***
- Держи, - Диего протянул Франческе клетчатый плед. – На балконе прохладно, - пояснил он, желая, скорее, начать разговор, нежели рассказать ей о минусах дома. Сухой кивок был меньшим, на что он мог надеяться, поэтому, подождав немного, мужчина все же продолжил: - Курение, кстати, запрещено для несовершеннолетних. Знала? - Ты решил почитать мне мораль? – по-прежнему не поворачиваясь, девушка выпустила в небо клубы дыма. – Если нет, то давай поговорим о чем-нибудь более приятном. Диего фыркнул. - О том, что будет, брось ты курить? Франческа зацокала языком, но окурок все-таки потушила. - Слушай, Фран, - мужчина подошел к ней, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо девушке, - я представить себе не могу, как, должно быть, тяжело у тебя на душе, если ты решила прийти ко мне. Но я тоже живой, и мне тебя жаль, - брюнетка распахнула глаза чуть шире обычного, выражая тем самым неприкрытое удивление. – Расскажи мне. Возможно, я и не самый лучший помощник, но тебе хоть легче станет, - Диего улыбнулся. – Дело ведь в Виолетте, да? Франческа поморщилась. Характерная, однако же, реакция выработалась у нее на сестринское имя. - Тебе не кажется странным, если я начну жаловаться на свою сестру ее же мужу? - Ты не жалуешься, - усмехнулся мужчина, снова подхватив прядь ее волос и, пропустив ее между пальцев, заправил за ухо девушке. – К тому же, из дома бежала не только ты. Франческа вздохнула. Упиралась она лишь для виду, противясь внутреннему голосу, который так и кричал о том, что ей следует довериться Диего. Безумием было даже стоять рядом с ним, учитывая то, какую боль он и Виолетта причинили ее семье… Но она не могла иначе. Наверное, она просто маленькая, потерявшаяся, запутавшаяся девочка, которой совершенно некуда идти. Франческу пугала мысль о том, что со своими проблемами она всегда справлялась сама, не доверяя семье так, как друзьям и… Диего. Безумие, определенно, безумие… - Только пообещай, что ты ей не расскажешь, - тихо попросила она, доставая из пачки очередную сигарету.***
Людмиле Ферро не нужно было много времени, чтобы простить Федерико за ту, поистине, бестактную сцену, что он устроил. Милосердие не требует временных затрат, рассудила она. Именно поэтому, ярко накрасившись и нацепив ярко-красное платье с вызывающим декольте, девушка танцующей походкой направилась к парню домой. По дороге Людмила успела заскочить в кондитерскую, дабы купить итальянцу его любимых пирожных. Именно так, кажется, он выпросил у нее их первое свидание. Вспоминая о прошлых милых моментах и предвкушая примирение, Людмила направилась по уже знакомому адресу, попутно набирая номер Томаса. Сцена, которую она собиралась устроить Эредиа, была лишь для того, чтобы успокоить собственную совесть. Она давно простила ему доставленное накануне унижение. По сути, она даже не обижалась. В сердце Ферро давно правили холод и лед. Роман с Томасом в корне изменил все, пробудив в девушке те чувства, на которые она не была способна ранее. Привязанность к Федерико не шла вровень с всепоглощающей любовью к Эредиа. Она задыхалась, когда видела его, будучи убежденной, что и Томас испытывает к ней то же самое. Вот только когда парень не взял трубку, вера Людмилы чуть-чуть пошатнулась.***
Быть невидимкой Франческа не умела. Один взгляд на часы, один поворот головы – и вот уже она первая несется к сидящей на кухне матери, опускаясь перед ней на колени. - Ты вернулась, - облегченно выдыхает Анжи, опуская мокрые от слез ладони на голову дочери и успокаивая не пойми откуда взявшиеся рыдания Фран. – Милая моя девочка… - Мама, - Франческа не видит практически ничего, кроме чувства вины и заплаканных глаз. Таких родных, таких любимых… - Что же она делает с нами, мам? – всхлипывает девушка, повиснув на шее у матери. Точно так же, как в детстве, когда она до смерти боялась темноты. – Зачем она вернулась, зачем… - Она твоя сестра, - шепчет Анжи, целуя дочь. – И мы семья, несмотря ни на что.