в попытке самоутешения обняла правой рукой своё плечо, после сильнее оперевшись спиной в мягкую обивку кресла, будто бы прячась в этом материале от всего дурного. — Каждый человек чем-то так или иначе выделяется. Это и делает человека индивидом в обществе, — последовал комментарий ИИ. — Ты так легко про это говоришь, хотя ты права, конечно же. Но просто… Почему дядя мне про это не рассказал так подробно? Не хотел грузить меня лишний раз, когда он был в Пальмире? Или что? — Прошу прощения, товарищ Ирина. Он вам планировал всё объяснить при вашей повторной встречи с ним. Но мой словарный алгоритм выдал большую часть информации заранее, не включив паузу. — Да ладно, чего уж теперь горевать? Не извиняйся. Раз было суждено стать мелкой частицей «Коллектива», как мой дядя задумал и исполнил, то приму это… как-нибудь, — начала понемногу успокаивать себя девчушка, вновь бросив взор на лесной пейзаж и небо, что меняло оттенки к наступлению летнего заката. — И поскольку твой словарный алгоритм начал эту тему, то придётся договаривать. Моё присутствие в «Коллективе» что даёт? Только управление тобой? — Если вы не передумали насчёт проведения лета в комплексе «Челомей», то вы автоматом попадаете под важную персону средь составляющих в особое инфо-поле города, подстать Дмитрию Сергеевичу Сеченову. Или же его коллегам из близкого сословия. То есть, доступ в академию и другие места платформы «Икар» без выдачи разрешения свыше. Однако не стоит забывать, что за вами будет организован и должный присмотр. Временный для вашей адаптации и спокойствия со стороны. — О, это всё многое объясняет. В инфо-поле города, как я ещё помню с моего первого визита на Предприятие, есть перечень со списком составляющих граждан со всякими указаниями: кто, где, откуда, сколько живёт на территории, какова специальность и далее. У приглашённых гостей свои соответствующие метки появляются. И это сделано для того, чтобы на территории «Челомея» не могли оказаться чужие, неприглашённые кем свыше люди. А я не на неделю приехала, а на месяцы, то поэтому я в попала «Коллектив» так. Потому что пошли только такие пропуски — на полимерной основе. Правда, как там обстоят дела с маленькими детьми и моими не полимеризованными ровесниками — это тоже вопрос. Хотя, живут же как-то?.. — Именно. Посему вы зря лишний раз беспокоились и терзали себя сомнениями. Дмитрий Сергеевич долго над этим планом работал, чтобы с вами всё было хорошо, и чтобы ваше лето в городе было таким же хорошим. Вас не смущает, что вас будут сопровождать? — Ты сама сказала, что это временно. Не могу же я прогуливаться одна по малознакомому мне городу, пусть мне и пятнадцать лет. И уж тем более идти в одиночку к академии дяди. «Челомей» — городок в принципе немаленький. Да и в обществе моя одиночная прогулочка средь роботов и учёных с «Аргентумом» может вызвать массу вопросов, которые поставят нас в неловкое положение. Под чей присмотр я попадаю? — Зависит от ситуации. Это могут быть как люди из близкого окружения Дмитрия Сергеевича Сеченова, так и некоторые роботы. Точной информации, касательно роботов, у меня нет, но из уст Дмитрия Сергеевича слышала метафору, процитирую: «Пчёлы и со шмельком сдружатся…» — Речь о «Пчеле», скорее всего. В целом, я не против, чтобы за мной летал дрон. Тем более это мой любимый вид дронов, — улыбнулась Ирина, на секунду представив их компанию: она, Люсенька и «ПЧ-9», с которыми гуляет по улицам парящего города. — Да, лето и впрямь обещает быть интересным… Отбой, Люся, и… спасибо. ЛС-1 спрятала свои тросы за рубиновой звездой, погрузившись таким образом в режим затишья. Ирина, глубоко вдохнув и выдохнув, а после взглянув ещё раз на свой открытый блокнот с исписными страницами, решила, что пока хватит записей. И убрала его вместе со сложенной канцелярией в пенал в лежащий рядом с ней рюкзак. «Надо походить, а то всё тело уже затекло от этих посиделок. Да и голова тоже побаливает…» — после недолгих раздумий, Сеченова проползла по сидению к краю, встала на ноги и, показалось ей, заскрипела костями. Огляделась по сторонам, думая, куда пойти и к кому пристроиться. Выбрав простую походку по вагону, Ирина начала наблюдение за своими товарищами. Некоторые пионеры, к примеру Зоя с Владом, вместе сидели и сопели в унисон. Сеченова вновь отметила про себя, как они трогательно смотрятся вместе: Владислав сидел спокойно и дремал, позволив своей подруге уткнуться в его бок и положить голову на плечо. Сидящая напротив них Валентина, держа в руках книгу с надписью «80 000 километров под водой» писателя Жюля Верна, лишь пару раз обратила на них внимание не без умиротворённой улыбки, однако книга её завлекала сильнее. Видеть своего лидера такой молчаливой было Ирине непривычно. Так что начинать свой разговор с ней не стала, дабы не нарушить её приключеченскую атмосферу. Пройдя дальше, Иринка заметила, как некоторые ребята из отряда 8 «А» класса сидели вокруг стола и играли в карточную игру «Дурак». Уже которую партию и всё не надоедает. И хоть азартные игры — не пионерское дело, но поскольку тут играют не за деньги или обмен на вещи, а просто так, то ничего плохого в этом нет. Увы, за немалое проведённое время с ними, Ирина так и не узнала их достаточно хорошо, однако считала их весьма интересными личностями, увлечёнными темами спорта и спортивной этики. Сеченова из спорта знает лишь больше про синяки и ссадины. «Не, а что? Тоже полезные знания. Можно собой гордиться…» — промелькнуло в голове, от чего девчушка тихо про себя фыркнула смешком и вернулась на своё место. Только подошла не к своему столу, а к барному, сев на мягкий табурет перед «Рафиком», который вытирал салфеткой зеркальную от чистоты поверхность своего рабочего места. Стоило увидеть присевшего пионера, бросил на Ирину внимательный взор своих жёлто-оранжевых и чуть сощуренных нечеловеческих глаз: — Добрый вечер, уважаемый товарищ Сеченова. Комфортно вам в нашем поезде «Вихрь»? Я задаю вопрос не только для интереса, но и для составления дальнейшего отсчёта, так как не каждый день этим поездом пользуются только пионеры. — Весьма комфортно. Тепло, уютно, и атмосфера дружелюбная. Другие товарищи занимаются своими делами и жалобу ни от кого из них я не слышала. Ну и, лично для меня и моего инструмента Люсеньки, тут удобно заниматься творческими делами. В самом деле, уютно как дома, — ответила Ирина, искренне и без запинки. — Благодарю вас за уделённое время ответу на мой вопрос и помощь в отсчёте. Чем я вам могу помочь? — Можете сказать, когда мы именно приедем в Семипалатинскую область, в лагерь «Сатурн»? — Поезд «Вихрь» прибудет в Семипалатинскую область, в станцию «Титан» ровно в семь часов. Вас там будет ждать специальный автобус, который отвезёт ваш отряд в лагерь «Сатурн». Время остаточного пути — два часа, пять минут. — Вроде, не так уже много. Спасибо за точность, — усталым тоном выдавив радость, Ирина поблагодарила робота и вернулась к своему столику. Решила скрасить двухчасовое ожидание записями в блокноте или быстрыми рисунками ручкой. Люсеньку не стала лишний раз загружать запросами и разговорами. Психологический курс перчатки завершён до следующего раза.

***

Поезд «Вихрь» благополучно остановился в подписанной крупным шрифтом открытой станции «Титан», что является частью новой территории полигона «Сатурн». Как скажут здешние жители Семипалатинской области, которые состоят из работников и персонала, данный полигон расположен в паре шагов от Предприятия 3826. На деле «Сатурн» и Предприятие разделяют два километра и ещё несколько метров, а «Титан» является первым соседом станции «Лесная». Территория располагалась средь холмов со смешанной растительностью на фоне рельефа с горными хребтами. И с открытым видом на озеро с идущими по нему судами с правой стороны от станции, где к его водному горизонту сейчас медленно спускается солнце. А внизу от станции располагались маленькие парк, здания и некоторые жилые дома, замечены люди и роботы. «Титан» от «Лесной» сугубо мало чем отличался: та же широкая платформа на колоннах, высокие лестницы с перилами, тот же передний фасад, касса, вывеска расписаний, и проложенные внизу пути к парковочной площади с асфальтом, трассой и пешеходным дорогам. Пионеры, что минутами ранее были сонными пташками, после долгожданной остановки разом стали бодрыми. И с общей искрой предвкушения в их глазах от увиденного вышли из вагонов и спустились на нижний плинтус по лестнице. Всем не терпелось походить, погулять, всё изучить и осмотреть незнакомую им местность во всех красках и деталях. Ирина, которая была разок на Предприятии 3826 да и то не везде, пребывала сейчас в похожих чувствах вместе с остальными. Мысленно отметила про себя, что воздух здесь совершенно другой; отдаётся горами, хвоёй и лёгкой щекочащей кожу прохладой. Не ощущается эта невидимая городская теснота, знакомая в Северной Пальмире. А от местной живописности у Сеченовой разбегались глаза, что руки сами тянулись к полароиду «Светозар». Пролетевший мимо неё обычный шмель, севший недалеко от девочки на перилы, и то показался ей здесь необычным. Да ещё в такой перспективе. Иринка поддалась своему творческому искушению: достала из рюкзака полароид, быстренько настроила объектив, подошла чуть ближе к шмелю и нажала на кнопку. От вспышки пухленькое и пушистое насекомое не улетело, продолжая ходить по поверхности перилы. А девочка, достав распечатанный снимок, взглянула на него и оценила по достоинству, не сдержав последующего умиления. — Добрый вечер, дорогие товарищи пионеры! Будем знакомы, я Виктория Дмитриевна, одна из вожатых лагеря «Сатурн»! — вышла им навстречу андроид, и все сначала подумали, что к ним подошла одна из телохранительниц Сеченова из-за их схожего внешнего вида. Но приглядевшись, пионеры заметили в роботизированной девушке отличия от недавно увиденной им балерины. Та выглядела чуть ниже ростом, рост среднестатического человека, её металлическое тело с выделяющими формами грудей и ягодиц спрятано за плотной одеждой вожатой: светло-голубая рубашка с красным галстуком и завёрнутыми на локтях рукавами, коричневые шорты на серебряных бёдрах, и красная пилотка на пшеничных якобы волосах, что собраны в пучок. Как ни странно, её обувью являлись пуанты, и походка сохранилась такой же грациозной: балериной была создана, балериной и осталась. Значок, выполненный в виде красной звезды, закреплён на рубашке и на нём высечена гравировка «ВЖ-2». Её голос отличался от голоса «Терешковой». Она звучала как одна из близняшек: один раз Ирине удалось её услышать ещё в Северной Пальмире, когда Дмитрий с ней заговорил по деловому вопросу. Однако голос Виктории звучал чуть выше по интонации, тем самым показывая, что балерина как бы студентка вожатая. — Добрый вечер, Виктория Дмитриевна! — раздалось хором приветствие пионеров, за которым последовал их жест салют. «А эта выглядит не так жутко, как телохранительницы моего дяди. И не так… вызывающе, нежели в том борде… Театре!!! Симпатичная металлическая вожатая. Хм… А близняшкам-балеринам подойдут наряды?» — задумалась Сеченова. — Благодарю вас за вашу проделанную работу, Татьяна Николаевна! — Виктория повернула голову в сторону «Терешковой», после добавила, обращаясь уже к подросткам. — Пожалуйста, не отходите от нас далеко! Вас ждёт автобус! — «Вожатая», пару раз помахав своей металлической рукой, сначала посмотрела на весь отряд (хоть и глаз на лице нет, но никто не сомневается, что зрение у неё прекрасное), что встал перед ней ровно. И только потом она направилась вперёд, ведя детей к белому автобусу с синими полосами на боках, над которыми с обеих сторон написано «Сатурн» и рядом со словом геометрический рисунок планеты. Названная Татьяна Николаевна следовала за ними сзади для надёжности. Местные жители не на долго отвлеклись от своих дел, оценивающим взглядом встречая прибывших из большого города и роботизированных новых рабочих. Пионеры, недолго думая, помахали им рукой в знак приветствия и выкрикивали эти же приветствия, на что получали в ответ то же самое, и у всех от этого настроение улучшилось. «Терешкова» и «Вожатая» остановились возле дверей автобуса, пропуская в транспорт пионеров. Все тут же заняли свои места, поздоравшись с водителем, которым на сей раз являлся обычный человек. Ирина села на свободное кресло в первом ряду. Рядом присела её одноклассница Маруся, Маша Горина, которая левой ладонью поглаживала левую щеку, в то время как правая ладонь сжата. — Так обрадовалась приезду, что зуб выпал. Последний, молочный. Боялась, что придётся к стоматологу идти. Но всë обошлось, — ответила на немой вопрос Маруся, показав Иринке выпавший зуб с остатками крови, на что сама Ирина от увиденного чуть сморщилась. — Вот приедем в лагерь, положу под подушку и буду мышку ждать. С шоколадкой. — Лучше глазированный сырок. Он прохладненький. Летом как раз самое то, — прокомментировала Сеченова. — Точно! — широко улыбнувшись и тем самым продемонстрировав переднюю вентиляцию, Маруся положила зуб в карман как заветную монету и упёрлась в спинку кресла. — Вот мы с вами приехали в полигон «Сатурн», дорогие товарищи пионеры! Мои алгоритмы дрожат от предвкушения, ибо хочется многое вам всё показать и рассказать во всех подробностях! — «Терешкова», встав возле водителя, что завёл автобус, начала свою торжественную речь. «Вожатая» молча встала с ней рядом, убрав руки за спину. Небольшая тряска по пути не сбила роботов с ног, словно к автобусу они были прикручены намертво, в то время как багаж у пионеров чуть не слетел с сидений. — В частности то, что ваши жилые помещения уже распределены для каждого. Вы, в переносном смысле этого слова, будете жить в спутниках «Сатурна» — от «Реи» до «Прометея». Какой спутник кому попадёт: разберёмся на месте. — Лагерь и впрямь выполнен в тематике планеты? — задала вопрос Зоя. — Скажу больше, товарищ Литовская. Предприятие 3826 и его ближайшие территории — это одна большая Солнечная система нашего СССР. Вы это всё увидите сами, так как планов на вашу смену составлено много. Но, конечно же, всё это осуществится не в первые дни. Всё будет постепенно. — А где пройдёт наша первая экскурсия? На каком полигоне Предприятия? — спросила Валентина. — ВДНХ, товарищ Горбушина. Это музейный комплекс Предприятия 3826 и всеобщая гордость от наших лучших архитекторов. Управляющая Марина Андреевна Елизарова выдала специальное разрешение провести выставку для вас третьего июня. На пару с моей подругой Викторией я вам обещаю, что этот музей никого не оставит равнодушным, — в голосе «Терешковой» звучали нотки позитива. — А нас сегодня покормят? — наконец-то раздался самый важный на сегодня вопрос, который озвучил черноволосый парнишка Александр, пионер из отряда восьмого «А» класса. — Конечно. После краткой экскурсии по нашему лагерю будет организован ужин. — А в вашем пищеблоке, часом, нет вампиров? — послышался для многих несколько странный вопрос от заместителя лидера отряда восьмого «А» класса, от Анастасии Билетвиц. В отличии от Шерман, эта Анастасия была куда более дружелюбна, хоть и со своими странностями. В частности, очень верила в сверхъественное и увлекалась этими темами да мрачными сказками. — Нету там твоих вампиров, угомонись! Поди, они про тебя теперь прознали и свалили в закат от греха подальше! А то вдруг некая Билетвиц их чесночком со святой водичкой угостить надумает? — ответила за робота Зоя Литовская, на что раздался общий добродушный смех, а Анастасия наигранно вздохнула от досады. И вскоре пионеры заметили за водительским окном на горизонте длинную светлую изгородь и открытые широкие ворота с серебряной надписью наверху «ПИОНЕРСКИЙ ЛАГЕРЬ: САТУРН» и очертания домов и здания покрупнее в нетипичной для чужих архитектуре, но привычной для местных. И всё это располагалось на фоне сосновой рощи. Вид на площадь лагеря с высоты птичьего полёта со всей своей расстановкой в самом деле напоминал планету Сатурн: одна большая сфера с геометрическими кровлями по середине, и вокруг неё образованное из одинаковых арочных домиков кольцо и проложеннными от них дорожками к построенной сфере. Когда автобус преодолел ворота и остановился перед зданием, пионеры увидели, как к ним навстречу вышли пара роботов, «Рафик» и белый «Вовчик», и несколько людей — технические работники лагеря и их директор и основатель в одном лице рыжеволосый молодой мужчина Евгений Олегович Суворов. Трепет над всеми так и витал в воздухе и не спешил покидать каждого. Роботы вновь пропустили детей, и только потом сами спустились по ступеням автобуса. Все в отряде окунулись в разговоры друг с другом с позитивными эмоциями и приятными впечатлениями. Ирина вывела Люсеньку из тихого режима, дав её тросам выйти в свет, чтобы она тоже оценила обстановку как, в первую очередь, художественное ИИ. Отряд пионеров Невской школы встали в один ряд перед взрослыми. — Добрый вечер, юные пионеры. Вы меня знаете, я Евгений Олегович, уже имел честь вас видеть по видеосвязи. Однако видеть всех вас лично я рад куда больше. Мне о вас Дмитрий Сергеевич Сеченов столько рассказывал после собрания, так тепло отзывался о вас и ваших достижениях. Посему мне не передать словами, как я счастлив, что первые гости нашего лагеря — это такие хорошие ребята. Понимаю, вы сейчас очень устали с поездки: сначала «Вихрь», потом этот автобус. Но, пожалуйста, наберитесь ещё немного терпения для краткой экскурсии и распределения в те самые домики. Хорошо? Подростки согласно кивнули. Евгений, жестом указав рабочим занять свои позиции, вместе с роботизированными вожатыми повёл приезжих в полукруглое здание с выпирающимися треугольными основаниями с окнами. Сейчас им открылись широкие двери в пространственный холл со светлыми стенами без этих стандартных прямых углов, а с выделенными треугольниками, и с закрученной лестницей по среди зала, ведущей в коридор второго этажа. Большой геокупол. — Больше на частный дом похож, чем на здание лагеря, — вставила Ирина, глядя на обстановку с восхищением. — Ирина Георгиевна, верно? — лично к ней обратился Евгений. — Да, вы правы. По сути, это и есть мой второй дом. Только это, скажем так, гостиничный дом, который мы наряду с организацией вашего дяди изменили под общественное помещение с рабочим персоналом. Там на втором этаже, где мой кабинет, там и одновременно мой жилой комплекс. Чтобы сто раз из «Челомея» сюда не прилетать. А мои коллеги живут неподалёку от лагеря, — от Сеченовой Евгений перешёл к вниманию ко всем присутствующим, ведя их попутно к местам и показывая их во всей красе. — Итак, дорогие мои! Понимаю ваше общее недоумение от увиденного. Поди, ожидали прямое здание в два-три этажа, так как фотографии на собрании были не точными. Увы, наша камера не всю площадь смогла охватить, признаю свою вину. Но такова мода архитектуры нынешнего времени. И, попрошу заметить, это очень прочная конструкция. Гометрия — сила. На первом этаже располагаются, понятное дело, кухня с большой столовой. — Только попробуй про свой пищеблок с вампирами заикнись! — Зоя наигранно начала угрожать Анастасии, на что та залилась смешком, и к нему тут же подключились многие. — Простите, а что смешного? — Суворов с недопониманием посмотрел на подростков. — Евгений Олегович, не обращайте на них внимание. Они на своей волне! — заверила Валентина, сдержанно улыбаясь. — Что ж, ладно, — протянул Евгений и вернулся к нужным теме и делу. — Как я уже говорил. Первый этаж — кухня, столовая. Ещё есть зрительный зал для, как правило, вечерних просмотров. Фильмы, мультфильмы. Наши местные новости, которые транслируются из комплексов «Челомей», ВДНХ и некоторых деревенских поселений. И рядом с этим залом располагается небольшая библиотека со всеми удобствами. По сути, это как гостиная, только без телевизора, и со сводом простых правил поведения. Книги для вашей возрастной категории выбраны специально лучшими библиотекарями «Челомея», ещё и по вашей школьной программе, если кто решил провести внеклассное чтение. Надеюсь, все знают, что важно беречь книги? — Абсолютно, — ответили хором пионеры. — Вот и славно. И на этом экскурсия в первом этаже заканчивается. Сейчас потихоньку поднимаемся на второй этаж. Там помещений тоже немного. Всё же это не школа. Евгений Олегович Суворов поднялся по лестнице в коридор, встав возле двери своего кабинета в ожидании. Пионеры наряду с вожатыми поднялись следом, осматривая территорию открытого коридора и то, что за окнами: вид на двор с арочными домиками. — Евгений Олегович, — подняла руку Ирина. — Я заметила, что тех домиков более десяти. Однако нас все тринадцать. Это жильё для рабочего персонала? — Нет, товарищ Сеченова. Это для ещё одного отряда пионеров, который приедет завтра на наше торжественное открытие смены. — В смысле «ещё один отряд»? Кто он? И откуда? — начала интересоваться Валентина. — И сколько в нём состоит участников? — Что-то я не помню, чтобы Дмитрий Сергеевич упоминал про ещё одних пионеров, — чуть нахмурился Владислав, переведя подозревающий взгляд на Ирину. — Мне дядя про это ни слова не сказал! — тут же начала оправдываться Иринка. — Разумеется, не сказал, дорогие мои. Потому что это пошло уже под мою инициативу. И инициативу товарища Ласточкина, который рассказал мне про своего племянника, лидера отряда пионеров, и его класс из Семипалатинской школы ближайшего города Семей. Они тоже, как и вы, являются хорошими ребятами. Такой же настоящий коллектив. Пальмирийские пионеры были в смешанных впечатлениях после услышаного. Кто-то из них наивно полагал, что их будет всего тринадцать. А у Ирины при одной упомянутой фамилии Ласточкин отозвалось внутри неприятным отзвуком, который привёл её в тот театр. И вспомнилось ей, как её мама тогда этого руководителя там чуть не убила на скандальной почве из-за того закулисья. Да и сам руководитель Ирине на редкость не понравился, хотя старается относиться ко взрослым с уважением. Но этот стал исключением из её правил. «Спокойно! Ладно, тот Ласточкин не подарок. Может, упомянутый его племянник будет куда приятнее, раз Евгений Олегович сказал, он лидер дружного отряда?» — промелькнуло в голове. — С пионерами из Семей вы познакомитесь завтра получше. Их, как не хуже вас, всего человек четырнадцать или пятнадцать. Возвращаясь к экскурсии, на втором этаже комнат немного: мой кабинет. И подальше кабинет рукоделия со всеми необходимыми материалами для творчества. И кабинет музыки. Помнится, мне доложили, что ваши классы занимаются вокалом, а кто-то играет на пианино, трубе и барабане. Вожатая «Терешкова» Татьяна Николаевна имеет навыки педагога музыки. Как раз на завтра от вашего отряда требуются барабанщик и трубач. Кто готов завтра будить отряд? — Я давно ждала этого вопроса! — с гордостью произнесла Маруся. — Можно взять инструмент? Правда, можно? — Разумеется, товарищ Горина, инструмент чист… — не успел договорить Евгений, как девчушка с благодарностью пулей залетела в кабинет музыки, взяв в руки золотую трубу как заветное сокровище со словами «Да ты ж моя прелесть!..». И для проверки звука и её мелодичности начала в неё дуть. Одноклассники не сморщили свои лица, ибо Маруська играла хорошо, задорно. Но все немного оглохли от громкости. — Всё, она теперь с ней не расстанется. Будет как в плюшевым медведем спать, — прокомментировала Зоя, на что её друг Владислав рассмеялся. — Я выступлю в роли барабанщика на завтрашнее открытие, — отозвался парнишка из 8 «А» класса, который после кивка Евгения поспешил в кабинет за своим инструментом. Наряду с Марусей начал репетировать, стуча палочками по натянутой поверхности барабана, и изображал с ней будто бы оркестр. — Стало быть! — хлопнул ладонями Суворов, вызвав тишину. — Мы закончили экскурсию, с маленьким оркестром тоже разобрались. Завтра вас разбудят рано, ибо на открытие смены приедут не только пионеры, но и сам Дмитрий Сергеевич Сеченов вместе со своей свитой. Так что с вас причитается презентабельный вид. А сейчас идите в столовую, там вам уже всё накрыли. После ужина вожатые укажут вам на ваши домики, распределят кто куда, вы обустроетесь и ляжете спать. Как там говорится?.. Будь готов! — Всегда готов! — молниеносно отозвались пионеры и направились к лестнице, спустившись по ней на первый этаж.

***

После ужина и решения прочих вопросов практически все подростки утомились и отправились на боковую. Поначалу чуть не перепутали свои новые места жительства с помеченными номерами и названием «спутников Сатурна», едва не оказавшись чьим соседом по комнате, но ссор по этому поводу не возникло. Хотя бы потому, что и ругаться смысла нет, да и болтать устали. Ирина тоже представила, как зашторит единственное в комнате окно, переоденется в пижаму, выключит в своём домике свет, завалится сейчас на кровать и провалится в сон от изнеможения после поездки. Да как бы не так! Волнение от непривычной обстановки с его непривычными звуками оказалось сильнее усталости. Ирина лежала на кровати, спрятавшись под натянутое до подбородка одеяло, и периодически вздрагивала. То где-то вдруг что-то заскрипит, то в стекло окна ветерок ударит. Звуки леса за домом оказались почему-то оглушающими: «Пчёлы» летают рядом, озеро тоже кажется очень близким, вожатые со всей ответственностью патрулируют двор. Вокруг сплошная темнота, едва проходил свет небесной светилы. Тут нет привычных девчушке белых ночей, которые недавно начались в родной Северной Пальмире. И, конечно же, воображение, предательская его сила, начала подкидывать всякие мысли вплоть до самых абсурдных. К примеру, кто считал, что у сороконожки именно сорок ножек, и почему именно их столько создала природа. — Ирина, твою дивизию, спи! — тихо ругала себя Сеченова. Но вместо того, чтобы закрыть глаза, упрямо смотрела на арочный потолок. — Мои датчики уловили напряжение, — вдруг громко произнесла Люся, чьи тросы со святищимися бледно-розовыми диодами выползли из-под края одеяла. Девочка забыла снять перчатку. — Люся, тише, пожалуйста! — шикнула Ирина. — А то Виктория Дмитриевна так к нам заглянет, чего бы мне не хотелось. — Прошу прощения, товарищ Ирина, — голос Люсеньки перешёл в режим шёпота. — Почему ты не спишь? — Потому что вы не спите, — раздался простой ответ. — Ваше волнение не позволяет мне перейти в спящий режим. — Замечательно. И что дальше? — с сарказмом прошептала Сеченова. — Как художественное ИИ, я могу рассказать вам кое-что. Сказку, например. — Не пойдёт. Лучше что-нибудь из литературы нашей программы. К примеру, «Горе от ума» от Грибоедова. Так я быстрее засну, — хихикнула Ирина. — «Действующие лица: Павел Афанасьевич Фамусов, управляющий в казённом месте. Софья Павловна, его дочь. Лизанька, служанка. Алексей Степанович Молчалин…» — Люсь, стой, я пошутила! Не надо! — «…секретарь Фамусова, живущий у него в доме. Александр Андреевич Чацкий. Полковник Скалозуб…» — продолжала читать ЛС-1. — Люся, это уже не смешно! — начала негодовать Ирина. — «Сергей Сергеевич. Наталья Дмитриевна, молодая дама…» — Люся, твою дивизию! — тихий шёпот Ирины стал громким не то от злобы, не то от охваченного страха за прибор. Неужели в самом деле завис? — «…Действие 1. Явление 1. Гостиная, в ней большие часы, справа дверь в спальню Софии, откудова слышно фортопиано с флейтою, которые потом умолкают…» — Люся, умолкни! Я уже готова спать! Только умолкни, пожалуйста! — пошли шёпотом мольбы. — «Лизанька середи комнаты спит, свесившись с кресел. (Утро, чуть день брежжится)…» — Твою дивизию, она реально зависла от этого «ума». Блин, и снять её нельзя, потому что нити мою кисть держат. И что ж делать-то? — «…Ах! как скоро ночь минула! Вчера просилась спать — отказ. «Ждём друга». Нужен глаз да глаз. Не спи, покудова не скатишься со стула…» — Ну спасибо тебе, Люся, — бросила саркастическим тоном Сеченова, после чего перевернулась на бок, положив правую руку под себя, а левую, с читающей стихи перчаткой, под подушку. Чтение так и не прекратилось. Но спустя двадцать минут спящей девочке было уже всё равно…