Recambio. Обратный счёт. Книга вторая

— В чём это он прав? — вскинулся Никита. — Этот мудак… Женька внимательно смотрел на него и не перебивал. Ник же никак не мог остановиться, его прорвало, он говорил и говорил, всю свою ненависть вылил, всю боль. При одном упоминании имени Оскара его буквально выкручивало, и ещё он безумно жалел, что не удалось-таки ему врезать от души, так, чтобы костяшки пальцев в кровь разбить. Наконец он обессилел и сел. Женька молчал. — Всё, — выдохнул наконец Ник, не дождавшись его реакции. — Отрадно слышать, — прилетело в ответ. Голос звучал прохладно, однако Ника это не остановило. — Нет, ещё не всё. Мы сегодня переезжаем, — отрывисто бросил он. — Собирай вещи. Если эта тварь может в любой момент прийти и насрать тут… да что там! Он вообще может элементарно вселиться в эту квартиру, чтобы испортить нам жизнь! Это пиздец просто! Стало быть, уедем мы. Снимем хату. — Охереть какой ты умный, — едко заметил Женька. — Ну вали тогда. — В смысле? — задохнулся Ник. Такой вариант он рассмотреть не пробовал. Точнее, не успел его рассмотреть как следует. А зря. Зная Джеки… в общем, этот ход был довольно предсказуем. — Я никуда не поеду, — твёрдо подытожил Женька. — Здесь мой дом, он часть меня. К тому же рояль. Как бы ты ни пыхтел, он в дверь не пролезет даже с разгона. Ах да, чёртов рояль… Так-то роялей в Москве как мух на помойке, но Женька привязан именно к этому как к живому, так что… проблема. — Разберём — ножки у него откручиваются, — не сдавался Ник. Женька, несмотря на драматизм момента, не сдержался и фыркнул. — А ещё можно распилить на куски и потом склеить. А хер ли? Ник к этому моменту и сам осознал всю абсурдность своего плана. Да и кто пустит квартирантов со своим роялем? Бред же! Тут и с кошкой-то не особо рады, а здесь целый гроб на колёсах. Хотя… какая кошка? Что за ересь в голову лезет? Он совсем пал духом, вопреки своему недавнему запалу. И да, рояль, конечно, в их случае — аргумент. Он порой даже ревновал Женьку к этому монстру. Глупо же ревновать к деревяшке. Хотя… деревяшки бывают разные. Конкретно за этим крокодилом Женька мог просиживать часами, если у него, как он сам выражался, нота попёрла. — Никуда я отсюда не денусь, Никит, — повторил Женька. «Даже ради меня?» — едва не вырвалось у него. Хорошо, что в последнюю секунду он сдержался. Вместо этого выдавил: — Ну… ок. Пусть понимает, как хочет. Женька понял как надо. Подошёл и присел рядом бок о бок. — И ты никуда не уходи. Мне без тебя пиздец как плохо. — А чего ж тогда «вали» и вот это всё? — тихо произнёс Ник. — Ну это ж я так… сгоряча. — Ну… ок, — повторил он, тупо шалея от счастья, потому что Женька как раз положил ему голову на плечо. Он вообще от ощущения близости своего парня катастрофически глупел прямо на глазах. Мозги таяли как шоколад на солнышке, оставляя после себя одно лишь счастье, глупое и беззащитное. Ник вздохнул, остро ощутив, как оно уязвимо, это хрупкое чувство. И да, оно нуждалось в защите. Необходимо было свить канаты, привязать к себе Женьку покрепче, застегнуть на все замки. А для этого что? — Знаешь, — помедлив, решился он. — Мы ведь в самом деле не очень много знаем друг о друге. — Например? — спросил Женька. — Например, я даже не знаю точную дату твоей днюхи, — осторожно продолжил он. — Помню, что поздней осенью. Тебе тогда ещё этот… старпёр Гиберт айфон подгонял на день рождения… ну там, в Невервилле. Но когда точно — не знаю. — Теперь знаешь, — усмехнулся Женька. И, наткнувшись на недоумённый взгляд, пояснил: — Ворвался сюда как раз в мою днюху. И без затей выебал меня в ванной. Так себе подарок, между прочим. — Так это днюха твоя была? — натянуто рассмеялся Ник. — Я б цветы захватил, если б знал. Кстати, ты не особо сопротивлялся. Его тупая шутка про цветы никого не развеселила. — Честно? — Женька отстранился и взглянул глаза в глаза. Учитывая, что они сидели так, что ближе некуда, его лицо немного расплывалось и в ранних зимних сумерках казалось призрачным и безумно красивым неземной, тонкой, ангельской красотой. Люди такими не бывают. — Конечно честно, у нас же вечер откровений, — уверенно кивнул Ник. — Ну если по правде, у меня просто крыша рухнула и раскололась на мелкие кусочки, когда я тебя увидел. Едва сдержался, чтобы с порога на тебя не запрыгнуть, поэтому и… — …малодушно съехал с темы, — закончил за него Ник. — Удрал, да ещё и на замок заперся. Хорошо, что замок на соплях оказался. — Я б и сам тебе открыл… Ник не ответил, воспоминая, как это было — шалые больные Женькины глаза, их первый поцелуй в ванной — среди всех этих грёбаных полотенец… Его руки тряслись, когда он прижимал к себе Женьку, гладил его по волосам и не мог оторваться от его губ — кусал и засасывал, зализывал и вновь впивался, словно боялся, что этот призрак снова исчезнет из его жизни. Призрак тоже времени не терял — расстёгивал не поддающийся ремень на джинсах, чертыхаясь между поцелуями. Задыхался и бормотал — ну давай, чего ты? Рвал с него рубаху, а Ник в это время тихо смеялся, покрывая его лицо, шею, плечи кусачими поцелуями. Но Женька не был бы Женькой, если бы не припомнил дальнейшее. — А потом… — Не надо… Ник зажмурился. Тогда, в тот памятный день, лишь только это бешеное цунами откатилось, на берегу остались неприглядные обломки — вся боль и горечь, всё отчаяние. Словно и не было этих двух лет. Оказывается, существуют раны, которые не заживают — сколько бы времени ни прошло, они рвут тебя на части, не дают покоя. Заставляют выплеснуть эту боль наружу, ну а не можешь ударить рукой — бей словами. Он и ударил. Так-то сейчас и его самого жалеть никто не собирался. — Сказал, что я всю жизнь тебе сломал, — мстительно процедил Женька. — Это не так. Я только с тобой и живу на самом деле. Признаться в этом для Ника оказалось неожиданно легко. — Ладно, проехали, — Женька потянулся и неожиданно принюхался. — Ёжкин хвост! Кура же! — Это утка, — с облегчением заржал Ник, догоняя его уже в коридоре. Впрочем, паника оказалась напрасной. Они как раз успели к самому нужному моменту — птица покрылась хрустящей темно-коричневой корочкой, при взгляде на которую рот мгновенно наполнился слюной. Шипящая, с божественным ароматом жареного мяса и печёных яблок, с нежным жирком под тонкой твёрдой зажаренной шкуркой… — Блин, я, оказывается, голодный как собака! — Погоди, шампанское же! — А, да. Доставай. — Ну вот, теперь настоящий Новый год! Ёлка весело сверкала огоньками, ледяной брют играл в бокалах тонкими вертикальными ниточками пузырьков, да и утка не подвела — она буквально таяла во рту. Они удобно устроились прямо на полу возле низкого журнального столика. — Всё! Я не смогу больше ни кусочка, — обьявил Женька, откинувшись назад и опираясь спиной на стену, украшенную огромным, во всю высоту сталинки, пёстрым ковром в стиле семидесятых. Хотя… почему в стиле? Вся обстановка соответствовала духу того времени, казалось, с самого начала в ней ничего не менялось: мебель, ковры, хрустальная посуда и сервизы за стеклянными дверцами. Здесь даже фильмы можно было бы снимать об ушедшей эпохе. Никита как-то раз так и сказал. Женька в ответ лишь плечами пожал. — Мне нравится. Я привык. Ник не мог решить, нравится ли ему, но, во всяком случае, это было прикольно. И уютно, чего уж там. По-любому уютнее, чем в его с Аней квартире с миллионным ремонтом, голыми стенами, чёткими геометрическими линиями и роскошным минимализмом. Ни книжки тебе, ни вазы. Одни лишь дизайнерские решения. Вспомнив о своём пустующем жилье, Ник слегка приуныл. Хорошо хоть цветы там сейчас не надо поливать — нету цветов. — А когда днюха у тебя? — неожиданно прервал нить его размышлений Женька. Он сказал. Шампанское к этому времени мягко ударило в голову, ему было тепло, сыто и лениво. — Расскажи о себе, — попросил Ник. Он подполз к Женьке, растянулся на ковре и положил голову ему на колени. — А что ты хочешь знать? — хмыкнул тот. — Всё, — не задумываясь ответил Ник. — Сам же сказал, что мы ничего не знаем, вот я всё и хочу. — Ну нет, это так не работает, — заявил Женька. — А как это работает? — не понял Ник. — Ну… например, так. Задавай вопросы, а я на них отвечу. Постараюсь. Если смогу. Наверное. — Хо-хо, охеренно ты играешь, жулик! Если… постараюсь… возможно… Давай тогда уж по-взрослому. — Правда или действие? — рассмеялся Женька. — Ну давай. Только это работает в обе стороны. — Согласен. Ник ляпнул это опять не подумав, однако отступать — был не вариант. — Но я ж тебя знаю, ты будешь всегда выбирать действие, а у меня нет для тебя достаточного количества желаний. То есть… есть, но одно и то же. — Я понял, — задумчиво протянул Женька. И, поразмыслив, решил: — Тогда поменяем условия. Действие можно будет выбрать и после вопроса… но не подряд два раза. То есть если в прошлый раз было действие, то в следующий — только правда. — Ок. Это справедливо. Тогда и я поменяю условия. Действие будет только одно. — Какое? — Шот. — Хах, шампанское-то всё, каюк, мы его добили. — У тебя есть коньяк, я видел вон там в серванте. Женька завис было, прикусил губу и несколько секунд разглядывал злополучный Хеннесси, подаренный ему на днюху Ванькой. Точнее, это был переполовиненный коньяк — в красивой рельефной бутылке оставалось достаточно — почти две трети. — Хочешь, чтобы я раскис и выдал все свои тайны? — усмехнулся он. — Не выйдет. Я раньше рухну лицом в гуся, чем потеряю контроль. — А мы его уберём. — Ник прищурился. — А у тебя так много тайн? — А у тебя? — Тащи коньяк, — вместо ответа скомандовал Ник. — Ок. Утка не медля отправилась на кухню, а Хеннесси занял её место на журнальном столике. Они как по команде отодвинулись друг от друга и заняли места напротив, так что стол разделял их. Одновременно с этим Ника охватило непонятное чувство — вот вроде бы они были по одну сторону баррикады одной командой, а тут… впрочем, в игре почти всегда так, верно? В голове у него немного шумело от уже выпитого, да и Женька чуть пошатывался и чудом не уронил блюдо, когда перетаскивал многострадальную птицу на кухню. — Сколько вопросов можно задать? — спохватился Ник. В самом деле, если имеешь дело с Женькой, следует утрясти всё до мелочей, он этого прохвоста хорошо изучил. — Отвечаю. Сколько угодно, — хищно улыбнулся прохвост. И быстро добавил: — Один ноль. — Ах ты ж хитрая жопа! — восхитился Ник. По всему видать, Женьку он недооценил. Тот лишь довольно хмыкнул. — А ты клювом не щёлкай. Хорошо. Теперь моя очередь. — Давай. Женька задумался. — Ну… Вот ты сейчас живёшь с отцом. И с братом. Ник молчал, ожидая продолжения. Это было, конечно, неверно, но он ведь не дурак бежать впереди паровоза? Пусть Женька пока так и думает. — А кто оплачивает банкет? И как ты планируешь вообще жить? — Ну, это просто, — развёл руками Ник. У него отлегло от сердца. Опасный момент миновал. — Я так-то не на шее сижу. Во-первых, у меня есть счёт в банке, проценты капают, их пока хватает. — Значит, всё же на шее, — заметил Женька. — Это не вопрос, если что, — тут же спохватился он. — Так, отдельные мысли вслух. — Нет, не совсем. Помогаю в фирме отца, учусь в универе, когда закончу, буду его замом. Он мне так-то деньги за пыль в потолок платить не станет, я его знаю. Женька кивнул. — Ну а ты? — продолжил Ник эстафету. — Модели, знаешь ли, быстро выходят в тираж. Так и вижу тебя толстым и лысым и в очках. — Эй!!! — Женька заржал и кинул в него салфеткой. — Чем заняться планируешь после? Музыка тоже не в счёт: сегодня она есть, завтра — нет. Это ненадёжный источник. — Я думал над этим. — Женька прикусил губу, словно размышлял — делиться или нет. — Обещай, что не будешь ржать. — Обещаю. — Хочу поступать в ветеринарную академию, буду лечить животных. — Детство какое-то, — скривился Ник. — Тогда уж лучше людей лечить. — Нахера? Собаки честнее и лучше людей. Не предают и не врут. Ну и кошки тоже. Милые. — Судя по нашему Томасу, этого не скажешь. Милым его назвать сложно, — засмеялся Ник. — Ты знаешь, что я его видел в Москве? Сидел в рюкзаке у своего малого хозяина и с осуждением взирал на окружающее его безобразие. — Да иди ты! — изумился Женька. — Ты с ними пересекался? Вот и вправду Москва — центр вселенной и большая деревня. — Случайно встретил на ВДНХ. Они по обмену приехали вместе с котом, прикинь. Ник разумно обошёл молчанием тот момент, что на ВДНХ он был не один, а со своей на тот момент ещё невестой. Ну а что? Спросил бы Женька, с кем он был — ответил бы. Но тот же не спрашивал? — Значит, ты в курсе всех происшествий и скандалов, которые произошли в пансионе после твоего отъезда — они ж такие болтуны, особенно Шнурок… — задумчиво произнёс Женька и мигом помрачнел. — Не будем о прошлом, — быстро сказал Ник. Ему и самому не улыбалось вновь погружаться в атмосферу тех событий. Прошло и ушло. — Твоя очередь задавать вопросы. И кстати, может попробуем уже этот Хеннесси? Просто так. Время идёт, а мы даже его не откупорили. Одни вопросы и ответы, со скуки сдохнуть можно. — Он картинно зевнул. — Я бы на твоём месте не торопился. — Женька прищурился. — Место для коньяка тебе ещё пригодится. — Ну ок, — насторожился Ник. Эта тирада в исполнении Женьки, да ещё и учитывая все обстоятельства, не предвещала ничего хорошего. — Жду твой вопрос. — Сколько женщин у тебя было? Ник поперхнулся от неожиданности и даже закашлялся. — Это шутка? — Отвечай. Ник зажмурился и стал честно вспоминать. Так. Пара одноклассниц, которые потом в итоге разосрались, да так, что не разговаривали вплоть до его отъезда в пансион. Вроде даже и до драки дело дошло, он особо в это и не вникал. Ну и… Аня, блин. — Трое, — ответил он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, и от всей души надеясь, что Женька эту тему развивать не будет. — Гонишь! — Правда. — Ну… ок. Я был уверен, что больше, — растерялся Женька. — Ладно, проехали. Задавай свой. — А у тебя? — Ну ты и баран. Я надёжный как скала, будь во мне уверен. На девушек у меня никогда не стояло. Так что — мимо. Ни одной. — Девственник. — Типа того, — широко улыбнулся Женька. — Теперь моя очередь. — Уже боюсь. — Ник сверкнул зубами в ответ. Однако к такому вопросу он не был готов. — У тебя были парни? Кроме меня? — неожиданно произнёс Женька. Ник замер, вспомнив тот единственный случай в кафе, когда он трахнул официанта, до боли напомнившего ему Женьку. Он быстро налил себе коньяка и выпил, и лишь потом осознал, каким тупым лохом оказался. Под Женькиным взглядом и соврать не соврёшь, да и смысл во всей этой затее, если врать? Ну а сама по себя повисшая пауза и замешательство — это уже и есть ответ, не так ли? Ну что ж, хоть коньяк попробовал, правда, вкуса ни хера не понял. — Теперь я, — помотал он головой, прогоняя послевкусие Хеннесси. Каким бы он ни был дорогим, пить его без закуски да ещё и залпом — это была не очень удачная мысль. — Жду не дождусь, — процедил Женька, чуть приподняв углы рта в улыбке. Его взгляд, которым он изучал Никиту, тем не менее был серьёзен как никогда.