***
Руки лениво потянулись вверх, и юное тело следом за ним, расставшись с подушкой и одеялом. В глазах пыль, во рту сухость и странный привкус. В голове пустота, даже снов никаких не было. Правая рука начала потирать едва разлеплённые веки, ибо левая… Хотя, стоп. Перчатка сейчас в тихом режиме. Но стоило вспомнить от Люсеньки вчерашний фокус с литературой, который напугал чуть ли не до инфаркта, Ирина демонстративно нахмурилась. И также демонстративно прокашляла, тем самым вызвав по своему желанию внимание ЛС-1 к себе. Её тросы тихо вышли наружу из открытой звезды: — Доброе утро, товарищ Ирина. Как вам спалось? — раздался вопрос от ИИ самым обычным тоном. Невинным, будто ничего и не было. — И тебе доброе утро. Спалось? Не так уж и плохо. А ты? Хорошо спала? — спрашивает Сеченова, не особо стараясь скрывать сарказм. — Отлично, спасибо, — просто ответила Люсенька. И тут уже девочка не выдержала, перейдя для себя на редкость недовольный тон — никак не ругательство и не повышенный голос. Лишь бурчание: — Зачем ты начала читать «Горе от ума?» И почему не останавливались, хотя я говорила, что это шутка? Вот только ты меня напугала вовсе не на шутку. — Извините, товарищ Ирина. Но мои полимерные алгоритмы, подключённые к вашему организму через ваш биологический код, всё сильнее улавливал у вас усталость, хотя уснуть вы не могли из-за волнений от непривычной обстановки. И ваши слова, что от «Горе от ума» быстрее уснёте, были восприняты в моей системе буквально. Однако, попрошу заметить, это было не зря. Вы в самом деле уснули под мой монотон. И моя работа была закончена. — Ну, если так посудить, это помогло. Но это не отменяет того факта, что ты меня напугала, — опустив серьёзность своего голоса, девочка продолжила говорить спокойно сквозь зевок. — Хотя… тут и моя вина есть. Банально забыла перед сном тебя с руки снять. — Меня это не напрягает, — донеслось заявление от Люси, которое показалось юной хозяйке странным. — Зато меня это очень напрягает. Я всё же предпочитаю спать без бубнëжа под ухо, уж прости, — Ирина нервно рассмеялась, после чего опустила ноги на прохладный пол и поднялась с матраса. Осмотрелась по сторонам своего нетипичного в плане архитектуры арочного жилища, вспомнила, куда положила свой рюкзак, увидела напротив дверь, что введёт в маленькую ванную комнату со всеми необходимыми апартаментами, и почапала туда. Умывание, чистка зубов, преждевременный испытуемый испуг от собственного отражения из-за лохматости объëмных волос. Из ванной спустя минуты вернулась обратно в комнату. — Маруська прям активно вошла в роль горниста, — не без улыбки отметила Ирина, продолжая слышать за стеной чуть глухой звук горна. — Маруся, хватит! Все уже проснулись давно! — последовал тотчас крик Вальки. — Марь, погоди… Я сейчас свой барабан достану… — услышала она голос парнишки из отряда 8 «А». — Вот когда все выйдут и встанут в линейку, тогда и начнёте марш играть! А сейчас — затихли! — после команды от Горбушиной мелодия горна перестала звучать, хоть и не надолго. — Следует поторопиться, — побудила себя Сеченова собраться и начала доставать из рюкзака сложенное аккуратно своë пионерское одеяние. Голубая рубашка с короткими рукавами и закреплённым на левой передней части значком, коричневые, чуть широкие шорты до колен, белые носки, чëрные тряпочные кеды на шнурках, красные галстук и пилотка. Последнее Ирина, в угоду удобства своей причëски с собранной назад чëлкой-шторкой и маленьким хвостиком, практически не носила даже на важных мероприятиях, и вроде как со стороны возражений не было. Но пилотку в стороне всë равно не оставляла и не забывала брать с собой словно некий талисман. Посмотрев на одежду доли секунды и на стоящий рядом маленький гардеробный шкафчик, куда решила сложить всë остальное после линейки и завтрака, начала поспешно переодеваться, попутно расставаясь с любимой пижамкой. — Доброе утро, Виктория Дмитриевна! — услышала она приветствие хором в адрес роботизированной вожатой, что продолжала патрулировать двор наряду со своими техническими коллегами. А если патрулировала, значит, могла зайти в домик в любое время для проверки, ибо так положено. Хотя, признавалась подросток себе сейчас, не очень-то хотела её видеть: не в силах избавиться от сравнений с теми близняшками телохранительницами. Уже спустя небольшой промежуток времени Сеченова стояла перед зеркалом в гордом пионерском облике, завязала вокруг шеи галстук, тем самым выполнив финальный штрих. Осталось дело за малым, когда взяла расчëску с изношенной резинкой для волос. Однако возня с густыми русыми волосами длилась дольше, чем с одеждой, ещё и с небольшой болью из-за чëртовых запутанных прядей. Самой настоящей была пыткой, когда волосы путались сзади. А что делать? Прочëсывать всë равно придëтся. — Могу помочь, — вставила Люсенька, не высунув свои тросы. Еë голос будто звучал из самой центральной звезды. — Боюсь, телекинезом тут не получится. Но спасибо. Сейчас сама всë сделаю, — заверила Ирина, проводя зубчиками расчëски по прядям и пару раз шикнув от боли и так же пару раз выпустив мысленные проклятья. И тем не менее с волосами справилась с горе пополам. Чëлку по привычке задрала назад, обнажив лоб с бровями: левая рассечена и так не заросла. Но для Ирины это было мелочью. Радует больше то, что на своë лицо может смотреть с облегчением: больше нет этих ужасных от ударов заплывшихся синяков. Снова бледненькое, с едва заметными розовыми румянами на щеках и тремя родинками личико. Хладный непрем с ромашкой — воистину волшебная вещь в медицине. — Летят! Они летят! — вдруг раздались приглушëнные из-за стены крики. К счастью, это были крики радости. Поправив воротник на рубашке и узел галстука, Сеченова покинула свой домик, дабы увидеть прилетевших гостей вместе с остальными. И увидеть сам лагерь в утреннем свете. Недалеко от «Сатурна» с открытыми настежь воротами, низко над землëй остановилась парящая платформа «кондор» с соответствующими по конструкции ступеньками и перилами, по которым начали спускаться несколько взрослых. Среди них девочка узнала своего дядю и, если память не ошибается, его заместителя. За два года герр Штокхаузен не особо поменялся: всë тот же наблюдаемый ему свойственный педантизм. Ну и, конечно же, за ними обоими покорно следовали близняшки-балерины, куда ж без них. «Вожатая» на их фоне выглядела такой мелкой, будто она им младшая полимерная сестра, и страх перед Викторией Дмитриевной в душе потихоньку испарялся. Только хотела девочка подойти ближе, чтобы встретить и поприветствовать родственника и его коллег лично, как это уже начали активно исполнять другие пионеры и работники лагеря, как вдруг… — Так, товарищ Ирина Георгиевна Сеченова, стоять! — Горбушина схватила еë за руку, одарив своим привычным недовольным взглядом, однако её голос звучал без злобы. Но требовательно. — Что случилось? — в недоумении уставилась она на Вальку. — Ир, я всë понимаю, семья зовёт. Но пилотку надо надевать. При поднятии флага все должны выглядеть соответствующе. Всё таки мы в первый раз в лагере. И мы для него тоже самые первые гости. Такое распоряжение от вожатых. — Ну, если так распорядились вожатые, то хорошо, — с небольшой неохотой, ибо взрослые вот-вот пройдут мимо, Ирина вернулась в домик, едва нашла пилотку и спустя же секунды выбежала на улицу, попутно надевая на голову. Но лицо Вальки по-прежнему оставалось недовольным. «Пожалуйста, только не говори эти слова! Всё, что угодно, но только не это…» — тут же пронеслась в голове мольба. — Ир, ну что это такое? Пилотка на собранных волосах? Так никуда не годится! Распусти свой пушистый хвост на затылке и чëлку! — Валь, при всëм уважении, но… нет. Неудобно мне с чёлкой, на глаза падает, — призналась Ирина, прижав пилотку ладонями к макушке. Однако признание было лишь отчасти признанием. — Ир, не глупи! Час с распущенными волосами походишь — не рассыпешься! — Всë и так хорошо! Распускать ничего не надо! — Ира! — не унималась Валя, двигаясь на неë. — Не вынуждай! — Валь, ну пожалуйста… — Товарищ Ирина, советую прислушаться и сделать так, как товарищ Валентина просит, — вставила ЛС-1, и для хозяйки это было чуть ли не предательством. — Вот! Даже перчатка понимает!.. — Неа! — продолжала отмахиваться Сеченова. — Товарищ Литовская! — крикнула Горбушина. — Да? — тут же задорно отозвалась находившаяся рядом Зоя, подойдя к ним с гребнем в руках. — Девочки, ну правда, не стоит, — Ирина и глазом моргнуть не успела, как её окружили эти же девочки. — Никаких «не стоит»! Садись! — Валя указала ладонью на высокую ступень крыльца лагерного здания. Не получилось увильнуть или слиться с толпой, да и низенькой от высоких девушек попробуй тут убеги. Ирине с горечью пришлось признать своë поражение, сесть на ступеньку и, что хуже — распустить свой хвостик и расправить чëлку. Зоя тут же начала со всем своим умением эдакого стилиста аккуратно проводить гребнем по чуть закрученной, приподнятой чëлке, где надо поправляла, в то время как Валентина стояла и наблюдала за ними. И на их глазах невзрачная Ирина Георгиевна превращалась в похожую на своего чуть кудрявого отца. Хотя, в данный момент их стеснительная одноклассница больше напоминала своим видом чёлки на прибывшего сейчас Дмитрия Сергеевича; о нём Валька и Зоя подумали в первую очередь, а уже потом о Георгии Сергеевиче. — Вооот! Теперь ты выглядишь куда подобающе. И ничего у тебя на глаза не падает. Так что бросай нам тут выдумывать! — произнесла Валентина уже довольным тоном, поправив пилотку, надев на макушку и протянув Иринке маленькое зеркальце на доли минуты. Сеченова была загнана в краску при виде собственного отражения: непривычно было видеть себя такой в будние дни и на мероприятиях, так как распускала хвост, да и то не каждый день, лишь перед сном. — Зря ты свою чëлку прячешь. Тебе так больше подходит, — одобряюще бросила Зоя и, сунув гребень в карман своих шорт, поспешила в сторону на личную беседу вместе с Горбушиной, с которой она озвучила свои мысли по поводу сравнения, на что та согласно кивнула. — Зафиксировано небольшое нервное напряжение. Но волнуетесь вы зря. Как художественное ИИ, я отмечу, что вам очень идёт, товарищ Ирина. Вы красивая, — вставила свой комментарий Люся, вытянув тросы почти во всю длину и направив подсвеченные концы в сторону хозяйки, будто оценивала. — О, эм… Спа… Спасибо, — кое-как протянула Ирина, неловко улыбнувшись. Правая рука начала слабо почёсывать затылок, щëки стали пунцовыми. От посторонних о себе в таком ключе она не слышала, и не считала это чем-то важным, твердя себе, что можно прожить без комлиментов о внешности. А тут от таких, казалось бы, простых слов, озвученных ИИ, покраснела как помидор. — Вы очень похожи на моего создателя «Волшебника»… — Ну всё-всё, я поняла! Перестань, пожалуйста! — едва девочка справлялась с собственным смущением. — …Однако есть и индивидуальные между вами различия, — закончила свой вердикт ЛС-1. — Всё равно потом соберу чёлку назад. Сразу после линейки, — в подтверждении своих слов девчушка надела изношенную резинку на правую кисть словно старый браслет. И когда стеснение понемногу начало отпускать, а краснота на щеках проходить, вспоминала, куда до Вальки целенаправленно и упорно шла. Но на горизонте дяди не было видно. Как и других взрослых. Лишь опустевшая платформа. Куда они мимо прошли, да ещё так быстро? «Скорее всего, они уже во дворе, перед флагштоком…» — ответил фантомный голос, после которого Сеченова поднялась со ступеней. — Тааак, товарищи! Все в линейку стано…вись! — Горбушина начала кричать свои дежурные фразы. Пионеры, покинув свои места для раздумий и прервав дела и беседы между собой, встали в один ряд перед лидером и стоящей рядом «Вожатой» на фоне переднего фасада здания. Валька, убедившись, что на её команду прибыли все двенадцать юных товарищей, направилась к ним, встав между братом и его другом. С неё, как лидера, будут сняты полномочия командования. Чему сама девочка в глубине души была счастлива: наконец-то отдохнёт от своей роли командира. — Приветствую вас, товарищи пионеры! Товарищ горнист, товарищ баранщик, ваш выход! — услышав от бывшей балерины соответствующие слова, Маруся со своим напарником вышли к «Вожатой» со всей готовностью исполнять марш. Ритмичный стук по мембране барабана, и чуть ускоренная мелодия горна пошли звучать во всю. Виктория Дмитриевна кивнула оставшимся, тем самым дав понять, что пора идти. Все, как единый коллектив, направились маршем к заднему двору в такт музыки, не спеша, но и не отставая друг от друга. — Кто шагает дружно в ряд? — крикнула Маруся, на секунду прервав игру на горне. — Пионерский наш отряд! — прозвучал гордый ответ тем же тоном.***
Как замечательно, что открытие самой первой смены происходит в такое ранее утро, нежели в полдень или за ним. Солнце ещё не столь высоко, пряталось за ветвями далёких густых деревьев, сквозь которые проходили лучи. Небесное пространство было ясно-голубым, без единого облака, лишь заметны «кондоры» да «грифы», и пролетаюшие мимо дроны. Ветер стоял приятно слабый. И самое главное — нет жары, нигде ничего не припекало даже на открытой местности без тени, посему нет риска получить солнечный удар. Самая что не есть погодная благодать. Дмитрий Сергеевич, находясь на сценическом плинтусе наряду со своими телохранительницами, заместителем, учёными-коллегами и техническими работниками лагеря в нескольких метрах напротив флагштока с пока опущенным флагом, не без удовольствия смотрел на приближающихся знакомых ему пионеров из Северной Пальмиры. Как один из активных участников в проекте «Сатурн», Дмитрий старался выглядеть серьёзно и почти не выражал лишних эмоций. Но как дядя единственной девочки, с гордостью и любовью в душе заметил в ряду своего маленького и уже такого взрослого шмелька, без внешних следов боли и зажатости. И едва заметная улыбка всё же показалась на его лице, когда юная Сеченова, исполняя марш, скромно улыбнулась ему в знак приветствия. Михаэль, стоя рядом в несколько полусонном состоянии, сразу заметил перемену настроения у начальника, после чего обратил внимание и на сам объект этой случившейся перемены средь остальных подростков. И не поверил увиденному, что аж пришлось протереть глаза для повторного обзора. Та Ирина, которая остановилась сейчас со своими ровесниками в одну линейку от левой стороны плинтуса, отличалась от той, что он видел с начальником днями ранее в записи школьного суда. Такая… светлая, позитивная и в данный момент напряжённая от предвкушения. В прочем, как и все еë одноклассники. «Не верится, что Лида пересилила себя и в итоге её отпустила…» — подумал Штокхаузен и, что ни странно, похожая мысль была сейчас и у Дмитрия. — Евгений Олегович, пионеры и их вожатая Виктория Дмитриевна здесь. Уже можно начать речь, — шепнул Николай Иванович Вавилов, начальник одноимённого научного комплекса, и в его голосе прозвучало лëгкое раздражение. — Ещё несколько минут, дорогие товарищи. Пожалуйста, — протариторил Суворов, не взглянув на учёного. Его взор был упрямо уставлен в даль, будто кого-то очень ждал. — Сколько именно эти «несколько минут» ещё должны прх’ойти? И рх’ади чего? — недовольным тоном процедил Михаэль, после чего ответ сам раздался в виде сигналов подъехавших к переднему фасаду автобуса и «Турбины». Все вопросительно посмотрели на Суворова и его работников: как учёные, так и пионеры. Если уж взрослые начали неофициальные беседы, то и подростки тоже не отставали в плане перешëптываний. — Отряд пионеров из Семей, видимо, пожаловали, — ответила на озвученные и нет Валентина Горбушина, только забыла убавить громкость своего голоса, и это не осталось без острого внимания со стороны участников проекта. — Пионеры из Семей? — переспросила заведующая музейным комплексом ВДНХ Марина Елизарова. — Уважаемый товарх’ищ, прх’осветить нас не хотите? — свой вопрос Михаэль озвучил с долей сарказма. — Сейчас мы вам всë просветим, мои дорогие голубчики, голубушки, и их птенчики! — раздался со стороны ласкающий и самоуверенный голос приближающегося к плинтусу мужчины, за которым будто за воспитателем в детском саду, но гордо следовали пионеры. Их насчитано четырнадцать. Их вожатым являлся «Рафик». Они были в другой расцветке униформы, белые рубашки и тёмно-синие шорты и юбки, с общим красным цветом галстуков и пилоток. Тот мужчина, чьи светлые волосы зачёсаны назад и лежали аккуратно, а на лице заметны скулы, сейчас выглядел более сдержанно, вырядевшись в бледно-голубую рубашку с завëрнутыми рукавами на локтях, строгие брюки, туфли. Но как бы не выглядел, свой нарциссизм не скроет. Ибо к своему ужасу, Ирина его узнала. «Уж лучше бы не знала…» — признался еë фантомный голос. Когда этот человек вдруг краем глаз посмотрел на неë, продолжая уверенно идти рядом с каким-то парнем пионером, Ирину передëрнуло до неприятных мурашек. Захотелось сквозь землю провалиться. И еë настроение не осталось незамеченным Дмитрием и особенно Михаэлем, которые прекрасно помнили события двухлетней давности в том злополучном театре. Оба хоть и сохраняли на лице невозмутимость, но внутри каждого бушевала та ещё буря негатива разной степени в адрес… — Товарищ Ласточкин, рад, что вы передумали и явились на открытие первой смены! — Евгений Олегович поприветствовал директора театра им. Плисецкой, протянув ему руку, когда названный поднялся к ним. И тот с радостью пожал в ответ, чем удивил присутствующих: обычно он не щедр на такие жесты. — Ну как иначе? Я не мог пропустить это знаменательное событие! Тем более, что я тоже принимал участие в проекте, хоть моë участие с даром балерины было скромным, — улыбнулся Стефан и одарил улыбкой своих удивлённых коллег. — Что ж, мои дорогие, вот вам и от меня сюрприз! — Дедушка, привет! — один из пионеров в лице чуть пухленькой девочки вышел из ряда, чтобы помахать профессору Вавилову ручкой. — Здравствуйте, тётя Марина! — последовало ещё одно приветствие от уже вышедшего парнишки. — Что вообще происходит? — Маруся ошарашенно наблюдает, опустив горн. — Я так понимаю, они — родня их… — Зоя чуть растерянным взглядом указала сначала на стоящих напротив них пионеров из Семей, а затем на учëных, большинство из которых незамедлительно спустились с плинтуса, чтобы подойти ближе к своим юным родственникам. Каждые друг друга не видели давно вживую, не разговаривали, не обнимались. А тут такой шанс. Лишь Дмитрий, Михаэль, близняшки, работники лагеря и сам Евгений со Стефаном остались стоять на месте. Но если последние тихо умилялись от этой трогательной сцены, то первые пребывали в некотором замешательстве. Как и все пионеры из Северной Пальмиры. — Детишки знаменитостей? — фыркнув, протянул Владислав. — Неудивительно, — буркнула заместитель лидера отряда 8 «А» класса Анастасия Билетвиц. — Не будем спешить с выводами, товарищи. Быть может, они нормальные? Иринка же у нас нормальная! — заявила Валентина. Только для самой Ирины это прозвучало не как комплимент, а упрëк. И почему-то стало вдруг так стыдно, хотя ничего не натворила. — Товарищ Евгений, почему вы нам не уведомили, что пригласили ещё одних детей в «Сатурн»? — задал вопрос Дмитрий. Штокхаузен сейчас кое-как справлялся с отвращением при этой самодовольной личины и не мог подобрать подходящие слова. Искренне сейчас жалеет, что зря тогда остановил Лиду, когда она была ему готова дать приличных пощëчин. — Дмитрий Сергеевич, прошу меня простить. Но мне показалось, что тринадцать детей на целый лагерь большой площади — недостаточное количество, даже смешное. Посему я договорился и с вами и с ним насчёт приглашения юных гостей, — чуть виноватым тоном произнëс Евгений. — И схема действий была та же, что и у вас, Дмитрий Сергеевич. Ведь мой дорогой племянник Филипп, как лидер своего прекрасного отряда, тоже не знал, где со своими товарищами провести лето. Я лишь намекнул про этот полигон, и дело приняло приятные обороты. Посмотрите на них всех — разве это не мило? — воодушевляющим тоном ответил Стефан. «И это нам говорит тот, кто борделем ранее управлял, а сейчас примерным семьянином сделался? Ну и цирк!..» — мысленно фыркнул Шток. — Ну, признаюсь, зрелище действительно трогательное. Сколько я от коллег слышал о том, как они иногда скучают по родным? Учёные учёными, а все мы, в первую очередь, простые люди, которым хочется немного счастливых мгновений. И, товарищ Евгений, я не против ещё одних гостей в лагере. Ведь его построили именно для детей. Меня расстроила именно сама вот эта недоговорëнность, — пояснил Дмитрий. — Вот об этом и речь, Дмитрий Сергеевич. Дети — цветы нашей жизни! — согласно кивнул Стефан и бросил взор на толпу пионеров, найдя среди них светловолосого, ухоженного и рослого мальчишку, коим являлся его племянник. — Прекрасные слова, товарищ Ласточкин. Однако мы должны вернуться к нашей основной задаче. А именно — к открытию смены, — Евгений, громко хлопнул ладонями несколько раз, заявил. — Дорогие товарищи, мои коллеги и юные пионеры, вы можете поговорить ещё друг с другом за нашим завтраком, если кто сможет остаться. А сейчас попрошу вас всех занять свои позиции. Учёные вернулись на тот плинтус, пионеры Семей встали в один ряд напротив пионеров пальмирийцев, на которых тут же бросили свои оценивающие взгляды. Ведь как же? Северная Пальмира — огромный город, город культуры. И правда те ребята — самый что не есть пример для подражания? Пальмирийцы тоже не остались без ответных действий, смотря на ровесников так же внимательно. «А не уехав бы мы из того города, наверное, я училась бы вместе с ними — с потомками громких фамилией. Нет, я рада, что мои родители приняли решение и перебрались в Северную Пальмиру после войны. Я не хочу быть в составе… пародии на настоящий научный коллектив…» — поразмызлила недолго Ирина, понемногу справившись со своим тихим раздражением по поводу всего происходящего. Её не покидали подозрения, касательно Ласточкина. Не верила в благую сторону его намерений привести сюда тех пионеров. И в искренность его слов тоже не верила. Но посмотрев на дядю и его заместителя, по их выражениям поняла, что они тоже ему не доверяют. — Дорогие товарищи, сегодня мы становимся свидетелями этого великолепного события! — начал свою торжественную речь Евгений Олегович, говоря это всё без микрофона, ибо его и так хорошо слышно. — Планету «Сатурн», где каждый участник одноимённого проекта внёс свои лепты, идеи, изобретения и оказывал помощь и прочую выручку, посещают его самые первые юные гости. Из далёкой Северной Пальмиры и ближнего Семей. Уверяю вас, дорогие товарищи пионеры, ваше лето на «Сатурне» пройдёт волшебно, ибо нас всех ждёт много чего интересного. Не только в этом лагере, но и за его пределами в определённые дни. А именно — вам посчастливится быть свидетелями грандиозного мероприятия нашей страны. Окажетесь гостями на параде в городе «Челомей» и на концерте в честь дня рождения «Коллектива». Впечатления останутся настолько незабываемыми, что в точности расскажете детали произошедшего своим будущим детям, а ваши будущие дети — их детям… А сейчас я попрошу двух лидеров ваших отрядов помочь мне с поднятием флага. Евгений спустился с плинтуса, идя вперёд к флагштоку. Валентина Горбушина и Филипп Ласточкин уверенно вышли следом за ним под начатую мелодию горном с барабаном для этого важного момента, а все остальные смиренно наблюдали за происходящим. Пионеры обоих городов исполнили свой пионерский салют. Валька на протяжении пути к стойке ловила на себе немного странные взгляды со стороны напарника. Когда подошла к столбу с механизмом, тот продолжал на неё смотреть украдкой. И когда началось поднятие флага с помощью задейственного механизма круглого блока, одну ладонь Вальки накрыла его на редкость нежная ладонь. Кое-как Горбушина скрывала недоумение от его поведения, сосредоточившись на работе с механизмом. И спустя несколько минут возни с верёвкой полотно флага оказалось на высоте и встретилось с потоками ветра, что помогли ему развиться во всю красу. — Дорогие товарищи, июньская смена лагеря «Сатурн» объявляется открытой! — выкрикнул Евгений Олегович, и последовали бурные аплодисменты всех присутствующих. — Неплохо мы поработали, товарищ Сеченова, — услышала Валентина в свой адрес слова из уст младшего Ласточкина. — Горбушина, — тут же поправила она, едва сдерживая подступивший смешок. — То есть? — в неудомении уставился на неë Филипп. — Валентина Анатольевна Горбушина. Так понятно? — О, эм… Виноват. Просто дядя мне рассказывал про племянницу Сеченова, что она в искусстве хорошо разбирается. И мне хотелось бы с ней познакомиться. Как художник с художником, — пояснил Филипп, и его неловкость со стороны не оставалась незамеченной. — Вздумаешь моего товарища обидеть из моей семьи, хоть Сеченову, хоть Литовскую — получишь по полной. Я понятно выражаюсь? — тихо, но серьёзно произнесла Валька. — Что ты, товарищ Горбушина! Я не обижаю девочек и считаю это крайне низким поступком. Иначе бы не являлся лидером пионеров своего класса. — Хм, охотно верю. Ну а теперь смотри на мой отряд. Видишь ту русоволосую с родинками на лице? Это и есть Ирина. — Хах, стоило сразу догадаться. Глазами похожа, — улыбнулся Филипп, бросив взор на Сеченову.***
Потихоньку многие начали расходиться кто куда: пионеры под свои разговоры шли на завтрак, а взрослые, которые не могут остаться дольше из-за своих работ, возвращались к платформе. Снаружи здания остались лишь Ласточкины и «Вовчик», что подметал территорию. — Запомни, мой дорогой мальчик, очаровывай этого воробушка, чтобы будущий директор Предприятия прям в беспамятстве в тебя влюбилась. Мы не только сроднимся с Сеченовыми, но и откроем себе новый и лучший путь к благополучию. Эти старания идут ради моего театра — единственного и неповторимого купола чудес!.. Ну и ради твоего прекрасного будущего, конечно же, — самодовольно произнёс Стефан, садясь в «Турбину». — Я не подведу, дядя, — уверенно заявил Филипп, проводив взглядом уезжающий из лагеря автомобиль…