***
После завтрака в виде супа, к которому так и не смогла прикоснуться в силу своего отвращения к этому блюду (ни дома, ни в школе не может заставить себя его есть, ибо после него странно мутит), Ирина ещë долго ходила и оглядывалась по сторонам, ища Филиппа. В здании его будто след простыл; ни в холле, ни в столовой парня не было. И как бы Ирина не испытывала гордость за свою сказанную позитицию, не могла не беспокоиться за него чисто по-человечески. Как же ей иногда завидно тем людям, которым всë равно за свои поступки. Сказали своë, сделали своë, и не чувствуют ничего по отношению к другим, тихо уйдя в тень. Наплевательство или же, как говорят на модном пофигизм, для неë чуждо. Но если увидит Ласточкина и убедится без вопросов ему, что с ним всë хорошо, и что он не натворил каких-то глупостей (уж ей ли не знать, какие мальчики порой бывают ранимы: тысяча литературных повестей — большое доказательство), то и сама спокойно уйдёт в тень зарослей на площадке. Евгений Олегович как раз отправился в комплексы Предприятия 3826 по своим делам на полдня, доверив всю ответственность роботизированным вожатым. Это выглядел как идеальный шанс нанести визит к тому старому дому. Но, увы, её настигло разочарование. Вместо пути вниз, по холму, на площадку — путь вверх на второй этаж, в коридор к кабинетам творчества и музыки. Татьяна Николаевна «Терешкова» многим наказала быть в здании из-за сильной жары на улице. В здании тут же активировались особые кондиционеры, что создали комнатную, уютную для людей температуру. И стало как в середине весны, когда не жарко, но и не холодно. Нейтрально — приятно. Из второго кабинета, слышала сейчас Иринка, доносились мелодии пианино и певучие женские голоса. Но было больше смеха из-за непонятных ей шуток, чем пения. И из него как раз вышла одна незнакомая ей девочка: высокая, спортивного телосложения, в пуантах на ногах, с короткой стрижкой. Неожиданно она бросила недовольный взгляд, за которым последовала усмешка: — Ну ты и дура, Сеченова. Филипп к тебе со всей такой любовью, а ты… Особенной себя считаешь? Принца ждёшь заграничного? — Не считаю! И никого не жду! А если тебе Филипп так небезразличен, то вперёд — не смею вам обоим препятствовать! — сразу отреагировала Ирина, не повышая голос. Лишь испытала вернувшееся раздражение от всей этой ситуации, которую назвала мысленно «да-когда-же-это-всё-закончится». — Да в том и дело, что ты — самое главное препятствие! Если бы не твоё явление здесь, мы уже давно вместе были! Но ты всё испортила! Где бы ты не присутствовала, всё портишь и разрушаешь… — процедила гневным тоном псевдо-балерина (иначе Иринка еë назвать не может) обвинение сквозь зубы. Сеченова уловила слабое чувство дежавю, стоило услышать последние слова. И чуть было не позволила своей душе оказаться снова задетой, вовремя утешив себя в мыслях, что слова этой девочки для неё ничего не значат, и сама она для неё ничто. — Карин, хватит бухтеть! — вдруг вышла из кабинета творчества пухленькая девчушка с кудрявыми волосами и в ободке. Её явление было спасением. — Филипп в библиотеке сидит, вот иди и говори с ним. Отстань от неë! — Вот и пойду! — Вот и иди. — Вот и пойду! — задрала голову Карина. — Иди ты уже! — почти крикнула та, показав кулак. Карина лишь хмыкнула в ответ и поспешно удалилась, не забыв про сердитый взгляд, чтоб им прожечь Ирину напоследок. Кудряшка лишь досадно вздохнула, после цокнула языком. — Не обижайся на Каринку. Она хорошая. Просто частенько так психует. Эти гимнастки такие эмоциональные, а на фоне влюблённости так подавно. Но да ладно. Мы с тобой не знакомились. Станислава Вавилова. Можно просто — Стася. — Ирина Сеченова, — когда Стася протянула ей руку в знак знакомства, Ирина, чуть успокоившись после этой словесной перепалки, пожала ладонь в ответ. — Неужто там кто пришёл? Мы ждали! — раздался из кабинета творчества голос другой девочки, низкий, но задорный такой. Вот только эти слова вызвали у Иринки тревожные мысли: — То есть? — Ты в кабинет-то зайди. Ибо он общий, — издала смешок Стася, жестом уступив путь. Ирина чуть потупилась и перешагнула через дверной проëм. И от увиденного ахнула. Но скорее от восхищения, нежели от ужаса. Кабинет стоял местами затемнëнный, с декорациями в виде бумажных зелёных гирлянд из склееных между собой колечек, грибами из глины на полу и травинками из картона. А на стене висели большие плакаты с изображением сказочных персонажей, как ужасный-прекрасный Кощей Бессмертный, царевна Василиса Прекрасная, чëрный Кот Учëный, Баба Яга и другие знакомые личности. Наряду с плакатами были маски зверей из папье-маше: зайчик, лисица, сова, волк и медведь. И на другой свободной стене висела самодельная из веток и проволоки метла. Широкий стол был занят отдельными и непонятными для Ирины декорациями: какие-то картоны с клетками как в тетрадях по математике, изрисованные пейзажами картонные белые листы, два кубика с точками («Игральные кости…» — вспомнила она потом), бумажки с текстами и фигурки — маленькие статуэтки. Одни были деревянными, вырезанными местами неаккуратно, другие сделаны напротив очень качественно из более твёрдых материалов. Но видно, что купленные, ведь такие игрушечные модели сейчас очень распространенны в стране и зарубежье. Это были мелкие и нерабочие копии роботов СССР, и средь них Ирина узнала «Ватрушку», косилку «Роторобота» и «Утку». А деревянными, раскрашенными фигурками являлись люди в полный рост: царевич с котом, царь, юная царевна с шестом, какие-то ещё две одинаковые личности, и ещё некоторые неизвестные и непонятные. На секунду девочке показалось, что попала не просто в кабинет для творчества, а в целый сказочный уголок со славянским фольклором. В кабинете находились лишь пять человек, не считая «ВЖ-2», что сидела на стуле подальше от компании, скрестив руки и перекладывая иногда свои механические ноги. Перед столиком сидела русоволосая долговязая девочка с косичками, перебирала исписанные листки. Напротив неë и декораций — темноволосый, кудрявый, тощий как щепка парнишка в очках с толстыми линзами. Рядом с ним встала Стася. Другой парень, тоже с русыми, зачёсанными назад волосами, только выглядел чуть крупнее и даже старше (как выяснилось позже, он не учился с ними, а являлся десятиклассником и входил в ряд юных комсомольцев, но просто ездил с сестрой), стоял рядом с треугольным подоконником и возился с настройкой «Радио Будущего», переключая каналы частот. — О, приветствуем тебя на нашем «Предприятии — Лукоморье», наш дражайший гость! Рассказчик и его свита ждали твоего судьбоносного появления! — торжественно бросила та девчушка, глядя на Ирину. После чего перешла на обычный тон, заметив у названного гостя недоумение. — Ой, точно. Я Варька Золотухина. — Юрка Елизаров, — представился тот, что сидел напротив Вари. — Лëня, её брат, — вставил другой, указав ладонью на Золотухину. И вернулся к возне с радиоприëмником. — Привет, — помахав ладонью, Ирина осмелилась и подошла к компании ближе, дабы рассмотреть всё получше. — Это вы всё так украсили? — Ага. Но не без помощи Виктории Дмитриевной, конечно же, — ответила Стася, на что «ВЖ-2» отреагировала сразу, показав своими механическими пальцами сердечко в их адрес. Её жест каждому показался умилительным. — Вообще, если так разобраться, мы просто кого-то ждали, чтоб сыграть. Одна роль свободна, а без неё нельзя, ибо она самая важная. Мы сначала говорили с другими, но… — под конец сгрустнул Юра. — Все быстро ушли отсюда, и нас обозвали ботаниками, хотя мы на самом деле — фольклористы. Не ботаники. Это вообще разные вещи! Выкусите! — возмущённо крикнула Варвара, вызывающе смотря на стену. — Всё равно вы ботаники! — тут же последовал язвительным тоном ответ под коллективный смех за стеной, на что Варя фыркнула, но быстро убрала обиду. — Фольклористы… То есть, фольклор изучаете? Сказки, предания? Былины? И всё прочее? — Ирина от таких распросов почувствовала себя как дома: тема сказок и мифологий для неё была родной. — Ну, не то, чтобы прям изучаем. Так, для себя интересуемся. Ведь из сказок столько взято основ для нынешних изобретений. Взять хотя бы волшебное зеркало. Принцип работы такой же, что и у «груши» и тех полимерных лучей для проекторов. А Летучий корабль… Сейчас мы уже свободно летаем на платформах, — пояснил Леонид. — Да и просто сказки любим. Мы же у себя в городе иногда детсадовским малышам читаем, — добавила Стася. — Понимаю. Я их тоже очень люблю. Особенно про Царевну-лягушку и «Аленький цветочек». Хотя, в данный момент больше интересует мистика от Гоголя. А ещё «Мастер и Маргарита», рассказы Эдгара Аллана По и романы Говарда Филлипса Лавкрафта. — Оооо, сразу видно — знаток по ужастикам. За По с Лавкрафтом и Гоголем прям уважаю. Хотя, после этого «Вий» от Гоголя я долго уснуть не мог, но повесть понравилась, — признался Юрка. — Раз такие жанры не пугают, то эта игра как раз для тебя. — А что за игра? Я такую нигде не видела! — Настольная игра «Предприятие — Лукоморье». Это наша общая задумка на основе Предприятия 3826. Правильно, что ты её не видела, поскольку мы все пятеро долго её создавали. Правда, столько затрат, труда и времени ушло, но это того стоило. Стася вырезала фигурки из дерева и красила, Юрка рисовал пейзажи на картоне, Лёня создавал игровое поле. А с меня причитались истории и биографии. Но, как Юрка сказал, нам не хватает одного игрока. На роль юной царевны — Василисы Премудрой с её посохом-оберегом, — Варвара подняла фигурку девочки в красивом сарафане, кокошнике и с шестом в левой руке, где на нём приделан череп. Иначе говоря, Куколка. Образ Василисы Премудрой с шестом и светящимся черепом был знаком Ирине очень хорошо из энциклопедии по славянскому фольклору. — Хм, фигурки, пейзажи уж больно знакомы… Вы что ж, на «Челомее» были? Тот царь очень на моего дядю похож. Две одинаковые фигурки рядом с ним — это однозначно его телохранительницы. Поразительное сходство, — восхитилась Ирина, хотя в глубине души почему-то была и напугана. Видеть дядю и его когорту учёных где-то ещё было для неё непривычно. Да и странно: никогда не представляла их игрушечными самодельными фигурками. — Скажем больше. Мы о комплексе «Сатурн» узнали раньше, чем наш класс, но упорно молчали. Спасибо нашему дядюшке Виктору, что взял нас тогда с собой на «Челомей» ещё в марте месяце, — пояснил Лёня Золотухин. — Мы кое-как уговаривали сотрудников этого города согласиться на съёмки, чтоб по ним вырезать фигурки и рисовать пейзажи. И спустя сто наших «пожалуйста» Дмитрий Сергеевич согласился и подключил своих коллег к нашему маленькому проекту. В самом деле, настоящий Волшебник, — от воспоминаний Стася расплылась в широкой улыбке. — Так что твоё явление, как родни Волшебника, здесь судьбоносно. Сыграй с нами, пожалуйста. Царевичу Сергею нужна помощница в этом опасном задании! — в наигранной мольбе произнёс Юрий, держа фигурку, которая выглядела повыше, чем фигурка с Василисой. Эдакий богатырь крупного телосложения, в кольчуге, с мечом в правой руке, с бородкой, и… почему-то побритой по бокам головой, лишь на макушке покрашено тёмно-русым. По левую сторону был замечен его оберег в облике белого («Почему белый, а не чёрный?» — недоумевала Ирина) кота Учёного. — Ну, хорошо. Я попробую, — сев на свободный стул рядом с Елизаровым, Сеченова вновь оглядела декорации и вдруг ощутила неуверенность. — А как играть? — Это с виду кажется трудно. На самом деле всё просто. Вот краткая информация о Василисе Премудрой, — Золотухина положила перед ней листок. — Но я расскажу сама. Вся сила Васьки идёт через её оберег. А её сила — это свет. Она может прогнать тучи, высушить моря, вызывать солнечных зайчиков и ослеплять врагов, помогая царевичу Сергею. Короче, воображай и импровизируй. Но! Если цифра больше шести. Если выпадает меньше — тебя, то есть Васю, убивают. Однако ты можешь воскреснуть с помощью оберега. Но только пять раз. Всё понятно? — Думаю, да, — кивнула Ирина. — У меня, вернее, царевича Сергея, полномочий куда больше. Он — сила, а его белый кот — разум. Но без света никак, — добавил Юра. — Ну так что, готовы начать играть? Я спрашиваю как зритель, — вставила Стася. — Готовы, — ответили игроки. И сразу после ответа Лёня настроил радио на фолк-музыку для полного погружения в сказочную атмосферу. Варвара, чуть привстав со своего стула, взяла листок, прокашлялась и принялась за чтиво выразительным тоном, тем самым привлекая внимание остальных: — «Давным-давно над одной горной местности располагалось одно необычное царство. Его необычным делало то, что царство умело летать над землёй все сутки и времена года подряд благодаря Царю-Волшебнику и его великолепной дивизии таких же Волшебников, что создали магическое вещество. Философский камень с ним и рядом не стоял. Это была тяжёлая вода, другие говорят, что прозрачное желе. По волшебно-научному — полимеры. Эта вещь взорвала мир своими уникальными свойствами, и обогатила всё три-девятое царство. Полимеры подарили людям всё, чтоб те жили, не тужили, не знали горя и бед. Полимеры подарили им друзей в виде роботов, и каждый был счастлив. Но среди дивизии Волшебников оказался предатель, который был недоволен счастью людей. Он захотел использовать силу полимеров только по своей прихоти, а Царя свергнуть. Он поколдовал над ними и сделал так, чтобы друзья людей стали для них кровожадными врагами, а сам подался в бегство — к убежищу за границей царства вместе с оборотным заклинанием. Царь-Волшебник пал в отчаяние от этой жуткой картины резни по всему три-девятому царству. Всеми силами он пытался снять заклятье, но ничего не выходило. Снять заклятие мог только тот, кто его и наложил. Но кто ж отважится пойти за этим преступником в такую даль? Ведь роботов много, все они опасны по своему, а тот прохиндей нужен царству живым. Но, к счастью, на это задание вызвались два смельчака — майор… ой… Сергей-царевич, которого Царь-Волшебник очень ценил за смелость и преданность своему делу, и юная царевна Василиса Премудрая, его любимая дочь, о чьей доброте знало всё царство. Царь-Волшебник передал им свои обереги: царевичу достался кот Учёный, самый умный во всём царстве, а царевне — шест Куколка, защиту от тьмы. И со слезами и гордостью проводил их в долгий и опасный путь…» — прочтя до конца, Варя устало вздохнула. Более никаких бумаг она не достала. Отсюда началась полная ролевая импровизация. Совсем как в кукольном театре. — Ох, Василиса, тяжёлая ноша упала на наши плечи. Роботов так много. Никакие ёб… ёкарные пироги их не берут. А какого сейчас бедному Царю? — с наигранным отчаянием произносил Юра, держа свою фигурку и смотря на Ирину в ожидании её слов. — Не падай духом, Сергей-царевич. Три-девятое царство ведь рассчитывает на нас. А этот предатель ещё пожалеет о своих поступках. Да не сносить ему головы!.. — озвучила Ирину поддержку от царевны Василисы, чувствуя, как начинает проникаться в атмосферу игры. — Здорово! — в предвкушении прокомментировала Стася, наблюдая за происходящим с искренним любопытством. — «Спустя дни бдений по месту творения полимерного волшебства, где оказались замечены следы беглеца, наши герои проникли в маленькое царство растений, которое принадлежит Волшебнику Вавилову. Но, какой ужас, самого Волшебника Вавилова нет, а это царство погрязло в хаосе и разрушений… Бум… Бум-бум… Глухой шум доносится за стенами…» — Ты слышишь? — спрашивает испуганно Елизаров, ставя свою фигурку на центр поля. — Отчётливо. Кто там может быть? — с тревогой произносит Ирина, ставя фигурку Васьки рядом с Сергеем-царевичем. — Кот Учёный, он же Хранитель Знаний, говорит, что там может быть полчища мутированных живых растений… И куриц-убийц! — Господи, какой кошмар! — изображает страх Вавилова, хотя на деле пытается сдержать смех. В прочем, как и все остальные. — «Герои насторожились, прислушиваясь к шуму. С каждой минутой он становился всё ближе и чётче. Бум… БУМ!.. Двери распахнулись, да с такой чудовищной силой, что слетели с петель. Ибо к нашим героям вышли…» — Варвара достала из отведённого угла стола фигурки и с грохотом поставила перед игроками, громко крикнув. — «МУТИРОВАННЫЕ ПОБЕГИ ВО ГЛАВЕ КУЛТЫША — МУТИРОВАННОГО ЧЕЛОВЕКА!» — ЁКАРНЫЕ ПИРОГИ! Это ещё хуже, чем курицы-убийцы! — Юрий в ужасе прижал ладони к своему лицу. — Как Горгона, аж смотреть страшно! — Стася шокирована. — Они надвигаются на нас! — крикнула Ирина. — Сергей-царевич, как будем действовать? — «Верно подметила Василиса Премудрая. Армия кровожадных растений и одного человека, только этот уже давно не был человеком, стремительно приближались к ним. Пришло время выпустить силу своих оберегов!» — Сейчас мы с ними разберёмся! Покажем им, где раки зимуют! — Елизаров уверенно поднял игральные кости и начал их трясти, после чего бросил на поле. — Девять! Кастую мощную атаку «Стужей»! Да охладим их пыл! — «Сергей-царевич поднял левую руку, тем самым приказав Коту Учёному извергнуть холодным паром, как Змей Горыныч своим огнём. Мутировавшие растения сразу полегли от леденящего холода… Но только не Култыш. Этот оказался куда проворнее. Он оттолкнул Сергея-царевича в сторону, сбив его с ног. И двинулся прямо на Василису Премудрую…» — Вот уж дудки, тебе меня не настигнуть! Не на того напал! — воскликнула Ирина, взяв кости и бросив их перед собой, надеясь, что выпало большое число. Результат не заставил себя ждать. — Семь! Это было близко до провала. Посему я призываю силу солнечных молний! — Солнечные молнии? Ничего себе! Васька — огонь! — похлопала Стася. — «Култыш, не ожидав такого удара, отскочил в сторону от искр молний и света и упал замертво. Василиса Премудрая тотчас поспешила на помощь Сергею-царевичу, ведь на этом битва ещё не окончена. Опять за стенами раздался шум… И крики того беглеца, который явно угодил во что-то ужасное…» — Нужно торопиться, пока этот негодяй не убежал далеко! — заявил Юрий. — Погоди, Сергей-царевич. А вдруг, это ловушка? И что те крики — лишь часть засады? — Но мы не можем гадать, Василиса. На счету каждая секунда! Даже если это ловушка, используем наши обереги и всю их мощь. — «Герои ринулись вперёд, идя по тёмным коридорам к странному источнику света и борясь со своими внутренними страхами. И добравшись наконец-то до него… Василиса Премудрая оказалась права. Крик беглеца — это был хитрый трюк, слуховая иллюзия. Он снова сбежал, пока вы дрались с растениями. Но он успел наколдовать своё ужасное заклятие, и в результате этого…» — Варвара взяла фигурку покрупнее и так же резко его поставила в центр поля. — «ПРОБУДИЛСЯ ОГРОМНЫЙ БОРЩЕВИК!» — Всё, нам конец! — прошептал Юра от безысходности. — Мы все умрём! Я почапал… — КУДА? — возмутилась Стася. — Я попробую его сжечь! — Ирина бросила игральные кости и, к несчастью, ей выпало. — Три? Ой! — «Борщевик ужасным скрипом насмехнулся над Василисой и её солнечными зайчиками. И прихлопнул её со всей дури своими стеблями, оставив от царевны лишь одно мокрое место.» — НЕЕЕЕТ! — закричал Юрий. — ВАСЯЯЯ! — Блаблахлалаоал, — Ирина изобразила бульканье, будто набрала в рот воды. — Она пала смертью храбрых! — проронил Леонид, опустив голову вниз и вытерев скупую слезу. — Помянем! — Какое «помянем»? Василиса Премудрая, даже не думай умирать! Давай, восставай из мёртвых! Иначе я стану для борщевика тем ещё ёкарным пирогом! И Царь-Волшебник нас убьёт! — приказал Елизаров, понизив голос. — «Оберег Куколка взлетела над тельцем Васьки, ткнув своим черепом по месту сердца. Вжух! И Василиса Премудрая воскресла как ни в чём не бывало…» — Ох, я сейчас так зла! Так зла на этот чёртов куст! Возмущению предела нет! Да как он посмел! — Спокойно, Василиса Премудрая, сейчас мы этому сорняку пестики с тычинками да вырвем! Из-под земли достанем! — Держите меня семеро! — залилась хохотом Станислава от всех этих диалогов вместе с Лёней на пару. — «Хоть у Борщевика нет глаз, но не сомневайтесь, что он посмотрел на героев с долей издёвки. Ведь что эти крохи могут против него и его ядовитых соков? Его корням придавить их ничего не стоит! И посему он без замедлений двинулся атаковать, призвав свои мутированные побеги!» — грозно закончила Варвара. — Ой, да ладно! Опять побеги! — устало вздохнул Юрий, сделав бросок костей. Но увиденное его не обрадовало, на что произнёс с сарказмом. — Три… Прекрасно… Я очень счастлив. Везунчик по жизни. — Юр, ты сейчас только что хорошо процитировал реального майора П-3, — вставила со смехом Стася, на что Юра, поправив очки, бросил наигранный недовольный взор. — «Побеги окружили Сергея-царевича и разорвали его в клочья своими цепляющими колючими лианами. Его оберег, Хранитель Знаний, не успел ничего предпринять…» — Эх, ёкарные пироги… — цокнул языком Елизаров. — Нет! Нет-нет-нет! — панически закричала Ирина. — Так нельзя, так неправильно! — «Василиса Премудрая вдруг вспомнила, что может поделиться своей жизнью с ним. Но если её оберег соберёт всю свою силу…» — прервав себя, Варя добавила. — Для воскрешения царевича должно выпасть хотя бы десять. — Ради Сергея-царевича я должна постараться! — Ирина, потерев ладони, взяла кости и начала их трясти в кулаке, нервничая вместе со всеми. Положив кулак на стол, разжала пальцы, и все увидели… — Двенадцать! ДВЕНАДЦАТЬ! — «Куколка зажглась в кромешной тьме самым ярким светом, которым разом сожгла все побеги и часть Борщевика, сделав его уязвимым. Сергей-царевич вернул свой первоначальный богатырский вид и ожил.» — Эх, а я ещё не всё успел сказать своей бабуле… Ну да ладно! Идём давать тумаку сорняку! — выкрикнул Юра, веря в победу. — И… спасибо тебе большое, Василиса Премудрая. Но постарайся беречь себя. — Взаимно, Сергей-царевич. Взаимно, — с улыбкой произнесла Ирина, не чувствуя позади себя, как за приоткрытой дверью ведутся тихие наблюдения одним человеком, чьи серо-голубые глаза полны раздражения и ревности.***
— «Спустя гонения из одного царства в другое, спустя тернистые пути мимо враждебных роботов, смерти и воскрешения, предатель был пойман и доставлен в парящее царство. Царь-Волшебник вынудил из него оборотное заклинание, и сила полимеров была восстановлена, враги снова стали для людей друзьями, и всех умерших воскресли. Всё благодаря двум героям, чья смелость и доброта сыграли важную роль для всего три-девятого царства.» — Да, мы молодцы! — радостно воскликнула Ирина. — «О нет…» — вдруг добавила Варвара. — В смысле «о нет»? — нахмурилась Ирина. — «Оберег Сергея-царевича оказался вовсе не оберегом…» — Не понял! — бросил Юра. — «Это был замаскированный под кота Волшебник, бывший друг Царя-Волшебника, который своей холодной личностью являлся ещё хуже того предателя. Он оказался ближе к полимерам и без замедлений начал воротить свои тёмные дела только потому, что считал людей — неприспособленными идиотами. Слившись с полимером на глазах у всех, он стал Настоящим Кощеем Бессмертным!» — Да в смысле?! — крикнула Стася. — Ч-что?! — недоумевала Сеченова. — Нет! Хранитель Знаний?! Я не верю! Как? Он же мой лучший друг! Да он так не мог поступить! Да блин… — эмоции настолько бушевали внутри, что Юра не мог подобрать всех подходящих слов. — «И все померли… Конец!» — закончила Варвара, хитро улыбнувшись. — Сестра, это было жестоко… — признался Лёня. — Нет, я так не хочу! Это ужасный финал! Неужели всё зря? — разнылась Стася. Но разумеется, наигранно. — Варя! Ты как хочешь, но ты обязана их воскресить! — потребовал Елизаров. — Нееее, — протянула Золотухина будто сейчас издевалась над ними как самый что не есть жестокий автор. — Да вот хрена с два! Ты теперь не отвертишься! — Товарищи… Ого, вы реально тут полдня провели? — зашла к ним без стука и предупреждений Валерия Павлова, высокая светловолосого девчушка с платком на голове и в стиле колхозницы, и своим приходом обратила на себя внимание всех находящихся. На неё, кроме «Вожатой», уставились с недоумением: — Полдня? — переспросила Варвара. — А действительно, который сейчас час? — Ирина устало протёрла глаза. — Уже три. Нас автобус ждёт, — ответила Лера. — Три? Вот это да! Варь, походу, мы это убрать всё не успеем, — Леонид принялся помогать сестре убирать листы с картонками и фигурками в привезённую ими коробку. — Да ладно вам, ребят, декорации на стене оставьте. Никто их не тронет, — пыталась заверить Павлова. — Не, гирлянды убрать надо. И те грибы с травами, — возразила Варя. — Ничего. Я и Виктория Дмитриевна всё уберём, — успокоила Ирина и сразу принялась за дело. — Чего медлим, друзья мои? — вдруг в кабинет зашёл тот, кого Ирина в данный момент не ожидала увидеть, и сейчас поняла, что и не желала. Филипп Ласточкин, что без замедлений одарил её своей улыбкой, словно делал вид, что утром этого разговора не было. И Ирине это не понравилось. Но и не стала пугаться, прятаться или проявлять демонстративность. Просто решила не обращать на него внимание, в обычной своей манере улыбаясь всем в этом компании и убирая декорации с «Вожатой». — Лучше бы поиграл с нами, Филь. Тут была настоящая драма! — воскликнула Стася. — Филипп, — мягко, но решительно поправил одноклассницу он, на что Вавилова нахмурилась и поспешила выйти из кабинета. — Василиса Премудрая, это был просто фурор! — радостно произнёс Юра, и Сеченова всё же краем глаз заметила, как Филипп сразу весь в лице поменялся. — Мне понравилось. — Да, это было потрясающе, Сергей-царевич, — согласилась она, проводив каждого уходящего взглядом.***
— Василиса Премудрая, да? — Филипп тотчас приблизился к Юрке, идя с ним к лестнице. В этот момент он был рад, что эта дурочка оказалась умной и не пошла за ним, оставаясь убирать барахло. — Ну да. Как оказалось, она хорошо играет. И в элементах фольклора разбирается, — ответил Елизаров без утайки и настороженности. — Шибко о ней такого мнения не будь. Это с виду она такая добрая и позитивная. А на деле — вредная снобка, каких ещё поискать. Поверь, я в этом сегодня утром убедился. Лицемерка! — Слушай, я не знаю, что там между вами произошло, но лично мне Ирка ничего плохого не сделала, — и данный ответ прямо намекнул, что Юра говорить про это дальше не желает. — Это пока не сделала. А потом раз — и нож в спину! Просто предупреждаю, как друга, — промолвил Ласточкин, спутившись по лестнице и вместе с одноклассниками, кроме Лёни, покинул здание лагеря, выйдя на крыльцо. — И это говорит тот, кто сам же вчера про неё всё бегал по площадке и спрашивал. «Ой, Ирина! Как там Ирина? Я так с ума схожу! Ой-ой!» — ехидно засмеялась подошедшая Карина, что услышала практически весь диалог. — Не лезь не в своё дело! — процедил Филипп сквозь зубы. — А что так, Филёк? Не нравится, когда бьют по самолюбию? Привык, когда тебе все девочки отвечают «да» на твои комплименты? И думал, с ней такое же прокатит? Да у таких принцесс обожателей чуть ли не вся страна и один маленький вагончик «Вихря»! — Так, товарищи, меня в свою драму не втягивайте! Такого добра мне и в шахматном клубе хватает, — Юрка тут же ускорился, оставив одноклассников наедине с их любовными проблемами. На такие темы ему не интересно слушать. — Нет у этой дурёхи никого! Сама она мне призналась, — шёпотом буркнул Филипп. — Но я её добьюсь! — «Дурёха, но всё равно я её добьюсь…» Попахивает какими-то двойными стандартами! — последовал от Каринки сарказм, который после сменился неожиданным удивлением. — То есть, ты сейчас это серьёзно что ли? У Ирины Сеченовой, племянницы министра промышленности всего СССР, реально никого нет? То есть, вообще? Не верю! — Мне всё равно на твоё мнение, — отчеканил Ласточкин и залез в автобус. — Тебе было всё равно, даже когда мы встречались, — незамедлительно последовало фырканье. — А если я исправлю ошибки? И мы возобновим встречи? В ответ поможешь мне кое с чем? — вдруг он бросил вопросы, которые не могли оставить Карину, несмотря на гордость, равнодушной.***
— Товарищи пионеры, минуточку внимания, у меня для вас важное объявление! — обращается к собравшимся подросткам в столовой на завтрак Евгений Олегович. Грянуло уже третье июня, что было таким же ясным и жарким как вчера и позавчера, и лишь на небе мелькали белые, перистые облака. А прохладно становилось ближе к восьми часам вечера, пока ещë висело солнце с красным переливом, усыпанными золотистыми пятнами и всеми другими горящими оттенками у природы-художника. Опять сегодня половина дня пройдёт в здании, хотя никто внутри и не скучал: кто в библиотеке был, заполняя свой читательский дневник по внеклассному чтению, кто в кабинетах творчества и музыки находился, рисуя и музицируя, а кто в зрительном зале сидел и смотрел старые фильмы да хронику местных новостей Предприятия 3826. Новости, по большей части, были забавными, несмотря на то, что всë происходило в сердце советской науки, где, казалось бы, люди работают со всеми серьëзностью и ответственностью. А нет — юмор и в науке юмор. И ведущая «Терешкова» так всë смешно пересказывала. Из города Семей, хотя день сегодня самый значимый для пионеров, приехал не весь отряд, даже меньше половины: не было знакомых ей Золотухиных, Вавиловой с Павловой. Хотя лучше, думает сейчас Ирина, не приехали Филипп с Каринкой. Если первый молча маячит перед глазами, будто бы пытался найти удобный момент для ещё одного разговора, то вторая опускается до колкостей и шалостей в еë адрес, когда рядом никого. Достала со вчерашнего утра, и вздохнуть спокойно Ирина могла только после наступления трëх часов, когда уезжал автобус. «Дурочка», «Смотри под ноги, непутëвая!», «Что ты нос задрала?», «Трусиха» и прочие знакомые словечки аж с первого класса. Про действа и говорить нечего — толчки, удар плечом, подзатыльники, полёт скомканных в шарик бумажек в пряди волос. Не лагерь, а опять школьные стены, где торжествуют злоба да унижения. «Мы ведь будущие комсомольцы. Так почему же некоторые люди ведут себя так, словно не покинули детский сад?» — задала себе вопрос Сеченова, ответ на который не смогла найти. И Люся, какой бы умной она не была, тоже на это не ответит. — Новость касается запланированной экскурсии в комплекс ВДНХ. Татьяна Николаевна вам говорила, что экскурсия пройдёт третьего июня, то есть, сегодня. Но я вчера поговорил с Мариной Андреевной, и она сказала, что будет лучше, если экскурсия пройдёт пятого. После услышанного подростки заметно погрустнели. Пошли перешёптывания. Азарт и предвкушения поубавились. — А почему перенесли? — подняв руку, спросила Валентина Горбушина. — Дело в том, что в этот день в комплекс ВДНХ прилетят репортëры из Америки. Они давно планировали нанести визит: снимки сделать, записи составить, вопросы задать. И они хотели ещё поговорить с гостями комплекса, мол, какие у тех впечатления от этого места, и далее по списку. А гости — это вы, как должностные пионеры. Так что своим, кто сегодня не приехал в лагерь, обязательно передайте эту новость, — закончив свою лепту, Суворов чуть погодя покинул столовую. И грусть тут же сменилась радостными возгласами со свистом и чуть ли не овациями. Ведь как же — приедут иностранцы. И будут говорить с ними как с важными персонами. — Всë, девочки, я звезда! Я готова давать интервью и автографы! — воскликнула Зоя Литовская, на что последовал общий и, как всегда, добродушный смех еë отряда. — Только если я вас подпущу к звезде. С телохранителем шутки плохи! — тут же вставил Владислав Горбушин, с улыбкой подмигнув Зойке, и посыпались в его с Литовской адрес умиления. Не обошлось и без тихого комментария от Маруси Гориной про «тили-тили-тесто, жених и невеста…». «Они прекрасно дополняют друг друга…» — промелькнуло в голове Сеченовой. Но, как назло, на неë в этот момент посмотрел Филипп. И, будто прочтя еë мысли, состроил хитрую улыбку, которая так и говорила «мы бы тоже прекрасно дополняли друг друга». Дальше сидеть под таким взором было невыносимо. Посему Ирина, взяв посуду, поспешила к мойщикам, откуда после к своему домику, чтобы***
После долгой уборки и нежелании идти жаловаться Евгению Олеговичу, ибо следы инцидента устранены, а дом надёжно заперт, Ирина поднялась на второй этаж в свою лагерную колыбель. Кабинет творчества. О настольной игре в качестве напоминания остались лишь нетронутые элементы на стенах: плакаты, маски зверей и самодельная метла в стиле Бабы Яги. Столы были расставлены в один ряд, так и нетронутые. И за ним сейчас сидел только один мальчишка пионер — Юрка Елизаров. Рисовал на больших листах бумаги привезёнными с собой пастелями. Был только он. Тишь и благодать. Ну, почти тишь, если не считая приглушённых песен из радиоприëмника. — Добрый день, Сергей-царевич, — торжественно поприветствовала его Ирина. — О, приветствую, Василиса Премудрая. Прости. Я половину стола занял, так как нету бумаги размера А4. Евгений Олегович обещал сегодня оформить заказ, — виновато улыбнулся Юра. — Ничего страшного. Найду, где сесть. А что рисуешь, позволь поинтересоваться? — Позволяю. Закат из окна моего дома. Красиво, правда? — Елизаров сейчас был горд своей ещё незаконченной до конца работой как никогда. Ирине он нравился: разумеется, как человек. А ещё как игровой партнёр и стратег в одном лице. Да и разговаривать с ним было легче, нежели с Филиппом. Юрка хоть и немного балабол, но весёлый балабол. И очень дружелюбный. — Здорово. Так с цветами умело работаешь. А я сколько не пробовала, пастель мне так и не далась, не получается. Поэтому только угольный карандаш. Ну и гуашь иногда, — Ирина решила сесть рядом, стараясь не задеть его вещи. — Забавно. А для меня гуашь — заклятый враг. И человеческая анатомия, — засмеялся тот, что чуть очки не свалились, но под конец печально вздохнул. — Вот и досадно, что с анатомией беда. Ведь хочется подарок отослать, а не умею людей рисовать вот прям совсем. — Я немного людей рисую, — Ирина достала из сумки свой блокнот и начала заинтересованному зрителю показывать свои, как про скбя думала, скромные творения. — На днях Зою рисовала в профиль. А это Валька, наш капитан. — Ничего себе — немного! — Юрка похлопал глазами от изумления. — Да это ж шедевр! Идеальные штрихи! Просто… красота. Ох, мне аж на редкость неловко стало, но мне некого об этом попросить. — Что случилось? Я вся во внимании. — В общем, тут такое дело, — Елизаров демонстративно огляделся по сторонам, убедившись, что кроме них никого нету. — Я с одной девочкой дружу, её Светка зовут. Мы с ней учимся в разных школах, но ходим в один шахматный клуб. Она такая потрясающая! Умная, красивая, и когда смеётся, так иногда забавно похрюкивает, что делает ситуацию ещё смешнее, а её саму милее… Ой, прости, увлёкся! — Всё нормально, — заверила Ирина, подняв ладонь. — Перехожу ближе к сути. У Светки скоро день рождения, а её семья в Сочи на это лето улетела. И я сначала решил, что отошлю ей письмо с открыткой. Но потом ещё раз решил, и понял, что этого мало. И хочу ей отправить письмо, открытку и портрет небольшой. Вот только людей рисовать совсем не умею. А очень хочется её порадовать. Ирина, пожалуйста, нарисуй мне её портрет. Я тебе всё за это отдам! — Юра, прижав свои ладони друг к другу, с мольбой посмотрел на Сеченову и надул губу. — Да, конечно, нарисую. Без проблем! Только мне фотография её нужна. — Ой, точно! — мальчишка достал из своего рюкзака, что «сидел» рядом с ним как сокровенный друг, книгу по природоведению, а из неё же фотографию маленького формата со светловолосой девочкой с пушистыми хвостиками по плечо. — Вот. Моя лучшая подруга. — Красивая. Как я сказала, нарисую без проблем. Уже завтра тебе его отдам. Только дождусь, когда ту бумагу привезут. — Спасибо-спасибо-спасибооооо! — Юрка чуть ли не визжал от счастья. — Проси что хочешь! — Ой, ну ты что? Я за рисунки не беру ничего! — тут же начала отмахиваться Сеченова, неловко улыбаясь. — Считай, что это реквест, и ты первый заказчик. — Реквест? А это что такое? — Это из терминологии художников будущего, сгенерированной полимерными алгоритмами. Реквест, проще говоря, бесплатный рисунок. — Ух ты! Здорово! — восхитился Юра, отдав фотографию. — Заранее спасибо ещё раз! — Я ещё ничего не нарисовала, так что рано благодарить, — издала смешок Ирина. Но от услышанного резкого и громкого хлопка дверью дёрнулась на месте с Юрой на пару. — Это что такое сейчас было? — Елизаров бросил испуганный взгляд на противоположную сторону стены. — Не знаю, — Сеченова встала со стула и подошла к двери, открыв её и выглянув в коридор. — Странно… Нет никого. — Чего-то передумал я рисовать. Лучше спущусь в зрительный зал, — отодвинув листы, тот начал поспешно собирать пастель в свой пенал. Девочка, промолчав, сделала несколько шагов вперёд, преодолев проём. И увидела на обратной стороне двери приклееную изолентой исписанный листок. Опять чёрный маркер, опять крупный шрифт, опять этот же почерк. Но надпись теперь другая. — «Ябиде вроде тебя, Сеченова, стоит оторвать язык. Поэтому вспомни, что значит выражение нем как могила…» — прочитала она и содрогнулась. Такое даже от Лизы с Анастасией ещё не слышала и уж тем более не получала в письменном виде. На этот листок и смотреть было противно; Ирина тут же его сложила в несколько углов и сунула в карман шорт, чтоб потом выкинуть в ближайшую мусорку. «И графоман. И свои обязанности выполняет через одно место…» — промелькнуло в голове возмущение. Нет, тот листок она вытащила назад для предъяв кое-кому, раз игнорирование не помогает.***
— По вашему, товарищ Ласточкин, это нормально? — найти его Ирине не составило труда. Филипп посиживал себе тихо за столиком в библиотеке, листая сборник стихов Есенина как очередной источник вдохновения. На её приход и тот листок с надписью отреагировал сразу же. Как ни странно, но и здесь, окромя них, никого больше не было. Приглушённый смех остальных пионеров, покуда сегодня приезжих мало, доносился сейчас из соседнего, зрительного зала. — Товарищ Сеченова, вынужден напомнить, что мы в библиотеке. И кричать здесь нельзя. — Я и не кричала… Ладно, признаю, чуть повысила голос. Виновата, — успокоилась она. — Нет-нет, Ирин. Ты напугана, вины твоей нет, — Филипп сразу отодвинул сборник подальше от себя. Он встал перед подошедшей девчушкой во весь рост. — Я не напугана. Я недовольна. Мне бардака в доме хватило. Но это уже перебор. Тебе не кажется, что это выглядит как запугивание? — Ирина ещë раз протянула ему листок, чуть ли не тыкнув им в лицо. — А твоему дяде такие сообщения не приходят? — раздался неожиданно вопрос. — А причём здесь мой дядя? — Ну, Ирин, ты вроде немаленькая. Сама понимаешь. У знаменитых людей, как уважаемый тот же Дмитрий Сергеевич к примеру, среди покровителей есть и фанатики. Одержимые. Безумные. Они не жалеют похвал. Но и про угрозы не забывают, если их идол начинает делать что-то не так, что выбивает из их восприятия. — Поправка — знаменитый людей. Я не вхожу в эту категорию. А вот с одержимостью соглашусь, относительно товарища Верестенец. То есть, Карина, — вздохнув, Ирина собралась с мыслями и продолжила. — Пожалей её. Убеди, что нету у нас с тобой ничего. Что я на её роль в качестве спутницы не претендую. И не претендовала никогда. Она успокоится, и всем будет хорошо. — Ох, Ирина. Никогда не говори «никогда», это во-первых. А во-вторых, — Сеченова только сейчас обратила внимание, что Ласточкин оказался очень близок, и спиной коснулась одной из полок с книгами. Он загнал её в угол как хищный мелкий зверь, и девочке стало резко не по себе. — Врать — это недостойный поступок. — Ты… ты что задумал? — почти крикнула она, почувствовав, как на неё начала накатывать дрожь. — Тише… Ничего не бойся, — охватив осторожно, но без стеснений ладонями её щёки, Филипп в порыве своего азарта нагло накрыл её тоненькие, холодные губы своими. Под ногами земля будто провалилась, в глазах всё поплыло от пожирающей изнутри паники. Тело накрыли мурашки, сердце заколотилось в бешеном темпе… Но нет! Ничего приятного в такой нахальности она не находила. «Мерзкий тип! НЕНАВИЖУ ЕГО!» — яростно закричал её внутренний голос. Ирина упёрлась ладонями в его плечи, пытаясь оттолкнуть, но тот в ответ лишь сильнее сжал её щёки. Люся тотчас выпустила наружу свои диоды, вытянув их во всю длину. Продемострировала на глазах своей хозяйки искры и резко охватила кисти его грубых рук, пустив слабый заряд тока. Филипп вскрикнул от неожиданной боли, остранился от её губ и в испуге попятился назад. — Что за?.. Откуда полимерная перчатка «Аргентума»?!.. — МЕРЗАВЕЦ! — рявкнула Ирина, кое-как стоя на ногах. Правой, трясучей рукой схватилась за край книжной полки. Слёзы начали наворачиваться на её глазах, которые тут же утёрла кожным изделием. — Как ты посмела на меня так огрызаться, да ещё и током? — повысил голос Филипп, сделав шаг вперёд. — ДУРА! Своей выходкой ты сейчас мне всё испортила! — НЕ ПОДХОДИ КО МНЕ! — выкрикнув, Сеченова краем глаз заметила дверь и ринулась к ней, к выходу из библиотеки. А после из самого здания на улицу. Но к её не отступившему ужасу, Ласточкин побежал следом, раз споткнувшись. — Мы с тобой ещё недоговорили! А НУ СТОЙ! В зрительном зале смех резко затих. Услышав крики, пионеры в недоумении, за исключением Карины, вышли в коридор. И успели увидеть всё: испуганную Ирину, что открыла двери настежь и выбежала на улицу, и гневного Филиппа, что её преследовал. — За ними! — скомандовала Валька и вместе с остальными своими товарищами бросились в бегство. Пионеры Семей поспешили за ними.***
— Попалась! — догнав её, как волк зайчонка, Филипп вцепился в кисть правой руки, и чуть было не повалил Ирину на землю. — ОТПУСТИ! — завизжала она то ли от страха, то ли от боли, ибо его ногти упирались в кожу. — НЕТ! Ты будешь со мной встречаться! От своего долга ты всё равно не отвертишься! — процедил он сквозь с зубы. — Отошёл от неё, сучёныш! — толкнула Филиппа со всей силы прибежавшая Валентина, благодаря чему тот освободил хватку и упал спиной на траву. — ЭЙ! ЭЙ! Какое право имеешь толкать нашего капитана? И ругаться на него подобной лексикой? — возмутился один пионер из Семей. — А какое право имеет ваш капитан обижать нашего товарища? — спохватилась Зоя, встав рядом с перепуганной до чёртиков Ириной. — Может, это она его обидела? А вы её выгораживайте? — бросил обвинение другой, подняв капитану встать на ноги. — Выгораживают её, потому что боятся! Сеченова же! Вон, с перчаткой полимерной разгуливает, током бьёт всех негодных! А я предупреждал вас, что она лгунья и лицемерка! Всех об этом предупреждал! — заявил Ласточкин, наблюдая особенно за Юркой Елизаровым, в чьём взгляде промелькнули сомнения и растерянность. — Ой, слушать тебя аж смешно! — встала между обвинителями Карина Верестенец, бросив ухмылку в адрес своего капитана. — Лгун и лицемер здесь только ты, Филёк! И у меня есть доказательства для подтверждения своих слов! — Заткнись… Сейчас же!.. — тут же потребовал Филипп. — Ирина Сеченова, смело заявляю, что Филипп не любит и не любил тебя никогда. Все эти его слова и действа были продемонстрированны только ради выгоды обоих Ласточкиных. Филипп устраивал показуху вместе с тобой перед летающей над территории лагеря «Пчелой» с подключённой камерой, чтоб убедить своего дорогого дядечку, что его план, относительно тебя в роли девушки для Филька, работает как надо. Стефан Ильич ведь любит обещать горы золотые, точнее, театры, лишь бы долго не учиться и сразу пойти в художественные руководители. Не так ли, Филёк? — Ч… Что? — опешила Ирина от услышанного. — Ой да, чуть не забыла… Это по его просьбе я тебе угрозы писала, пинала, обзывала, и бардак в твоём доме устраивала! Он думал, что ты не выдержишь и к нему побежишь в поисках утешения… — издала смешок Верестенец. — Закрой рот… — прошипел Филипп в приступе злости, но постепенно его охватывало отчаяние. — А вот и та самая «Пчела»! Прилетела прямо из театра Майи Плисецкой! Ещё с тридцать первого мая тут кружилась и всё записывала! — Карина указала рукой вперёд, и все обернулись на явление бело-красного дрона с активированной «ромашкой», что парил над крышей здания. Стоило оказаться во всеобщем внимании, «Пчела», будто почуяв угрозу, свернула камеру с её «лепестками» и улетела прочь, едва не врезавшись флагшток. — Карина, блин! Ты же обещала, что будешь мне помогать! — завопил Ласточкин. — Обещала, да. Но ещё и обещала отомстить. За мою маму, что горбатится сутками в буфете театра твоего дядечки, будь он проклят! Так что прости, Филёк. Ничуть не жалею, что мы расстались. Напротив, повезло: мусор сам себя вынес! — заявила Верестенец и спокойной походкой, под триумфом собственной маленькой победы, вернулась в здание. Над всеми собравшимися пионерами надвисли смешанные впечатления. Неприятные. Бурлили разочарование и обида. И все они были адресованы капитану отряда пионеров Семей, некогда примеру подражания отзывчивости и товарищества. — Ну ты и дурак! — цокнул языком Юрий Елизаров и направился следом за своей одноклассницей. — Позор! — раздался комментарий. — Стыд и срам! — последовал ещё один. Все пионеры Семипалатинской области прошли мимо него, прожигая взглядом полного презрения. И остались стоять перед тенью гордого капитана только пальмирийцы. — Просто… уму непостижимо! — выдавила Ирина, едва справляясь с собственной дрожью в теле и голосе. — Ира, пожалуйста, прости меня! Я… я ошибся… Думал, это будет легко. Мой дядя мне заверил, что я получу тот театр как наследство, если покажу ему, что встречаюсь с тобой. Это всё ради мечты и театра! Я не мог иначе! — с тяжестью на сердце признался Филипп, тоже вздрагивая от пронзившего холода из-за удушающих чувств вины. — Надеюсь, твоему дяде понравилось это лагерное представление с моим участием в роли наивной дуры! — произнесла она строгим тоном и, развернувшись, бросилась бегом к холму, к ступеням, что ведут на спортивную площадку. — Ир! — крикнула Маруся и только хотела догнать её, но Валентина, выставив перед ней руку, остановила: — Она сама успокоится. Люська успокоит. Не лезем…***
Преодолев ступени, беговую дорожку и потопчась по траве с крапивой за пределами этого гладкого асфальта, Ирина села под деревом, уткнувшись согнутой спиной в жёсткую кору, и обняла свои колени трясучими руками под собственные всхлипы. — Всё хорошо. Всёхорошовсёхор… — и разрыдалась, не силах сдерживать свои накопленные эмоции дальше. Не в силах логично думать. Не в силах делать что-то ещё. Из уст ничего больше не последовало: ни гнева, ни криков, ни каких-либо проклятий в адрес кого-то. Кричала лишь её душа, что просто устала от этого мира с его подлостями в лице людей. Голова была опущена, чтобы в поле зрения ничего не бросалось. Противные солёные слёзы покатились по её щекам, к подбородку, и падали на колени и бёдра, задевая ткань одежды. Оставляли после себя холод на коже и неприятную липкость, когда падали взлохмаченные пряди. — В данном случае, я с ним соглашусь. Какие же люди ничтожны. Да пошли они все на хуй!.. — вдруг она услышала механический девичий голос рядом с собой, но показалось, что тон звучал агрессивно, с долей обиды. И… был живым. Кое-как справившись со всхлипами и вытерев щёки правой ладонью, Ирина посмотрела на перчатку с её вытянувшимися тросами вопросительно: — Люсь, что ты сейчас сказала? — Я ничего не говорила, товарищ Ирина. Держите, — диоды выпустили небольшой заряд тока, который на её глазах сформировался в образованный тканевый платок. Люся протянула его своим телекинезом. — Мне искренне вас жаль. — Я почти успокоилась. Спасибо, — взяв платок, Сеченова вытерла им лицо от слёз и нос с верхней губой от соплей, после чего громко высморкалась. — Мои полимерные алгоритмы распознали слабое улучшение. — Посижу тут ещё чуть-чуть и пойду обратно. Тут тень, хорошо. Одиноко. Спокойно… — и устало вздохнула, наконец-то справившись с дрожью, что начала потихоньку отступать. — О чём вы сейчас думаете? Но если вам неудобно говорить, я не буду задавать вопросы. — Нет, я скажу. Что этот Ласточкин — настоящая гнида всего Предприятия! Повесил лапшу на уши своему племяннику, заставляя того быть актёром его сценки в прямой видео-трансляции… Филипп тоже оказался хорош: наивный чукотский мальчик, что променял простую человечность на слепые мечты и такие подлости… И всё же главный инициатор всего этого дурдома — именно Степан Ильич. Зря ему мама тогда не врезала! — стоило всё высказать, Ирина почувствовала, как на душе стало более-менее легче. И поднялась на ноги, отряхнув с шорт сухую грязь. — Ещё бы знать, ради чего это всё затевалось. Если только… — Если только что, товарищ Ирина? — Дядя. Это он ведь прикрыл тот нравственный эксперимент. В борделе, как правило, текут большие деньги… А сейчас этого нет. И больших денег нет, кроме на билеты. Это его месть моему дяде через меня. Или ещё один способ наживиться через меня. Не знаю, — фыркнула от недопонимания Ирина, запутавшись в теориях. — Не могу определить точно. Но уверенна в одном. Этому товарищу пора сбавить обороты! — Верно. Понять бы ещё, как именно это должно произойти. — Напомню про закон бумеранга. Да, тема близка к философии. Но иногда он срабатывал по стечению всяких обстоятельств. Вселенная — как записанная программа, где процесс идёт строго и доходит до нужного кода активации. — Ну, сама я с ним биться определённо не смогу. Как ни крути, а Степан Ильич — взрослый человек. Но мне страшно, Люсь. Как бы не пошло всё хуже. — Старайтесь верить в лучшее и не накручивать себя. — С этим потруднее выйдет, конечно. Ибо ты меня знаешь. Но справлюсь, как я умею, через рисование. Страх страхом. А реквест ждёт. Наш первый реквест, Люсь, — оглядевшись, Ирина вышла на беговую дорожку и тихими шажками отправилась к себе домой под сопровождающие её звуки зарослевой глуши.***
Дата: 4 июня От кого: аноним из театра Майи Плисецкой Кому: Д. С. Сеченов Дмитрий Сергеевич. Я знаю, вы очень занятой человек, но, прошу вас, уделите внимание этому письму. Готовится диверсия против вас и вашей племянницы — Ирины Георгиевны. Товарищ Ласточкин тайно следил за ней через «ромашку», регулярно посылая в лагерь «Пчелу». В кадр много чего попалось, особенно выделю последние моменты из библиотеки. Вы понимаете, что слежка за детьми приравнивается к педофилии? Помимо видеозаписей хватает и прочих материалов в его «груше» и в кабинете. Я очень рискую, но уверенн (а), что делаю всё правильно! Примите меры — выгоните эту тварь из Предприятия! *закреплено 7 файлов*