Кошкин дом

      Андерс вскоре вернулся к работе, но не смог сосредоточиться ни на историях болезни, ни на подготовке сырья для настоек. Его пациенты исправно получали порцию магии и наставлений, но даже они замечали, что целитель непривычно рассеян, хоть и в хорошем смысле этого слова. Он то и дело улыбался без повода, поправлял прическу, перечитывал одну и ту же строчку, глядел куда-то в сторону, фыркал, а потом снова перечитывал, явно ни слова не понимая. Одним словом, визит старого знакомого обеспечил его хорошим настроением на весь день. Его друзья, исключая Фенриса, были в высшей степени заинтригованы.       Занятые обсуждением загадочного Натаниэля, они чуть было не пропустили визит Авелин. Впрочем, и Андерс заметил ее только тогда, когда она замахала рукой у него перед глазами.       — А? Что? О, здравствуй, Авелин, — пробормотал он растерянно, возвращаясь с небес на землю. Он глянул на больничный лист, на котором вместо подробностей протекания кори оказался рисунок котика и кривой стрелы, отложил его подальше и постарался обратить все свое внимание на гостью. — У тебя что-то случилось?       — Здравствуй, Андерс. Я уже несколько минут пытаюсь с тобой поговорить, — недовольно откликнулась Авелин. Она пришла в привычных для нее доспехах, строгая и решительная. Меч за поясом и щит на спине блестели от тщательной полировки, из прически не торчал ни один локон, и даже красный платок на шее сидел идеально. Авелин всегда была образцом солдата и командира, и роль главы стражей Киркволла только закрепили этот образ.       Надо сказать, между Авелин и Андерсом не было крепкой дружбы. Они постоянно спорили то насчет магов, то насчет общей безопасности в городе. Но все же они уважали друг друга достаточно, чтобы вести откровенный диалог и просить о помощи, когда того требует дело.       Вот и сейчас Авелин как-то смиренно вздохнула и отказалась от нравоучений, вместо этого спросив:       — Ты свободен сейчас? Если нет, я могу зайти позже.       — Нет, все в порядке, — ответил Андерс, чуть нахмурившись. — Ты не так уж часто ко мне заходишь, так что дело, наверное, важное.       — Наконец-то, — проворчал Фенрис, подбираясь ближе. — Я уже думал, что она про нас забыла.       Остальные тоже бросили свои занятия — то есть отвлеклись от рассуждений о вечернем свидании Андерса — и нырнули под стол, чтобы не путаться под ногами, но хорошо видеть и слышать беседу друзей. Авелин заметила их компанию и удивилась:       — Пять котов? Я помню, что ты их любишь, но разве это не перебор?       — Да они не мои, — с досадой ответил Андерс, вынужденный объяснять это уже второй раз за день. — Забежали пару дней назад и остались. Явно домашние, не из Клоаки, может, удрали от кого-то. Хочу попросить Хоука отдать их в хорошие руки. Ты, случаем, не знаешь, чем он сейчас занят?       — Я здесь как раз насчет него, — сразу перешла к делу Авелин. — Я не видела Хоука уже три дня и понятия не имею, где он может быть. Фенрис, Изабелла и Варрик тоже исчезли.       — То есть как это исчезли?       — Вот так. В последний раз я видела Хоука, когда попросила его разделаться с группой малефикаров. Честно говоря, я была уверена, что он возьмет тебя с собой.       — Ну, я не видел его где-то неделю, — Андерс сразу посуровел и посмотрел на Авелин с подозрением. — И кто сказал тебе, что они малефикары? Мередит готова обвинить в магии крови всех, кто хотя бы взглянет на нее косо.       — То, что они малефикары, мне сказали очевидцы. Они своими глазами видели, как эти маги принесли в жертву парочку эльфов и устроили резню. Трое стражников, моих подчиненных, хороших мужчин с женами и детьми, мертвы, — обрубила Авелин, сжав челюсть и кулаки. Об ярость в ее голосе можно было порезаться.       Андерс мгновенно изменился в лице.       — Погоди, это ведь было в эльфинаже? Я… — он прервался, что-то вспоминая. — Ко мне несколько дней назад привели ребенка, эльфа, и он все бормотал про кровь и чудовищ. У него было много порезов и шок. Он так и не смог объяснить, что случилось. Я подумал, может, на них с родителями напали работорговцы.       — О, — Авелин тоже сбавила обороты. — Наверное, это их сын. Вроде среди эльфов была семейная пара. Где он?       — Сбежал. Я его больше не видел.       Они оба замолчали, напряженные, уставшие и отчасти виноватые. Хоук хорошо знал обоих и мог дать руку на отсечение, что они оба думают, будто могли сделать больше, чтобы предотвратить всю эту мерзость на улицах Киркволла. Чушь собачья: Авелин и Андерс и так работали на износ, чтобы помогать людям. Повлиять на какие-то события было просто не в их силах.       — Значит, ты рассказала об этом Хоуку, — вернулся к основной проблеме Андерс, оставив размышления на потом. — Он с ними разделался?       — Я не знаю, — ответила Авелин. — Я больше ничего не слышала о малефикарах, но и от Хоука не было вестей. Я пришла к нему в особняк, и Орана сказала мне, что он уже пару дней не появлялся дома. Тогда я пошла к Фенрису, они с Хоуком в последнее время были неразлучны…       — Да, прямо как кашель и насморк — один без другого недостаточно эффективен, — сдержанно прокомментировал Андерс. Варрик и Изабелла расхохотались, а Фенрис посмотрел на целителя так, что не оставалось сомнений: завтра Андерс найдет у себя на подушке неприятный сюрприз.       — Кхм, в общем, Фенриса я тоже не нашла, — дипломатично продолжила Авелин, хотя губы у нее задрожали. Хоук сузил глаза. Предательница. — А Варрика с Изабеллой не видели в «Висельнике» день или два точно. Вот я и думаю, может, что-то пошло не так.       — А как же я? — обиделась Мерриль. — Про меня она не знает?       — Ты вроде как собиралась навестить Хранительницу, Маргаритка. Может, Авелин думает, что ты у нее. Мы ведь сами на тебя случайно наткнулись.       — Все равно несправедливо. Вас будут искать, а меня нет.       — Не расстраивайся, котенок, до нашей бой-бабы все доходит с опозданием.       Андерс тем временем о чем-то напряженно размышлял, сморщив лоб.       — А ты уверена, что их пропажа связана с малефикарами? Магия крови — дело грязное, да и Хоук бы сражался до последнего. Если бы что-то случилось, ты бы уже нашла кучу обескровленных трупов и горящие развалины на месте домов. А слухи о смерти Защитника разнеслись бы по Киркволлу, как запах навоза по комнате.       — Я тоже так думаю, — кивнула Авелин и хмыкнула. — К тому же Хоук, ну… Хоук. Он в одиночку может шайку бандитов повязать и пойти на рынок за яблоками.       — Вот-вот, так еще и подмогу с собой взял. Я бы точно поставил не на этих несчастных малефикаров.       Хоук чуть не замурлыкал от удовольствия, но вовремя взял себя в руки. В лапы, точнее, но не суть. Приятно ведь, когда друзья так высоко ценят твои способности.       — И все же они пропали, и мне не по себе, — вздохнула Авелин, рассматривая завал у Андерса на столе. — Я только хотела спросить, не знаешь ли ты что-нибудь об этом. Донник еще вчера заходил поговорить с тобой, но сказал, здесь была такая толпа, что он постеснялся отвлекать тебя от дел.       — О, я его даже не видел. Ну, в любом случае сегодня я свободен, так что могу помочь с поисками, — едва договорив, Андерс осекся, будто вспомнив о чем-то важном, и торопливо добавил: — Но вечером я должен вернуться в лечебницу. У меня, э… важная встреча.       — Не нужно, я сама справлюсь, — отказалась Авелин, и Андерс едва заметно выдохнул. — Оставайся здесь, ладно? Если кто-то из них будет ранен, они наверняка придут сюда.       — Без проблем, — Андерс закивал и с улыбкой добавил: — Если найдешь их где-нибудь в палатке за городом, вусмерть пьяных, голых и ни о чем не жалеющих, раздай оплеух за нас обоих.       — Полагаю, за то, что они не позвали тебя с собой?       — Именно!       Авелин засмеялась.       — С этим я справлюсь, — она развернулась и направилась к выходу. — Хорошего дня, Андерс.       — О, погоди-ка! — Андерс взял со стола небольшую глиняную баночку и вручил ей. — Не хотелось бы, чтобы наша доблестная стража полегла с температурой.       Пока он объяснял, как правильно пользоваться мазью, а Авелин с любопытством спрашивала о составе и свойствах, Фенрис недовольно забубнил:       — Вот тебе и друзья. Нас бы за это время уже трижды в Тевинтер продали.       — Эй, мы ведь и правда как-то раз так запили, что Авелин нашла нас в трюме корабля до Орлея в одних сапогах, — вспомнил Хоук. Эх, хорошая была ночка. Дорогая, правда, да и голова потом болела так, что ее отпилить хотелось, но это мелочи.       — И все же, — не отступал Фенрис, — мы с вами не цветы в теплицах выращиваем. Всегда нужно быть готовым к худшему. А одержимый только о сексе и думает.       — И я не могу его винить, — вступила на защиту Андерса Изабелла. — Пусть лучше думает о своем красавчике, чем о чужих гнойниках или о храмовниках. И вообще, — она хмыкнула, — не тебе говорить о неправильно расставленных приоритетах.       — Это еще почему?       — А ты не помнишь, как я однажды заглянула в поместье Данариуса и нашла тебя в окружении пяти свежих трупов, бледного, окровавленного и едва в сознании? Напомни, что ты тогда у меня спросил?       — Это была последняя бутылка красного антиванского, Белла. Я не мог разбить ее из-за этих ублюдков.       — Я пока не очень хочу расколдовываться, — призналась Мерриль. — Мы ведь тогда не узнаем, о чем будут говорить Андерс и Натаниэль.       — Мне тоже очень интересно, кого это Андерс от нас прятал, — согласилась Изабелла, бросив на нее хитрый взгляд.       — Готов поспорить, это кто-то из Ферелдена. Он упомянул порт, да и Блондинчик нигде, кроме Ферелдена и Киркволла, не был.       Фенрис как-то отчаянно вздохнул, кажется, потеряв надежду услышать от друзей что-то разумное и не относящееся к личной жизни Андерса. Хоук хотел бы его подбодрить, но он и сам просто разрывался от любопытства. Контрзаклятие они рано или поздно найдут, а вот шанс разнюхать все секреты в последнее время замкнутого и угрюмого товарища выпадает не каждый день.       Дела в лечебнице после ухода Авелин пошли своим чередом. Вечера все, кроме, пожалуй, Фенриса, ждали с нетерпением. Чем ниже опускалось солнце, тем невнимательнее становился Андерс. Он все еще был в хорошем расположении духа, но все чаще хмурил брови и что-то бормотал себе под нос. Наконец, когда он чуть было не выронил настойку эльфийского корня из рук, Андерс решил закончить с делами и закрыл основной зал лечебницы, хотя делал это крайне редко. После он ушел в свою каморку, быстро навел относительный порядок, взял в буфете крупный осколок зеркала и стал оценивать свой внешний вид.       — Прихорашивается, — одобрительно мурлыкнула Изабелла. — Надеюсь, он догадается снять эти перья.       — А мне нравится. Они такие… взъерошенные.       — Что-то мне подсказывает, что другой мантии у Блондинчика нет.       — Надо было подарить, — посетовал Хоук.       Андерс тем временем заметно приуныл. Он отложил зеркало, положил локти на колени и запустил пальцы в волосы.       — Ну вот, теперь он снова расстроен, — Мерриль погладила бок Андерса лапой.       — Потому что выглядит как бродяга из Клоаки, — безразлично бросил Фенрис. В то время как остальные коты устроились поближе к Андерсу, сидящему на кровати, он улегся на стол и наблюдал за происходящим, лениво шевеля хвостом.       — Даже так Блондинчик мог бы и Архидемона очаровать, если бы чаще улыбался.       Андерс встал и начал ходить по комнате туда-сюда, потирая рукой заросший подбородок, напряженный, как перед решающей битвой за права магов. Потом остановился, лицо его вытянулось в озарении, и он уже было решительно расправил плечи, как вдруг так же быстро сник. Он посмотрел на сидевшую на кровати Мерриль и произнес, будто ожидая услышать совет:       — Не могу же я воспользоваться ванной Хоука, когда его носит не пойми где.       — Можешь! — тут же разрешил Хоук, издав громкий «мяв». Андерс посмотрел на него и покачал головой.       — Это как-то неправильно. Да и Авелин велела быть здесь.       — С каких это пор тебя мучает совесть по таким пустякам?! Ради такого дела можешь даже в мой шкаф заглянуть!       Андерс еще минуту стоял, нервно топчась на одном месте, а потом все же решился.       — Я ему сам потом скажу. Извинюсь. Что-нибудь придумаю, — заверил он котов и спешно ушел, впрочем, не забыв прихватить с собой посох. Хоук одобрительно кивнул ему вслед. Фенрис снова тяжело вздохнул и снова не получил поддержки со стороны друзей. Изабелла и Мерриль свернулись калачиком на кровати и решили подремать, Варрик скинул с полки какую-то книгу и зашуршал страницами. Хоук подумал немного и присоединился к Фенрису. Его хмуро-ленивый вид действовал умиротворяюще.       Андерсу потребовалось почти два часа на то, чтобы вернуться. Он выглядел значительно лучше: выбритый, розовощекий, посвежевший, с еще влажными волосами на макушке, в чистой белой рубашке, льняных бриджах и сапогах до колена. Кажется, он все же одолжил кое-что из гардероба Хоука, за что последний мог его только похвалить.       Сам Андерс, однако, так не думал и виновато поежился, когда заметил на себе взгляды котов.       — Я все постираю и верну, — пообещал он, почему-то решив, что они молча его осуждают. Ладно, может, Фенрис и осуждал, но он делал это всегда, так что это не в счет.       — Можешь оставить себе, — расщедрился Хоук. Андерс тем временем сложил свою мантию в шкаф, пытаясь не помять перья, и мягко отругал улегшегося на раскрытую книгу Варрика за бардак. Потом сел на жалобно скрипнувший стул и стал ждать. Он попытался отвлечься на чтение, но быстро бросил это дело, взял на руки рыжего кота и еще около получаса чесал его за ушами, нервно кусая губы.       Когда со стороны входа в лечебницу послышался громкий стук, Андерс вскочил так резко, что пошатнулся и едва не упал. Он добрался до порога, попытался поправить волосы, по итогу растрепав их сильнее, и открыл дверь.       — Привет, Нат, — Андерс просиял, увидев своего гостя.       — Привет, Андерс, — Натаниэль склонил голову набок, рассматривая его. В руках у него была бутылка вина и походная сумка. За спиной все так же нашлись лук и стрелы, но вместо брони он надел более повседневный наряд. Приталенный черный жилет ему очень шел. — Не думал, что доживу до того дня, когда ты предпочтешь штаны мантиям.       — Киркволл меняет людей, — Андерс пропустил его внутрь, прикрыл дверь, но запирать не стал. Изабелла, Мерриль, Варрик и Хоук наблюдали за ними с порога в комнату, Фенрис даже не пошевелился. — Но если ты хочешь, чтобы в будущем я выходил встречать тебя сразу без штанов и без мантии…       — Не стоит, — улыбнулся Натаниэль, все еще проходясь по фигуре Андерса взглядом. — Не хочу, чтобы ты делал за меня всю работу.       — Чтобы вы знали, — заупокойным тоном начал Фенрис, пока его друзья шепотом комментировали происходящее, — вечер только начался, но он уже худший в моей жизни. Включая даже тот, на котором Данариус заставил меня перепробовать все рыбные паштеты из Ривейна.       — Святые трусики Андрасте, Фен, расслабься! Красавчик принес вино! Будешь хорошим котиком — и тебе разрешат облизнуть пробку.       Андерс тем временем и сам рассматривал бутылку в руках Натаниэля. Он расстроенно вздохнул.       — Ты забыл, что Справедливость не разрешает мне пить? А дразниться, Нат, очень недостойно для такого благородного господина.       — Благородный господин во мне умер, когда мы с тобой рискнули попробовать жижу из фляги Огрена в Короне и Льве, — отбил Натаниэль, заставив Андерса захихикать. — Неужели Справедливость не может сделать исключение хотя бы на один вечер? Ради меня?       Андерс замер, его взгляд слегка остекленел. Хоук со своего места почувствовал легкий запах озона и знакомое ощущение Тени. Он невольно напрягся, как и остальные, но все закончилось быстро: Андерс встряхнулся и сверкнул воодушевленной улыбкой.       — Ради тебя все что угодно!       Он взял Натаниэля под локоть и повел в свой личный угол. Коты попытались не мешаться у них под ногами, но сделать это было сложно из-за довольно ограниченного пространства. Каким-то чудом Андерс и Натаниэль умудрились ни об кого не споткнуться, а Хоук, Мерриль, Изабелла и Варрик рассредоточились вокруг.       — Так чьи это коты? — спросил Натаниэль, вручив Андерсу вино и положив сумку на стул.       — Не знаю, — Андерс бросил какое-то заклинание, легко вынул пробку и сделал большой глоток прямо из горла. Он вздрогнул, счастливо выдохнул и продолжил: — Забежали ко мне и остались. Планирую раздать.       — Не налегай так, — Натаниэль с улыбкой отобрал у него бутылку. — У меня на тебя планы.       Андерс издал какой-то мурлыкающий звук и помог Натаниэлю снять лук и колчан стрел.       — Ты ко мне всю дорогу шел такой красивый? И никто не пытался тебя украсть? — он подвигал бровями.       — Может, и пытался, — Натаниэль обнял его за талию и привлек ближе, — но я не дался.       Андерс обхватил его лицо ладонями и приник к губам. Натаниэль сжал его крепче и почти сразу углубил поцелуй. Андерс довольно простонал и запустил одну руку ему в волосы. Но продолжалось это недолго: Фенрис громко и невероятно правдоподобно сымитировал рвотный позыв, и оба отвлеклись, чтобы посмотреть на него. В ответном взгляде Фенриса было такое концентрированное отвращение, что даже Хоук поежился.       — Кажется, я ему не нравлюсь.       — Глупости, Нат. Он просто злюка, — Андерс попытался вернуться к поцелуям, но Натаниэль мягко отстранился, мазнув губами по его пальцам.       — Потом. Сперва я хочу тебя послушать, — Натаниэль сел на кровать, поджав под себя ноги, взял лежавшего рядом Варрика и поднес к лицу, изучая. — Какой смешной кот, — он положил его себе на колени и стал чесать пушистую грудь двумя пальцами.       — Перед этой грудью не устоит никто, — захихикала Изабелла, запрыгнув на стол к Фенрису. Она прилегла рядом и вкрадчиво предупредила: — Предупреждаю, Фен, будешь портить мальчикам свидание — я тебя укушу.       — Что ты хочешь услышать? — спросил Андерс Натаниэля, заглянув в буфет. Кажется, он искал, во что бы налить вино.       — Для начала: как у тебя дела? Твое последнее письмо довольно расплывчато, — Натаниэль откинулся спиной на стену и внимательно огляделся вокруг, продолжая чесать рыжего кота. На лбу у него прорезалась небольшая морщинка. — И, знаешь, ты обещал что-то придумать со своими условиями.       — Я все еще думаю, — легкомысленно бросил Андерс, поставив на стол стакан с крупным сколом. Натаниэль нахмурился сильнее.       Хоук с Варриком переглянулись. Единственное, что смог сделать Андерс, чтобы улучшить качество лечебницы и своего жилья, — отыскать где-то койки и пару рабочих столов. У одного из них треснула ножка, поэтому Андерс подложил под нее церковные книги. Уборная в лечебнице одна, и лишний раз в ней лучше не задерживаться. В спальне-кабинете целителя все дешевое и дряхлое, окно и вовсе отсутствует. Запах пыли и сырости можно только перебить, но убрать — невозможно.       Хоук несколько раз предлагал Андерсу жить у него. Тот отказывался, аргументируя это тем, что все не то про них подумают, да и до Клоаки будет далеко добираться. Для Хоука ни один из этих аргументов не был убедительным, и он неоднократно жаловался на упрямство друга Варрику, но сделать ничего не мог. Не станет же он вытаскивать Андерса из Клоаки насильно.       — Ты не должен так жить, Андерс. Мы, кажется, уже говорили об этом, — осторожно напомнил Натаниэль.       — Точно. И обсуждать это еще раз я не хочу, — Андерс поджал губы и всучил Натаниэлю полный стакан вина, оставив себе бутылку. Он убрал его сумку куда-то на пол, подвинул стул к кровати и уселся. — Давай о чем-нибудь другом.       — Там были сыр и фрукты, — невозмутимо заметил Натаниэль, глотнув вина.       — Ой, — Андерс поднял сумку и снова завозился у буфета. — Чего ты сразу не сказал?       — Отвлекся на тебя и котов.       — Кстати, как там сэр Ланселап?       — Лучше всех. Мой племянник его обожает. А вот соседи Делайлы, которым он дерет цветы на клумбах, — нет.       — Я так по нему скучаю, — умилился Андерс, на что Натаниэль закатил глаза и покачал головой.       — О, так вот про какого друга в Амарантайне он говорил, — заговорила Мерриль. Она прилегла на одной из полок с книгами и наблюдала за ходом беседы с истинно кошачьей любознательностью.       — Да-да, еще пара минут, и мы увидим всю глубину их дружбы, — ответила ей Изабелла, прикусив Фенрису ухо, когда тот заворчал.       — Как там Огрен, Веланна и Сигрун?       — Огрен бросил пить.       — Не может быть!       — Может. Он уже несколько месяцев в завязке. А еще учится писать без ошибок, чтобы самому отправлять письма Фельзи, — Натаниэль потянулся за виноградом, когда Андерс поставил рядом с ним глиняную миску с фруктами. — И она стала заходить чаще. У них очаровательный пацан, знаешь. Весь рыжий и кудрявый.       — Главное, чтобы он не пах как Огрен, — заметил Андерс. Натаниэль засмеялся, они чокнулись и выпили. Хоук решил, что это идеальный момент для попрошайничества. Он запрыгнул на кровать, уперся передними лапами в плечо Натаниэлю и умильно мяукнул. Последний явно не понял, чего от него хотят, но отвлекся от вина, и тогда Хоук залез в стакан и от души хлебнул. Андерс засмеялся и оттащил черного кота к себе на колени.       — Не мешай взрослым, Клякса, — он ткнулся носом в его мордочку, задев усы, и Хоук громко чихнул от неожиданности.       — Клякса?       — О, я же тебе их не представил! Вот это Клякса, у тебя Оладушек, вон те на столе — Карамелька и Колючка. А на полке Березка. Она моя любимица.       — Что, она тоже гадит в сапоги всем, кроме тебя?       — Нет, она хорошая девочка. Они все гадят только за пределами клиники.       — Это ненадолго, — пообещал Фенрис.       — Так что насчет Веланны и Сигрун?       — Веланна наконец-то согласилась тренировать новых магов. После ее уроков им никакие порождения тьмы не страшны. Новобранцы даже огру в пасть залезут, лишь бы она была довольна и больше не заставляла окрестные деревья задирать им мантии.       — Боже, я должен был это видеть! — воскликнул Андерс, а Варрик пробормотал: «Интересный подход к обучению».       — Я оставил ее за главную, когда уехал. Никому и в голову не придет злить Веланну, — сообщил Натаниэль, болтая вино в стакане.       — Ты что? — удивился Андерс, чуть не выронив мандарин из рук. Потом прыснул. — Ну, полагаю, теперь ты живешь у меня. Возвращаться тебе уже некуда. Она сотрет крепость с лица земли за недостаточно уважительное «доброе утро».       — Брось, она уже не настолько вспыльчива.       — Вспыльчива? Я отчетливо помню, как она сломала обе руки какому-то пьянице в Короне и Льве, когда тот ущипнул ее за задницу. Ты вообще помнишь, как мы с ней познакомились? Я знаю эльфа, который в бою сердца голыми руками вырывает, и облапать по пьяни его гораздо безопаснее.       — Это можно считать комплиментом, Фен, — усмехнулся Хоук, продолжая вольготно лежать у Андерса на коленях. Вино уже ударило ему в голову, и он развеселился, слушая про незнакомых ему людей. — А ты на него все ворчишь и ворчишь.       — Значит, в башне будет железная дисциплина до моего возвращения, — пожал плечами Натаниэль, ловко закинув в рот виноградину.       — А почему ты не оставил за главную Сигрун? — полюбопытствовал Андерс, снова прикладываясь к бутылке. Пил он жадно и резкими глотками, будто боясь, что вино вот-вот отнимут.       — Она с отчетом в Денериме. Попросилась побыть там подольше — знаешь ведь, ей нравятся большие города. У нее тоже все хорошо. Ей, кстати, очень понравилась книга, которую ты прислал, — Натаниэль мягко усмехнулся. — Теперь она хочет взять автограф у этого гнома.       — Я знал, что она оценит, — закивал Андерс. — Думаю, Варрик подпишет мне что-нибудь.       — Блондинчик шлет мои книги в качестве подарка? — удивился Варрик. — И ведь мне ни слова, что за человек…       — А что насчет твоих друзей? — спросил Андерса Натаниэль. Ему стало жарко, поэтому он расстегнул несколько пуговиц на рубашке, пытаясь не пролить вино.       — А, ну… неплохо, — слегка заторможенно ответил Андерс, очень заинтересовавшись открывшимися участками кожи своего собеседника. — Я в последнее время мало с кем общаюсь, но знаю… погоди-ка, это что? — он подался вперед, скидывая Хоука с колен, и отодвинул край рубашки Натаниэля. Справа чуть пониже ключицы у него был свежий шрам, розовая полоса рубцовой ткани была длиной с женскую ладонь.       — Гарлок полоснул клинком. Отравленным, — признался Натаниэль, не мешая Андерсу себя рассматривать и сохраняя спокойное выражение лица.       — Так близко к сердцу?! С ума сошел?! — возмутился Андерс, будто Натаниэль ранил себя сам. — Я ведь велел не попадать в неприятности, когда меня нет рядом, чтобы исцелить тебя!       — Знаешь, я пытался обсудить это с порождениями тьмы, но они не вняли моим аргументам.       — Не умничай! — Андерс присел на край кровати так, что колено Натаниэля упиралось ему в бедро. Он отпил вина и продолжил возмущаться: — Знал ведь, что ты всегда найдешь способ угодить в передрягу!       — В отличие от тебя, Андерс, я не навлекаю на себя лишних неприятностей.       — Сказал человек, который в одиночку проник в Башню Бдения, напичканную Серыми Стражами, чтобы убить и обокрасть Героя Ферелдена! Еще и пьяный, как десять матросов!       — Я был… расстроен, — повел плечами Натаниэль, как будто это что-то оправдывало. Хоук подумал, что Андерс неспроста мало удивлялся странностям в их команде.       — Когда люди расстроены, Нат, они идут в бордель, спускают все деньги на шлюх и утром пытаются забыть свой позор, — поучительно сказал Андерс, икнув. — А не штурмуют крепость убийцы Архидемона.       — У меня свои способы справиться со стрессом, — Натаниэль озадаченно свел брови вместе, над чем-то задумавшись. — И я не был пьян.       — Разве? — растерянно моргнул Андерс. — Ты ведь сам мне рассказывал.       Они замолчали. Андерс нахмурился, глядя на горлышко бутылки. По комнате распространился почти неощутимый запах грозы. Натаниэль смотрел на него с непониманием, что-то прикидывая в уме, а потом предположил:       — Может, ты перепутал с Большим Турниром? Я напился после выступления и случайно наткнулся на соревнования по стрельбе из лука. И победил, между прочим, — хвастливо заметил Натаниэль. Андерс пришел в себя и улыбнулся.       — Да, точно.       — Так, ясно, с тебя на сегодня хватит, — Натаниэль усмехнулся и отобрал у него вино. Андерс надул губы в притворной обиде, но не стал сопротивляться. Натаниэль убрал бутылку и свой стакан на полку над левым плечом, потом мягко взял Андерса за руку и провел большим пальцем по его ладони. — Почему ты редко с кем-то общаешься?       — Работы много, — признался Андерс, чуть покачиваясь на своем месте. Он и правда слегка захмелел. Лицо у него непривычно расслабилось, почти как во сне, и сон этот был приятным.       — Значит, нужно работать меньше, — Натаниэль сглотнул, когда Андерс переплел их пальцы. Тишина загустела. Варрик, тонко чувствуя изменения в атмосфере, аккуратно сполз с чужих колен на пол.       — Андерс, ты счастлив? Тебе нравится жить в Киркволле? — почти шепотом спросил Натаниэль. Глаза у него потемнели, на скулах выступил румянец, но тон оставался мягким. Он ждал ответа, будто тот значил что-то гораздо большее, чем попытка поддержать диалог.       — Обычно не очень, — так же тихо признался Андерс. — Но сегодня у меня есть коты и вино, — он поднял взгляд на Натаниэля и выдохнул почти благоговейно, как молитву: — И ты здесь.       Еще пару секунд они просто смотрели друг на друга — а потом напряжение лопнуло. Андерс в одно движение оказался у Натаниэля на коленях и впился в его губы жадным поцелуем. Миска с фруктами упала на пол и разбилась. Натаниэль запустил обе руки ему под рубашку, провел ладонями от поясницы до лопаток и обратно, привлек к себе теснее и толкнулся бедрами навстречу. Не отрывая друг от друга губ, они стали стягивать одежду.       Фенрис рванул из комнаты с такой скоростью, будто за ним гналась свора диких собак. Варрик со смехом засеменил за ним. Хоук с Мерриль оглядывались по пути, не в силах побороть природное любопытство. Изабелла не пошевелилась, поэтому ее Андерсу пришлось выносить за порог самостоятельно, подчиняясь настойчивой просьбе Натаниэля.       — Да ладно вам, одну любопытную кисоньку можно и оставить! — Изабелла жалобно мяукнула, но Андерс только чмокнул ее в макушку и положил на ближайшую к его комнате койку к другим котам. Он даже вынес им свое овечье одеяло, но после этого Натаниэль затащил его в комнату, послышался щелчок замка, а потом — громкий стон.       — Объявляю это свидание успешным, — Хоук заполз под одеяло и постарался устроиться поудобнее.       — Не-а, рано, — не согласилась Изабелла, опускаясь рядом. Ее большой пушистый бок согревал лучше всякого одеяла. — Это все было так, предварительные ласки, основное действие только начинается. Хотя, признаюсь, их флирт очарователен.       — Никогда не видела Андерса таким, — согласилась Мерриль. Она прижалась к Изабелле с другой стороны. — Он так улыбался и смотрел… а еще ни разу не сказал про магов.       — Единственный плюс этой пытки, — пробубнил Фенрис, притираясь к Хоуку справа. Варрик что-то забормотал под одеялом, запутавшись, его хвост торчал там, где у остальных уже торчали морды.       Звуки, доносящиеся из комнаты Андерса, становились все громче и неприличнее. Было слышно тяжелое дыхание, бормотание, шелест ткани, стоны, скрип дерева по камню, причмокивания. Пару раз Хоук слышал имена, произнесенные на выдохе с желанием и мольбой.       — Амарантайн, Герой Ферелдена, порождения тьмы, Башня Бдения, обучение новобранцев, — перечислил Варрик всплывшие в разговоре Андерса и Натаниэля детали. — К Блондинчику пришел его коллега Серый Страж. И я, может, чего-то не понимаю, но обычно с дезертирами обращаются куда как менее… лояльно.       — А может быть, там сейчас будет совсем не лояльно, — усмехнулась Изабелла. — Кто знает, что там еще у красавчика в сумке.       — Получается, он встречается с бывшим коллегой и шлет письма и подарки в Амарантайн, — резюмировал Хоук. — А нам брешет, что сбежал от Серых Стражей без друзей и без сожалений.       — «Меня там обижали, кота отобрали, в задницу не целовали», — передразнил его Фенрис и чуть было не сплюнул в презрении, но вовремя опомнился. Плевать надо было далеко, а он кот и не умеет.       — Везде наврал, — закивал Хоук. — Особенно про последнее.       В этот момент в комнате что-то громко хрустнуло, послышался грохот. Коты навострили уши. После пары секунд тишины раздался раздвоенный смех, который, впрочем, быстро сменился непристойными вздохами.       — Кажется, это была кровать, — сказала Мерриль.       — Она у Блондинчика и так держалась только на честном слове. Может, Клювик расщедрится ему на новую.       — Да, может… Погоди, как ты его назвал? — уточнила Изабелла, засмеявшись.       — Я выбирал между Клювиком и Танцором — парень ходит как крадущаяся рысь. Но все-таки остановился на первом варианте. Уж очень у него эта часть… выдающаяся.       — О, Андерс так довольно стонет, что, кажется, есть у красавчика и более выдающиеся части.       — Пожалуйста, давайте ляжем спать, и пусть этот ужасный день уже скорее закончится, — практически взмолился Фенрис, и остальные, хихикая, сжалились над ним и попытались уснуть.       Хоук честно думал, что парочка угомонится максимум через полчаса. Свой промах он осознал, когда прошел час, полтора, а потом уже и второй, а страстные завывания, рычание, скрип и ритмичный стук все не заканчивались, за исключением небольших перерывов. Пора было начинать делать ставки.       — Я всегда думал, что этот слух с выносливостью Стражи пустили специально, чтобы к ним новобранцы охотнее шли, — прокомментировал Варрик. Любая неловкость от подслушивания стерлась даже у Фенриса и Мерриль, остались только усталость и научное любопытство. — А оно вон как.       — Никто не знает, где в Киркволле найти симпатичного Стража? Хоук, скоро твой брат нас навестит?       — Даже не думай об этом, Белла!       — Хорошо, что Андерс целитель, — пробормотала Мерриль с прикрытыми глазами. — Если у кого-то что-то отвалится, он все поправит.       — Как жаль, что одержимый целитель…       — Как думаете, Андерс не ходит в бордель, потому что у них моногамные отношения или потому что боится убить кого-нибудь своим аппетитом? — поинтересовался Хоук, утыкаясь мордой в пахнущую мылом шею Фенриса. Из груди у того доносилось еле слышное успокаивающее гудение.       — Возможны оба варианта. Он мог бы сколотить целое состояние в «Цветущей розе», — заверила Изабелла, звуча все более вяло.       Усталость все же постепенно уволакивала их в темноту. Хоук уже мало внимания обращал на непристойные звуки и думал, почему же Андерс не рассказывал им о Натаниэле и своих друзьях из Серых Стражей. Неужели он им настолько не доверял? Может, боялся, что его засмеют? Но Хоук бы не стал смеяться, да и над чем? В том, чтобы быть влюбленным, нет ничего постыдного.       Когда Хоук заснул, в комнате все еще слышались всхлипы, шелест ткани и влажные шлепки. На миг ему даже послышалось чье-то признание, порывистое и тихое, заглушенное поцелуем, но Хоук уже не мог сказать, было это явью или фантазией его сонного разума.