Лев Николаевич Толстой
Через уходящий сон за спиной почувствовались неприятные, но уже привычные пустота и прохлада. Тэхён перевернулся на спину и приоткрыл левый глаз, сонно смотря на пустую половину кровати. Хосока рядом не было, а без него по утрам, да и вообще, спалось плохо — привычка, выработавшаяся за годы брака. Омега вздохнул, снова переворачиваясь на бок с намерением встать. На тумбе он нащупал телефон, чей циферблат показывал половину седьмого, а календарь – субботу девятнадцатого августа. Странно, Хосок ничего не говорил о планах на утро этого дня. Он вообще, если был в Сеуле, старался проводить выходные с семьей. Сэхён обожал с ним завтракать по субботам и воскресеньям, а потом идти кормить рыб или гулять по саду и двору. А Тэхён любил… вернее, давал себя любить по утрам, цепляясь за тёплые простыни и лениво обнимая после. Умывшись и надев длинный шёлковый халат нежно-голубого цвета, омега направляется на поиски мужа, зевая и потягиваясь по дороге. Сонная пелена с глаз, несмотря на умывание холодной водой, спадала раздражающе медленно. Супруга омега находит в его кабинете, сидящим в кресле, на спинке которого висел его тёмно-серый пиджак в тонкую вертикальную полоску. Рядом с креслом располагался низкий журнальный столик из тёмного, как и остальная мебель кабинета, дерева, на котором стоял графин, наполненный водой с лимоном (на кофе Хосок старался не налегать). Сам же Чон с интересом читал утреннюю газету, кажется, и не заметив прихода мужа. Ах да, по субботам Хосок любил читать печатную прессу, а после отдавал её Сэхёну, который всегда находил ей применение – делал из неё оригами или аппликации, а остатки уносил в школу, где стояла урна для сбора макулатуры. Читал, кстати, альфа исключительно на тех языках, которых его сын не знал, или издания, публиковавшие сухие статьи о экономике и бизнесе, чтобы Сэхён ни в коем случае не увидел или прочитал информацию, которая могла бы пагубно повлиять на его неокрепшую психику. Страницы с фото, которые так же были не для детского взора, альфа сыну не отдавал. Такие меры казались Тэхёну излишними, но спорить с мужем он не хотел. Кто знает, может, после этого спора прессу и ему фильтровать начнут… шутка. — Hongkongs Wirtschaftswachstum beschleunigt sich im dritten Quartal, — с французским акцентом читает заголовок на немецком омега, склонившись над плечом мужа. — Какие чудовищно длинные слова. Альцгеймер тебе явно не грозит, mon mari. — Кто там мурлычет мне над ухом? — тянет альфа, переворачивая страницу. — Милый, твой французский… Не делай так, когда мне надо уезжать. Я ведь могу и сильно опоздать. Тэхён, поняв намёк, фыркает и садится на низкий диван, стоящий напротив кресла. Облокачиваясь на мягкую кожаную спинку, омега произносит на выдохе: — Умерь свой пыл, сморчок, я не в настроении. Хосок кротко усмехается, не переставая читать. На обратной стороне газеты омега разглядывает синие графики с цифрами и кучу мелкого текста. Скука смертная. — Кто-то обидел моего воробушка? — спокойная интонация смешивается с шелестом газеты. — Куда ты собрался в такую рань в субботу? Ты ничего не говорил, — Тэхён звучит неожиданно раздражённо даже для себя и скрещивает руки на груди, выжидающе смотря на альфу. Вероятно, внезапная бравада была обусловлена приближающейся течкой. Обычно в этот период омега становится весьма раздражительным и более… дерзким, наверное, если данное слово вообще можно было употребить в контексте Ким Тэхёна. — Появились дела в офисе, ничего особенного, — Хосок складывает газету вдвое, чтобы видеть супруга, и отпивает воды из стакана, обращая на омегу свой спокойный взгляд. Про течку и гормоны альфа прекрасно осведомлён, так что не реагирует на подобный тон. — М-м, — звучит многозначительно в ответ. Когда на ум приходит образ светловолосого омеги из галереи, Тэхён слегка кривит губы и смотрит на мужа недоверчиво и раздражённо. Не эти ли «дела» нарисовались у Чона с утра пораньше? — Дела, значит. И какое у этих дел имя? Хосок молчит, пристально смотря на омегу. Через несколько долгих секунд он всё так же молча снова складывает газету вдвое, на этот раз аккуратно кладя её на стол. Тэхён, чтобы не смотреть на альфу, у которого на лице от утренних спокойствия и лёгкости не осталось и следа, цепляется взглядом за его наручные часы, блестящие платиновым корпусом – его подарок Хосоку на годовщину свадьбы. — Я немного не понимаю, — произнесено обманчиво спокойно. Тэхён знает эту его интонацию и понимает, что альфа его упрёком сильно недоволен. — Ты меня в чём-то подозреваешь? Выглядит так, будто так и есть. Тэхён ожидаемо тушуется. Руки его перемещаются с груди на колени, сжимая прохладный шёлк халата. Поджав губы, он смотрит всё ещё недовольно, но больше не столь смело. Омега, хоть и мог легко вспыхнуть, очень быстро отходил, не в силах спорить дальше. Ругаться у него вообще плохо получалось. Такой вот он – спокойный, некрикливый, податливый… удобный. — Тэхён. Хосок глянул на него так, что бросило в холод. Альфа не любил, когда кто-то что-то недоговаривал, в прямом и переносном смысле. — Нет, тебе кажется, — вздрогнувший омега прячет глаза и улыбается неуверенно. Папа хорошо его выдрессировал, на самом деле. Сделай тон голоса и взгляд ощутимо холоднее, и Тэхён тут же пытается спрятаться, лишь бы не досталось. — Просто Сэхён расстроится. Ты же знаешь, как он любит завтракать по субботам в твоей компании, — перевод темы на сына, в котором альфа души не чаял, ощущался самым легким способом избегания ссоры, а ещё вполне логичным аргументом для недовольства. По крайней мере так казалось омеге. — Вот как, — Хосок щурит глаза, смотря на супруга. Тот с внезапным интересом рассматривал своё голое колено, показавшееся из-под шёлка халата. А ещё голову так опустил, точно нашкодивший школьник у директора в кабинете. Такой милый и забавный, точно воробушек. — Я постараюсь приехать к ужину и порадовать Сэхёна чем-нибудь, — интонация намного мягче, будто и не было ничего, а взгляд… Тэхён всё ещё не смотрит. — Думаю, мой сын меня простит, — альфа, который, вероятно, был не в настроении выяснять отношения, встаёт с кресла и аккуратно, будто боясь спугнуть, садится рядом с мужем. — А что насчёт грустных воробушков, то у меня есть подход и к ним, — он тыльной стороной указательного пальца гладит нежную кожу омежьей шеи. Успокаивает. Невесомыми прикосновениями поднимаясь выше, Хосок заправляет волнистую прядь за ухо перед тем, как трепетно поцеловать в маленькую родинку на скуле. Тэхён от этих нежных прикосновений и тона на грани ласки расслабляется. Хосок снова нежно целует, только за ухом, зарываясь носом в мягкие волосы, пропахшие их тёплой постелью, и тело в его объятиях откликается на прикосновения – Тэхён доверчиво закрывает глаза и подставляет шею, но одновременно, будто страшась последующих действий, замирает. — Я улетаю только завтра утром и уже начинаю скучать, — альфа ведёт кончиком носа по коже от середины шеи вверх к мягкой линии челюсти, вдыхая пряный и сладкий, до одури манящий запах его горячей кожи. — Не представляю, как буду без тебя. Он покрывает челюсть и шею омеги медленными поцелуями, иногда несдержанно покусывая кожу, и Тэхён шумно вздыхает, левой рукой вцепляясь в плотную кожу на подлокотнике дивана. И Тэхён соврет, если скажет, что сам не изголодался по чужому телу. — Мне тоже будет тебя не хватать, — робко шепчет он, зарываясь пальцами в волосы альфы. Ласка пробудила в нём нежность, но и слова эти не были ложью – без Хосока ему было действительно намного сложнее. Широкая ладонь, пробравшаяся под халат, начинает вести вдоль внутренней стороны бедра, заставляя сжать ноги, тихо и коротко простонав. Хосок свободной рукой поворачивает его лицо за подбородок к себе и целует так, как любит омега – с напором, заставляя расслабить рот и позволить вести. Тэхён, охотно отвечая, стонет в поцелуй, и со стоном все те мысли, что привели его сюда, растворяются в спутанном сознании. — Можем пойти в спальню, — горячо шепчет альфа ему в губы. — Можем в нашу ванную, — прервав поцелуй и, поднявшись губами к уху, он прикусывает мягкую мочку, проводя по ней языком. — Могу взять тебя прямо в этом кабинете, на столе или диване… Выбирай. Развязав пояс и раскрыв халат, под которым оказывается лишь шёлковый комплект, состоящий из рубашки и коротких шорт, Хосок проводит ладонью по мягкому животу, поглаживая тёплую кожу, и скользит вверх к шее, ловко расстёгивая пуговицы рубашки. Тэхён наблюдает за его действиями с желанием в потемневших глазах, а потом сам целует, положив ладони ему на щёки. Такой трогательный поцелуй отзывается в альфе теплом и нежностью. Тэхёна теперь хочется расцеловать, наконец-то дождавшись от него той самой беззаботной и счастливой улыбки, которую Хосок давно не видел. Когда его рука вновь поглаживает внутреннюю сторону бедра, омега тихо постанывает, прижимая ноги друг другу, прося большего, и альфа, оторвавшись от покрасневших губ, влажными поцелуями спускается к его груди. — Ты такой красивый, — шёпот альфы разбивается о кожу. Ощущая язык на своём левом соске, Тэхён жалобно постанывает и пальцами цепляется за жесткие волосы мужа, пытаясь отодвинуть от себя, но получается плохо, иначе губы Хосока не ощущались бы сейчас так невыносимо приятно на груди, а его длинные пальцы не тянули бы вниз пижамные шорты вместе с бельём. Омеге ничего не остаётся, кроме как подчиниться и лечь на диван, неудобно уперевшись макушкой головы в подлокотник, и затуманенным взглядом наблюдать за альфой, что стоял на коленях на сидении дивана меж его разведённых ног, медленно гладил внутренние стороны его бёдер и смотрел с таким желанием, что Тэхён, заломив брови и закусив губу, не сдержал пошлого стона, раздвигая ноги шире. А потом, подумав, как должно быть он выглядит со стороны, смущённо покраснел. — Это так ты «не в настроении», — дразнит его альфа, нависая сверху. — Милый, поздно смущаться, когда ты двенадцатый год в браке, — усмехается, опускаясь ниже, чтобы влажно поцеловать в ключицу. — Я уже всё видел. — Я не… не смущаюсь, — шепчет едва слышно, быстро моргая и облизывая губы. Хосок засматривается на его глаза, что в свете утреннего солнца сверкали янтарём, и не удерживается от очередного поцелуя, левой рукой поглаживая его бедро. И Тэхён отвечает, снова обнимая альфу за шею и поглаживая его по коротким волосам на затылке. Когда тёплая ладонь неожиданно обхватывает аккуратный член, большим пальцем надавливая на головку, Тэхён громко стонет в поцелуй и прикусывает чужую губу. Во рту появляется неприятный металлический привкус. Хосок свободной рукой увесисто бьёт по правой ягодице, оставляя на коже краснеющий след, и грубо проводит ладонью по члену омеги. Тэхён отрывается от его губ и вскрикивает, запрокидывая голову назад. Его пальцы, сминая под собой рубашку, больно впиваются в широкие плечи альфы, на что тот начинает двигать рукой вверх-вниз ощутимо быстрее, срывая с губ омеги своё имя. — Не останавливайся, — просит сипло Тэхён, смотря умоляюще сквозь пелену слёз. — Открой рот, — низким голосом, властно и твёрдо. И Тэхён повинуется, открывает и чуть высовывает язык. Не дышит, ждёт. — Умница, — большая ладонь нежно поглаживает порозовевшую ягодницу, пока указательный и средний пальцы другой руки грубо проникают в рот, почти заставляя давиться. Тэхён закрывает глаза и мычит от удовольствия, когда плотно прижав язык к пальцам и с силой обхватив их губами, начинает плавно двигать головой, делая с пальцами мужа то, что обычно делал с его членом, получая за это поощрения в виде нежных поглаживаний по голове и болезненных шлепков по заднице. — Смотри на меня, — снова эта властная интонация и бьющая по ягодице рука, заставляющие Тэхёна стонать, смотреть почти плача на альфу и быть готовым кончить только от его голоса, пальцев, давящих на язык, и ненасытного взгляда. — Молодец. Хосок, вынув пальцы из горячего рта, опускает руку вниз, не переставая смотреть омеге в глаза. Когда Тэхён чувствует прохладное прикосновение влажных пальцев ко входу, он шире разводит правую ногу, стоящую на деревянном полу. Левую Хосок самостоятельно закидывает себе на плечо для удобства и оставляет смазанный поцелуй на колене. — Хочешь грубее или нежнее? — медленно вводя средний палец, спрашивает альфа. Другая его рука вновь обхватывает омежий член. Тэхён в ответ лишь мычит сквозь сжатые губы, чувствуя, как пятно влаги на шёлке под его задницей становится больше. Когда тёплая ладонь начинает плавно ему надрачивать, омега подмахивает и крутит бёдрами навстречу, вызывая на лице альфы довольную ухмылку. Хосок добавляет второй палец и начинает водить рукой по его члену быстрее и грубее. Тэхён, вцепившись в сильные плечи альфы, вульгарно стонет, заломив брови. Но Хосоку эта до невозможности пошлая картина нравится, и он вновь наклоняется, чтобы мокро и жадно поцеловать Тэхёна в раскрытые губы. Когда внутри чувствуется третий палец, омега, в удовольствии потерявший всякое ощущение реальности, часто дышит и запрокидывает руки назад, чтобы ухватиться за мягкий подлокотник дивана и сжать его до скрипа кожи. — Хосок, — хрипит омега, пытаясь сжать ноги. — Я сейчас… Альфа, понимая намёк, припадает к одному из его сосков, задевая его зубами. Тэхён от таких грубых ласк вскрикивает и, спустя пару резких движений чужих рук, кончает, ногами обхватывая альфу за торс и прижимая к себе. Комната ненадолго погружается в тишину, нарушаемую громким дыханием омеги. — Иногда ты сводишь меня ума, — шепчет альфа и целует во влажный висок. Приподнявшись и аккуратно вынув из омеги пальцы, он вытирает влажную руку о его шёлковый халат. Смотря на него, такого взмыленного и раскрасневшегося, часто дышащего через припухшие от поцелуев губы, альфа борется с желанием взять его снова, наплевав на все запланированные на сегодня дела. А Тэхён, всё ещё находясь в послеоргазменной неге, с трудом приоткрывает влажные глаза и видит, как альфа, облизав испачканные спермой пальцы, ухмыляется, бросая на него всё такой же жадный взгляд. — Ох, ты меня испачкал, — Хосок смотрит на свою рубашку. — Накажу тебя за это позже. Снова шлепок по ягодице, на этот раз совсем лёгкий. Тэхён неопределенно мычит и чувствует себя абсолютно выжатым. Сил нет даже на то, чтобы говорить. И Хосок, смотря на него, засыпающего на диване в смятом испачканном халате и распахнутой рубашке, это понимает. Альфа одевает на мужа его пижамные шорты, запахивает халат и, подняв на руки, относит в их общую ванную, где помогает принять быстрый душ. Когда Тэхёна приносят в спальню и кладут на кровать, он сразу же засыпает, чувствуя привычный поцелуй на щеке. Поцелуй на прощание.***
Ковыряя палочками рис с консервированным тунцом и нори, Тэхён сидит на диване в большой гостиной и сонными глазами смотрит в телевизор. На ярком экране снежный барс величественно восседает в зимнем пейзаже, пока диктор расслабляющим голосом рассказывает про образ жизни дикой кошки. Наблюдая за красивым животным, омега, погруженный в свои мысли, не замечает сообщения пришедшего на телефон, что лежал у его бедра. Все его мысли были не здесь, будто так и остались в пятом зале галереи, в той доброй на грани с нежностью улыбке своего мужа, так мило беседовавшего с тем молодым художником… молодым омегой. Тэхён тычет палочками в рис, глухо ударяя ими по дну глубокой тарелки. Разочарование собралось горечью на языке и губы сжались в тонкую полоску. Почему? Когда? Как долго? Тэхён ставит тарелку на стеклянный столик у дивана и облокачивается на спинку. Скрестив руки на груди, он закусывает кожу большого пальца на правой – плохая привычка при малейшем стрессе, Вохён когда-то пытался отучить и больно бил по рукам. И так оно ли на самом деле? Конечно так, Хосок больше ни с кем так себя не ведёт! Не ведёт с другими омегами! А с ним… Напряженно смотря в телевизор перед собой, Ким не замечает ещё нескольких сообщений, появившихся на экране его телефона. А с ним, с тем молодым художником, альфа был другим… так улыбался… Почему? Тэхён устало вздыхает и закрывает лицо руками. Все его мысли спутались так, что омега не сразу слышит звонок, разрывающий его телефон своей настойчивостью. Омега медленно переводит взгляд на экран. По видеосвязи звонил Хван Суджин, его друг, который сегодня должен был прилететь в Сеул. — Да, привет, — Тэхён, смотря на себя в экране, быстро поправляет волосы и бежевую трикотажную кофту. — Прости, не слышал… Вы прилетели? — Уже давно, — хоть и возмущённо, но всё же радостно отвечает ему омега, сидевший на заднем сидении такси. — А ты чего такой помятый? — хмуря светлые брови, рассматривает Суджин своего друга. — Я просто не выспался… — Понятно. Время только к девяти подходит, а Хосок уже злодействует, — смеётся Хван. — Очень тебе завидую! Тэхён цыкает, закатив глаза. — Лучше покажи мне Лори, и вообще при нём такие темы… — Да он по-корейски понимает то два слова, одно из которых «кимбап», — Суджин, направив камеру на своего шестилетнего сына, просит того на французском: — Laurent, dis bonjour à oncle Taehyung! Маленький альфа машет в камеру ручкой и с широкой улыбкой здоровается. — Salut, mon chéri, — отвечает ему Тэхён и от умиления улыбается. — Мы сейчас к моему отцу, оставим вещи и немного отдохнём, а потом к тебе… Или ты забыл?! — Нет, нет, — Ким отрицательно качает головой. — Конечно нет, мы вас ждём. — Отлично! Жди нас к четырём, пообедаем мы у отца, он там с самого утра гоняет своего молоденького актёришку, — хихикает омега, — так что мы разве что попьём кофе. — Будем вас ждать, — Тэхён охает, когда со спины к нему подлетает Сэхён и обнимает за шею, облокотившись на спинку дивана. — Ты чего меня пугаешь? Сэхён не отвечает и клюёт родителя в щёку. — Сэхён, привет! — Здравствуйте, дядя Суджин. Вы уже прилетели? — Да, вот едем из аэропорта. — Понятно, — тянет Сэхён, прислонившись к папиной щеке своей. — Ладно, буду с вами прощаться, мне ещё надо позвонить папе. Пока, пока! — До свидания, — Сэхён машет ручкой. Тэхён, поставив телефон на блокировку, гладит сына по рукам, что всё ещё его обнимали. — Ты чего проснулся? Сейчас рано ещё. — Не знаю, — сонно отвечает маленький омега и ловко перекатывается через спинку дивана, прыгая на сидение дивана рядом с папой. — Поехали! — Куда? Тэхён слегка удивлённо смотрит на сына, убирая с его лица пушистые пряди. — За духами, отец мне разрешил. — А, да, он мне говорил… И тебе прям нужны духи, — спрашивает ребёнка, гладя того по щеке. — Ты же у нас малютка совсем… — Я не малютка! И вообще у многих моих одноклассников есть, — бурчит Сэхён, надув щеки. — А ты моими пользуешься, — улыбается ему папа, осторожно щипая за нос. — Ну извини, — тянет маленький омега и обнимает родителя за плечи, положив голову ему на плечо. — Они у тебя такие красивые и вкусные… — Да я и не ругаюсь, просто боюсь, что разобьёшь и поранишься. Хорошо, поедем мы тебе за духами, но сначала надо поесть кашу. — Бе, но ладно, — фыркает Сэхён, перебираясь папе на колени. — Минута обнимашек! — Хорошо, — мягко смеется омега, гладя сына по спине и обнимая в ответ.***
Сэхён держит папу за руку, когда они заходят в большой магазин косметики и парфюмерии. Маленький омега не может сдержать удивлённого вздоха, наблюдая огромное множество различных товаров, блестящие витрины, высокие экраны, показывающие рекламу косметики, красивые стенды, у которых стояли омеги в чёрных костюмах и с улыбками рассказывали покупателям о представленных косметических средствах. К одному из таких омег и направляется папа. Сэхён, быстро перебирая ногами, старается за ним, таким высоким с широким шагом, поспеть. — Добро пожаловать в наш магазин, — улыбается им омега с выкрашенными в пепельный блонд волосами. — Чем могу помочь? — Нам нужен парфюм, даже туалетная вода, скорее, для моего сына, — Тэхён взглядом показывает на Сэхёна. — Что-то очень лёгкое и цветочное. Омега-консультант, не убирая делано-приветливой улыбки с лица, смотрит на своего юного клиента, после чего снова обращается к старшему омеге: — Думаю, таким малышам могу предложить детскую парфюмерию. — Я не маленький, — бурчит Сэхён. — Сэхён, — шикает на него Тэхён. — Спасибо большое, но в детской ему на вряд ли что-то понравится… Он у нас ещё та привереда. — Я вас понял, — кивает консультант, сложив руки в замок. — Тогда пойдёмте. Сэхён, не скрывая радостной улыбки и не отпуская папиной руки, следует в сторону отдела, где на высоких полках стояли «взрослые» духи. Подойдя к полкам, где стояли флаконы с крышками в виде голов плюшевых медведей, консультант останавливается и, взяв узкую бумажку, берёт розового «медведя». — Могу предложить вам этот. Очень популярен сейчас у подростков. Сэхён, взяв бумажку в руку, принюхивается и разочаровано вздыхает. — Они вкусно пахнут, но такие уже у Юджин есть. Если у меня такие же будут, он будет дразнить меня тем, что я за ним всё повторяю. Папа и консультант смеются, а Сэхён выкидывает бумажку в маленькую урну. — Хорошо, а какие запахи предпочитает наш юный покупатель? — чуть наклонившись, спрашивает омега-консультант. — Папа, а какой запах у твоих духов в той красивой бутылочке с золотой крышкой? — чуть трясёт за руку Тэхёна сын. — У меня Rose Imperiale от Creed, ему очень нравится, — рассказывает он консультанту. — Ещё ему нравится парфюм от EX NIHILO и такие розовые от Francis Kurkdjian, что-то на Amyris… Сэхён же заслушивается – так красиво папа произносил названия на французском. Он вообще часто задумывается о том, чтобы попросить родителей записать его на французский, но мечется между ним и немецким, на котором не менее красиво говорил его отец. — Ох, — выдыхает удивлённо консультант. — Какой изысканный вкус у вашего сына… А ценовой диапазон? — Не имеет значения. — Да, отец тоже сказал, что можно за любую цену, — поддакивает родителю маленький омега, и Тэхён беззлобно усмехается, гладя сына по голове. Где-то на седьмом аромате Сэхён устал слушать длинные рассказы консультанта о каких-то нотах, которые раньше он встречал только в музыке, и ускользнув от папы, внимательно слушавшего консультанта, и от охранника, который всё это время безмолвно следовал за ними, а сейчас впервые отвлёкся на звонок, направился выбирать себе духи самостоятельно. Он ведь не маленький уже, в самом то деле! Подойдя к полкам, где стояли красивые круглые флаконы с нарисованными на них омегами, Сэхён начинает один за одним брызгать их на бумажки, подражая консультанту. Правда, консультант почему-то говорит «слушать», но это странно, по мнению Сэхёна, слушают музыку или родителей, а носом-то нюхают… — Фу-у, — ребёнок морщит нос, выкидывая бумажку и ставя флакон с изображением омеги в красном на прежнее место. — Правда? — звучит неуверенно откуда-то сверху. Сэхён поднимает глаза и видит молодого высокого бету, одетого во всё чёрное. Тёмные волосы его были собраны в короткий хвостик, открывая вид на множество серёжек в ухе, а из-под рукава выглядывали чёрные рисунки тату. Но, не смотря на свой грозный внешний вид, лицо у него было совсем не грозное, а очень даже доброе. Сэхён вообще имел удивительную способность видеть людей насквозь, правда вот, никто не верил, что он так умел… — Правда. А вам что, понравились? — Они вроде неплохие, — пожимает плечами бета. — А вы себе берёте? — с интересом спрашивает ребёнок, убрав руки за спину. — Нет, я в подарок, — бета медлит перед тем, как ответить, — другу. — А ваш друг тоже бета? — не отстает от незнакомца Сэхён. — Нет, он омега. — А какие запахи ему нравятся? Я, как омега, могу вам помочь! — Я точно не знаю, но от него всегда пахнет свежестью и цветами, реже – ягодами… Постой, а где твои родители? И они разве не говорили, что нельзя общаться с незнакомцами? — Я с папой, вон он, — Сэхён показывает рукой на омегу, что разговаривал с консультантом. — А ещё с нами наш охранник, дядя Фрэнк, вон он. И если с моей головы упадёт хоть один волос, то он сломает вам хребет… ну, дядя Фрэнк так говорит, — рассказывает он скучающим тоном, не обращая внимание на удивление беты. — Да и тут камеры везде… Ну так что, мне вам помочь? Консультант сказал, что у меня изысканный вкус, между прочим! Тем более я и себе выбираю, так что всё равно сейчас пойду всё смотреть. Бета, расслабившись, смеётся, но не так, что можно было бы обидеться, и отвечает: — Я буду благодарен. — Тогда здесь вы ничего такого, что вам нужно, не найдёте. Флаконы красивые, а пахнет, как от моего дедушки. Бета снова смеётся, откладывая круглый флакон на полку. — И где тогда хорошие? Сэхён, хмуря брови, задумывается, приложив кулак к подбородку, а потом, подняв палец в воздух, оживлённо говорит: — Здесь есть полочка, там такие вкусненькие стоят, жёлтенькие! Пойдёмте за мной! Показав незнакомцу несколько вариантов действительно «вкусных» духов, которые «обязательно понравятся» его другу, Сэхён продолжает в одиночестве ходить среди полок в поиске самого «вкусного» запаха. У полки с флаконами, чьи крышки были сделаны в форме голов животных, что сразу же привлекло внимание ребёнка, к нему подходит слегка взволнованный охранник и отводит его к очень взволнованному папе, который за эти десять минут «чуть с ума не сошёл». Сэхён, выслушав от родителя речь о том, как опасно от него отходить, крепко того обнимает, зная, что это всегда его успокаивает, и просит пройти с ним к полке, где стояли «очень вкусные духи».