Мёртвые розы

Экипаж не выглядел слишком роскошным, но легко можно было подумать, что внутри едет дочь явно богатого визиря, ведь позволить столько стражи мог далеко не каждый даже богатый торговец. Внутри повозки так уж вышло, что было не очень просторно, но нашлось немного подушек. На них, если уловчиться, можно было вполне с комфортом поспать. Только вот шум копыт и ветра вместе с вечной тряской, от которой через несколько дней пути у Тигнари разболелась голова, это оказалось довольно сложно. Вспоминая родителей, свои прошлые годы, он почти не замечал, как день сменяет ночь и время от времени накрапывает дождь. Даже еду, которую давал Гассан, юноша жевал с большим безразличием. Он не мог сбежать и слушать болтовню Гассана тоже перехотелось, поэтому Тигнари даже не показывался из повозки, предпочитая лелеять в душе тоску и печаль. Отдаляясь от дома, настроение Тигнари становилось только мрачнее. Дорога до столицы заняла несколько недель, и по пути они не раз останавливались в деревнях или городах, что попадались по пути. Тигнари не проявлял к ним никакого интереса, не вглядывался в людей и улочки, предпочитая скрывать лицо под капюшоном тёплой накидки, которую любезно предложил ему Гассан ещё в начале пути, когда омега почувствовал, что замёрз в повозке. — Господин, мы почти в столице, — в один из очередных дней наконец объявил Гассан, ловко подводя свою лошадь ближе к окошку, чтобы человек внутри всё расслышал. Обычно безразличный Тигнари вдруг почувствовал волнение. Осознание, что оттягивать неизвестность скоро не получится, заставило его перебороть себя и, отодвинув занавесь, которой было закрыто окошко, глянул прямо на возвышающего рядом на лошади Гассана: — Как скоро? — спросил омега, щурясь от яркого дневного света. — А вам не терпится, господин? — Не неси чепухи, — фыркнул Тигнари, и занавесь вновь колыхнулась, скрывая его лицо от вдруг рассмеявшегося молодого янычара. — Если так хотите знать, то уже к полудню мы попадём в город, будьте аккуратны и не выглядывайте зря. Как и сказал Гассан, не успело настать время обеда, как шум столицы окружил их. Стамбул часто величали османы столицей мира и это по праву был большой и оживлённый город. Он стоял по обе стороны пролива Босфор, где на берегах раскинулся богатый порт и ютилось столько лодок, что и сосчитать было сложно. А уходя вглубь, встречал несметных размеров Большой базар, где купцы со всего мира предлагали свой товар. Чего только не найдёшь там! Шёлка и драгоценности, специи, угощения на любой вкус. Каждый человек, будь он житель столицы или заморский купец найдёт здесь и товар и прибыль. День изо дня сюда стекалось столько народу, что голова могла пойти кругом. Город на двух континентах вдохновлял. В нем было что-то волшебное, неуловимое, яркое. С утренним ветром с Босфора, со стаей голубей у мечети, с запахом каштанов и кукурузы у уличных торговцев, с разноцветным блеском ламп, тканей и безделушек — здесь притаилась любовь. Не в силах удержать любопытства, Тигнари легонько отодвинул занавесь и увидел, что они едут по одной из главных дорог, с одной стороны которой лениво устроились в пору дневной жары лавочники. Ранее ему никогда не доводилось бывать в столице, но он не раз слышал рассказы отца, поэтому сразу попытался взглянуть вдаль туда, куда его везут. Кроме процветающей торговли, этот город славился и своей архитектурой. Почти сразу Тигнари заметил несколько возвышающихся над городом мечетей, которые завораживали любого зрителя. Особенно неискушённый в этом плане Тигнари не мог не выглянуть побольше из окошка, чтобы внимательнее всё рассмотреть. Внезапно кто-то щёлкнул его по носу, и Тигнари удивлённо вздрогнул, поднимая взгляд на Гассана. — Я говорил вам не выглядывать, господин, а вы готовы из повозки вывалиться, — с неким смехом произнёс юноша на лошади, заставляя омегу смущённо скрыться внутри. — Я просто никогда раньше не видел столицу, — из-под занавеси всё равно показался один любопытный глаз. Как бы ни был печален Тигнари, он всё-таки оставался любопытным молодым юношей, который не мог не заинтересоваться внешним видом города, о котором так много слышал. — Стамбул и правда волшебный город! Не зря говорят: «Если Земля была бы единым государством, Стамбул был бы ее столицей!» — вдохновлённо, с ноткой гордости произнёс Гассан, легонько придерживая поводья лошади. Пусть его слова были довольно вычурны, Тигнари чувствовал, что сам бы не сказал лучше. Он даже позабыл о том, что совсем скоро прибудет во дворец, и отдался мимолётному моменту. Некоторые прохожие кидали на экипаж редкие взгляды, но в основном все спешили по своим делам. В богатом городе, где находится сама главная резиденция султана, это не являлось чем-то чрезвычайно необычным. Гассан больше не заставлял омегу совсем не выглядывать, прикидывая, что они уже итак близко к дворцу и беспокоиться больше не о чем. Только подъезжая ближе, он достал чёрную полоску ткани и протянул Тигнари, параллельно объясняя: — Мы не можем заехать через первый или второй двор, чтобы попасть в гарем, поэтому сделаем это через запасной вход, а знать о нём тебе запрещено, так что завяжи глаза и жди, пока мы не прибудем на место. Тигнари кивнул и сжал повязку в руке, чувствуя, что начинает волноваться. Глубоко вздохнув, он постарался взять себя в руки и повязал ткань на глаза. Через некоторое время он почувствовал, что экипаж остановился и вскоре дверь открылась. Обладая превосходным слухом, он сразу потянулся, чтобы ухватиться за ладонь, поданную ему Гассаном, пусть и вышло это слегка неуклюже. — Сейчас молчи и слушай то, что тебе будут говорить, — негромко сказал Гассан, проводя его через задние ворота, где их уже ждали. Стоило им въехать в город, как Гассан отправил одного из стражником доложить о приезде главному евнуху гарема, однако на входе ждал их вовсе не он. — И это тот, о ком так печётся наш визирь? — склонила голову хазнедар гарема Яэ Мико. Эта лисица была недурна собой и отлично подошла бы на роль любимицы падишаха в гареме, но вместо этого она выбрала управлять этим местом в качестве слуги, а не госпожи. Никто не знал, сколько ей лет, но, выглядя довольно молодо, она уже заняла столь высокую должность. Один Аллах знает, почему она пошла на это, но прошло уже несколько поколений как эта женщина служит здесь и во всей империи не найдёшь более умелого человека на это место. Должность в качестве казначея гарема имела много своих возможностей. Валиде-султан держала её ближе всех, а потому подпускала ко всем делам гарема и делилась многими переживаниями. Безусловно, среди слуг только Яэ Мико обладала настоящей властью. Услышав насмешливый женский голос, Тигнари невольно почувствовал раздражение, но, вспомнив слова Гассана, решил не создавать себе лишних проблем. Если это и правда лишь временно, он вполне может перетерпеть. — Госпожа Яэ, где главный евнух? — тут же спросил Гассан и встретился с острым взглядом Яэ Мико. — За всех наложниц и наложников отвечаю я, ведь содержание на каждого подсчитываю лично. Хочешь сказать, вы хотели без моего ведома подсунуть лишний рот под мою юбку и думали, что я не замечу? — Вовсе нет, госпожа, конечно нет, — стушевался Гассан и поспешил передать в руки женщине замершего Тигнари, которого тут же обдало шлейфом сладких цветочных духов, — Аль-Хайтам паша передавал куда его определить, много не надо, отправьте в общие комнаты к простым джарийе. — Отправить ли его на обучение, м? Об этом что-то говорил паша? — Можете сами решить, госпожа, — покорно отвечал Гассан и больше не смел смотреть на хазнедар. В это время Яэ Мико внимательно осмотрела Тигнари, ворочая его туда-сюда, чтобы получше рассмотреть фигурку. Её взгляд был намётан, и особенно он просветлел, когда она коснулась хвоста. Юноша не выдержал и дёрнулся от неё в сторону: — Не трогайте… — Тц, кое-кто явно знает о вкусах нашего султана, — сказала Яэ Мико сама себе, не обращая внимания на панику омеги, и подняла его лицо за подбородок, чтобы внимательно рассмотреть. Пусть глаза Тигнари всё ещё были завязаны, её это не смущало. — Хорош, только вымыть надо. Лайла, подойди. Одна из девушек, до этого стоящих позади, вышла из тени и, подойдя, поклонилась, не смея подымать головы. Её платье не отличалось красотой, какой могла похвастаться хазнедар, но и не было простым хлопчатым. Девушка явно имела некоторое хорошее жалование, служа при госпоже. — Позаботься о нём, — бросила Яэ Мико, снимая повязку с его глаз. Тигнари не успел даже глянуть на хазнедар, как служанка поспешила увести его за собой в слабо освещённые коридоры дворца. Зрение кое-как адаптировалась только через несколько минут, когда они прошли несколько поворотов. — Куда мы идём? — спросил Тигнари. После долгой дороги он чувствовал себя ужасно уставшим, даже несмотря на то что по пути они не раз останавливались. Все эти неизвестные люди только добавляли ему головной боли. — В хамам, там тебя осмотрит лекарь, а после, если всё хорошо, отправишься в общие комнаты, — Лайла говорила лениво, будто вот-вот уснёт, но тем не менее хватка на предплечье у неё была что надо. Девушка явно просто выполняла свою работу, поэтому Тигнари молчком старался поспевать за ней. Раньше ему не доводилось бывать в хамаме. Только зайдя, он ощутил сильный аромат благовоний и эфирных масел. Особенно выделялся аромат лаванды. Для людей с обычным обонянием здесь пахло не так тяжело, а даже приятно, но Тигнари сразу закашлялся, размахивая перед лицом рукой, силясь тем самым прогнать въедливый аромат. Внутри сейчас как раз мылось сразу около пяти девушек: кто обмывал тело, кто наносил полезные маски на волосы, кто отбеливал кожу… Вокруг них клубился пар от горячей воды, и звучали весёлые переговоры. Только заметив их, Тигнари поспешил закрыть себе глаза и отвернуться, пусть те всё равно и не были полностью обнажены. И о чём только думала Лайла, приведя его в это место? Одна из девушек вскрикнула, заметив их: — Хатун, что он здесь делает?! Лайла удручённо вздохнула: — Тебя это волновать не должно, занимайся своими делами, — она потянула Тигнари в дальнюю часть хамама подальше от любопытных сплетниц, которые сразу стали шептаться. Из-за своего прекрасного слуха вопреки всему Тигнари очень чётко расслышал все их восклицания. «Как они могли привести юношу в хамам, когда мы моемся?!» — бормотала одна из наложниц, склонившись к другой, и та растерянно кивала: «Может быть, это снова приказ султана?» Тогда к ним присоединилась третья: «Султан души не чает в маленьком господине, стал бы он смотреть на такого щуплого юношу?» Девушки рассмеялись, отчего Лайла развернулась к ним и грозно шикнула. — Только болтать и умеют, — сказала она, уже повернувшись к Тигнари и усаживая его на край каменного выступа. Юноша всё ещё не решался отнять рук от лица, но вдруг он почувствовал, как Лайла дёрнула его за рукав: — Ну же, тебе надо помыться, не обращай на них внимания, держи, — Лайла протянула ему несколько полотенец и поспешно встала. — Я схожу за новой одеждой, а ты пока начни сам. Тигнари опасливо осмотрелся и так и застыл, не зная куда себя деть. Когда Лайла вернулась и увидела, что он так ничего и не сделал, она закатала рукава и отложила чистую одежду в сторону. — Мне помочь тебе помыться? — спросила она. — Нет, я сам, — проговорил он уверенно и поспешил начать снимать потрёпанную в дороге одежду. Однако, Тигнари явно переоценил свои способности и, запутавшись во всём в чём только можно, всё-таки попросил помощи у девушки. Пусть он чувствовал на себе насмешливые взгляды, это ведь была всего лишь кучка самодовольных девиц, которые только и думают, что о ложе повелителя. Ему бы опускаться до их уровня? Как бы то ни было, Лайла знала своё дело, и с её помощью вымыт оказался даже большой и пушистый хвост Тигнари. Пока она его мыла, то неустанно забавлялась, пока юноша просил её быть аккуратнее. Теперь от него немного пахло лавандой, но омежий запах мокрой почвы и хвойного леса легко перебивал весь цветочный аромат. Стоило ему помыться, как этот запах стал в несколько раз сильнее, чем раньше, и теперь любой альфа смог бы сразу понять, что он — омега. Выручало только то, что среди девушек не бывает альф или омег: они все беты, а потому не так остро чувствуют запахи. — Редко у кого увидишь такой славный хвостик, — сейчас Лайла сидела рядом с Тигнари и полотенцем старалась убрать остатки влаги с его хвоста. — А тебе есть с чем сравнивать? — склонил голову омега, всё ещё вздрагивая от чужих прикосновений, пусть и через полотенце. — Госпожа Яэ и маленький господин такие же, как ты, но у тебя определённо самый пушистый хвост из них, — она наконец закончила и, пригладив напоследок шёрстку, оставила в покое Тигнари. — Я снова про него слышу, кто такой маленький господин? — Не бери в голову. Надеюсь, вы с ним не повстречаетесь. — Это кто-то важный? Склонившись к нему, Лайла всё-таки проговорила: — Очень важный, тебе не следует переходить ему дорогу. Отстранившись, Лайла поспешила к двери в хамам и, открыв её, шепнула одному из евнухов что-то на ухо. Большая часть девушек, что мылись в хамаме, уже ушли, но Лайла вдруг подсуетилась и выпроводила всех, кто ещё оставался, чтобы наконец впустить внутрь женщину на вид лет тридцати. От неё резко пахло травами, поэтому Тигнари сразу предположил, что она лекарь. — Юноша? — удивлённо спросила женщина и непонимающе глянула на Лайлу. — Он омега, хатун, поэтому ты должна его осмотреть, — ответила девушка, заламывая пальцы. — Постучи в дверь, когда закончите. Оставшись с лекарем наедине, Тигнари почувствовал, что смущён больше прежнего. Что она собирается вообще проверять? Разве он чем-то болен? — Не переживай так, я просто осмотрю тебя и кое-что спрошу, но ты должен быть предельно честным. Так как ты не девушка, я не уверена, что смогу понять что-то, если посмотрю, ведь раньше я не сталкивалась с омегами. Иди сюда. Тигнари пару секунд мялся, но всё-таки подошёл, и для начала женщина осмотрела его волосы и зубы, затем ощупала ноги, руки. Не найдя никаких увечий или изъянов, она расспросила о самочувствии, возможно перенесённых заболеваниях. Поначалу Тигнари даже подумал, что зря боялся чего-то. — Теперь последний вопрос, у тебя были мужчины? — было видно, что женщина ощущала себя неловко, спрашивая нечто такое у парня, хотя лекарям зачастую приходилось видеть столько разных вещей, что сохранять невозмутимость уже должно было въесться в их кости. Тигнари невольно подумал, почему она вообще спросила только про мужчин? По её мнению, он не мог интересоваться женщинами? — Нет, конечно! — лёгкий румянец проступил на его лице, но Тигнари постарался остаться невозмутимым. Лекарь кивнула быстро, закрывая эту тему: — Хорошо, здоровье у тебя в порядке, так что волноваться не о чем. Если когда-то тебе выпадет шанс родить ребёнка, то можешь не переживать, на то воля Аллаха он родится здоровым и сильным, — она улыбнулась и поспешила на выход. Провожая её взглядом, Тигнари почувствовал, что его передёргивает об одной мысли, что он может когда-то иметь ребёнка. «Я никогда не смогу пойти на это, лучше тогда убью себя» — упрямо подумал он. В этот момент Лайла вновь подошла к нему и, заметив, что он снова сидит в растерянности, всучила стопку простых бело-синих хлопчатых одеяний. Тогда Тигнари отмер и поспешил переодеться. Ещё в пути он задумывался о том, переоденут ли его как девушку, однако в реальность его опасения не воплотились, и ему выдали неплохие светлые шаровары с простой рубахой и длинной жилеткой синего цвета. В подобном виде он почувствовал даже комфорт, ведь дома чаще всего придерживался почти такого же внешнего вида. Лишь одним он отличался: тут не было даже минимального количества узоров. Лайла повела его дальше по гарему, который оказался довольно большим и извилистым. Честно говоря, из рассказов, овеянных вымыслом и тайнами, он представлял себе нечто более роскошное и просторное, но на деле гарем был похож на один огромный лабиринт. Весь этот двор совмещал в себе четыре секций: для правителя, для его матери, для евнухов и для наложниц. В сумме в гареме было около трёхсот комнат, несколько бань, две мечети и женский госпиталь. Стараясь не отставать, Тигнари не знал, чего ему ожидать, и старался получше запомнить путь, по которому они шли. Стены вокруг часто были расписаны яркими красками, отчего в глазах почти рябило, но отрицать их красоты было нельзя. Общие комнаты, в которые его привели, представляли собой одну большую проходную комнату, где днём, как сейчас, собирались не только рабыни, но и наложницы уровнем выше. Их легко получалось различать, ведь пока одни носили простые невзрачные одежды, другие украшали себя драгоценностями и платьями из шёлка. Среди них существовала своя иерархия. Девушки, только попавшие в гарем, были джарийе, но даже у них было жалованье, правда, минимальное. Личные служанки валиде и любимиц султана получали дополнительную неофициальную плату от своей госпожи за разные услуги. Самый низкий статус, но выше, чем джарийе, имела уста. Лишь прошедшие обязательное обучение и отобранные для этого по определённым параметрам могли стать на эту ступень. В свою очередь, девушки, успешно закончившие обучение, обладающие привлекательной внешностью и хорошими физическими данными, могли претендовать на следующий уровень — одалык. Затем гёзде. Рабыня уже имела возможность побывать у султана. Даже если это было всего однажды. Она могла стать матерью наследника престола, а потому освобождалась от физической работы. Ей было положено иметь двух служанок и отдельную комнату. Гёзде получала больше средств на своё содержание. Стать гёзде стремилась каждая наложница, попадавшая в гарем тем или иным путём. Любимицы, которые не раз бывали у повелителя, приобретали статус икбал. Также называли и забеременевших гёдзе. Слушая беглый рассказ Лайлы, у Тигнари голова готова была пойти кругом. Здесь, казалось, были одни правила. Чем больше он в это погружался, тем больше ощущал, что гарем похож на большую клетку, которая взяла тебя в тиски и вот-вот готова раздавить. Неожиданно Лайла не повела его в общие комнаты, а провела мимо них в совсем другое помещение. То оказались одни из многочисленных покоев, обставленных довольно скромно. Только зайдя в комнату, Тигнари снова почувствовал удушающий цветочный аромат, сразу узнавая тот самый мотив, что сбил его с толку у ворот. За столом с бумагами сидела розоволосая лисица, чьи уши буквально висели от тяжёлых серьг на них. Хазнедар удивительным образом умудрялась выглядеть скромно в закрытом вишнёго цвета платье, чьи рукава струились, чуть ли не касаясь пола, и показывали её статус. Яэ Мико была слугой, не имевшая право выпячивать всю себя напоказ, как сделала бы любая наложница уровня гёдзе или родившая ребёнка падишаху кадын или султан. Однако многие слуги с уважением называли её «госпожой», избегая этого только при султанского семье, иначе не сносила бы она головы. — Чем ты так долго с ним занималась? — не отрываясь от записей, произнесла Яэ Мико, стоило им ступить в комнату. Лайла поспешила поклониться и жестом показала юноше поступить точно так же. — Простите, госпожа, эту служанку, — произнесла девушка. Было видно, что она уже очень устала и будто вот-вот свалиться с ног. Заметила это и госпожа Яэ. — Ты свободна, позови сюда кого-нибудь из джарийе, чтобы она подождала его за дверью. Когда Лайла удалилась, Тигнари упёр взгляд в пол, надеясь слиться с интерьером и побыстрее сбежать. Если быть честным, впечатление на него хазнедар гарема произвела не самое приятное. — Такие, как ты, попадают в гарем по факту рождения, но ты вдруг объявился только сейчас. Честно говоря, это очень меня заинтересовало. Как так вышло? — Я не знаю, — произнёс Тигнари и прикусил губу. — Похоже кто-то влиятельный помог совершиться столь вопиющему поступку твоих родителей, но ладно, — вздохнула она и поднялась со своего места, неспеша подходя к юноше. Её острый взгляд, казалось, мог ощущать кожей. — Сейчас ты здесь, у тебя милое личико и хорошая фигура. Надо лишь немного заняться твоим обучением, чтобы ты смог оправдать мои надежды. Их диалог походил на разговор хищника с жертвой, и Тигнари напряжённо сглотнул слюну. О чём вообще болтала это хитрая старая лиса? — Я имею самое большое влияние в гареме, если ты хочешь здесь выжить, то не стоит меня остерегаться, наоборот, держаться ближе, — она похлопала его по щеке, словно играя роль доброй тётушки, но в глазах не видно было и капли искренности. Тигнари, конечно, не умел читать по глазам, плохо считывал полунамёки и жесты, поэтому просто предпочёл не выражаться яро против, чувствуя недоумение. — Нынче сложно найти верных и умелых подчинённых, а умных наложниц днём с огнём не сыщешь. — Простите, но вы обращаетесь не к тому человеку, — неспеша произнёс Тигнари. — Я ведь даже не девушка, чтобы быть полноправной наложницей. Яэ мико похоже очень позабавили его слова и она прикрыла рот ладонью, чтобы скрыть лёгкий смешок. — Мальчик мой, ты омега и стоишь куда выше простых девушек. Но мои дела пока не должны тебя заботить, не будь упрямцем и следуй правилам гарема, чтобы когда-нибудь пройти по Золотому пути, — она вновь отошла к своему столу. — Золотому пути? Стоило легко повернуть голову, как серьги на ушах хазнедар издали лёгкий звон, который в один миг сбил с толку юношу. Она улыбнулась и бегло поправила рукава платья руками: — Каждый мечтает пройти по Золотому пути в покои повелителя. Это дорога из ада в райские сады. Наложница, проходящая по нему, становится сразу намного выше других, понимаешь? Тигнари почувствовал странное волнение и вместе с тем отвращение ко всему происходящему. — Но если я не хочу? — Тогда почему ты сейчас надеешься на место в гареме? Зачем иначе Аль-Хайтам паша привёл тебя сюда, а? У Тигнари не нашлось слов, чтобы опровергнуть эти пустые слова. Возможно тогда эта лисица потеряет к нему интерес и оставит в покое. Не услышав и словечка, Яэ раздражённо махнула в его сторону ладонью и вернулась к бумагам, показывая, что разговор окончен. Снаружи его и правда ждала молоденькая девушка в таких же одеяниях, что и он сам. Только вместо штанов у неё было простое платье до пола. Тигнари молча последовал за ней, чувствуя, что девушке неловко как и ему самому. В подобной ситуации лишняя болтовня лишь подняла бы напряжение ещё больше, да и не о чём им было разговаривать. У Тигнари не было выбора, кроме как подчиниться воле единственного человека, на которого надеялись его родители, и отправиться в гарем. Сейчас он наконец понял, в какое место попал. Обычно юноша не придавал значения словам Гассана, но после разговора с хазнедар его рассказы про странные интересы султана насторожили. Итак понятно, что он попал в гарем очень поздно. Чтобы дослужиться и добиться в толпе девиц внимания султана, надо долго учиться и искать снисхождения, например, у валиде-султан. Многие из этих девушек уже владеют искусством соблазнения, танцами и игрой на музыкальных инструментах, чтобы достойно уметь развлекать повелителя. Тигнари же всю жизнь изучал природу и медицину, астрономию и арифметику. Знания, что он приобрёл в детстве, могли помочь стать хорошим учёным человеком при дворе или лекарем, но по воле судьбы он должен бросить эти амбиции. Если бы султана интересовали только женщины, то даже стань он на самом видном месте, смог бы заинтересовать его на фоне других красавиц? Определённо нет. Однако, если верить словам Гассана, Тигнари надо быть намного осторожнее и постараться слиться с толпой служанок, хотя бы на время, пока Аль-Хайтам не вернётся с границы и не подыщет ему более приличное место.