Часть 7
16 марта 2023 г. в 07:14
Казнь палача пагубно сказалась на репутации борделя. Люди делали покупки в отсутствие Бэка, осторожно вели себя на улицах, опасаясь попасться ему на глаза, и регулярно шёпотом и на кухнях его обсуждали. Жители заглядывали в зал и, если парня с пентаклем не видели, спешно покупали еду или выпивку, после чего так же быстро удалялись. Приезжим торговцам местное население рассказывало недавний случай с подлым палачом, напрочь отбивая желание у продавцов навестить Ханя. Бэкхёна боялись, сторонились и искоса смотрели, когда парень бежал по улице к кладбищу. Познакомиться с Бэком охочих не нашлось, а объяснять каждому человеку, что Бэкхён безобидный, у Ханя не находилось времени. Однажды он подошёл к парню и прямо рассказал про настороженных людей, на что Бэк ответил, что редко покидает свою комнату, а стереть себя из памяти людей или поменять их мнение о себе у него нет способности. Ему жаль, что посетителей стало меньше, и его вины в этом нет. Жители деревни сами себе, толпясь за сплетнями во дворах, обрисовали характер парня и поверили в его правдивость.
К счастью, не все крестьяне изменили своим привычкам. Курильщики и алкаши, как ходили в бордель, так и остались постоянными клиентами, игнорируя сам факт присутствия в деревне человека с меткой палача. После тяжёлой работы в поле таким мужчинам хотелось плотно поесть, до беспамятства напиться и уползти домой спать, но некоторые задерживались в комнатах проституток. В убытке Хань не остался, зная менталитет жителей. Пусть хоть убийца живёт в борделе, хоть маньяк, а люди придут со своими товарами ради денег либо, наоборот, отдадут пару звонких монет за вкусную еду и красивую женщину.
В один из таких вечеров, когда зал погружался в звонкие голоса проституток, развлекающих клиентов, а бочка с пивом подходила к концу, Бобыль сделал перерыв в работе и сел за дальний стол поужинать. Весь день он провёл с Бэкхёном, поэтому шумные посетители казались тихим журчанием ручья, и мозг отдыхал от миллионов вопросов молодого пытливого ума. Бобыль вырезал серпопарда, Бэк учился, но инструмент в руки брать побаивался, чтобы не испортить шедевр, и попросил добродушного мужчину подарить ещё одну фигурку. Нагло, но Бобыль не спешил оскорблять или читать нотации, мягко выпытав, зачем же Бэку ещё один серпопард. Оказалось, парень хочет поставить его на кладбище, чтобы у грима стоял символ Дяон.
— Я чуть не сдох, — каялся Сехуну Бобыль, сминая пальцами мягкую булочку. — Как я, смерд ничтожный, могу отказать в подарке гриму? Этот парень из меня профессионально верёвки вьёт, и я послушно тянусь, как сопля.
Сехун громко рассмеялся, замечая на лице Бобыля сожаление и гордость одновременно. Всё же ему приятно, когда Бэкхён из него верёвки вьёт, пытает бесконечными разговорами и просит обучить ремеслу, при этом называя папой. Любой мужчина рад оставить после себя толковую замену, и Бобыль не стал исключением. Уж кому, а ему не жаловаться на бестолковость ученика, потому что Бэкхён пожирает знания с завидной скоростью и не спешит переходить к практике, предпочитая вдоволь насытиться новой информацией, а уж потом расходовать материал. Бобыль чувствовал себя нужным, полезным, и его жизнь приобрела смысл. Он представить не мог, кого ему подкинет жизнь спустя несколько десятков лет раскаяния. Мало того, что ему в ученики настырно набился парень с фамилией Бён, так в придачу он уникальный в своей душе. У Бобыля всё тело тряслось от волнения перед ответственностью за обучение, он считал себя недостойным заниматься с парнем, но краткое «папа» успокаивало, и на сердце так тепло становилось, что Бобыль с гордостью принимал задачу судьбы и обещал ей не упасть лицом в грязь. И обучение само собой складно проходило. Бэк никогда не относился к Бобылю высокомерно и не указывал, как королевская особа, на свою фамилию. Наоборот, треклял себя на чём свет стоит, когда утром не успевал примчаться к началу рабочего дня Бобыля.
— Кажется, шутки в жизни Бэка всегда играют судьбоносную роль, — поднимал чашку с вином Сехун, сидя напротив Бобыля. — Называет тебя папой, и вам двоим от этого живётся легче. Почему ты не сблизишься с ним, как отец и сын? Он отца почти не знал, но запомнил, что тот тоже обучал его ремеслу, поэтому ему важно, чтобы рядом находился битый жизнью мужчина с мудрыми советами.
Мина, стоя в двух шагах от них, наострила ушки и прислушалась. Зависть чернилами проникала в кровь и нашёптывала убить Бобыля. Подсыпать ему в еду яд или подкрасться сзади, когда он работает, и зарубить, как козу. Бэкхён называет его отцом, хоть Бобыль не достоин ни семьи, ни детей. Чем он заслужил быть уникальному человеку папой? Они как небо и земля, и нет ни одной причины им зваться родственниками. Мина видела — Бобыль это понимает, но купается в предоставленной лести. Зависть порождала ненависть. Мужчина казался противным, раздутым гордыней и тщеславием стариком. Что он может дать Бэку, кроме своих фигурок? Какой опыт жизни передаст ему, если его прошлое погружено во что-то ужасное? Он сделает из Бэкхёна чудовище, которому придётся полвека расплачиваться за свои поступки. Он называет его папой, а Мина не может хоть на шаг сблизиться с парнем, потому что понимает, какая ответственность вложена на слова «папа» и «мама». Как ей надо пошутить, чтобы стать кем-то важным в жизни Бэкхёна? Даже Лиен получила статус сестры, и Мина возненавидела её. Чёртова белобрысая девка пищала от счастья, когда Бэкхён называл её сестрой, и они от этого сблизились. Невидимая граница знакомства разрушилась, и Лиен чаще заглядывала в восьмую комнату, что-то туда таскала и с лучезарной улыбкой обещала приходить в гости. А ведь эта проклятая бледная моль из Искироса, из самого сердца вражеского государства, но Бэк с улыбкой называл её сестрой.
— Я стесняюсь, — с улыбкой признался Бобыль, и Мина просверлила его взглядом, ощутив в руках новый прилив ненависти от вида робости взрослого мужчины. — Всё жду, когда хватит смелости, но мнусь, как подросток. Да и есть рядом с Бэком взрослый и далеко не дурачок Чанёль.
— Это не то! — затянул Сехун, вклиниваясь в тему разговора, которая ему по душе. — Ты видел, как он смотрит на Ёля? Я так на голого Ханя не смотрю! Чанёль навсегда останется для него обожаемым человеком. Он бы его сожрал от любви, будь он каннибалом.
— Это всего лишь гормоны, — нахмурился Бобыль и перемешал в тарелке лапшу с овощами. — Я в молодости ни одной юбки не пропускал.
— А что же поменялось? — прямо спросил Сехун, слыша, что разговор плавно поворачивается в нужную ему сторону.
От ответа отвлёк пьяный посетитель. Он с жадностью накинулся на Мину, повалил её на пустой стол и слюнявым ртом полез целоваться. Мина послала его к чёрту и попыталась оттолкнуть, но мужчина положил над её головой деньги и приказал заткнуться, после чего согнул её ноги в коленах и полез себе в ширинку, спеша удовлетворить нахлынувшее возбуждение от собственной фантазии. Сехун отвернулся, прошептав, что порой люди ведут себя хуже животных, а Бобыль вовсе не контролировал суету в зале, ковыряясь палочками в еде и размышляя над ответом на вопрос. Погружаться в мрачное прошлое нет ни желания, ни настроения, но Бобыль заметил, что за последние дни Сехун часто ошивается возле его комнаты, начал интересоваться его жизнью и регулярно переводит разговор на Даяон, его душу и жизнь Бобыля. Сехун не похож на человека, который стесняется что-то спросить. Наоборот, от его прямолинейности страдали все в борделе, а неуместные или слишком личные вопросы вводили в краску как мужчин, так и женщин. Доходило до абсурда: любому хвастуну, который возомнил из себя мирового любовника, Сехун мог предложить прилюдно помериться членами. Казалось бы, нравится кому-то пустая эротическая болтовня, пусть перетирают тему, лишь бы чаще пиво покупали, но Сехун любит тишину и не любит пошлость. То ли он не встречал больше члена, чем свой, то ли уверен, что ни один мужчина не снимет штаны, в любом случае — трюк срабатывал. Хвастуны супились, вжимали головы в плечи и утыкались носами в кружки, после чего наступала тишина, и Сехун с довольной улыбкой подкуривал. А Бобыля он штурмовал разговорами и расспросами, не похуже, чем Бэкхён, интересуясь щекотливой темой.
— Много что, — подпёр щеку ладонью Бобыль и заметил возле входа Бэкхёна, который с презрением наблюдал, как клиент трахает проститутку на столе, а та стонами заглушает разговоры, лишь бы мужчина быстрее кончил. — А ты почему спрашиваешь?
Бэк помахал Бобылю рукой и указал на лестницу, намекая, что уйдёт в свою комнату, но позже вернётся, когда мужчина поест и будет готов продолжить вырезать серпопарда.
— Хочу узнать, как ты смог бросить не самые лучшие дела и не возвращаться к ним на протяжении десятков лет.
Бобыль честно признался, что ему смешно это слышать, но этот смех вызван долгими годами полного отказа от своей некогда профессии. Только спустя более тридцати лет он понял маленькую мудрость:
— Это ты без дерьма не можешь, а дерьмо без тебя вполне проживёт. Чем бы ты там не занимался, просто возьми и брось. Так сложно что-то не делать? У тебя нет рук, ног и головы, поэтому ты не можешь найти себе работу? Насколько я знаю, если дело «чёрное», то в деньгах ты не нуждаешься.
Факт неоспоримый. В юном возрасте Сехун повёлся на лёгкий заработок и благодаря подростковым энтузиазму и жажде адреналина быстро разбогател. Он рисковал жизнью, но с каждой полученной монетой всё меньше обращал на это внимания, пока внезапно не понял, что не может остановиться. Уже денег навалом, тёмная слава гремит его именем и от адреналина нет удовольствия, а кнопка «стоп» окутана страхом. Сехун боится стать никем, если оставит свою работу, и совершить ошибку, потеряв стабильность. Он, как проститутки, опасается покинуть свою привычную среду, потому что беспросветная неизвестность в изменениях может привести к худшей жизни.
Сехун понимал, что Бобыль прав и правильно делает, высмеивая глупость, которая не видит очевидного. Только в его словах нет уверенности, что изменения принесут лучшую жизнь, чем есть сейчас.
— В отличие от тебя, — продолжал Бобыль, отодвигая тарелку, потому что воспоминания испортили аппетит, — я не задумывался над тем, что поступаю неправильно.
Он вновь рассмеялся, на этот раз с себя, и посоветовал Сехуну меньше думать и больше делать.
— Ты же рисковал, когда соглашался, — приподнял он одну бровь, замечая, с какой жадностью Сехун его слушает, — так рискни ещё раз. Безумная молодость лишена рассудительности, поэтому перед ней открыты все дороги, а с возрастом включается мозг и регулярно ставит каждый шаг под сомнения. И это хорошо, потому что теперь ты понимаешь, каким же ублюдком являешься. Я не понимал этого, пока не встретил серпопарда. Поверь, остановись сам, найди себе новую цель и попроси у земли прощения, пока её дух сам этого не сделал. Благодари его, что жив остался. Видимо, есть в тебе что-то хорошее, раз ещё дышишь.
Сехун попросил рассказать о встречи с душой страны и объяснил, что однажды видел духа, но испугался настолько, что не мог пошевелиться и сориентироваться в ситуации.
— Я действительно соврал Бэкхёну, — тише признался он, пользуясь заглушающими стонам за соседним столом. — Мёнволь мне отдал дух. Молча положил передо мной и ушёл. Я помнил историю меча, поэтому придумал историю про то, как нашёл его в море. Мои товарищи узнали бы Мёнволь и продали, а я, напуганный духом, не рискнул пустить меч по миру, поэтому в тот же вечер собрал в футляр оружие и уехал в Даяон к кузнецу. Я решил вернуть его владельцу, чтобы избавиться от ответственности, а в итоге попал во всю эту историю.
— Но ведь не зря, — подбадривал его Бобыль, уловив дрожь в его руках от воспоминания про духа. — Ты устал от своей жизни и сам не заметил, как изменил её. Глаза разуй. Ты встрял в жизни других людей, и, кажется, Хань запал тебе в душу.
Сехун не сдержал улыбку и кивнул, только в глазах остались сплошная печаль и разочарование. Ему не хочется, чтобы из-за его образа жизни пострадал кто-то в борделе. Месяц — максимум, который он может прожить на одном месте прежде, чем его найдут солдаты Адоная.
— Я был примерно твоего возраста, когда пришёл проситься на работу в «Романтику», — разминал плечи Бобыль, и Сехун от удивления широко раскрыл глаза, не веря цифрам. — Да, идиот, мне не было тридцати, когда моя голова и борода поседели. Нервишки у тебя покрепче моих будут. Я помню серпопарда. Кажется, он единственный, кого я чётко запомнил. Он мне иногда снится, и я готов поседеть ещё раз, потому что сон возрождает все чувства и эмоции, которые я испытал тогда. Стоял в пяти шагах от меня, со злостью бил змеиным хвостом о землю и вытянул ко мне свою длинную шею, чтобы посмотреть в мои бесстыжие глаза.
Бобыль, как Сехун, с подросткового возраста занимался преступной работой, но не ощущал пресыщенность деньгами, поэтому его остановил не возраст или здравый смысл, а серпопард. В кошачьих зелёных глазах мужчина прочёл первое и последнее предупреждение. Дух одним взглядом поставил перед ним выбор: деньги или жизнь? И только после этого Бобыль осознал, что всё его богатство не имеет ценности для мертвеца. Он носил лучшую одежду, ел лучшую пищу и пил исключительно дорогие вина, которые не завозит даже Хань в «Романтику». Бобыль мог купить любую женщину, несмотря на её семейный статус, купался в любви и деньгах, а затем резко пропал из жизни королевства. Ходили слухи, что он умер во время очередного заказа, и тогда появились желающие найти его сбережения. Бобылю в то время стало всё равно, что о нём говорят, и он сомневался, что кто-то отыщет его золото, потому что, будучи алчным человеком, он тщательно подбирал место для клада.
— Никого не хотел видеть, — шептал он, смотря в пустую чашку и чувствуя, что выбрал правильного собеседника для исповеди. — Не помню, как забрёл в пустую хижину на берегу Ацилут и прожил в ней четыре месяца. Не знаю, как моё сердце выдержало стресс и как я не сошёл с ума. Ещё год я бесцельно бродил по Даяон, пугаясь людей и зарастая, как оборотень. Я придерживался реки, чтобы ловить рыбу и купаться, и вышел на эту деревню. Вижу, что бабам в доме сложно без мужской силы, и понял — нашёл себе место.
— Сожалел когда-нибудь о выборе? — впился в него взглядом Сехун, и Бобыль хмыкнул.
— Я сожалею только о том, что не ценил чужую жизнь. Раньше иногда я задумывался над правильностью своего поступка, когда осел в борделе. Очень часто опасался, что ошибся, но с приходом Бэкхёна понял, что тридцать лет мне понадобилось, чтобы стать полезным для Даяон, — он положил руки на стол и немного наклонился вперёд, чтобы объяснить своё маленькое наблюдение. — Приди Бэк раньше, я бы испугался его. Я ничем не смог бы ему помочь, потому что лез бы под стол от вида пентакля. Следовательно, смерти я бы тоже не помог и тем самым подписал бы себе приговор. За тридцать лет я видел разных людей, сталкивался со многими ситуациями и мог бы умереть несколько раз. Я постоянно думал над своей жизнью, анализировал её, пришёл ко многим выводам, поэтому парень с пентаклем мне сейчас кажется такой мелочной проблемой, что страх людей перед ним вызывает у меня только смех. А теперь этот парень показывает мне мир, от которого я бежал. И знаешь, что? Я успокоился. Я наконец-то увидел, что меня простили, что я всё это время поступал правильно, и Даяон доверил мне своего ребёнка. Я никогда не пожалею, что потратил тридцать лет на исправление своей ошибки. Поверь, это стоит душевного спокойствия.
Сехун понимающе кивнул и согласился, что ситуации у них схожие. Оба видели духов, оба меняли жизнь, и обоих она привела в бордель. Только Бобыль быстро перескочил на другую жизненную тропу, а Сехун ещё боится. Порой страх что-то менять толкал пойти повеситься, чем мучиться в сомнениях, но здравый рассудок побеждал.
Действительно, зачем все богатства, если за углом стоит смерть? А она действительно мчится в деревню, но Сехун никак не может определиться, отчего страдает ещё больше.
— Послушай, — напоследок решил высказаться Бобыль, видя в глазах Сехуна нескончаемое страдание, — не думай о других! О себе подумай! Побудь раз эгоистом. Ты вредил кому-то ради денег, а теперь не в силах примоститься удобнее без мыслей про окружающих? Ты действительно считаешь, что чем-то навредишь Ханю? Да Хань повидал мерзавцев хуже, чем ты, и первым отрубит тебе голову тупой лопатой, если от тебя за два метра повеет опасностью. Ты недооцениваешь нашего добряка. Или ты боишься навредить Чанёлю? Ох, если так, то мне жаль тебя. Или Бэку? Ты видел, кто его охраняет и как он обращается с Мёнволь, поэтому о его безопасности я бы подумал в последнюю очередь. А, может, ты печёшься обо мне? Не оправдывай свои решения чужими людьми. Не ради нас ты не можешь измениться, а из-за собственной трусости. Ты нравишься Ханю, Бэк тобой восхищается, Чанёль начинает тебя уважать, а для меня ты, как глупый сын, который пошёл по моим стопам. Даже старая карга интересуется твоими делами. Мы поддержим тебя, но путь своей жизни выбирай сам.
Он громко рассмеялся, и посетитель, удовлетворив свою похоть, отпустил ноги Мины. Зал погрузился в аплодисменты, посланные герою-любовнику, и от шума Сехун недовольно прищурился. У него голова кругом ходит от проблем, а местным жителям подавай животные радости. Они не думают меняться, чему Сехун завидовал, ведь сердцем чует, что надо начать жизнь с чистого листа, но страшно от неуверенности в первых шагах. Бобыль прав — Сехун осел в чужих жизнях и неплохо в них пристроился. Но это легко изменить своим уходом. Сехуну нужны доказательства, что перемены не принесут ему разочарование.
— Эй, придурок, — Бобыль угадал его мысли по кислой мине. — Да тебе нужен урок не похуже моего. Ты говорил, что от вида духа обосрёшься, так готовь штанишки. Поверь, расплата приходит, когда её не ждёшь.
— Кем ты раньше работал? — насупился Сехун и подумал, что ему нужна ещё чашка вина для лучшего мыслительного процесса.
Бобыль поднял взгляд, замечая Бэка на балконе. Парень терпеливо ждал, когда мужчина вернётся к работе, и периодически выглядывал из комнаты, держа своё обучение под собственным контролем.
— Мне нравится слово «раньше», — не отрывал взгляд от Бэкхёна Бобыль и почувствовал, что тема прошлого не такая тяжёлая, как казалась. — Оно чертит грань между мной прошлым и настоящим. Большую часть жизни я совсем другой. А работал я браконьером. Я мог поймать и завалить любое животное. Хоть заяц, хоть медведь или кто крупнее, — всё по плечу. Тащил на собственном горбу и радовался добыче. Больше десяти лет я убивал животных или ловил их для игр богачей. Для меня это был всего лишь заработок, а Дяон терпеливо ждал, когда я прекращу жестокий бизнес. Видимо, моя алчность перешла границу его терпения. Когда ты смотришь в глаза животному и видишь в них не страх пред тобой, а чистое сознание и мудрость, лучше беречь не тело, а рассудок. Вот такой дух Даяон. Поверь, обосраться — минимум, что ты на тот момент сделаешь. Если второй раз увижу серпопарда, буду умней, потому что моя совесть перед ним стала чище. А чёрной душе всегда страшно получить наказание за свои дела.
Он показал Бэку один палец, попросив дать одну свободную минуту перед началом работы, и Бэкхён согласно кивнул. Ещё минутку он подождёт и потратит её на Чанёля. Сил нет спать рядом с палачом. Один раз Бэкхён сбежал из спальни в комнату к Лиен, спасаясь от ужаса «восстания» гормонов. Предательский мозг напоминал, что Бэк может заводить отношения только с Чанёлем, а тот, как назло, лежал рядом и крепко спал. Пытаясь соблазнить Ёля, парень возбуждался сам, не знал, куда себя деть, а прямо попросить палача об услуге не получалось: язык каменел, слова превращались в мычание, и от волнения давление сдавливало мозг. Лиен подвинулась на кровати и назвала Бэкхёна дурачком, который не понимает, что рано или поздно разговор между ним и Чанёлем всё равно затронет личную тему, а Бэк от неё сам же убегает. Она посоветовала ему использовать детский приём: зажмуриться, переступить порог комнаты и прямо сказать, что надо. Глаза не видят — мозг не анализирует, поэтому, вроде, как ответственности меньше, словно сказал не ты.
Пользуясь минутой занятости Бобыля, Бэкхён решил следовать совету Лиен. Встав перед дверью, он думал о том, что пора поставить окончательную точку в отношениях, взялся за ручку двери, нагревая её теплом своего встревоженного тела, и зажмурился.
Чанёль стоял возле кровати и поправлял ремни, на которых висел топор за спиной, и не подозревал, что грядёт бунт в его тихой жизни с Бэкхёном. Он удивлённым взглядом встретил зажмуренного парня, который сделал шаг в комнату, и совершенно не ожидал услышать напряжённое:
— Пора заняться любовью!
Кому пора? И почему это сказано в таком виде? Бэк настолько жмурился, что сморщил всё лицо и не сразу выдохнул. Всё же в личных делах он мало, что понимает. Королевский двор обучил наукам, о которых пишут в книгах, а личная жизнь у каждого человека своя, поэтому отдельные статьи с опытом на будущее для других не записать. Громкое заявление, сказанное как факт, застало Чанёля врасплох. Оно настолько неожиданное, что Ёль попросил Даяон поглотить его в недра земли, лишь бы не общаться с парнем на тему романтики и секса. Чанёль не воображал, откуда в голове парня взялось короткое «пора»? Почему он уверен, что настало время для обоюдных ласк? И почему не обговорил это с тем, кого брал в партнёры? Решил за двоих? Это в его манере. Почему-то он всегда считает, что поступает правильно, но не всегда его логика понятна другим людям.
— Прям сейчас? — уточнил Чанёль, всё ещё мысленно умоляя Даяон забрать его душу немедля.
Бэк резко открыл глаза и вытянул лицо от удивления. Кто бы мог подумать, что совет Лиен даст блестящий результат? Вот только, как бы Бэк не хотел «прям сейчас», морально оказался не готов. Столько всего надо сделать для яркой прелюдии, а он никак не сориентируется, с чего начать. Однако, отступать не намеревался:
— Можно сейчас.
Главное — начать. Дальше природа подскажет. Лучше один раз опозориться неуклюжестью, чем неделю не спать от пошлых мыслей.
— Да ты сдурел! — повысил тон Чанёль, чем оскорбил Бэкхёна в самую глубь души и задел струну, от которой Бэку захотелось ударить мужчину.
Ёль не хотел его обижать, но и не знал, как объяснить, что надо подождать. Он всё понимает, особенно ограниченную свободу парня, но и на палаче есть свои обязанности, требующие терпения.
— Подожди немного, — сложил руки на груди Чанёль, показывая важность ожидания.
Ему завтра тридцать шесть, и он сам не знает, что происходит с палачами по достижению этого возраста, и как проходит процедура, после которой Ёль станет до конца своих дней заплечных дел мастером. Он не мог сосредоточиться на Бэкхёне, на их общей жизни и отложил размышления над будущем после своего дня рождения, чтобы точно знать, под какие изменения подстраиваться ему и Бэкхёну. Лиен рассказала Ёлю про ночные путешествия парня, и Чанёль только улыбнулся мелким казусам Бэка. Во дворе и в широком королевском дворце Бэкхён мог уединить и мастурбировать, ведь до него никому нет дела. Пока ворота дворца закрыты, парень не сбежит, а в пределах двора передвигался свободно. Но в бордель и деревне с него глаз никто не спускал, особенно привлекал внимание пентакль, что доводило Бэкхёна до бешенства. Везде люди, в комнате — Чанёль, в ванной не уединишься, потому что там постоянно кто-то мылся, брился, подмывался или ставил клизму. За двором гуляли лошади под присмотром бдительного человека и собак, а в туалет всегда заглядывают посетители после обильно выпитого пива. Бедному подростку некуда сунуться! И, как вишенка на торте, Чанёль просит подождать. У него нет работы, всегда свободен, но не находит полчаса особого внимания для человека, с которым ему всю жизнь коротать. Бэкхён сильно обиделся и, как следствие, душа потребовала отомстить. Выбрав в качестве мести не открытое общение, а крайнюю меру, он вышел из комнаты, и Чанёль услышал, как сердце вместо ударов щёлкает, предчувствуя беду. Если Бэкхён молча ушёл, значит, просто отложил разговор и вскоре вернётся с новыми силами для скандала мирового уровня. Чанёль пожелал себе терпения и мудрости, потому что без них Бэку не объяснить важность завтрашнего дня рождения.
Но Бэкхёну вновь удалось его удивить. Парень вернулся с Мёнволь в руке, открыл широко дверь своей комнаты и указал на ступеньки:
— Выходите и защищайтесь!
Кричал он громко, и Хань, сообразив, что происходит, тяжело икнул. Он мог всякие страсти представить, потому что «Романтика» повидала много ужасного и прекрасного за время своего существования, и, когда кажется, что дальше удивляться нечему, Бэкхён показывает обратное.
— Ты уверен? — удивился Чанёль, всматриваясь в полные гнева глаза Бэкхёна.
Парень не шутил и предупредил, что будет сражаться серьёзно. Если победит Чанёль, то Бэк более не будет к нему требователен. Если же победит Бэкхён, то Ёль пойдёт на уступки.
— Ты действительно считаешь, что проблема стоит таких грандиозных разборок? — ещё больше удивился Чанёль и предложил: — Давай поговорим.
— Устал я от ваших слов! — накричал на него Бэк и вновь указал на зал. — Выходите, пока я не устроил вам трёпку в спальне.
Хань со свистом откашлялся и в тиши зала, где все замерли от вида семейных разборок, попросил Бэкхёна не дурить, вернуть меч Сехуну и поговорить с Чанёлем. Бэкхён не унимался, находил сотню причин, почему он должен проучить палача, и Ёль согласился. Он не видел иного способа доказать неправоту парня. Проблема не в отсутствии секса, а в ограничениях. Бэк от них устал, они напоминают ему королевский дворец, а отказ Ёля заняться сексом и просьба подождать немного стали последней каплей в терпении парня. Чанёль принял вызов, чтобы Бэкхён вместо драки не нашёл средства похуже, на котором выместит злость и обиды.
— А вот это уже интересно, — поворачивался к стойке Сехун и кинул на соседний столик монетку.
Когда подвыпивший мужчина перевёл взгляд с денег на Сехуна, тот указал на кувшин в его руках. Посетитель оказался щедрым, спрятал серебряник в карман и поделился с Сехуном чашкой вина. Никто не рискнул подходить к стойке, куда точно спустятся Бэк и Ёль, и только Хань остался стоять на месте, глубоко дыша, чтобы в удобную минуту громко попросить новоиспечённых соперников проваливать на улицу. Бобыля он не впутывал. Во-первых, не стоило портить его отношения с Бэкхёном, который называл его отцом и не поймёт, когда Бобыль встанет на сторону Чанёля. Во-вторых, Ёль точно не убьёт своего горе-любовника. Хотя, некоторых своих пассий он убивал лично, но в жизни Бэкхёна Хань твёрдо уверен.
— Какой дебил, — затянул Сехун, наблюдая, как Бэкхён пятится к ступенькам, но Мёнволь держит наготове. — Как можно быть идиотом и гением одновременно?
— Две стороны одной медали, — шептал Бобыль и тяжело вздохнул.
Едва Чанёль вышел из комнаты, как Бэкхён его атаковал. Используя перевес Мёнволь, он проделывал хитрые удары, пятился к ступенькам, чтобы большой Чанёль не чувствовал уверенность под ногами. Но Чанёль сохранял невиданное спокойствие, легко управлял топором одной рукой, отбивая атаки, а возле лестницы вовсе сел на перила и съехал вниз. Бэк тяжело дышал, не верил, что ни разу не затронул лезвием противника, и посмотрел на ожидающего в зале Чанёля. Посетители молчали, наблюдали и пили. Даже проститутки в ожидании продолжения замерли. Все знали, что Бэкхён разозлится ещё больше и кинется атаковать палача.
Хань пожалел парня и сообщил:
— Бэкхён, это бессмысленно. Успокойся и выпей вина.
Но Бэкхён продолжил. Прыгая с середины лестницы на Чанёля, он диким зверем атаковал вновь и вновь, не жалея ни себя, ни Мёнволь. Тактика продумывалась за секунду, рука двигалась легко, в удары вкладывалась сила, и послушное лезвие поддавалось движением кисти. Глаза видели открытые и уязвимые участки тела Чанёля, но Ёль непринуждённо отбивался. Мало того, используя изгибы лезвия топора, он блокировал меч и направлял его дальше от зала, не позволяя Бэкхёну устроить из помещения арену. Однако Чанёль ни разу не атаковал, что вывело Бэка из себя. Настал час, когда он позволил себе ярость, несмотря на то, что перед ним стоит Чанёль.
Пока парень глубоко дышал, посылая Ёлю проклятия, услышал, как кто-то из посетителей сказал, что жаль «глупого мальчишку, который на фоне палача выглядит скачущей блохой». «Блоха?!» — в душе прокричал Бэкхён, представляя, как выглядит со стороны. Над ним насмехались. Даже Ая попросила его прекратить драку, но Бэк её не слушал.
— Хватит защищаться! — прорычал он Чанёлю, направляя против него меч. — Сражайтесь во всю силу! Я не требую пощады и вас щадить не намерен. Это должен быть честный поединок.
Соён тряхнула рыжей шевелюрой и обняла своего клиента, сидя у него на руках. Он не заплатил ей деньги, но женщина не обращала внимания на руку в своём декольте, чтобы не пропустить познавательный урок для Бэкхёна. Сколько таких поединков прошло в «Романтике»? По пальцам точно не сосчитать, и все противники Чанёля либо забывали о его жизни, либо никогда ею не интересовались. Ещё двенадцать лет назад Ёль отдал свою жизнь на служение Даяон. Даже смерть его полюбила, так почему его противники считают, что им решать, когда Чанёль умрёт? Бросить вызов Ёлю — самое глупое, что может прийти в голову. Он готовил себя к вечному призванию палача, и надо пройти весь его жизненный путь, чтобы выбрать Чанёля своим врагом. Кто-то заметил стальное спокойствие в его глазах и взгляд, полный доброй усмешки и любви. Он точно не навредит Бэкхёну, но испугаться заставит, чтобы впредь парень не совершал ошибок и держал рассудок холодным.
— Хорошо, — согласился Чанёль. — Я буду действовать в рамках данной мною клятвы, а ты не зевай.
— Не буду, — сосредотачивался Бэк, готовый дать взбучку палачу.
Он выглядел забавно, требуя от Ёля сражения, и каждый присутствующий едва подавлял улыбку. Его смелость похвальна. В свои шестнадцать лет он считал всех равными, не боялся ни воинов Искироса, ни палачей, ни старую ведьму. Второго такого безумца не найти во всём мире, и этим Бэкхён интересен. Раз уж он тянется получить жизненный урок, Чанёль не смел противиться. Прокрутив в руке топор, отчего Хань отошёл в сторону, на случай, если оружие вылетит из руки, Ёль атаковал, целясь парню в голову. Бил он слабо, но быстро. Бэкхён успевал отбивать топор и был вынужден двигаться к лестнице. Внезапно он понял, что Ёль использует его же стратегию, только подниматься по лестнице куда сложнее, чем съехать по перилам вниз. Бэк пошёл на хитрость, более уверенно руководил Мёнволь и возле ступенек, на ощупь приподнял пятку, чтобы взобраться вверх, но Чанёль вложил в удары больше силы. Парню приходилось выбирать позицию так, чтобы крепче стоять на ногах. Топор в руках палача буквально молотом вбивает противника, будто гвоздь. Допустить удар в сторону — повысить шанс выронить оружие. Бэкхён видел, как легко Чанёль управляет топором, но удары тяжёлые, словно весит оружие тонну. Парень с лязгом металла отбил следующую атаку, вбежал по лестнице и запрыгнул на перила. Наблюдатели лишь головами вертели, не упуская движения неугомонного Бэкхёна. Тот оттолкнулся от перил, взмахнул мечом и прицелился в плечо палача. Вес тела точно возьмёт вверх над защитой Чанёля, поэтому Бэк крепче сжал Мёнволь, делая последний решающий удар в поединке. Чанёль шагнул в сторону и выставил ногу вверх, толкая парня в живот, отчего Бэкхён со всей тяжестью, с которой хотел ударить, упал на пол. Ни о какой драке речи быть не могло. Получив длинной и широкой подошвой в живот, он скрутился под стойкой, выронил меч и едва дышал. Слёзы отчаяния душили сильнее, чем физическое состояние. Бэк готов продолжить сражаться, у него есть желание и силы, но, чем дольше он лежал, тем больше доказывал, что хоть воля велика, тело ещё слабо.
Чанёль вложил топор в кольца и сообщил, что бой окончен, и они продолжат, когда парень придёт в норму. Он поднялся обратно в комнату, а в зале наступила тишина. Никто не подходил к Бэку, не предлагал помощь и не просил позвать врача. Любые попытки оказаться рядом в трудную минуту Бэк воспримет в штыки. Он проиграл, опозорен перед людьми и, что хуже всего, Мёнволь лежит в сторонке. Бэкхён выпустил оружие из рук, показав слабость. Это не просто меч, это Мёнволь.
Хотелось плакать, дыхание прерывалось на вдохе, а живот продолжал болеть, но парень через силу приподнялся и подвинул меч к себе. Осмотрев зал, он заметил, что каждый присутствующий занят своими делами: выпивка, шлюхи, сбор сплетен и хвастовство. Бэкхён их ненавидел. Тихо в душе желал всем смерти. Они общаются друг с другом, но искоса, подло и исподтишка поглядывают на проигравшего. Вот Хань сверху шептал, чтобы Бэк поднялся на этаж и попросил прощения у Чанёля. Сехун показывал Бэкхёну кулак, но не укоризненно, а будто пожелал парню надрать задницу палачу во втором раунде. А Бобыль в тосте приподнял кружку, поддерживая Бэка и добрым взглядом показывая, что все проигрывают, тем более проиграть палачу не стыдно, а вот бросить ему вызов под силу не каждому.
— Слышь, Бэк, — перегнулся через стойку Хань и, когда парень поднял на него взгляд, продолжил: — Ты первый, кто не только выжил в поединке с Чанёлем, но и от кого он ушёл. Думаю, больше таких людей не будет.
Бэкхён слышал его, но не воспринимал, думая о своём. Хань по его лицу прочёл неприязнь к людям. Их косые взгляды, насмешки и приговоры не достойны человека. Хоть кто-то из них держал когда-нибудь меч в руках? Нет, но считают, что в праве судить проигравшего и, как это принято, восхвалять мастерство Чанёля. Сам победитель назначил следующий бой, демонстрируя, что противник не проиграл и у Бэка есть шанс ещё раз показать себя в бою. А люди спешат ставить штампы. Только Сехун, Бобыль и Хань поддерживали, но их жесты и голоса слились среди десятков других, насмешливых и громких, доставляя обиду. Бэк повторял себе, что эти люди судят по незнанию, однако всё равно обида грызла душу.
— Надо спросить у грима, — вставал Бэк и поднял Мёнволь, — когда уже все эти люди сдохнут. Сил нет терпеть их пьяные рожи и выслушивать гнилые речи.
Говорил не от злости, но никогда не простит каждого, кто насмехается над ним. Ни при каких условиях им не получить прощения. Бэкхён давал им шанс исправиться, однако никто им не воспользовался. Более парень терпеть не намеревался. Вспоминая, сколько раз он сам ошибался, Бэкхён сжал в руке Мёнволь и насильно заставил себя покинуть бордель, позволяя людям попробовать ещё раз переосмыслить своё отношение к человеку с пентаклем. Последний раз Бэкхён уходил молча и осуждённый с ног до головы. В следующий раз он устроит выговор! Прочтёт лекцию о поединках и правилах!
Хань его не остановил, позволяя пройтись по деревне, остудить пыл и подумать о людях. Пора бы Бэку принять реальность и не судить всех по себе. А Чанёль, стоя возле лестницы, не останавливал его, хоть интуиция подсказывала, что Мёнволь стоило бы вернуть Сехуну.
Шагая через поле, Бэкхён фыркал по сторонам, пинал землю под ногами и обещал обучиться у Чанёля, чтобы впредь не проигрывать так низко. Ёль не бился — игрался. Бэк запомнил его лёгкие, слегка ленивые, движения и сильный удар в живот. Даже Мёнволь не помог победить палача. Если бы Чанёль поддался на требования парня и сражался в полную силу, Бэкхён бы не скоро понял, что умер. Зачем нужно создавать превосходящий меч, если он не в силах выстоять против топора палача? Мурашки прошлись по телу от воспоминаний боя, и парень решил утром наведаться к бабке за информацией по Чанёлю. Любовь любовью, откровения откровениями, а мнение со стороны следует собрать, чтобы составить общую картину по человеку.
Бэкхён отвлёкся от мыслей, рассматривая реку. Поверхность в свете луны казалась накрытой светлой шёлковой тканью, и мелкие волны спокойно возвышались, нарушая идеальное отражение кустов возле берега и звёздного неба. Ацилут красивая, и Бэк, подходя ближе, не удивлялся любви Ханя к ней. Издали — тёмные воды, при близком расстоянии — прозрачные, а тепло реки манило любого прохожего искупаться. Волшебная вода, возле которой хочется тихо сидеть на берегу, зачарованно наблюдать за серебряной поверхностью и молчать. Даже думать о проблемах не получится, восхищаясь красотой природы.
Что-то с тяжестью упало в реку, нарушило водный покой и образовало неровные круги. Бэкхён встрепенулся от глухого всплеска, остановился и осмотрелся. В тишине ночи даже галка не чирикнет, но звук воды точно слышался, и круги на воде не успокаивались. В груди Бэка что-то встревожилось, он напряг слух и едва различил тяжелое дыхание. В испуге он подпрыгнул и крепче сжал меч. Чей-то вдох он мог бы услышать, если бы человек стоял рядом, но, как бы он ни крутился вокруг себя, дыхание слышит, а никого не видит. Кто-то хрипел, задыхался и изредка фыркал.
«Беда!» — интуитивно угадывал он и побежал в глубь маленького леса, который не успели вырубить крестьяне, подготавливая землю для посева. Дыхание переходило на тяжёлый рык, и Бэк насторожился, снял тапочки и на цыпочках крался между редкими деревьями, с тихим хрустом ломая мелкие ветки под ногами. Темнота леса пожирала звуки. Кто-то отчаянно сражался, но Бэкхён не смог ориентироваться. Он слышал дыхание отовсюду, терялся в догадках, боялся ошибиться, и только новый плеск воды дал ему толчок к направлению. «Где-то рядом!» — выпрямился парень и держал Мёнволь наготове. Ринувшись к берегу, он вспомнил рассказы Ханя про разбойников. В деревню они не заходят, но возле реки с радостью поймают зазевавшегося в ночи жителя. Это случалось редко, когда разбойникам вовсе нечего есть, или у них закончились товары на продажу. Что взять с крестьянина, идущего за водой? Ему самому бы кто подал монету-другую, а отдать грабителям может старую рубаху или свою жизнь, что не стоит ломаного гроша.
Бэк выглянул из-за дерева, отчётливо слыша голоса людей, проклинающих какую-то тварь, и утробное рычание. Глубокие вдохи давались с трудом, каждый выдох получался резкий, организму не хватало кислорода, и Бэкхён выскочил из-за дерева. Его не интересовало, кто друг, а кто враг. Ненависть перед разбойниками лишило его рассудка, и он, перепрыгивая через трупы, кинулся в самую гущу сражения. Тяжело дышал дух, охраняющий бессознательное тело человека на самом краю берега. Ещё немного, и человек канет в тёплые воды Ацилут. Не сомневаясь в правильности выбора, Бэкхён, вспоминая Чанёля, толкнул разбойника в живот, точно в то место, куда нога палача попала Бэку. Парень знал, как это больно, поэтому не пожалел своих сил. Разбойник пошатнулся и упал на землю, схватившись за место удара, его товарищи, не ожидая нового врага, на пару секунд замешкали, но, видя паренька со смешным мечом в руках, рассмеялись. Бэка это оскорбило, он вспомнил обидное слово «блоха» и поднял Мёнволь острием вверх, обещая себе порубить на мелкие куски каждого разбойника. И впредь будет убивать, пока количество их трупов не сровняется с убитым населением деревни.
— Господин, — обращался он к духу, и разбойники приготовились атаковать, вооружаясь короткими мечами, — берите своего друга и уходите.
Сзади он услышал обессилившее падение, и кровь вскипела в венах от осознания, что разбойники вымотали духа и покушались на его жизнь ради денег. Не дожидаясь обоюдного согласия на битву, Бэкхён атаковал, обещая большому духу вернуться и помочь.
Парню казалось странным присутствие в Даяон души Адоная. Ходят в гости друг к другу? Где же тогда серпопард? Замечая лежащего на земле человека, Бэкхён сообразил, что дух пришёл ему на помощь, но, судя по разбросанным трупам в лесу, разбойников оказалось слишком много. Они хотели поживиться на шкуре красивого зверя: большое и белое львиное тело, золотого цвета грива и пушистая кисточка на кончике хвоста, рога в виде лиры и три глаза. Зверь намного крупнее грима, и Бэк не понимал, как дух смог едва не проиграть ничтожным людям. Пока юный защитник мстил за деревню и нападение на адонайца, дух Байцзэ лёг на землю возле своего человека и выставил правую переднюю лапу вперёд. Кажется, он успокоился, наблюдал, как Бэкхён один за другим расправлялся с разбойниками, и периодически обжигал дыханием своего человека, беззвучно требуя того очнуться.
Последний разбойник попросил пощады, падая на колени перед Бэкхёном, но парень лишил его головы, зная, что, если оставит хоть одного живого врага, он вернётся с подмогой. Разбойники никогда не вымрут, а Даяон и без них несладко приходится под гнётом Искироса, поэтому даже Смерть не заметит, как её арсенал душ пополнился одним преступником.
Дух жалобно простонал, и Бэкхён, едва дыша после сражения, поспешил к нему. Действовать следовало быстро. Зверь ранен в лапу, а человек, одетый в красные одежды с золотым узором, вовсе не подавал признаки жизни.
— Мне очень жаль, тебе придётся нас нести, потому что я один не смогу перетащить взрослого мужчину, — клал на землю меч Бэкхён и перевернул человека на спину.
Он услышал, как рогатый лев глубоко вдохнул. Кажется, он на всё согласен ради единственного выжившего в бою адонайца, и отодвинулся немного в сторону. Бэкхён приподнял мужчину за подмышки, развернул и тут же упустил, потому что руки скользнули по длинным чёрным волосам человека.
— Адонайцы, блин! — в отчаяние затянул парень, припоминая, что, население Адоная питает слабость к длинным волосам, подобно своему духу, имеющего длинную и пушистую гриву.
Бэк снял с себя рубашку, оторвал один рукав и перевязал волосы мужчины в смешную гульку, а остальным куском ткани перетянул рану на руке человека.
— Тут недалеко бордель, — Бэк вновь поднимал мужчину. — Там нам помогут. Я буду просить, что есть сил, — он приподнял тело, ощущая, как болят мышцы после Мёнволь. — Пообещаю не устраивать драки, лишь бы помогли вам и адонайцу.
Все знают адонайскую неприязнь к чужакам, которая, казалось, передаётся с дуновением ветра. Даже Сехун, который по крови даяонец, впитал в себя антипатию к большому количеству людей.
В свете луны, корячась, чтобы закинуть человека на спину зверя, Бэк заметил, что мужчина приоткрыл глаза. Ему нет сорока лет, тело довольно мускулистое, что доставляло шестнадцатилетнему парню хлопот, а на длинные, ниже ягодиц волосы Бэк предпочитал даже не смотреть.
— Господин! — склонился к его лицу Бэкхён. — Я не разбойник! Я вам и господину Байцзэ пытаюсь помочь. Он в порядке!
Мужчина то ли успокоился от его слов, то ли не нашёл в себе силы сопротивляться, закрыл глаза и потерял сознание. Он тоже ранен, поэтому Бэкхён поспешил, взобрался на здоровую лапу льва, упёрся плечом под зад человека и приподнял, окончательно укладывая его на спину духа.
— Я не полезу, — подходил он к морде льва, — чтобы не нагружать ваши лапу и спину. Пойду рядом и буду указывать дорогу.
Зверь послушно встал и, хромая на лапу, последовал за болтливым парнем с Мёнволь. Бэк предупредил, что в бордель дух не может зайти, ибо местные жители очень пугливы и рады на корню вырезать всех, кто способен убивать. Но есть навес, где проживает одинокая лошадь палача, а также в лесу живёт земляной кот и на кладбище — грим. Бэкхён обязательно пригласит их в гости, чтобы Байцзэ не скучал, пока его лапа будет заживать.
Упомянув строптивую лошадь, Бэкхён умолк, перед глазами встал образ Чанёля, затем — пентакля. Мороз прошёлся по коже, даже узор на спине двигался прерывисто, а в мыслях закрутился приговор: «Казнить!» Бэка казнят за то, что он касался адонайца. Агрессивные жители Адоная, которым местное население в подмётки не годится, по кусочкам разорвут «низшего» за его выходку.
— Простите! — обмер Бэкхён, обращаясь к зверю. — Я забыл, что с пентаклем!
Уже шея начинала болеть от ментального ощущения лезвия топора, а уши едва не скрутились в трубочку от представлений, какую речь выдвинет Чанёль за выходку Бэкхёна. Послал же Даяон ему человека, которого проще убить, чем научить жить с меткой палача. Бэк боялся не наказания, а увидеть разочарование в глазах Ёля. Они по камушку строят отношения, и получается нелепица. Чанёль, рождённый разрушать, удерживает платформу их общей жизни и подбирает каждый упавший камень. А Бэкхён, который должен строить положительное мнение о пентакле, крушит отношения с Чанёлем и людьми.
Из плохих мыслей его вывел утробный рык льва, который услышал Хань, но не придал значение, увлекаясь общением с Сехуном. Люди разбрелись спать по домам, проститутки тоже крепко уснули, и Сехун, пользуясь хмелем в голове и пустотой дома, открыто заигрывал с Ханем. Оба стояли за стойкой, смотрели друг на друга с пошлыми мыслями в головах, и Хань довольно улыбался, не скрывая, что ему нравится внимание мужчины. Взглядом стрелял, будто требуя продолжать говорить красивые речи. Добивая Сехуна своей податливостью, он, словно невзначай, поправил ворот рубашки, и золотой конёк заблестел в свете десятков свеч. Подарок Сехуна на горячей коже Ханя спутал мысли обоих, и Сехун предложил отправиться спать.
— Бэкхён не вернулся, — выше поднял голову Хань, целясь в губы Сехуна.
— Ну так, пока Бэк не пришёл, можно немного полежать и расслабиться, — жевал слова Сехун и, вспоминая, как Мина обозвала его шавкой, прямо спросил: — Я тебе нравлюсь?
— Нравишься, — важничал Хань, не спрашивая, нравится ли он Сехуну, потому что ответ костром инквизиции горел на лице богатого гостя. — Мне с тобой легко. Мы с Бэком даже предполагали, что ты воин или разбойник. А теперь мне всё равно, потому что у тебя на самом деле просто кризис возраста. Ты устал от неопределённости в жизни, постоянных похорон и боишься перемен, хоть тянешься к ним.
Он стал ближе к Сехуну и обнял его за поясницу, прозрачней воздуха намекая, что время топать в спальню.
— А если я действительно разбойник? — наклонялся к нему Сехун, но не целовал, дожидаясь ответ.
— Тогда я сломаю тебе ноги, чтобы ты остался в борделе на полгода. С разбойниками тебя ждёт смерть, а ты боишься её. Со мной тебя ждут много приятных сюрпризов.
Он встал на цыпочки, коснулся губами Сехуна и прижался к нему всем телом. В секунду, когда Сехун крепче сжал пальцами его бёдра, в бордель влетел взволнованный Бэкхён с Мёнволь в руках, перепугано осмотрел пустой дом и, останавливая взгляд на испуганных мужчинах, прокричал:
— Помогите! Человек и дух умирают!
Сехун и Хань прижались друг другу, видя, что Бэк в крови, грязный и мокрый. Ни рубашки, ни тапок, на нём нет, в волосах мелкий мусор и ветки, а во взгляде сплошной страх не успеть помочь адонайцу и Байцзэ.
Первым к нему выскочил Чанёль. Оставляя оружие в комнате, он накинул на себя халат, наспех влез в тапочки, путая их местами, и от слова «дух» требовал парня объяснить, что произошло. Когда дело касается духов, Бэкхён не шутит, а его тревога в голосе подтверждала худшее положение дивного создания, поэтому Ёль ни минуты не сомневался, что чужая жизнь зависит от отзывчивости людей.
— Разбойники напали на мужчину и духа! — он открыл дверь и подпёр его табуретом, чтобы не закрывалась от сквозняка.
На пороге лежал трёхглазый лев, на нём всё ещё без сознания находился человек, а у Сехуна душа медленно покидала тело при виде величественного животного. Хань на себе ощутил, как быстро Сехун похолодел, парализованным взглядом всматриваясь в зверя. Сехун из Адоная, ему, как никому другому, известно, что Байцзэ — душа Адоная. Хань сообразил, что на совести Сехуна не одно преступление, поэтому он боится не вида духа, а наказания.
— Всё в порядке! — тряс его Хань, приводя в чувства. — Он не к тебе пришёл, и ему нужна помощь! Тебя не на суд привели, а Бэкхён просит нашей помощи, как раньше. Помнишь? Сейчас ты должен решить: помогать или сбежать? Тебя никто не осудит, если ты выберешь не рисковать жизнью.
Из спальни выбежал Бобыль, следом из своих комнат выскочили проститутки, интересуясь, что за зверь такой необычный к ним пожаловал. Байцзэ преграждал проход, не мог встать, и его кровь стекала по двору борделя. Чанёль крикнул Сонгён немедленно звать бабку.
— Я? — подпрыгнула на месте женщина, не понимая, почему среди всех Ёль выбрал именно её.
— А кто?! — наорал на неё Чанёль, и ноги сами понесли Сонгён к выходу. — Может, мне или Сехуну это сделать?
Женщина моментально уловила, что дело не в недостатке её роста, а в его преимуществе. Дух преграждал путь, Чанёлю пришлось взбираться по его морде, чтобы добраться до лежащего на нём человека, а маленькая Сонгён, проработавшая в цирке два года, с лёгкостью запрыгнула на тело зверя, на своих маленьких ножках ощутила шёлк золотой гривы, вновь оттолкнулась и спрыгнула на землю.
— Бобыль! — крикнул Ёль, и мужчина без страха перед рогами льва подошёл к его морде, размял плечи и отогнал сон. — Я подам тебе раненного, отнеси его в девятую комнату. Я, Сехун и Хань перенесём Байцзэ. Женщины пусть зажгут свечи и лампы в комнате. Зажигайте всё, что есть, потому что это дело долга!
— А я? — указал на себя пальцем Бэкхён.
— А ты в Адонай успел сгонять?! — орал на него Чанёль, таща человека и неловко ступая по голове духа, отчего тот закрыл глаза.
— Я к реке ходил, — обиделся Бэкхён, но услышал, что Ёль волнуется за раненного, поэтому не разборчив в словах и тоне.
Сехун встал за Бобылём, не мешая ему принимать раненного, и не намереваясь сбежать. Сколько можно бегать? Раз решил остановиться в делах, то нет смысла бежать. Хороший пример — Бобыль. Конечно, Бэкхён поневоле заставил его привыкнуть к высокой вероятности встретить в борделе духа или кого пострашнее, но всё же Бобыль, как и Ёль, в первую очередь думали о помощи, а потом уже разберутся, кто и где враг. Однако следующие слова палача заставили Сехуна проверить свои нервы на прочность.
— Как ты умудряешься? — слезал на пол Чанёль и подтянул человека. — Как…? Ты… Ты вообще понимаешь, что этот человек — король Ляо?! У тебя невероятная интуиция встрять в королевское говно по самые ноздри!
Бобыль подхватил на руки мужчину, быстро направился к лестнице, а Сехун робко подошёл к духу, чтобы помочь перенести его под навес к лошади. Бэкхён сказал, что он никогда не видел короля Ляо, поэтому не подозревал, что касается Его Величества. Чанёль набрал полную грудь воздуха, медленно выдохнул, успокаивая гнев, рождённый тревогой, и объяснил:
— Конечно, ты нарушил правила, но ты не давал клятву земле, поэтому, что с тобой делать, пусть решает Ляо. А пока ты нужен духу. Ты с ними якшаешься, потому приступай к общению, а мы поможем ему перейти на угол дома.
Хань заочно почувствовал, как хрустит его позвоночник. Стать костылём для огромного льва — заработать инвалидность. Но следом в зал выбежали Седжон и Донук, шарахнулись от вида льва, но, слыша, кто его привёл, доверились дружелюбию Бэка, быстро взяли себя в руки и предложили помощь. К этому времени прибежала Сонгён с бабкой, и Чанёль отправил проститутку звать поваров. Ведьма притоптывала возле духа, спеша выполнить приказ палача, но не могла протиснуться в дверной проём. В руках она держала ящичек со своими зельями и порошками, просила Даяон скорее разрешить ситуацию, чтобы она смогла вылечить раненного, но, вместо земли, Ёль приказал мужчинам столпиться возле груди животного.
— Мы станем ему опорой! — огорошил он всех. — Учитывая шаг духа, много времени не займёт. Бэк, твоё присутствие важно. Делай то, что у тебя получается лучше всего, — маячь перед мордой Байцзэ.
Бобыль спустился вниз и вызвался встать в центре, взяв на себя большую часть веса зверя. Никто не противился, учитывая, что удержать тяжёлую махину неподготовленному человеку, пусть даже мужчине, очень сложно. Седжон и Донук слишком молоды, поэтому встали впереди Бобыля, а Чанёль, Сехун и Хань, как мужчины более крепкие, приняли позицию сзади, взяв на себя вес груди, и повара — по бокам в качестве баланса. Ан, одетый в одни трусы, над резинкой которых свисал живот, молил духов сжалиться над ним, ведь его немолодое и неподготовленное сердце разорвётся от чувств. Он ещё не отошёл от встречи со Смертью, как судьба его столкнула с Байцзэ. Длинную речь прервал грубый голос Чанёля, требующий дисциплины, а не разговоров, которые могут разбудить местное население.
— Вставайте, господин Байцзэ! — погладил морду духа Бэкхён. — Не опирайтесь на больную лапу, но и постарайтесь не раздавить моих товарищей. За углом борделя вас ждёт весьма общительная подруга.
Дух фыркнул, подтянул задние лапы, отгоняя испуганную бабку, и сделал упор на левую переднюю лапу. Чанёль руководил строем, говорил, куда лучше встать, и давал Бэку знать, когда люди готовы принять вес. Парень контролировал состояние духа, чтобы в случае ухудшения его сознания крикнуть людям разбежаться.
— Аккуратнее, — наблюдал Бэк, когда Байцзэ поджал правую лапу и плавно опускался плечом на спины и плечи мужчин. — Вы отойдёте, и бабушка поможет королю Ляо.
Зверь на две секунды опёрся о людей, передвинул левую лапу в сторону и развернулся, после чего встревоженная встречей с духом бабка с молитвами к Даяон прошмыгнула в бордель. Седжон и Донук ухнули, размяли плечи, а Чанёль гнал всех отбежать и вновь собраться вместе. Бобыль не жаловался. Ему в радость оказать услугу духу, тем более, помочь раненому животному. Чанёль и Сехун, как самые высокие, гнули спины под тяжестью. Позвоночник хрустел от веса твёрдых мышц, ноги скользили по крови, и Хань признался, что никогда не думал о духах, как о существах с кровью.
Байцзэ поймал взглядом трёх глаз Бэкхёна и в полурыке опустил голову. Парень его интуитивно понял, но не улавливал логику. Дух просил помочь ему, а не королю, и Бэкхён заверил, что вылечат обоих, надо только спрятать духа от людских глаз и осмотреть рану.
Внезапно Бэкхён посмотрел на людей со стороны и с ужасом заметил, что не один он забыл о правилах. Чанёль вхож в королевский двор, поэтому ему позволено помогать королям, ведь он сам как король, но остальные стояли плечом к плечу с ним, забывая, что тот палач. Сехун плевал на правила, поэтому от него ожидаемо держаться за Чанёля, но рядом стоял Хань, а в центре — Бобыль. Все они нарушили запрет.
— Ещё пару шагов! — подбадривал людей Бэкхён, а у самого душа трепетала от волнения за то, что будет, когда мужчины осознают грубую ошибку.
Лошадь отошла в сторону, косилась на большого гостя под навесом, и Бэк попросил её распрощаться со многими вещами, потому что Байцзэ целиком под козырьком не вместился и своим тяжёлым телом разрушил навес, поилки, вёдра и корыта, и смял под собой все лакомства лошади. Бэкхён присел возле раненой лапы и осмотрел присутствующих, поймав взглядом вспотевшего Сехуна:
— Господин О! Принесите, пожалуйста, много ламп и ткани.
Посмотрев на Бобыля, он потребовал, как можно больше воды. Сехун не понимал, почему Бэк просил его, а не Ханя или впечатлительных поваров, которые по доброте своей притащат хоть звезду с неба. Бэк будто издевался, зная, что Сехун приехал из Адоная и занимается незаконной деятельностью. Пусть он не посвящён в подробности, но словно специально толкал мужчину под суд Байцзэ.
— Лапулька скоро заживёт! — Бэкхён гладил выпачканную в грязь белую шерсть льва, не обращая внимания на тревогу Сехуна.
Парень действительно намерено выбрал его в качестве помощника. Он помнил, как Сехун интересовался миром духов, поэтому насильно знакомил его с Байцзэ. Что может быть важнее, чем знакомство с душой страны, в которой родился и вырос? Дух придерживался Бэкхёна, смотрел на Ёля, видя в нём палача, который на десять шагов ближе к миру духов, чем любой человек, и, конечно же, узнал Сехуна. Бэкхён не чувствовал вражды духа, знал, что души королевств не умирают, но состояние Байцзэ вызывало панику. Вопреки своей сущности, он умирал на чужой земле и на глазах незнакомых людей.
Бобыль принёс несколько вёдер воды, затем прибежал Сехун с охапкой тканей, из которых он шил одежду, и сообщил, что бабка в хаосе своих чувств.
— Она не может остановить кровь, — беспокоился Сехун и ждал распоряжения от Бэка или Ёля.
Следом прибежали проститутки с лампами в руках и подтвердили, что бабка не знает, что делать, и подозревает, что короля ранили не простым оружием.
— Чушь! — выкрикнул Бэкхён, успокаивая женщин. — Господин палач, заберите у бабушки все зелья и порошки, возьмите большую глиняную миску и нож и принесите мне.
Чанёль послушался. Только ему бабка отдаст свои ингредиенты, оставляя попытки спасти короля. Если её знаний недостаточно, чтобы помочь, то окружающие надеялись на Бэкхёна, и никто не смел ему перечить. Хань никогда не видел настолько сосредоточенного парня, у которого от размышлений стало слишком взрослое выражение лица. Быть может, он всегда был таким, только стремился сохранить в себе подростковое безрассудство, но судьба беспощадно бросает его во взрослую жизнь, лишая права прожить детство и юность, как того требует возраст. Он мог противиться людям и их желаниям, капризничать перед Ёлем, Ханем и Сехуном, строить невинные глазки поварам, выпрашивая вкусный кусок или сладость перед обедом, но жизнь всегда поворачивается к нему своей самой тёмной стороной, подкидывая на его пути врагов и духов, с которыми надо идти на тесный контакт. Бэкхён никогда не достигнет своей цели почувствовать себя ребёнком, потому что время не стоит на месте, а у взрослых, как сам говорил Бэк, слишком много неотложных дел, которые за них никто не сделает. Любой присутствующий с радостью бы взял на себя заботу о духе, освобождая парня от работы, но только Бэкхён знал, как помочь Байцзэ. Остальные пожимали плечами, мялись на месте и могли только быть у Бэка на побегушках, оставляя его тонуть в глубокой луже взрослой ответственности за чужую жизнь.
Чанёль принёс баночки и бумажные пакеты, сел возле парня и передал ему миску с ножом.
— Светите возле меня, — попросил Бэк женщин, и те окружили его.
Ёль хотел уйти, но Бэкхён схватил его за рукав и попросил задержаться, потому что ему понадобится палач. Не Чанёль, не помощник, а палач. Также он сказал Сехуну держать ткань наготове, чтобы накрыть рану после наложения мази, а Бобылю приказал лить воду на рану.
— Господин Ан, — обратился Бэк к повару, и тот моментально отозвался, — принесите господину О побольше пива, потому что его ждёт самая долгая ночь в жизни.
Он говорил бесчувственно, поставив на кон жизнь короля другого государства, которого из последних сил защищал дух. Бэкхён внутри себя сжался в комок, стиснул зубы и смешивал нужные ингредиенты, вытесняя из мыслей умирающего человека. Из его окружения нет никого, с кем можно посоветоваться, поэтому он шёл на риск. Ему страшно ошибиться, ведь в его руках две жизни, и от спасения одной он уже отказался, но не видел иного выхода, кроме последовать просьбе духа помочь ему, а не королю. Раз Ляо не спасти, надо сосредоточиться на том, у кого есть шанс выжить. Духи не умирают, однако рана Байцзэ не затягивалась, и Бэкхён смирился с потерей одного человека ради души королевства.
Руки не тряслись, стало абсолютно всё равно, и слова людей про то, что парень с пентаклем хладнокровней палача не казались выдумкой. Бэкхён знал, что, оставляя короля без помощи, он никогда себе этого не простит, но не может разорваться на двоих, тем более, если бабка не помогла человеку, то Бэкхёну не стоит совать свой нос. Он повторит те же рецепты лекарств, попусту растрачивая ингредиенты.
— Дайте вашу руку, — попросил Бэк Чанёля и взял нож.
Ёль дёрнулся, с изумлением посмотрел на Бэкхёна и заметил в его глазах обречённость. Ему самому не нравится то, что он делает, но вынужден, потому что другого пути нет.
— Конечно, — кивнул Чанёль и, повернув ладонь вверх, предоставил свою левую руку.
Глядя на его руку, Сехун вспомнил, как Бэк советовал открыть душу перед духом и держать ладони раскрытыми, чтобы животное считывало с них информацию. Оказалось, что сложнее закрыть душу от зверя. В песочного цвета глазах Байцзэ Сехун видел мудрость, о которой говорил Бобыль, и невольно мозг перебирал все ситуации в жизни, которые мог узнать дух, тем самым сам же показывая ему свою душу. Что-то скрывать поздно, и Сехун виновно опустил плечи и голову, оставляя свою судьбу на суд души Адоная. Да, виновен. Да, вырос вот таким выродком. Понесёт любое наказание с признанием всех преступлений. Радовала только встреча с Ханем, Ёлем и Бэком. Кто ещё может похвастаться дружбой с палачом? И кто ещё помогал чудному парню выпутываться из неприятностей и объяснял ему многие аспекты жизни? Хань же умудрился за короткий срок нагло влезть в душу преступника и оставить в ней след. Мина права: не так сложно расставаться, как понимать, что упустил время. Если бы Сехун сам себя не запугивал страхом перед духами, то вёл бы себя смелее и раньше увидел бы, как он нуждается в родной душе рядом. Радовало то, что он успел это осознать не в самую последнюю минуту.
Бэкхён сделал небольшой надрез на безымянном пальце Чанёля и надавил возле раны, чтобы кровь капнула в миску со смесью. Того требовал рецепт, и Ёль только недовольно сморщился, когда парень сильнее сжал палец, добывая кровь.
— Спасибо, — убирал руку палача Бэк и принялся перемешивать ножом полученную жижу. — Господин О, будьте рядом.
Парень сидел в луже от вылитой на рану воды, но не обращал внимания на неудобства, быстро мешая лекарство и тихо шептал заговор. Чанёль отошёл в сторону, намотал на палец пояс халата и встал возле Ханя, бормоча, что уже за полночь, а, значит, ему исполнилось тридцать шесть лет.
— Я родился в полночь, — зачем-то сообщил он, — под таким же навесом для лошадей.
У Ханя мурашки по телу прошлись от совпадений, и Чанёль заметил, что иначе представлял себе тридцатишестилетие. Байцзэ и короля Адоная точно он не ожидал увидеть, тем более в ранах и на пороге смерти. Это должны были быть скромные посиделки за пивом и вином, а не толкучка на улице возле лужи крови.
Бэкхён привстал, попросил Бобыля не лить воду, и всмотрелся в рану. Кровь всё ещё выступала, не останавливалась, и парень словно очнулся от внезапной мысли. Должно быть, Байцзэ не приходил в Даяон вместе с королём, а примчался к нему на помощь, когда на Ляо напали. Душе страны нет смысла покидать свою землю, но, если с правителем, у которого нет наследников, случилась беда, не останется в стороне. Тогда получалось, что Байцзэ чутко ощущает Его Величество, как Чанёль сердцем чует узоры пентакля Бэкхёна. А раз так, то король жив благодаря духу, который отдаёт свою жизненную силу ради него. Это объясняло слабость Байцзэ и до сих пор присутствие жизни в теле Ляо.
Где-то посреди деревни жалобно завыл грим, и от страха Соён и Джису выронили лампы. Женщины вскрикнули, и лязг битого стекла сопроводил эхо на длинной улице. Бэкхён строго приказал им немедленно убрать осколки, а Сехуну — вытереть кровь с раны. Присутствующие оцепенели от воя грима, который протяжной песней провожал чью-то душу в последний путь.
— Король Ляо? — судорожно шептал Лим, представляя, какой грандиозный скандал ожидается, когда весь Даяон будет греметь новостью про смерть Ляо в борделе.
Сехун намотал на руку ткань, передал другие полосы Ханю и подошёл к раненой лапе. Он и Бэкхён работали сообща. Сехун опускал ткань в рану, затем, когда кровь впитывалась, убирал, и Бэк замазывал порез мазью. Грим продолжал выть, разрывая своим голосом ночную тишину. От его шума парень раздражался. Его нервы едва выдерживают натиск крови льва, а слышать, что смерть бродит по деревне, казалось невыносимым испытанием. Но он не мог отдавать приказы духу, который выполняет свои обязанности. Сам Бэкхён при одной из первых встреч с Чанёлем читал ему морали о том, что каждый обязан выполнять свою работу. Теперь же он рад забрать свои слова обратно, но молча продолжал замазывать рану и повторял себе, что на данный момент это его прямая обязанность. Он не простит себе равнодушие, поэтому послушно, не противясь желаниям и судьбе, продолжал класть мазь.
— Не пойду домой, — побледнел от воя Ан. — Если грим воет мне, то не хочу умирать в одиночестве.
Бобыль пригласил его и Лима к себе, а Хань напросился в комнату Седжона и Донука. Бэкхён оставлял Сехуна на ночь с Байцзэ, а король Ляо лежал в комнате «мамки», поэтому Хань тоже избегал одиночества. Для всех ночь казалась слишком долгой.
— Господин О, останьтесь с ним до рассвета, — просил Бэкхён, вставая на ноги. — Я приду через несколько часов. И не зовите меня, если кровь не остановится. Я сделал всё, что мог.
Чанёль разогнал всех по комнатам, напоминая, что утром все без исключения встанут на работу. Он даже прикрикнул на Бэкхёна, загоняя его в ванную, и Бэк поклонился Байцзэ, пожелал приятного общения с Сехуном и сбежал. Ёль не смог его догнать, а возле дверей ванны остановился и не решился войти. Стоит ли? Что он сможет сделать для парня? Нотацию читать не лучшее время, пусть она и составлена для успокоения, а причитать о том, что всё будет хорошо, — обманывать самого себя. Ёль не сомневался, что Бэкхён помог и вылечил Байцзэ, но никто не знает, хорошо это или плохо. Когда Ляо придёт в сознание, все, кто помогал духу, выстроятся в ряд и преклонят головы, каясь от своего поступка. Правильно они поступили или нет, решит король. Да, спасли жизнь, но кто его знает, какая философия у Его Величества. Быть может, он предпочёл бы смерть, чем принять помощь от парня с пентаклем, палача и преступника своего государства.
Возвращаясь в свою комнату, Чанёль оставил грязные тапки в коридоре, снял халат и бросил его рядом с обувью. Переступив порог, он настроил себя на неутешительную мысль: Ляо поймёт, что люди бросили его умирать и поспешили оказать помощь духу. Кто из людей спокойно отнесётся к тому, что его ещё живого оставили на верную смерть? Представляя, какие и в каком количестве король Адоная будет задавать вопросы, Чанёль трезво оценил свои жалкие шансы дать удовлетворяющие ответы. Как бы не хотелось уберечь от конфликта Бэкхёна, только он в состоянии по полочкам разложить свои действия. Но он слишком переживает, хоть прекрасно видел, что сквозь мазь кровь прекратила течь, и не тот он человек, который прикажет не будить его в случае опасности. Кажется, даже Сехун, напуганный уединением с духом, не считая лошадь палача, не поверил парню и мысленно заручился его поддержкой, если духу станет хуже.
Когда Чанёль рассматривал декоративный рисунок на сундуке и погрузился в свои паршивые мысли про испорченный день рождения, вошёл Бэкхён. Мокрый, сонный и уставший он сел на кровать и накинул на голову полотенце, прячась от Чанёля. Но у палача нашёлся туз в рукаве, чтобы обратить внимание парня на себя.
— У меня сегодня не самый лучший день рождения.
Сработало молниеносно. Бэкхён стащил полотенце и повернулся к Ёлю, ошарашено переспросив:
— Как день рождения? Почему вы меня заранее не предупредили?
Чанёль мог только присесть рядом, а слов не находил. Нет сомнений, что Бэкхёну по силам выдумать, что подарить Чанёлю, и он даже придумает, в чём палач нуждается, но надо ли загружать его голову информацией, зная его способность попадать в неприятности? Пусть лучше будет под присмотром, чем бегающим по всей деревне в поисках подарка — он и без дней рождений преподносит сюрпризы каждый день.
— Мне жизнь тебя подарила, — без улыбки отвечал Чанёль. — Куда ещё больший подарок просить? Как видишь, день сегодня не самый счастливый: Ляо едва жив, Байцзэ ранен, а грим воет, будто его черти дерут.
— И что? Подарок не помешает. Даже если день не удался, подарки надо принимать, — Бэк от негодования оттопырил нижнюю губу, и Чанёлю пришла в голову отличная идея, как взбодрить парня.
Он сел на кровать и сложил руки на груди, будто контролировал положение, и думал, что делать с Бэкхёном. Тот посчитал, что сказал что-то лишнее, и взобрался повыше к подушкам на случай, если Ёль начнёт ругаться.
— Но я не против маленького подарка, — говорил он так, словно делал Бэкхёну одолжение.
— Говорите! — настаивал Бэк, готовый к любой просьбе.
Хоть из комнаты не вылезать неделю, хоть три часа на ноге прыгать. День рождения — особое событие, когда одновременно хочется подарка, чтобы получить порцию внимания, и уединения, чтобы меньше выслушивать стандартные пожелания, которые никогда не исполнятся. Особенно, когда тебе тридцать шесть лет и тебе желают здоровья. Звучит, как напоминание о каждом больном органе, из-за которого ты не съешь лишний кусок торта из-за высокого содержания в нём холестерина и дрожжей. Бэк учёл возраст Чанёля, поэтому подумал, что взрослому человеку надо дарить взрослый подарок, а не билет в цирк. И, конечно, лучший подарок — тот, который человек сам попросит. К счастью, Ёль как раз собирался его озвучить, и Бэкхён наконец-то ощутил сильное биение своего сердца. Столько мыслей в голове от молчания палача, что проще вернуться к Байцзэ за успокоением в его глазах, чем быть уверенным, что не по силам выполнить просьбу Ёля.
— С сегодняшнего дня, — еле выговаривал Чанёль, отчётливо осознавая, что подписывает согласие на издевательство над собой, — я разрешаю между нами поцелуи.
Бэк выпучил глаза, приоткрыл рот и медленно каждым сантиметром кожи впитывал в себя информацию, от которой онемел и которая дарила ему небывалые просторы удовольствия. Чанёль сделал ему подарок, чтобы он переключил своё внимание с Ляо и Байцзэ на более личные дела. Ему надо почувствовать хоть в чём-то уверенность, чтобы не думать про возможную ошибку в лечении духа, поэтому Ёль пошёл на маленькую жертву, за что сразу понёс наказание.
Бэкхён с подушек прыгнул на него, обнял за шею и прижался, бормоча слова благодарности. В придачу упрекнул Чанёля в скрытности. Мог же признаться, что разрешит поцелуи после полуночи. Тогда бы драться не пришлось, а так довёл парня до бешенства и нервничать заставил.
— Ты мне даже договорить не позволил, — обнял его в ответ Чанёль и ощутил, как узор очертил круг пентаграммы.
— Я больше не буду, — довольно морщил нос Бэкхён, и Ёль ему не поверил. — Тогда приступим!
Чанёль не успел выдвинуть протест, как Бэкхён нагло смял его губы своими и всерьёз поцеловал, заваливая на кровать. Большего счастья Бэку не нужно. Он стал ближе с палачом и считал это той самой планкой, когда они уже не друзья и не родственники. Ему удалось вскарабкаться на вершину, когда казалось, что, наоборот, скатился к самым низам. Бэкхён не понимал логику Ёля и не представлял, чем тот руководствуется, когда прощает Бэкхёна или разрешает ему делать то, чего не одобряет. Порой парню казалось, что Ёль знает его лучше, и завидовал, ведь так и не смог ближе узнать не только Чанёля как палача, но и как человека.
Маленькое, но важное сближение подарило парню надежду на тщательное знакомство с Чанёлем. Он взобрался на мужчину, обнимал и целовал от счастья, забирая с его губ тепло и ласку, и точно предвидел, что до утра он с ним будет спать в обнимку, нравится это палачу или нет.