***
Праздники в Ли Юэ всегда проходили с небывалым размахом, так что многие путешественники еще долго обменивались историями о том, насколько громко отмечали то или иное событие. Жители каменной долины, если делали что-то, то так, чтобы это получилось лучше, чем в прошлый раз. Устраивали народные гуляния они редко, предпочитая праздникам работу. Но если всё же находился значимый повод, то это было незабываемо. Одним из подобных значимых поводов стала свадьба. Связывание клятвами двух душ — особое событие. Дочь одного из глав Цисин выходила замуж и, как положено, высокопоставленные люди устроили незабываемое пиршество. На каждом шагу доносились громкие песни и смех. Погрузиться в это веселье мешало одно дело. Пьер разглядывал находящихся на празднике, выискивая свою цель. Прибыв как дипломат Снежной, Первый предвестник уделил внимание члену Цисин, а затем, пожелав молодым счастья и долгой супружеской жизни, скрылся с чужих глаз. Мужчина сложил пальцы в замок, ежась от непривычного теплого ветерка. Климат Ли Юэ совсем отличался от привычного. Подчиненные Первого предвестника то и дело оттягивали вороты и размахивали найденными предметами, лишь чуть охлаждая горячую кожу. Пьер прекрасно понимал и сочувствовал своим подчиненным, но, увы, побороть жару не в его силах. Казалось, что даже самый прочный лед смог бы растаять в этот день. Выходца из Каэнри’ах приятно холодила память о той, кому он без сомнений отдал свою жизнь. Здесь он для одной цели. Приобрести ещё одну важную фигуру на шахматной доске. Десять лет минуло, как он начал искать единомышленников, тех, кто готов отказаться от жизни ради высшей цели. Её Величество добродушно принимала многих, закрывая глаза на все их недостатки. Организация Фатуи должна по задумке сыграть важную роль, но, прежде чем они начнут открыто действовать, следовало занять все ниши. А затем выжидать нужного момента, который представится. Цель, ради которой Шут покинул Снежную, должна уже быть здесь. Скоро начнется представление, его он не должен пропустить. Шагая в сторону аллеи из деревянных арок, обмотанных алой полупрозрачной тканью, мужчина не заметил, как пара глаз наблюдает за ним. Сложно не заметить делегацию из Снежной. — Пусть приготовят комнату, — шепнул темноволосый мужчина девушке, обмахиваясь расписным веером. Та покорно кивнула и поспешила выполнить приказ господина. Весна в Ли Юэ — прекрасное время. Всевозможные плодовые деревья начинают цвести, на ветках распускаются нежные цветы, чей аромат разносится по всему региону, наполняя воздух весенним дуновеньем. Первый предвестник как раз подошел к одному из высоких древ. Слабый ветерок заставлял трепетать нежные лепестки. Подобное никогда не встретишь в суровом крае. — Персиковые деревья в этом году необычайно красивы, не правда ли? — тихий голос отвлек Пьера от дум. На его лице мелькнуло удивление. Нежная улыбка украсила его случайного спутника. Спутник обмахивался веером, наблюдая за падением лепестков. — Не могу не согласится, — коротко кивнул Пьер. Утонченная элегантная поза, нежная улыбка, соблазнительные короткие взмахи руками. Пьер сразу понял, кто перед ним, даже не заглянув в глаза, чей цвет, по рассказам многих, необычайно красив и завораживающий. Цель поездки нашлась сама. Пурпурная Орхидея — так прозвали мужчину, что за пару лет смог сплести огромную паутину из связей, интриг и взяток. Редко кому удавалось встретиться с ним лично, но его люди были везде. Самый молодой владелец Чайного дома смог одурачить их. Ни раз он выдавал личности их тайных агентов Цисин. Благодаря действиям Пурпурной Орхидеи теневая торговля, обеспечивающая огромную часть дохода, была прекращена. Многие могли предположить, что тот тесно сотрудничает с Цисин, но это не так. Он стойко держался в стороне до поры, когда стоило указать на очередные ошибки деловых предпринимателей. Кандидат на пост главы финансов найден. Пьер не мог упустить человека, что за три года смог добиться влияния, занимавшийся самым порицаемым делом. Не перекрытый кислород стал причиной для появления здесь Пьера. Прошлое знаменитого дельца — это стало решающим фактором. Кое-что не на шутку заинтересовало Шута. Описания одного из шпионов не передали полной картины. В действительности мужчина, что стоял перед ним, оказался ещё прекраснее. Его образ был не лишен привычных для куртизанок вещей, но по-своему скромен. Он никак не ожидал, что глава Чайного дома, что так долго перекрывает воздух Фатуи, окажется столь очаровательным омегой. Ничего, кроме внутреннего чувства, подсказывающего Пьеру правдивый пол мужчины, не могло выдать в владельце Чайного дома истинную натуру. Многие подумали, что перед ними красивый бета, одетый в одежды весеннего цветка. Первый предвестник больше рад такому повороту судьбы, чем огорчен. Так намного лучше. Многое встало на свои места. — Прошу простить за грубость, но я смею предположить, что вы из далекой Снежной, я прав? — омега обмахивается расписным полуночным веером, идеально подходящим к его темному шелковому ханьфу. Дождавшись кивка, он продолжил. — Весна в Снежной настолько же прекрасна? Или беспощадна и сурова? Педролино долго тянул с ответом. Казалось, что мужчину полностью увлекли падающие лепестки. Рядом пронеслись, подобно порыву ветра, молодые девушки, тихо перешептываясь. — Лучше вам самим увидеть. Омега улыбнулся ярче прежнего. — Как я мог? Простите, веселье и солнечная погода вскружили мне голову, — горестно вздохнул мужчина перед ним. — Такому высокому человеку как вы не пристало говорить о важных делах при таком шуме. Прошу, следуйте за мной. Мои девочки приготовят нам освежающего чая. Подвески на спицах, закрепившие скромную причёску, тихо звякнули, когда омега развернулся. Пьер проследовал за ним, дав короткую отмашку своим людям. Их разговор должен состоятся без чьего-либо присутствия. Служанка услужливо открыла перед ними двери, когда они подошли к небольшому домику. В комнате уже накрыли стол, если так можно назвать две пиалы и чайник. Скромную комнатку украшала расписная картина, ширма да столик с циновками. Омега опустился на колени, а Пьер повторил за ним. Изящно придерживая длинный рукав ханьфу, омега наполнил пиалы чаем. Его движения настолько аккуратны, что Первый предвестник засмотрелся. Сложно поверить, что такой аристократической грацией обладает отнюдь не представитель королевских кровей. — Как учит кодекс Чайного дома, с гостями сначала принято вести вежливую беседу о погоде. Говорить о погоде, когда вас окружают сотни моих учениц, — нелепость, — омега улыбнулся уголком губ. — Я знаю тысячи тем для бесед, но мне кажется это неуместным. Я предпочту язык дела, чем пустые разговоры ни о чём, — он не притронулся к чаю, терпеливо ожидая, когда он остынет. — Что привело вас, господин Первый предвестник, в скромный регион обычных торговцев? Пьер взял пиалу и сделал глоток. Несмотря на пар, исходивший от пиалы, чай действительно освежал. — Вы. — Простите. Никто из чайного дома никогда не станет марать репутацию своей доступностью. Я не из числа тех, кто может себе позволить такое, — какая глупость предположить подобное. Цзы Ланхуа догадывался об истинной причине такого долгого путешествия. — Вы не так меня поняли. Всё, на что я могу надеяться, что вы не утратили свое юношеское бунтарство. Омега удивился, но никак себя не выдал. Юношеское бунтарство? Какая чушь. За пределами домика раздался чей-то неприлично громкий смех, явно не принадлежащий кому-либо из Чайного дома. Проявление ярких эмоций считается дурным тоном. Таковы правила, которые он сам старался соблюдать. — Мое предложение звучит гораздо иначе, — сказал Пьер. — Я весьма наслышан о вас. О ваших успехах. Омега крепче сжал деревянную основу веера, что покоился на коленях. — Неужели до такого высокопоставленного человека как вы дошли разговоры обо мне, обычной куртизанке из Чайного дома? — когда пар исчез, омега аккуратно взял фарфоровое изделие. Придерживая второй рукой, он сделал глоток. — Обычные куртизанки не становятся главами Чайных домов так рано. Мне мало что известно о культуре Ли Юэ, так, лишь по словам моего давнего знакомого. Но одно я знаю наверняка — обычные куртизанки никак не вмешиваются в дела регионов. Обитатели весенних домов не соблазняют высокопоставленных людей. Их мертвые тела потом приходилось убирать. Они не требуют и не выдвигают условий. Условия Пурпурной Орхидеи шли вразрез с политикой Фатуи. Единственное, что их объединяло, — это одни методы. — Возможно, вы правы. Уверяю вас, мои услуги стоят очень дорого, — он ловко пытается свести беседу к делу. Что же хочет от него служитель холодного региона? — Снежной необходим управляющий финансами. Я нашёл вас пригодным для такой должности. Такому человеку как вы нечего делать в Чайном доме. Ваш ум достоин большего. Если согласитесь, то сможете управлять всеми денежными ресурсами Снежной. Целый регион, множество возможностей или же скромный Чайный дом и вечная тень Цисин? — мужчина снова делает глоток. — Такая цена устроит? — Предлагаете мне стать одним из отчаянных глупцов, ослепленных ненавистью и готовых положить жизнь ради службы Архонту? — на его лице с годами ставшая совершенной бесстрастная маска. — Я во многом не одобряю действия Архонтов. Почему же я должен согласиться, Первый предвестник? Только дурак согласится на такое. Пьер искренне удивился. Сколько известно владельцу чайного дома? Он не ошибся. Омега теребил серебряное кольцо на пальце. Он никогда не противостоял судьбе, а лишь покорно следовал, принимая все блага. Что тогда в Академии, что сейчас с предвестником. — На то мы и Фатуи. Омега тихо рассмеялся, спрятав улыбку за широким рукавом.***
В великой обители храма Царицы тихо. Тишина могла свести с ума случайно забредшую душу. Правда, все сегодняшние посетители храма давно уже лишились разума. На улице вновь выпал снег, укрыв теплой шапкой величественное строение. Холод и мороз — привычная картина для жителей сурового региона. Люди, видя поднятый шум ночью у здания, обходили его десятой дорогой. И не зря. Опасность, казалось бы, обычного каменного храма необычайно возросла. — Я явился. Твоя душа довольна? Дотторе и субординация звучит как шутка. — Я оставил все надежды на твое появление на столь важном мероприятии, — Пьер не надеялся увидеть его сегодня. Своим присутствием он почтил малое количество предвестников. От Селестии отвалился камень, иного объяснения, почему Второй предвестник явился, да ещё и в опрятном виде, у мужчины не нашлось. Дотторе был свидетелем того, как вступали в их ряды новые предвестники. Вскоре ему надоело смотреть на то, с какой грандиозностью проходили подобные мероприятия. Лицемерных речей он и в Академии наслушался. После принятия в ряды Пятого предвестника он показательно игнорировал все церемонии. — Уже жалею об этом решении, — скрестив руки на груди, он демонстративно отвернулся, показывая своё отношение ко всему. Всеми силами Дотторе старался увильнуть от этого. Однако, наметанный и единственный глаз Пьера заметил бы, если он снова послал своего сегмента. Шут высказался очень ясно — не придёшь, поедешь в Мондштадт. А он только нашёл, куда сбагрить ошибку молодости. Оставалось только смириться с неизбежным. — Прости за то, что отвлек тебя от растрачивания ресурсов Снежной, — в зале постепенно становилось шумно, пока они скрылись в тени колонн. — Жалуешься? Ты сам меня нанял, — Дотторе закатил глаза, но под маской Пьер этого не увидел. — Напомни, кого мне сегодня терпеть? — Сегодня прибудут все предвестники. Коломбина, Капитано, Пульчинелла, Скарамучча, Сандроне… Леди Синьора тоже здесь. В прошлый раз ты обделил её вниманием. Дотторе вздрогнул. Всё ужаснее, чем он думал. Всего каких-то двадцать два часа прошло, а он уже ненавидел всё вокруг. Марионетка каким-то образом вычислила его из сегментов и настойчиво просила посмотреть её бездарные наработки. Мило, конечно, но даже в подростковом возрасте его изучения в области механики были куда занимательнее. Эксцентричная девчонка считала свои писульки чуть ли не научным прорывом. Единственное, что в ней ценил Дотторе, — её упорность. Трюк со скальпелем её не напугал, как Синьору, которая одно время пряталась в уголках Заполярного дворца, а теперь искала его внимания. Несносная особа, которой сильно благоволил Пьер. Уровень интеллекта меньше, чем у плесенника, а сколько наглости! Если в молодости он понимал столь странное внимание у женских особей, то сейчас не мог понять, как это получилось. Каждую из них толкала вперёд вера в собственную превосходность, исключение, наверно, — Коломбина. Он считал себя выше всех этих отбросов, что с годами подбирает Пьер из самых злачных мест. Дотторе жил учебой, знаниями, экспериментами. Будучи гением и одним из самых успешных ученых, у него была одна слабость — надоедание. Кукла из Инадзумы, конечно, интересно, но не настолько. Этот грубый мальчишка быстро надоел. Мнит о себе невесть что. Отброс, ненужный даже своей создательнице. Сейчас он снова пребывал в состоянии скуки. Сидел себе скучал бы в компании пробирок, но нет же. Посвящение в предвестники — такое важное событие, что ему тоже положено быть здесь. Чушь. Двери распахнулись, в зал зашли остальные предвестники. Дотторе продолжал всеми силами абстрагироваться в темном углу, пока носа не коснулся до боли знакомый запах, спрятанный чем-то отвратительно пряным. Почему-то запах показался ему знакомым. Он удивленно оглянулся, выискивая причину. — Синьора духи сменила? Нет… вряд ли. Они всё также отвратительны. Причина обнаружилась скоро. Дотторе покинул пределы защищенной области и направился к скоплению предвестников, чтобы точно убедиться в своей догадке. В храм зашла безликая фигура. Гвардейцы у дверей пораженно смотрели вслед, провожая каждый невесомый шаг загадочной фигуры. Новый предвестник. Человек, укутанный в теплый плащ, скинул огромный капюшон, обрамленный густым мехом. — Не может быть, — тихо пробормотал Дотторе, отчего напевающая себе под нос Коломбина затихла и обернулась. Новый предвестник — омега. Его запах скрыт одним настоем коим пользовались многие омеги, чтобы выдать себя за бету. Такой хитростью его не взять. Кого на этот раз притащил Пьер? Омеги-мужчины редкость Тейвата. В холодном климате утонченные омеги просто не выживали. Увидеть одного из представителей — чудо. Как такую редкость семья выпустила из дома? Или времена настолько тяжелые, что уже омег стали использовать в обиходе? Давненько он не выходил в свет. В его молодости омегами так не разбрасывались. Держали дома, а тех, что рождались в нищете, пристраивали в дома веселья. Лунный свет, пробившийся через снежную преграду на витражах, осветил нового предвестника. В темных, как ночь, волосах виднелись засверкавшие вплетенные аметистовые нити. Он сиял ярче лунного света. Дотторе его узнал. Те же глаза миндалевидной формы. Всё, как в тот день. Безупречная осанка и безграничная уверенность. Даже здесь среди отъявленных убийц он выглядел столь же твердо. Помнится, когда-то давно этот же омега стоял среди первокурсников. — Никак не могу определиться со стихией. Не поможешь? — Пьер улыбнулся уголком губ. Внимание Дотторе к новому члену Фатуи — одно из редких событий. Он не ошибся в своём выборе. — Я думал над гидро или… — Электро, — быстро перебил Дотторе, не дав Пьеру закончить неудачное предположение. Глупость Первого предвестника позволила ему очнуться из сна прошлого. Церемония началась с первым звоном колокола. Все предвестники собрались в две шеренги, и только Пьер с омегой остались в центре. Гвардейцы у дверей замерли в ожидании, стараясь лишний раз не оглядываться. Синьора одернула подол алого шелкового платья, которое она не собиралась скрывать под теплым плащом. Мягкой походкой девушка решилась на гениальную для неё выходку — встать возле Второго предвестника, таким образом девушка желала подчеркнуть свою значимость. Поступок Розалины мог обернуться конфликтом. На помощь пришла Коломбина, занявшая место возле Доктора, а очаровательная улыбка позволила разрешить конфликт. — Рози, ты так очаровательна, — улыбнулась девушка. — Не порть свою красоту подле такого мрачного мужчины. Дотторе ухмыльнулся. Крошка Коломбина как всегда умнее всех прочих. Церемония началась и Шут начал всем уже знакомую речь. Каждый предвестник прошел через подобное. Да-да, кому-то церемония с посвящением, а кому-то бутылка огненной и пожелание удачи. — … наши сердца навечно холодны, но в них горит пламя ярости. Да будьте же свидетелями дня, когда мы принимаем в наши ряды Девятого Предвестника. Пронзающий ветер сотрёт твоё прошлое, твоё имя и всё, что связывало с твоей прошлой жизнью. С этого дня твоё новое имя — Панталоне. Жизнь омеги теперь навсегда связана с глазом порчи. После церемонии Пьер озвучил обязанности нового предвестника. Дотторе показательно хмыкнул. Конечно, видно, что Девятый предвестник не годен в воины. Такие как он не дерутся за свою жизнь на мечах, а предпочитают жестокие игры ума. За что Дотторе мог отдать должное Пьеру, это за то, что он привел человека с мозгами, а не очередную Синьору. Вторую такую он не вытерпел бы. Быть умнейшим среди душевнобольных психов — сложная задача. Все финансы теперь в руках Панталоне. Интересно. Вряд ли Дотторе есть за что беспокоиться. Как положено, ему выделят одно из больших финансирований для воплощения гениальных проектов в жизнь. Маленькие канцелярские мышки не интересовали Дотторе. Пусть себе сидят и перебирают свои скучные бумажки. Им остается только смотреть на то, как мужчина творит историю. Ни у кого из них не хватит смелости ограничить финансы и ресурсы. Даже этот омега, несмотря на свой буйный нрав в молодые годы, вынужден будет отступить. — Ты так ловко играешь на публику, браво! — Дотторе в отместку демонстративно захлопал в ладоши, привлекая к себе всё внимание. Все предвестники замерли, ожидая, что на этот раз вытворит Второй предвестник. — Браво! — Не так ловко, как ты с жизнями, мой старый друг, — бросает смешок Педролино. Фатуи — организация, которая началась с них. В их времена подобного не было. Помнится ему пожелали удачи и выдали бутылку огненной воды, на этом всё. Никакого пиршества. Только суровая действительность. За разрушение триумфа Доктор ожидал увидеть на лице Девятого предвестника обиду, но ничего. Панталоне с неколебимым спокойствием смотрел на выступление Второго предвестника. Образ из академических лет давно стерся, но стоило ему увидеть Второго предвестника, то он тут же его узнал. Совсем не похож на того, кто когда-то нелепо приставал к нему. Только то же самодовольство, что легко читалось по его походке и поведению. Зандик не смог скрыться от него даже за маской прошедших лет. Предвестники начали расходиться. Дотторе тоже спешил последовать за коллегами, но был остановлен новым членом их странной семьи. — Приятно познакомится, Доктор. Наслышан о ваших трудах. Величайшие открытие… — омега протянул руку для рукопожатия. Дотторе фыркнул и отмахнулся. — Тебе здесь не место. Никаких оправданий и обещаний не последовало. Молчание продлилось слишком долго. Дотторе уже хотел направится в сторону арочной двери, но раздался бархатный голос. — Жаль. Мне казалось, вы изменились. Честно, я самую малость разочарован. Я ожидал большего от блестящего ученого. — Не смей со мной играть в свои игры. Иди к своим бумажкам, где таким как ты самое место. — Никаких игр, Доктор, — он сжал руки так сильно, что, казалось, кости хрустнут. — Вы правы, я всего лишь бюрократ. Моё дело — заключать успешные сделки на бумаге. Игры скорее по вашей части. Пир в честь нового предвестника Дотторе благополучно пропустил. Возносить дифирамбы Царице и организации у него нет желания. Запас терпения и так уже исчерпан. На совет, где впервые должен появиться Девятый предвестник, ему пришлось прийти. Пьер вновь грозился отправить, вместо того уродливого сделанного по ошибке молодости сегмента, его самого в Мондштадт. Только нашел, куда можно пристроить эту страхолюдину, так всё веселье обламывают. А такое непростительно. Во главе стола сидел Пьер. Он занимал место Царицы, пока та в отъезде. Никто и не противился подобному решению. Остальные предвестники расположились по своей значимости. Весь час он старательно буравил Девятого предвестника. Отчего его мысли всегда хаотичные, но, когда нужно, приведенные в порядок, при одном лишь виде проклятой омеги превращались в хаус. Не обращать внимание, как и на всех остальных, — верная тактика. Только почему-то не получалось. Каждое движение вызывало жгучую ненависть. Решено, он прирежет его. Однажды он прирежет его. Никто и ничто не смеет отвлекать его. Девчонка под боком театрально вздохнула, шепча что-то о любви с первого взгляда. — Облагораживание… — Пульчинелла прервался, когда на весь зал послышался громкий хруст. — Ах, простите. Случайно ударилась, — она показала конечность, вывернутую под неестественным углом. — Ох уж эти магнитные бури, от них я такая неуклюжая. Рука Коломбины заживет быстро. Намного быстрее, чем восстановится его нервы. Шум возобновился. После длинной речи Пульчинеллы слово представилось Девятому предвестнику. Дотторе не слушал. Только смотрел. —… мы должны сократить расходование финансовых ресурсов. Положение вещей удручающее. Стоит закрыть не оправдавшие своих вложений проекты и заняться теми, что смогли окупиться и пополнить почти пустой денежный резерв Снежной. Конфликта было не избежать. Политика Девятого предвестника не устраивала его. — Закрыть? — из всей долгой болтовни омеги он уловил только одно слово. — Всё, что тебе нужно закрыть, — это свой рот. — Раз вы так щедры на советы, то я в долгу не останусь. Любую собаку легко научить лаять, а вот говорить невозможно, — спокойно парировал омега. Дотторе опешил. Давненько он отпора не получал. — Выговорились? — их перепалку, почти ставшую дракой, быстро прервал строгий голос Первого предвестника. — Простите, — опустил голову Панталоне, а затем покорно сел за стол, словно ничего и не было. — Так зарождаются глубокие чувства, — прошептала Коломбина, баюкая свою раненую руку. — Запястье как-то быстро зажило. Может стоит вырвать тебе язык? — ярко сверкнул острыми зубами Доктор. Коломбина хихикнула. После собрания коротать свое время он собирался в лаборатории. Где к нему присоединилась надоедливая девчонка. Делить свою лабораторию с Сандроне для Дотторе сроду пытки. Эта девчонка обладала талантом вывести из себя за несколько секунд. Девушка с незаурядным умом пыталась копировать его поведение и стремилась к его уровню. Первое она успешно демонстрировала, а второго ей никогда не достичь. Куда ей с ее Екатеринами и сборниками пыли до него? — Ты такой задумчивый сегодня. Из всех женских особей он предпочитал в своей лаборатории видеть только мертвых. Исключение — Коломбина, с ней запросто можно расчленять людей во имя науки, а та даже вопросов задавать не будет. — Тебе тоже не помешает больше думать. Может придумаешь что-то гениальное и перестанешь бездарно тратить время. Проваливай отсюда.***
Палки в колёса ставить Девятый предвестник начал сразу. Все предвестники испытали на себе снисходительную улыбку и утонченную руку, что легко обрезала всем ежемесячные расходы под единой отговоркой — рациональность. Последней каплей, отделяющей Дотторе от массового убийства, стало то, что один из его проектов было принято решение не финансировать. В письме аккуратным почерком издевательское: проект не имеет финансовых перспектив. Дотторе скоро просверлит дырку в бумаге. Он вновь и вновь перечитывал витиеватые буквы, словно от этого суть письма испугается количества адреналина в его крови, одумается и быстро изменится. Но нихрена подобного. Такую ярость он не испытывал со времен Академии. … Если у вас остались вопросы, то с десяти утра до десяти вечера приходите в мой кабинет, чтобы обсудить их. С уважением, Девятый Предвестник. Короткая приписка так и побуждала к действиям. — Кем ты возомнил себя, омега?! Как смеешь втаптывать моё дело в грязь? — подскочил ученый со своего места с такой силой, что перевернул стол. — Я — создатель Архонтов, и мне какая-то сука указывает, что делать и чего не делать! Наступило время кое-кому указать на его место. Кем вообще возомнила себя эта сука? Даже Синьора не вызывала такого праведного гнева, хотя эта женщина способна одним своим видом привести в ярость мгновенно. Этому омеге пора напомнить его место. Он здорово поиздевается над ним. Сегмент под кодовым именем «Дельта» скептически оглядывает разъяренного создателя. Сегменты мало в чем соглашались, но то, что их создатель сошёл с ума, никто из них отрицать не мог. — Проявление глубокой умственной отсталости… — задумался сегмент «Дельта», сделав глоток черного кофе. Напиток из кофейных зерен, подаренный Девятым предвестником, оседал приятной горечью на языке, — … кризис среднего возраста или возрастная деменция? — поставив чашку, он берет ручку и чертит в блокноте. — Долгое половое воздержание привело к усиленному выработку гормонов. Диагноз: хронический недотрах. «Дельта» довольно кивнул, полностью удовлетворенный своими выводами. — Кофе очень вкусный. Жаль, не спросил, где он купил зерна. Будет та-а-ак обидно, если эта тайна умрёт вместе с ним. Чтобы послать одну зазнавшуюся суку или более официальнее — высказать все недовольства своему запутавшемуся коллеге, Дотторе выбрался из своей лаборатории. Снизошел до того, чтобы найти секретаршу Девятого предвестника. Девчонка не из пугливых, но он как надрессированная шавка чувствовал страх перед своей персоной. Поставив галочку напротив пункта «довести своим появлением до сердечного приступа», Дотторе направился в отделение банка. Мужчина толкнул дверь и сделал шаг вперед. Панталоне откладывает документы в сторону. На столе всё рассортировано по стопкам: в первой — прошения коллег об финансирование, во второй — отчетность администрации, в третьей — всего два листа авторства Дотторе. Панталоне вертит ручку в руках. Его прервали. Прервали не то слово. Девятый предвестник и без слов понял, что его весточка дошла. Не почувствовать и не услышать то, как ворвался Второй предвестник, нельзя было. — Кем ты себя возомнил?! Я тебе что, шавка по команде приходить?! Стараясь показать свою полную незаинтересованность, он не сразу отрывается от бумаг. Сначала мужчина отложил очередное прошение, затем окинул разъяренного Второго предвестника безразличным взглядом, словно тот не больше, чем надоедливое насекомое, случайно залетевшее в окно. — Хм, но, как не странно, вы здесь, — Панталоне кивает в знак приветствия и поднимает глаза на часы. — Да еще и вовремя. Пунктуальность — это похвально. Желаете обсудить вопросы? Я внимательно слушаю. Честно, мне казалось, что я довольно ясно изъяснился в письменной форме. Если честно, то пока Дотторе шел до опочивальни Девятого предвестника, его гнев чуть остыл. Действие холодных коридоров сказалось. Он ученый — его рассудок всегда должен быть трезв и не затуманен бессмысленным гневом. В конце концов природа омег предполагала делать глупые поступки. — Смело. Что ж, ты испугался мне сказать это в лицо? — Дотторе бросил смятое письмо на стол и метнул острый взгляд. — Признай, что ты пугливая сука, подумавшая что сможет отделаться бумажкой. — Я слишком занят организацией финансов, — он наклонился вперед, положив подбородок на сцепленные руки в замок. Оскорбление он пропустил мимо ушей. — Как жаль. Как жаль, что к твоему письму не прилагалась объяснительная записка, — продолжает Дотторе. Сейчас мужчина не понимал, чего он хочет больше, исполнить мечту юности или удовлетворить чувство превосходства? Расходы за разрушенную мебель, так и быть, он возьмет на себя. Сносить то, с каким спокойствием Панталоне пережидает окончание его выступления, тяжело. Омегу словно абсолютно не тронуло. От этого альфа распалялся сильнее. — Я жду объяснений. — Что ж, хорошо, — он встает из-за стола и предстает пред ним. Панталоне пора перевести этот разговор в другую плоскость. Пушистые пряди тёмных волос мягко обрамляли лицо. Дотторе не мог обратить внимание на то, в каком беспорядке пряди. — Напомните мне ваш среднегодовой бюджет? Не помните? Тогда стоит сказать, что он в четыре раза меньше, чем вы думаете. Ваши гениальные проекты тащат организацию на самое глубокое дно, — в его руках оказывается папка, что всё это время лежала на столе. — Что это здесь? Усовершенствование механизмов, введения сыворотки в солдат? Изучения влияния на людей и, что-то очень смазанное, но, как я понял, живых овощей — Аранар. — Допустим, не все мои исследования успешны, но пока нет результата, ты не можешь отказывать мне в финансировании, — в чем-то с Девятым предвестником он был согласен. Изучение этих глупых фамильяров Архонта — полный бред. Так уж и быть, он откажется от этой идеи. — Могу. Первый предвестник наделил меня такими полномочиями, — он закрывает папку, и та с глухим хлопком падает обратно на стол. — Деньги не терпят ошибок. — Не тебе судить… — Дотторе всё никак не мог отвести взгляда от омеги. — Кто ты? — один вопрос поставил в ступор видавшего многое мужчину. — Я скажу. Сбежавший ученый, изгнанный своим народом. Безумец, которым пугают детей по ночам. Я больше доверяю фактам. — Фактам? — алые глаза, скрытые маской, кровожадно сверкнули. Атмосфера накалилась. — Ты же у нас нефритовый император, восседающий на золотом троне. Но где-то там внутри, где вертятся все твои шестеренки, и ты всего лишь слабая и нуждающаяся омега. Смотрю, Академия от тебя тоже избавилась. Панталоне коротко ухмыляется, не позволяя до конца этой эмоции проявиться на лице. Жизнь никогда не была с ним справедлива. Им с братом пришлось не легко. Сколько бы они не молились, Гео Архонту никогда не было дело до них. Шанс, что подвернулся ему, был слишком идеален, чтобы не воспользоваться им. Только дурак откажется от возможности попасть в Академию. Панталоне дураком не был. В молодости он считал, что способен самостоятельно воплотить все свои мечты в явь. Нужно лишь приложить усилия. После триумфа над еретиком они взялись за всех студентов. От него избавились. После его ждала нелегкая жизнь. Во времена своей юности он стал одной из самых желанных куртизанок Чайного дома. Управляющая домом заметила в нем потенциал. Он был освобожден от продажи своего тела. Его учили игре на инструментах, пению, танцам, грамоте, философии, истории. Спустя пару лет благодаря стараниями он стал известен как одна из высокообразованных куртизанок. Пурпурная орхидея — имя, что дали ему. Он сопровождал главных лиц, присутствовал на важных мероприятиях и событиях. Когда Пьер предложил ему новую должность, он уже три года управлял Чайным домом. Рано или поздно ему пришлось ступить на грязный путь. Но он считал себя куда более значимой фигурой на шахматной доске. Отдавать свое тело за гроши, как многие, не собирался. В первый свой рабочий день на новой должности его ждала куча работы. Такой богатый регион как Снежная не мог находиться на грани экономического кризиса. Он ошибся. Дотторе позволял себе всё. Часть его грандиозных проектов даже не была закончена. Панталоне вздохнул, снял очки, отложив их в дальний угол стола. Ему предстояла сложнейшая работа. Только работа не была главной целью. На лице омеги вмиг появилась мастерски отработанная маска из примеси ужаса и отвращения. А в мыслях совершенно иное: Ну же, купись! Позволь захлопнуть ловушку. Он не мог проиграть. Не зная, сработает ли его уловка, он ждал его. В чашке с остывшим чаем было одно снадобье. Такое снадобье частенько применяли к непокорным девушка или омегам. Если бы Дотторе не пришёл, он просто крепко уснул бы. Он готовился к этому вечеру. Панталоне не впервые соблазнять мужчин для своей выгоды. Уход за кожей сделал её мягкой, глаза подкрашены черной краской, волосы распущены, расчесаны, так что пушились. В далекие годы кое-кто восхвалял их, пока сам омега ненавидел и хотел отрезать. В далекие годы он просил бога вырвать ему сердце. Боги не помогают. Он сам его вырвал. Дотторе приблизился ещё ближе, а Панталоне сделал шаг назад, да только отступать некуда, он уперся в стол. Не прилично долго и подозрительно Доктор молчит. Панталоне не нужен герой. Он давно сошел с пути благородства. Ему нужен тот, кто способен рискнуть всем ради цели. — Я победил, — расплывается Дотторе в победной улыбке — Волосы, смотрю, отрастил, выполнишь остальную часть? Что-то про отдамся всем телом и душой? Панталоне отрицательно покачал головой. Ловушка захлопнулась. От него самого прежнего ничего не осталось. Как и ничего не осталось от Дотторе. Он изменился. Стал обладать опасной красотой. В его движениях власть, словно только ему известно о всех спрятанных тайнах мира. Не за властью ли гонится Доктор? Точно нет. Одна из причин, почему выбор пал на него. Второй предвестник не стремился к власти, в отличие от всех остальных. Приближение Дотторе стало точкой невозврата. Он провел кончиками пальцев по скуле, очертил контур губ, усмехнулся, когда тот попытался уйти от прикосновения. Панталоне вздрогнул от холода рук в перчатках. Дотторе нашел это забавным. — Прекрасно, — тянет он. Такая гаденькая улыбка, от которой внутренности скручивает. — Я встречал разных омег, но впервые мне удалось встретить такой омерзительный экземпляр. — С чего ты решил… — Брось. Думаешь, ты смог обмануть меня? Тогда не смог, а сейчас и подавно, — роняет смешок мужчина. Психи бывают разными — тихие и буйные, и даже такие, которые гордятся подобным званием. За неделю, проведенную в Заполярном Дворце, он выяснил, что Дотторе из последней категории. Он тот, кто отстаивает звание самого-самого ебнутого. Панталоне ненавидел быть слабым и беспомощным. Всю жизнь он защищал себя и оборонялся. Теперь ему придется довериться больному на голову психу. Не просто психу, а Архонту. Благословение не такого бога он желал получить. Он отводит взгляд, чтобы не смотреть. — О чём ты думаешь? О деньгах и выгодах. Меркантильность вообще даёт спать по ночам? — он слишком близко. Панталоне чувствует его дыхание. Чувствует, что скоро зверь сделает последний рывок. Эта близость пугала. Однако найти отвращение он не мог. Не смог. Где отвращение, которое он накопил за столько лет? Куда подевалось раздражение? Ничего. Говорят, власть мира принадлежит Архонтам. У кого искать помощи, если не у Архонта? Человек, уподобившийся Архонту. Его болезненное упрямство погубит. Губительный яд давно поселился в теле. Настал момент отбросить свою гордость, чтобы однажды распробовать вкус победы на устах. Панталоне смотрел куда-то вниз, продолжая дрожать. На самом деле он давно просчитал все ходы, чтобы завершить шахматную партию. Ему нужен Дотторе. Иметь союзника в враждебной среде — его цель. Союзника, не стремящегося к власти, не обладающего алчностью, а еще имеющего большой авторитет. Дотторе идеально подходил под эту роль. Удержать Дотторе словами и угрозами о прекращении финансирования — не лучший вариант. Доктор, не отрываясь, смотрит на омегу. Дотторе наконец-то понимает, почему так цеплялся за этого парня. Всё-таки в каких-то аспектах с природой сложно спорить. Запах чего-то приторно-сладкого манил. Как ядовитое растение в джунглях соблазняло всем своим видом. Да и ещё, чем не развлечение трахнуть коллегу? Наконец-то он немного уймёт свою скуку. Дотторе ненавидел бессмысленную трату времени. Одним движением он избавляется от маски. — Посмотри на меня, — Панталоне подчиняется, покорно поднимает глаза и удивленно вздыхает. Ничего страшного, что он представил себе. Только тонкий шрам, оставленный далеким прошлым. Дотторе искренне поражен. Не те эмоции он ожидал увидеть на лице омеги. Всё, что угодно, но не облегчение. Что этот дурак успел себе надумать? Фиалковые глаза пленили так, что всякий мог легко лишиться рассудка. Способность, оставленная в крови, передалась одному из отпрысков семьи. Дотторе не взять такой уловкой. Точно не взять. — Отойди от меня, — быстро отводит глаза, мягко отталкивая. В совершенстве он овладел искусством покорения альф. К каждому он всегда находил подход. Сейчас или никогда. Сейчас либо Доктор уйдет, либо согласиться на сделку. Холодные пальцы Дотторе сжались вокруг чужого горла. Наклоняется, грубо целуя настолько, что Девятому предвестнику хочется посильнее ударить наглеца. Только Панталоне понимает, что даже боль ему не сможет причинить. Сил не хватит. Сам лично загнал себя в безвыходное положение. Может ли он, обычный человек, сопротивляться тому, кто равен Архонтам по силе? Всё, что он мог, — звучно дышать да кусаться и бессвязно что-то шептать, когда ему давали сделать ценный вздох. Слишком близко. Настолько близко, что он чувствовал чужое желание. Дотторе нарушил все ведомые и неведомые границы. — Посмотри на меня. — Нет, — хрипло шепчет он. Снова он не пойдет на поводу Дотторе. Он запаниковал. В глубине души он до конца не был уверен в своей затее. В памяти всё еще остались картины прошлого смутные и далекие, но всё также вызывающие страх. Развязанный пояс, брошенная заколка… Резким движением он опрокидывает его на стол. Со стола попадали канцелярские принадлежности. Весь порядок Панталоне был испорчен. Темные кудри беспорядочно обрамляли лицо. Губы припухли от поцелуев. Дотторе не смог отвести взгляда от хорошо сложенного омеги. Как ученый он желал изучить интересующий объект полностью. Он быстро распахнул рубашку омеги так, что пуговицы укатились в самые разные углы. От его глаз теперь не скрывался плоский живот. Дотторе не знал, что перекладывание бумажек настолько тяжелый процесс. Тонким брюкам удаётся скрыть многое. Дотторе заранее знает, что он не разочаруется. Справиться с ремнём не проблема для альфы. Он схватил ткань и поспешно стянул. Доктор хмыкнул и оценивающим взглядом смотрел на омегу перед ним. Гладкая кожа, длинные ноги, тонкий член. Великолепно. Девятому предвестнику такой осмотр не понравился. Сопротивляться бессмысленно. Да и, честно, он не собирался. Только терпеть оценивающий взгляд, словно он не больше, чем фарфоровая тарелка в посудной лавке, невыносимо. — Что ты… — замахивается руками, чтобы оттолкнуть наглеца. Он не смог это выдержать. — Тише! Не знаешь, что на осмотре у Доктора нужно вести себя послушно? — легко перехватывает руки мужчина и прижимает запястья к столу. — Прекрасно, просто прекрасно, — второй рукой он скользит по нежной коже живота, как опытный врач, прощупывая интересное местечко. — Без глубокого осмотра сложно что-то сказать. От столь интимного прикосновения омега замер. Замер в ожидании. Хватка на руках напоминала стальные оковы. Странные мысли посетили его голову. Какого это ощутить чужую плоть в себе? Он поймал себя на мысли, что хочет узнать… каково это будет с ним? — Ш-ш-ш… и это ты губишь ради личины жалкой беты? Омега с хорошими природными данными куда ценнее, чем жалкий не вписавшийся в великое колесо жизни бета. Эта беспечная брошенная фраза разожгла в Девятом предвестнике что-то необъяснимое. — Что ты понимаешь?! Альфы и омеги, они подвержены инстинктам, не способны мыслить здраво… Дотторе снова бестактно перебивает. — Они не полноценны. Женщины — жалкие подобия ярко пахнущих омег. Долой разговоры, этим вечером я проведу тебе сеанс познания удовольствия… — глубоким хриплым голосом шепчет он. — Наслаждения быть омегой в руках альфы. Он отпустил запястья, чтобы нагло раздвинуть бедра. Коснулся внутренней стороны бедра. Колечко туго сжималось. Затем он погрузил палец во влажный вход. Природная смазка упрощает вторжение. Доктор массирует мягкими движениями. Раздвигает влажные мышцы. Дотторе забыл, когда терял самообладание от близости с омегой. Давно это было. — А-ах… — бессвязно стонет омега, ощущая эти прикосновения. Он так отвык от подобного. Громко дыша, он усердно пытается привыкнуть к ощущениям. Панталоне ждал, когда действие снадобья подействует. Дотторе познания в омежьей анатомии пригождаются как никогда. Стоило ему нащупать чувствительное местечко, то он без зазрений совести прошёлся по нему. Грубые, длинные пальцы в перчатках гладили внутри глубоко, но так, чтобы не доставить лишней боли. Мужчина под ним задрожал от удовольствия. Дотторе снова надавил, проверяя готовность. — Приступим к практике? — проурчал альфа. Внутри влажно, стенки эластичные, но этого недостаточно. Для нормальной омеги его возраста это плохо. Ничего, у него будет достаточно времени, чтобы позаботиться о здоровье своего коллеги. Дотторе помогает омеге перевернуться со спины на живот. — Это самая удобная поза для омег. Вхождение в первый раз или после долгого отсутствия секса дается легко обоим партнерам, — объясняет свои действия мужчина. Великолепный вид. На спине он заметил давно заживший шрам. Интересно. В перчатках привычно, но хотелось почувствовать насколько мягка и нежна кожа. Зубами он стягивает перчатку с правой руки и отбрасывает её в сторону. Положив ладони на обнаженные бедра, он медленно заскользил ими вверх. Стая мурашек пробежала по телу омеги. Одну руку он опустил между чужих ног, ощущая, как скоро кто-то достигнет своего пика. — Спешишь закончить так рано? — говорит Дотторе, улыбаясь своей акульей улыбкой. — Господин заведующий финансами, где же ваше хваленое терпение? — Да пошёл ты, — шепчет он в поверхность стола. — Как грубо, — Дотторе касается бледной груди, а затем грубо растирает сосок, отчего омега шипит сквозь зубы. Дотторе не спешил. Даже не разделся, отчего это все напоминало встречу со шлюхой. Ученый не считал нужным тратить время на полное оголение. У него еще впереди эксперимент на двенадцать часов. Так, снял халат, оставшись в поношенной рубашке и брюках. Он мягко нажимает на чувствительную точку копчика, пока другой рукой расстегивает ремень. Панталоне вновь шипит подобно разъяренной кошке. Ток бьет по телу, по каждой клеточке. Панталоне упирается лбом в холодную поверхность стола, пытаясь удержать контроль. Жмуря глаза, он пытается расслабиться. Он тихо шипит, чувствуя, как член проникает в него. Кусает губы в надежде, что сможет сдержать себя, чтобы не броситься в бегство. Стенки постепенно растягиваются под давлением. Боль не такая, как в первый раз. Ногтями скользит по гладкой поверхности стола, желая ухватиться хоть за что-то. Дотторе шумно дышит. — Дотторе… — он нашёл в себе силы для сопротивления, но он вновь чувствует давление между лопаток и то, как резко в него вторгаются. — Туго. Даже слишком. Как давно у тебя кто-то был? — он надавливает сильнее. Чувство эйфории настигло его, стоило ему продвинутся во всю длину. Как же давно у него не было омеги. Со своей работой он почти забыл про природную потребность. — Теперь понимаю, почему ты был самой желанной куртизанкой в Ли Юэ. Докажи мне это и стони громче, хорошо? Он начал рваные движения, посылая дрожь по всему телу. Дотторе держал его за волосы, наслаждаясь темными кудрями в своих руках. Мягко прижимал, продолжая двигаться в диком ритме. Он сжимал пальцами бёдра до красных пятен. Входил резко и быстро, вызывая умелыми движениями странное чувство. Его желание навеяно неясной потребностью услышать от строптивца долгожданный стон. А тот, как назло, смолк. Где же твой острый язык, паршивец? Такая стерва своим поведением побуждала его к более радикальным мерам. «Неплохо», — думает Дотторе, ещё раз пройдясь по бокам и вдыхая сладковатый запах. До этого дня Панталоне не испытывал такого. Все предыдущие разы больше напоминали насилие, нежели что описывали все омеги с восторгом. Дотторе был скуп на нежность, но при этом не проявлял излишней жестокости. Когда тот увеличил амплитуду движений, мысли покинули голову. Не было ничего. Пустота. Гнетущая пустота. Может ради этого многие отказывались от репутации? Ради этого минутного ощущения пустоты в голове и расслабленности. Ради этого чувства, что в мире ничего не осталось. Толчки усиливаются, и не чувствуется никакой усталости. Его прошлые партнеры быстро уставали. Конечно, Дотторе давно забыл, что такое усталость, в отличие от Панталоне, который работает без выходных. Сейчас всё, что он может, — это покорно лежать и получать удовольствие. В какой-то момент всё заканчивается. Наступает пик удовольствия. Время останавливается и вновь продолжает неизбежно идти. Слышится звук стрелки часов. Суровый ветер пробирается сквозь щель окна. Надо будет заменить. Пустота исчезает, и он снова в ужасной реальности. Панталоне лежит неподвижно. — Прекрасный урок, правда? Если ты так сильно искал моего внимания, мог бы сразу обратиться, а не строить из себя суку. Я согласен на сделку. Условия, так уж и быть, оставлю тебе. Поцелуем договор скрепили, значит я свободен, — всё это он шептал прибывающему в частичном забытье Панталоне. Дотторе успел привести себя в порядок. Послышался хлопок двери, а он всё также не двинулся с места. Когда Доктор смог раскусить его план? Впрочем, неважно. Он отрубился от избытка чувств прямо на столе. На следующий день он вернулся на рабочее место, словно ничего не произошло. Панталоне умело заглушил отвращение к себе большим количеством работы. Сделка заключена.