С любимыми не расставайтесь

      Людей на спортивной площадке сегодня было предостаточно. Юрка, уже заготовив две ракетки и заняв самый дальний корт, подкидывал вверх белый волан. Он ожидал Володю и предвкушал какую-то интенсивную борьбу за право выиграть любое желание. Этот интерес разогревал его изнутри, а ещё очень хотелось показать своё превосходство. Хотя Юрка не был уверен, что Володя плох в бадминтоне: с ракеткой-то он его никогда не видел, чтобы утверждать какое-то определённое мнение.              Отряд Давыдова появился на спортплощадке шумно. Петлицын, Рылеев и Пчёлкин, который, на удивление Юрки и Володи, в этом году вёл себя подобающе и не взрывал, не ломал, не осквернял казенное имущество пионерлагеря, сразу же побежали на баскетбольную площадку. Шамов с Димой не спеша плелись за ними, остальные тоже разбрелись по спортивным секциям. Володя, оглядевшись, увидел Юрку, и тот сразу махнул ему рукой, чувствуя, как пульс предательски скакнул, стоило его хозяину разглядеть среди толпы вожатого пятого отряда.              — Ну, ты готов? — с озорным блеском в глазах спросил Юрка, протягивая ракетку Володе. Тот коснулся её так, чтобы накрыть своими пальцами Юрины, и слегка сжал их.              — Я соскучился по тебе, — внезапно тихо сказал Давыдов, и пульс Юрки словно пропал на секунду, а потом ускорился, как бегун перед чертой финиша, натягивая лучевую артерию запястья. Юрка прочистил горло, а его щёки мило покраснели, потому что как ни крути, а сейчас они находились в окружении многих людей, и то, что Володя осмелился сказать это, даже тихо, для Юры… Дорогого стоило.              — Я тоже по тебе очень соскучился, — ответил Юрка, подарив Володе самую искреннюю улыбку, на которую был способен, а затем они разорвали прикосновение. Юрка остался стоять на месте, Володя пошёл на другую сторону корта.              Подавал первым Конев. Он подбросил воланчик вверх, а затем отбил его, не жалея сил. Снаряд полетел через сетку, и тут Володя, сделав шаг вперёд, замахнулся и отправил волан обратно Коневу. Да так, что Юрка едва успел поймать его у самой земли.              — Неплохо, товарищ Давыдов, — усмехнулся Конев, когда вновь отбил подачу. Володя лишь дёрнул уголками губ, а Юрка, честно, старался сосредоточиться на игре, но вид Володи, такого сильного и так круто размахивающего ракеткой, жутко отвлекал. Юрка просто не мог оторвать глаз от крепких рук, от пальцев, сжимающих рукоятку, от ног, иногда подпрыгивающих, чтобы отбить высоко летящий снаряд.              Внизу живота опять заныло. Юрка, вспомнивший вчерашнее, едва не застонал от собственного идиотизма. Он ведь мог… Мог не останавливать Володю. Дать им шанс сделать что-то большее, стать часть чего-то ошеломительного.              Юрка догадывался, что секс — это нечто прекрасное. Судя по рассказам его дворовых ребят, которые уже вкусили эти утехи, секс — это то, что словами описать невозможно, это надо прочувствовать самому.              Хотя Юрке не очень нравилось это слово. Оно звучало пошло и неприлично. И с Володей хотелось заниматься не сексом, а… Любовью.              Вот любовь звучало гораздо приятнее и ласкало слух.              Однако у Юрки вообще не было никаких представлений. Как это могут делать двое парней? В журналах-то он видел только картинки того, что происходило между мужчиной и женщиной, но что-то Юрке подсказывало, что в момент интима он смог бы разобраться во всём.              Если бы этот момент настал.              Сейчас говорить о какой-то близости Юрка бы и не решился. Ему хватило утреннего открытия, что Володя специально наносит себе вред из-за вчерашней ситуации, и усугублять состояние друга своими приставаниями Юра не хотел. Он не хотел ни к чему принуждать его и просто желал, чтобы Володя сам пришёл к этому.              А может… Может, он и не хотел Юрку в физическом плане? Хотя после всех их поцелуев о таком варианте рассуждать было глупо.              Юрка так задумался, что пропустил подачу, и Володя получил одно очко в свою пользу.              Давыдов победно улыбнулся, когда Юрка с негодованием на лице поднимал упавший на зелёную площадку снаряд. Ему бы стоило сосредоточиться на настоящем, а не витать в собственных грёзах.              — Играем до десяти очков? — уточнил Володя, ожидая подачи от друга. Юрка молчаливо кивнул, всё ещё обиженный на свою невнимательность, и постарался выкинуть из головы картинки пока что несбыточных желаний.              Он подбросил волан вверх и снова отправил снаряд на сторону Володи, наблюдая за тем, как успешно отбивал студент МГИМО подачу Юрки Конева.              Они играли долго. И счёт у них был девять-девять. Юрка немного выдохся и сбегал за водой для себя и для Володи. Оба изрядно взмокли от интенсивной игры, но сдаваться пока никто не спешил.              — Ну что, решающее, — проговорил Конев, глядя на то, как жадно пьёт Володя из бутылки. Одна капля вырвалась из-под ободка пластикового горлышка и стекла вниз по подбородку, затем по кадыку, и Юрка заворожённо наблюдал за ней, даже немного завидуя неодушевлённому предмету: она могла касаться кожи Володи, и никто её за это не осудил бы.              Володя оторвался от бутылки и взглянул на Юрку.              — Решающее, — ответил он. Юрка забрал пустую бутылку у него и отнёс вместе со своей обратно к столу, положив их отдельно, к другим пустым тарам.              Подавал в этот раз Володя, и как оказалось — подача у него была невероятно сильная. Юрка едва успел отбить снаряд, который почти коснулся земли. Сегодня ему не хотелось проигрывать, но Володя не оставлял никаких шансов на победу.              И Юрка уже готов был сдаться, готов был пропустить очередной снаряд, как внезапно его подачу Володя не поймал. Юрка не мог понять, почему: то ли Давыдов просто не успел, то ли так же, как и Юрка, захотел поддаться.              Володя выдохнул и подошёл ближе к сетке. Юрка со своей стороны сделал то же самое. Пальцы Володи коснулись парусиновой белой ленты, нашитой по всему периметру сетки, и слегка сжали её.              — Ты победил, — озвучил он очевидный факт. Юрка не смог сдержать самодовольной улыбки, однако ощущение, что Володя ему уступил так и витало в воздухе. Но спрашивать об этом Юрка не решился.              — Да, — просто выдохнул он, чувствуя, как руки немного болят. Володя посмотрел прямо ему в глаза, и сейчас они стояли так близко, что Юрка просто мог поднять руку и коснуться щеки Давыдова.       Но, конечно, он этого не сделал.              — И, — Володя понизил голос, — какое же у тебя будет желание?              Голова пошла кругом. У Юрки в голове вертелось столько желаний, что не хватило бы пальцев рук и ног, чтобы их пересчитать. И все они непосредственно или косвенно относились к Володе.              Да что же это такое? Неужели теперь весь мир Юрки будет крутиться вокруг молодого человека, стоявшего сейчас напротив?              — Так сразу и не скажу, — немного задумчиво протянул Юрка, — у меня же есть время подумать?              Володя дёрнул уголками губ, потирая ленту между пальцами. Юрка не знал, какая она на ощупь, но на вид ткань выглядела грубой.              — Думаю, этот приз можно считать бессрочным.              О, зря Володя об этом сказал. Тогда Юрка не будет торопиться. Он обязательно выберет желание, выгодное для них обоих.              Время близилось к ужину. Клубкова окликнула Юрку, зовя его в столовую. Конев посмотрел на Володю и протянул ему руку.              — Спасибо за игру, товарищ Давыдов, — усмехнулся он. Володя пожал руку в ответ, и их прикосновение задержалось дольше положенного, потому что никто из них не хотел отпускать другого. Юрка осторожно провёл большим пальцем по внешней стороне Володиной ладони, а затем отпустил его руку со словами:              — Увидимся у малышей.              Отдежурив после ужина, Юрка вышел из столовой, вдохнув вечернего воздуха. Следом за ним на улицу вышла и Полина.              — Фух, — сказала Клубкова, — отдежурили, — она посмотрела в небо — то было окрашено оранжевыми тонами остывающего солнца, спешившего на свидание с ночью.              — Ага, — Конев тоже на секунду поднял глаза вверх, отмечая, как красиво оранжевый переплетается с розовым, создавая нечто пурпурное из своего союза. Закаты были поистине потрясающим зрелищем.              — Юрчик, а ты на дискотеку пойдёшь? — вдруг кокетливо спросила Клубкова, и Юрка моргнул, перевёл взгляд на соотрядницу. Она стояла слишком близко, и в который раз за день Юрка ощутил себя неловко от столь пристального внимания молодой девушки.              — Нет, помогу Володе и пойду спать. Устал.              Полина как-то смешно надула губы.              — А может всё-таки передумаешь?              — Это вряд ли. Ладно, Поль, — Юрка махнул рукой, — я побежал. Хорошего вечера.              Полина открыла рот, но Юрка уже взял курс по направлению к корпусу пятого отряда.              Малыши лежали в кроватях в ожидании своего любимого рассказчика. Юрка накануне придумал новую страшилку и теперь с готовностью делился впечатляющей историей с младшими ребятами.              Те, как и всегда, пришли в восторг и задавали множество вопросов, словно и правда верили во все Юркины байки. Юрка охотно делился своими мыслями и иногда ловил Володину улыбку, от которой на душе становилось хорошо.              Окончательно уложив октябрят, Володя и Юра вышли из корпуса. Дискотека была в самом разгаре, но идти туда у Юрки не было никакого желания. Мало того, что там была Клубкова, так ещё и наверняка ошивалась Земцова.              — На карусель? — поинтересовался Юрка. Володя смотрел на небо, которое уже полностью потемнело, и теперь мерцание звезд царило на нём.              — Можно, — согласился Давыдов. — Ты когда-нибудь наблюдал за звёздным дождём?              Юрка тоже вскинул голову, смотря на бледное мерцание далёкой звезды.              — Нет, — честно признался Юрка. Он был далёк от космической тематики.              — И я нет, — выдохнул Володя. — В городе такого на самом деле не увидишь. Огни шумной Москвы заглушают собой красоту звёздного неба. А тут смотришь… И дух захватывает. Интересно, а существует ли какая-нибудь музыка звёзд? С каким звуком кометы проносятся в космосе?              Вопросы Володи направили Юрку совсем в другую мысль. Он вдруг полностью развернулся к другу.              — Не знаю, какие там звуки есть в космосе, — ответил ему Конев, — но могу сыграть тебе что-нибудь на пианино, пока все на дискотеке. Ту же «Колыбельную», если хочешь.              Володя повернулся к нему с неподдельным радостным блеском в глазах.       — Я с радостью послушаю тебя, Юрочка.              В кинозал решили идти в обход медпункта, чтобы не вызвать лишних вопросов и взглядов у тех, кто находился на танцплощадке.              Открыв дверь в кинозал, Володя однако не спешил включать общий свет в помещении. Он щёлкнул по кнопке фонарика, и неяркий луч озарил кресла и проход между рядами.              — Включим свет только на сцене, — пояснил Володя свои действия, взял за руку Юрку и повёл его в указанную сторону. А Юрка не возражал. Ему нравилось идти с Володей за руку, ощущать это тепло, обволакивающее его пальцы. Если бы можно было, он бы вечно держал Давыдова и никуда не отпускал.              Взобравшись на сцену, Володя подвёл Юрку к музыкальному инструменту, а сам ушёл за кулисы в поисках выключателя. Через секунду сцену озарил свет, и Юрка слегка прищурился, но глаза его быстро привыкли.              — Честно, — сказал Володя, когда тащил стул в сторону пианино, — я в таком предвкушении, что сердце колотится, как сумасшедшее.              Юрка хмыкнул и поддел:              — А я-то думал, оно у тебя колотится, как сумасшедшее, когда я рядом, — он сел на банкетку, Володя на стул. Их бёдра оказались прижаты друг к другу, и Юрке стало жарко на какое-то мгновение.              — Рядом с тобой, Юрочка, оно всегда сумасшедшее, — Володя подарил ему нежный поцелуй в щёку, и Юрка, улыбнувшись, убрал нотную тетрадь с крышки, откинул её, открыв клавиши, а затем поставил тетрадь на пюпитр.              — Колыбельную? — уточнил он, занеся руки на чёрно-белыми кнопками.              — Что пожелаешь, Юрочка. Но я не против и «Колыбельной».              Юрка кивнул. На самом деле играть что-то другое он и не хотел. «Колыбельная» отныне всегда будет ассоциироваться у него с Володей.              Пальцы коснулись гладкой поверхности, глаза непроизвольно закрылись, и музыка потекла, как горный ручей.              Юрка исполнял тревожные вибрато, мелодия была плавной, постепенно принимая твёрдый, напористый характер, а игра за музыкальным инструментом тёплым светом омывала душу, обещая счастье.              Юрка знал, что играл для Володи. Только для этого значимого человека, сидящего сбоку и размеренного дышащего под каждый аккорд.              Пока Юрка его слышит — он живой. Пока Юрка ему нужен — он живой. Не будет Володи — погаснет свет. И как Юрка может разлучиться с ним?              «Колыбельная» закончилась, но Юрка следом начал играть какую-то другую, всплывшую в памяти, композицию. Он просто играл и играл, иногда открывая глаза и поглядывая на Володю, который то ловил его взгляд, то смотрел прямо перед собой, пребывая в своих мыслях так же, как и Юрка.               Через какое-то время Юрка выдохнул и остановился, переводя дух. Володя сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел прямо на него. Нежная улыбка осветила его лицо, когда их взгляды встретились, и Юрка не удержался: наклонился и сцеловал эту эмоцию, как давно хотел.              — Тебе понравилось? — спросил Конев, когда отодвинулся от Володи на несколько сантиметров. Давыдов по-прежнему добродушно улыбался, и эти положительные эмоции передавались и Юрке тоже.              — Я люблю музыку в твоём исполнении, — ответил Володя, вскидывая руку и убирая Юрину чёлку вбок, — и тебя люблю тоже… — признание слетело с его уст очень тихо, но для Юрки оно прозвучало громко в пустом кинозале. Сердце грозилось проломить грудную клетку. Лёгкая дрожь приятно пробежалась по телу. Юрка и не думал, что эти слова могут быть настолько сильными, когда их произносит человек, значащий слишком многое. Мама говорила ему, что любит, бабушка говорила ему о любви, даже отец однажды обмолвился об этом чувстве, но всё это не шло ни в какое сравнение с тем, как эти слова произнёс Володя. Они будто были сказаны на другом языке. Юрка никогда бы не подумал, что обычные слова могут принести столько эмоций.              — Володя… — ох, он едва не задохнулся от нахлынувших эмоций, — скажи это ещё раз, — попросил он, всё ещё не веря в происходящее. В начале смены все их отношения казались ему одной сплошной фантазией, но то, что происходило сейчас, было похоже на реальность. Володя улыбнулся.              — Я люблю тебя, — повторил он, вложив всю ласку в эти три слова. Лицо Юрки готово было треснуть от счастья. Он вдруг вспомнил, как сгорал от собственных чувств по отношению к Володе, а теперь они сидели рядом, и он мог, не боясь, коснуться друга так, как хотел с момента, когда понял, что Володя значит больше.              Юрка наклонился ближе к Володе и захватил его губы своими, упиваясь их сладостью. Володя приоткрыл рот, и Юрка тут же этим воспользовался, углубив поцелуй, всем корпусом развернувшись к Давыдову.              — Ты опять меня искушаешь… — услышал он шёпот Володи, когда их поцелуй прервался. — Вдруг кто-нибудь зайдёт сюда…              Где-то на задворках сознания у Юрки мелькнула мысль о Сидоровой и её маниакальной слежке, и Юрка напрягся этому факту. И правда, не хотелось бы, чтобы кто-то сунул сюда любопытный нос.              Юрка закусил губу, увеличивая расстояние между собой и Володей, и огляделся. Здесь, в кинозале, было достаточно тёмных мест, чтобы они могли насладиться поцелуями, но только вот согласится ли Володя на такое?..              — Можем спрятаться там, — Юрка кивнул головой в сторону занавеса, а самого его начали тяготить мылом и об этих вечных прятках и напряжении. Но по-другому было нельзя. Лучше сохранить то, что у них было сейчас, чем потерять всё из-за одного неверного шага. — Если, конечно, хочешь. Я не настаиваю.              После сегодняшней утренней ситуации Юрка для себя решил, что не будет давить на Володю ни с чем. Ему и обычных поцелуев с ним хватало. Володя склонил голову набок, с любопытством разглядывая сидящего напротив Юрку.              — Хочу, — ответил Володя с непонятной интонацией. В ней смешались и жар, и страх одновременно. — Но я тут вспомнил, что ты хотел научить меня играть на пианино. Твоё предложение ещё актуально?              Юрка уже и забыл. Хлопнул себя по лбу театрально и тихо хохотнул.              — Блин, точно. Как я мог забыть! Конечно, давай покажу, — тут он как-то даже воодушевился. Конечно, учитель из него был так себе, но ради Володи Юрка постарается. Он встал с банкетки. — Давай, садись сюда, так будет удобнее, — Володя пересел, Юрка занял место на стуле. — Так, краткий курс, — оповестил Юрка, вспоминая всё то, чему его учили в музыкальной школе. — Нажатие на клавиши состоит из трёх основных частей: давление вниз, удержание и подъём. Давление вниз создаёт начальный звук, но здесь нужно уметь контролировать скорость нажатия. Вот смотри, — Юрка бегло нажал на белую клавишу, и она издала громкий звук. Юрка повторил то же самое с другой клавишей, однако быстроту нажатия снизил, но нажал так же бегло, и клавиша уже звучала чуть тише. — Вот видишь, как меняется тональность. Всё дело в чувствительности пальцев. Они должны ощущать, с какой скоростью давить на клавиши. Мой учитель всегда советовал мне «играть глубже в клавиши». Я долго не мог прочувствовать инструмент, но потом мне это удалось. Но это так, немного теории, — Юрка усмехнулся. Володя всё это время смотрел на него неотрывно.              — Мне нравится, — с лёгкой хрипотцой проговорил он, и Юрка удивился этому явлению в голосе друга, — ты становишься таким… Увлечённым. И мне это очень нравится, Юрочка. Продолжай.              Юрка выдохнул, внутренне радуясь таким комплиментам.              — Начнём с позы. Она так же важна, как и при игре на гитаре, — улыбнулся Юрка, вспоминая вводный урок Володи на этой смене. Тогда Юрка сидел и пытался понять, когда начал питать чувства к Володе, не имея даже представления, куда заведёт эта смена. А теперь вот… А теперь он может взять его за руки, наклониться и поцеловать в любое место. — Пальцы следует держать ближе к чёрным клавишам, руки должны двигаться плавно. Корпус наклони немного к пианино. Вот так, — Юрка дотронулся до рук Володи и направил их в нужное русло, попутно отмечая, что они уже приобрели почти нормальный оттенок, а значит Володя не успел их ошпарить до губительной степени. — Представь, что держишь в руках мяч, расставь локти слегка в стороны. Запястья и ладони нельзя опускать ниже клавиш, — поучительно вещал Юрка, всё больше и больше распаляясь заинтересованностью и вспоминая собственные уроки, которые отдавали ностальгией. А ещё вновь пробуждали желание… Творить. Это было само по себе чудо, но Юрка считал, что вся заслуга того, что он сел за инструмент, принадлежала Володе.              Юрка ещё дал несколько наставлений, затем рассказал о самих клавишах и стал направлять Володю.              — Немного мягче здесь, — Юрка указал на Ля диез, а затем встал за Володей, наклонился к нему, накрывая своими ладонями его пальцы и управляя ими. Его щека прижалась к щеке Володи, а дужка очков Давыдова упиралась в висок, но Юрка не ощущал дискомфорта. Он опустил руки Володи на клавиши так, будто играл сам, и показал другу правильное нажатие.              — Ты прекрасный учитель, — тихо проговорил Володя, и Юрка слегка отклонился от него, чтобы поцеловать в уголок рта.              — А ты внимательный ученик, — в ответ усмехнулся Юрка и вернулся на стул.              Они ещё немного потренировались, и у Володи практически получилось уловить настроение строптивых клавиш, которым было важно мягкое, но в то же время резкое прикосновение.              Музыка за стенами кинозала постепенно стихала, а значит, дискотека подходила к концу. Юрка ещё раз сыграл «Колыбельную», а потом они решили покинуть кинозал. Конев встал с банкетки, заботливо закрыл крышкой клавиши и уже собирался уходить, как внезапно Володя потянул его на себя, уводя в сторону кулис, за тёмный занавес.              Не успел Юрка опомниться, его уже притянули руки Давыдова. Их бёдра соприкоснулись, и Юрка опять почувствовал неведомый жар, зарождающийся в недрах его организма.              Володя в этой почти кромешной темноте нашёл губы Юрки своими и прижался в каком-то отчаянии. Его язык нежно разомкнул их, руки держали Юркину талию, и Юра ощущал даже через сквозь ткань футболки то, какими они были горячими.              — Милый мой, — услышал он, когда Володя на секунду оторвался от него и начал осыпать поцелуями лицо, и Юрке казалось, что это похоже на ласку солнечных лучей. Только лучи солнца на самом деле были далеки, а Володя — самым близким человеком, который когда-либо у Юрки существовал.              И будет существовать.              Юрка отвечал на эту ласку и думал, что все поцелуи — это их секрет один на двоих. То, что они всегда будут помнить, и то, что они всегда разделят друг с другом.              Поцеловавшись ещё несколько раз, Юрка и Володя очень неохотно отстранились друг от друга, но приняли решение разойтись сегодня пораньше, потому что за целый день усталость навалилась на плечи обоих.              Володя проводил Юрку до корпуса, и, по обычаю, пожав друг другу руки дольше положенного, они разошлись по своим комнатам.              Следующее утро началось суетливо. Многие Юркины соотрядники, за исключением совсем взрослых ребят, с нетерпением ждали приезда родителей и наводили в комнатах порядок.              Затем прошли линейка и неспешный завтрак, за которым Юрка иногда ловил Володины тёплые взгляды, но сегодня товарищ Давыдов всецело был отдан своим октябрятам, которые, каждый наперебой, хотели познакомить его с родителями, а ещё многие собирались показать своим мамам и папам, да и другим родственникам свои умения, которые приобрели в тех или иных кружках, и Володя наверняка будет со своими подопечными в кинозале.              Поэтому Юрка, печально вздохнув, решил распланировать свой свободный от Володи день. Было даже непривычно слоняться в одиночестве.              — Эй, Конев, — Женя вдруг окликнул Юрку, выходящего из столовой. Рядом с физруком толпились Юркины соотрядники, к которым не собирались приезжать родители, и Семён. — Пойдёшь на речку? Ольга Леонидовна разрешила отвести тех, у кого родители не приедут. Твоих же не будет?              Юрка пораскинул мозгами и решил принять предложение. Всё равно он планировал чем-то заниматься, и поход на речку был самым лучшим вариантом.              Сходив в корпус и переодевшись в плавки, Юрка вышел из комнаты, как внезапно столкнулся с Володей нос к носу.              — Привет, — проговорил Давыдов, чуть улыбнувшись. Он даже не стал отодвигаться от Юрки и стоял слишком близко к нему. — Ты один?              Юрка вдохнул поглубже, чтобы почувствовать так сводящий с ума запах Володи, что на секунду даже забылся.              — Привет, — ответил он запоздало. — Да, я один, а что… — не успел он договорить, как Давыдов толкнул его обратно в комнату и закрыл за ними дверь, а затем быстро притянул Юрку к себе и жарко поцеловал.              — Я не увижу тебя практически целый день, — немного грустно сказал Володя, — а не поцеловать тебя — значит начать свой день неправильно.              Юрка широко улыбнулся, обнажая верхний ряд зубов и чувствуя, как внутри всё переполнено безоговорочным счастьем. Словно его организм — бездонный сосуд, в который вливается и вливается это потрясающее чувство.              Он ещё раз наклонился к Володе, быстро поцеловал его в губы и, с сожалением в душе, отпустил. Теперь они встретятся только на трапезах, а наедине останутся после того, как уложат малышей спать.              Возле столовой скопилось приличное количество желающих провести досуг на реке. Юрка заметил, что все старшие девчонки тоже собрались на пляж, и Сидорова, держащая в руках томик Чехова, очень была ему нужна. Но только наедине.              Когда все, кто изъявил желание сходить на реку, подошли, Женя и Семён повели подростков на пляж, попутно напоминая о правилах безопасности поведения на воде. Юрка шёл позади своих соседей по комнате, и его нагнала Полина.              — Привет ещё раз, Юрчик, смотрю, колено уже почти зажило, — она мило ему улыбнулась. Юрка, впрочем, улыбку оставил при себе.              — Да, — неохотно ответил он, — уже всё прошло, — тут Полина подвернула ногу, и Юрке пришлось поймать её, обхватив одной рукой за талию, другой придерживая за локоть. Клубкова не упустила случая и прижалась к Коневу ближе. Она бросила на него скромный, но в то же время очень лукавый взгляд из-под ресниц. Её глаза, похожие на небосвод, смотрели тепло, и Юрка даже удивился тому, как два одинаковых оттенка могут быть разными. Он тут же вспомнил глаза Анны Владимировны, похожие на замерзший лёд. И у Полины они были такого же цвета, но в них плескалась тёплая вода.              «Но глаза Володи никто никогда не переплюнет», — меж тем думал Юрка. «Самый нежный и тёплый взгляд может быть только у него».               — Аккуратнее, — выдавил из себя Конев, отпуская Полину и даже делая шаг в сторону. Ему так хотелось оказаться подальше отсюда, хотелось сбежать к Володе и трогать только его одного.              — Спасибо, — смущённо улыбнулась Полина, но потом к ней подбежали Ксюша и Ульяна и, на счастье Юрки, увели подругу с собой.              Конев выдохнул. Остальной отряд уже ушёл вниз по тропинке, и ему пришлось нагонять ребят, которые стали набирать команду для пионербола.              Время летело незаметно. Юрка поиграл в пионербол, несколько раз искупался. Когда он в очередной раз выходил из воды, то заметил Сидорову, одиноко сидящую под раскидистой ивой и читающей свою любимую классику. И её одиночество было Коневу на руку. Он прямиком направился к соотряднице и, не спрашивая разрешения, сел рядом с ней.              Пора бы им выяснить отношения.              — Ну, Маша, — начал он, пытаясь подавить в себе раздражение по отношению к Сидоровой, — ты же уже в курсе? — Юрка решил начать издалека. Сидорова, прикрыв книгу и зажав страницу, на которой остановилась, пальцем, посмотрела на Юрку ничего не понимающим взглядом.              — О чём ты? — переспросила она. Юрка разглядывал её несколько секунд, чтобы понять, было ли в Маше что-то особенное. Но потом он понял, что нет. Что она для Володи такая же безликая, как и все другие девушки.              — Что ты больше не играешь «Колыбельную».              Маша нахмурилась. Неужели Володя ей ничего не сказал?              — Да? — однако голос её не был удивлённым. — А кто же тогда её играет?              — Я, — со всей готовностью заявил Юрка.              — Ты? — переспросила Машка, удивлённая ещё сильнее. Её губы дрогнули в какой-то кривой улыбке. — А ты разве умеешь? — в голосе мелькнула какая-то ирония.              — Представь себе, — съязвил Юрка, чувствуя, как раздражение уже подобралось к горлу. — А теперь у меня ещё один вопрос. Что тебе надо?              Маша хлопнула глазами.              — В каком смысле?       И тут Юрку прорвало.              — В каком смысле? — передразнил он её. — Что тебе надо от меня и от Володи? Почему ты ходишь за нами по пятам? Что ты пытаешься узнать? — Юра перестал контролировать вопросы и слова, которые вылетали из его рта. Раздражение к Маше достигло своего пика, и Юрке нужно было выплеснуть всю эту злость.              Сидорова вскочила с места, растерянно хлопая глазами. Юрка видел, как её щеки покраснели, а значит в своих подозрениях он оказался прав.              — Больно вы мне нужны, — пролепетала она, прижимая томик Чехова к груди.              — Да? — Юрка вскочил следом. — А почему тогда я всегда вижу тебя там, где мы появляемся? Зачем ты шпионишь за нами? Володя не будет крутить с тобой роман! Так и знай.              Иногда Юркины решения бывают не обдуманными. Злость, набравшая обороты, может, порой, привести к необратимым последствиям.              К последствиям, которые Юрка будет ещё долго анализировать, когда повзрослеет.              Маша вытаращила на него глаза и ещё сильнее залилась румянцем. Юрка же пыхтел от гнева и плохо скрывал раздражение.              — Ты придурок, Конев! — всхлипнула Сидорова. — С манией величия и раздутого самомнения! — Юрка догадывался, что это была защитная реакция. Что Маша обзывалась просто потому, что Юрка оказался прав. Сидорова, закусив дрожащую нижнюю губу, вдруг рванула вперёд, задевая плечом плечо Юрки, и пошла в сторону лагеря, сильно опустив голову книзу. Юрка передёрнул плечами и заметил, как Полина, Ксюша и Ульяна наблюдали за ним с другого конца пляжа. Наверняка, их разговор услышали, но Юрке было откровенно наплевать. Он не сказал ничего такого, что могло бы вызвать подозрений.              Однако настроение немного испортилось. То ли из-за Сидоровой, то ли из-за собственной злости, но на обед Юрка возвращался удручённым. Полина не упустила случая, чтобы остановить его: схватила за локоть и отвела в сторону, чуть ближе к медпункту, пока все остальные шли в столовую.              — Эй, что у вас с Сидоровой случилось? — Юрка с раздражением выдохнул при упоминании Маши.              — Ничего, — буркнул он в ответ, но злость ещё в нём кипела. — Она просто задолбала, — вдруг разоткровенничался Юрка. — Шпионит за Володей, представь себе?              Полинка вскинула брови.              — С чего ты это взял?              — Да она всегда появляется там, где мы! Совсем из ума выжила со своей влюблённостью. Прохода не даёт.              — Так она действительно в него влюблена? Во дела.              Юрка пожал плечами.              — Наверное, — и тут он понял, какую ошибку допустил: нельзя было ничего говорить Клубковой, ведь она и её подруги — это вездесущие люди. Они знали всё и обо всех и передавали слухи и сплетни не хуже, чем бабки под окном. Но было поздно: Юрка уже всё сказал. — Только это, Поль, — Юрка закусил губу, — ты это… Никому не говори. Это вроде как секрет.              Полинка интенсивно закивала.              — Конечно-конечно. Я буду нема, как рыба.              В чём Юрка очень сомневался, но не стал подтверждать сомнения вслух.              За обедом он мельком увидел Володю, но тот сидел не со своим отрядом, а с некоторыми родителями за отдельным столом. Там же находились и Ирина Петровна, и Земцова, и даже мелькнула Ольга Леонидовна среди сегодняшних гостей.              Юрка знал, что для родственников ещё подготовили мини-концерт, и все желающие могли пойти туда после полдника, но Юрка решил, что лучше ещё раз почитает реплики Краузе или просто полежит в прохладной комнате. Сидорова сидела, уткнувшись в тарелку, с отрешённым выражением лица, но Юрка даже и не думал перед ней извиняться. Она сама была виновата в том, что довела до такой ситуации. И Юрка надеялся, что впредь она оставит их в покое.              Обед закончился, и остальной день для Юрки прошёл слишком скучно. Он затосковал по Володе уже к тихому часу, когда вместо привычного похода к иве или ещё куда-нибудь в компании друга, Юрка со всеми остальными плёлся в комнату. Ребята даже слегка удивились, когда обнаружили соседа на его кровати.              — Да неужто это ты, Юрка? — спросил Митька, скидывая с себя футболку и сменяя её на чистую белую майку, в которой он обычно предпочитал спать. — Или призрак твой?              Конев кинул ему подушку в ответ.              — Не уверен, что призрак так может, — пробормотал он, и тут Ванька как закричал:              — Ура, бой подушками, — и остальные подхватили его гомон.              И это был единственный эпизод, когда Юрка улыбался. В остальное время он ходил с нейтральным выражением лица, и только тогда, когда ужин закончился, а Володя выловил его из толпы и потащил к своему отряду, Конев не сдержал усмешки.              Уже в комнате октябрят Юрку завалили конфетами, вафлями и другими различными сладостями.              — Ой, ребят, ну хватит, — протестовал Юрка, когда Олежка тянул ему ещё несколько «Алёнок».              — Бели, бели, Юлка. Мне лодители их много пливезли. Это тебе плата, как лучшему лассказчику стлашных истолий.              Юрка смутился, но остальные малыши были настойчивы, и пришлось им уступить.              — Спасибо, — проговорил Юрка, пряча отданные сладости в целлофановый кулёк и думая, какие же всё-таки октябрята — добрые и бескорыстные дети.              За это он рассказал им самую страшную историю, с грустью осознавая то, что скоро и эта неотъемлемая часть дня растворится и останется только в воспоминаниях. И, вероятнее всего, этих ребят Юрка больше не встретит. Хотя, как знать — жизнь, порой, слишком непредсказуема. Ему сейчас лишь бы Володю не потерять. Лишь бы с ним сохранить эту связь, которая натянулась между ними.              Когда он и Володя оказались на крыльце, Давыдов сказал:              — Юрочка, давай встретимся после общего отбоя. Хочу тебе кое-что показать. Сможешь из корпуса уйти незаметно?              У Юрки в глазах появилось озорство, а самого его охватило жгучее любопытство. Что же такого хотел показать ему Володя, что для этого нужно было сбежать из корпуса ближе к ночи?              — Я только за, чтобы сбежать к тебе, — ответил Юрка без запинки и заметил, что заигрывать с Володей ему теперь стало легче. Словно это всё было само по себе правильно. И он почти не испытывал смущения за свой спонтанный флирт. Володя дёрнул уголками губ, и Юрке так хотелось поцеловать его, но пришлось снова сдерживаться, ведь они находились в опасной близости от чужих глаз.              — Тогда до встречи на тропе, ведущей на речку, — ответил ему Давыдов, а затем скрылся в корпусе. Юрка глубоко и с удовольствием вдохнул летнего воздуха, наполненного запахом цветов и трав, и лёгким шагом отправился по дороге к своему корпусу, чувствуя предвкушение предстоящего ночного свидания с Володей.              В комнате он переоделся в более тёплую одежду, чтобы ему было не холодно пребывать на реке в столь поздний час, зарылся в одеяло с головой, чтобы ребята по комнате не задавали лишних вопросов, и сделал вид, что уже спит.              Через какое-то время Юрка сквозь закрытые веки услышал голоса парней, вернувшихся с дискотеки.              — О, тихо, — шикнул Митька, — Юрка-то уже здесь и спит.              Юрка почувствовал, как несколько пар глаз уставилось на его спину, спрятанную под одеялом.              — Удивительно, — пробормотал Ванька, — обычно его здесь в такое время не наблюдается.              Юрка напрягся и прислушался, но ребята не стали обсуждать его или его привычное отсутствие в комнате, вместо этого начав разговор о футбольном матче, состоявшемся недавно между сборными РСФСР «Динамо» и Армянской ССР «Зангезур».              — Динамо их разгромили. Я слышал по радио у Саныча в его каморке. Он очень активно выражался нецензурной бранью. Даже я таких слов не слышал, — хохотнул Миха, и Юрка услышал скрип кроватей: парни укладывались спать. Они ещё болтали какое-то время, но потом Юрка уловил одно сопение за другим, и вскоре их комната превратилась в царство грёз.              Не спал только Конев. Он откинул одеяло в сторону и всё поглядывал на часы. Из корпуса он хотел выйти ближе к полночи, чтобы наверняка не попасться никому на глаза.              Выждав ещё некоторое время, Юрка потихоньку встал, нагнулся и вытащил из-под кровати кроссовки. Обувшись, Юрка сделал горку на постели, чтобы создать видимость человека под одеялом, а затем на цыпочках вышел из комнаты в полутёмный коридор, в котором царила тишина.              Проходя мимо вожатской, Юрка услышал привычные голоса Ирины и Жени и даже улыбнулся этому факту, хоть его особо и не интересовали чужие отношения. Просто у него сейчас было такое настроение — хорошее, счастливое.              Володя уже ждал его в оговоренном месте. Едва Юрка оказался рядом с ним, его собственные руки обвили Володю за талию и притянули к себе, и Юрка поцеловал губы, по которым безумно соскучился за день.              — Юра, — сквозь поцелуй возмущённо проговорил Володя и немного отодвинул Юру от себя, — нас могут увидеть. Подожди, пока не придём.              Юра закатил глаза, но язвить не стал. Володя взял его за руку и повёл вниз по тропе, через пару минут включив фонарик.              Они спустились книзу, на пляж, и Юрка втянул носом свежий воздух, в котором витали речной запах, перемешанный с запахом песка и тёплой пыли. Здесь было холоднее, чем возле корпусов.              Володя повёл его по пляжу, и Юркины ноги утопали в песке.              — Куда мы идём? — не выдержал он, спросив вполголоса.              — Сейчас всё узнаешь, — он услышал в ответе Володи улыбку и непроизвольно улыбнулся сам. Всё это отдавало какой-то романтикой.              Они прошли сквозь деревья и вышли на отдельный островок, который напоминал мини-пляж. Он был частично засыпан песком, частично на нём росла трава, а вокруг стояли деревья, но их кроны совсем не закрывали небосвод. Юрка раньше не знал о существовании такого места.              В середине этого маленького пляжа Юрка заметил расстеленный на песке плед, стоящий неподалёку рюкзак и зажжённую керосиновую лампу.              Володя отключил фонарик, но Юркину руку не отпустил, а повёл его за собой и усадил на довольно тёплый плед.              — Ого, — не удержался Юрка и ещё раз огляделся. Место было таким же уединённым, как и место под ивой. — Почему я раньше о нём не знал… Здесь так необычно.              Володя улыбнулся.              — Нравится? Это Женя мне показал. Сказал, что они с Ирой иногда здесь зависают. Ну и предложил привести мне сюда кого-нибудь… Небезразличного.              Юрка посмотрел на него с улыбкой на лице и во взгляде.              — И ты привёл меня.              — Потому что только ты важен, — тут же отозвался Володя, заставляя этими словами цветы в душе распускаться ещё сильнее. — Но на самом деле, — Володя неожиданно наклонился к горящей лампе, приоткрыл металлическую крышку и задул маленький огонёк, погружая их в полутьму. Небо немного озарялось светом ещё неполной Луны, который падал и на землю тоже. Где-то недалеко послышались кваканье и пение сверчков, что добавляло атмосфере вокруг таинство и волшебство. Пульс Юрки забился сильнее. — Я хотел показать тебе не это. Ложись, — после этих слов голова вообще пошла кругом, и Юрка уже начал представлять себе невообразимые картинки того, что они тут будет делать. — И просто посмотри наверх, — Юрка сделал ровно то, о чём его попросили, и его сердце в этот миг, когда он поднял глаза на тёмный небосвод, замерло.              Столько звёзд сразу Юрка не видел никогда. Огни большого города заглушали их сияние, но сейчас, здесь, вдали от городских фонарей ночное небо пылало алмазной россыпью многочисленных звёзд. Они мигали, переливались, словно бриллианты при дневном свете. Одни были яркими, другие — тусклыми, маленькими и большими, близкими и далёкими.              Юрка задохнулся от той красоты, что предстала перед ним. Сердце до сих пор находилось в каком-то замирании.              Володя тихо лёг рядом с ним.              — Это… — выдохнул Юрка, не в силах подобрать слова.              — Потрясающе, — закончил за него Давыдов. — Такое в больших городах не увидишь, тем более в таких, как наши с тобой. И я подумал, что… Что это будет здорово — показать тебе красоту ночного неба. Звездопад, конечно, не обещаю, но мне кажется, что и тут есть за чем понаблюдать.              Юрка дышал глубоко. Ему казалось, что картина звёздного неба отбирала у него весь воздух: так прекрасна была эта бесконечность.              Но ещё больше было прекрасным то, что Юра лежал рядом с тем, о ком грезил не одну ночь. О ком мечтал, кого любил и обожал.              Эмоции переполняли. В носу даже немного защипало.              — Это блеск звёзд в твоих глазах или ты растрогался? — тихо спросил Володя, и Юрке пришлось прикрыть веки, чтобы совладать с собой.              — Наверное, и то, и другое, — ответил он слегка сдавленно, всё ещё держа глаза закрытыми. — Я ещё не видел ничего подобного, а ещё то, что ты рядом… Сводит с ума. Спасибо, Володь, — Юрка открыл глаза и посмотрел на друга, который слегка склонился над ним. Володю было практически не видно в этой темноте, и только благодаря свету вечного спутника Земли можно было разглядеть его очертания.              — Было бы за что, — краешки губ приподнялись в лёгкой полуулыбке, и Юрка положил ладонь на щеку Володе.              — Ты удивительный человек, — сказал тихо, не разрушая эту магическую атмосферу, окутавшую их. — Самый потрясающий, какого я когда-либо встречал, — Юрка говорил от чистого сердца, так, как думал и хотел. Он заметил, как на лице Володи вспыхнуло смущение, а затем Давыдов просто наклонился и поцеловал Юру. Юрка прикрыл глаза, отдаваясь ощущениям ночи и Володиных рук, которые обнимали, гладили, дарили тепло и защищённость.              Эти воспоминания всегда будут для него ценны. Сердце всегда будет замирать при взгляде в тёмное небо, а разум станет возвращаться в картинки прошлого.              Туда, где всё было значимым и прекрасным.              В его личный ящик несбывшихся надежд.              Где-то на небосводе упала звезда, оставляя за собой еле заметную светлую полосу, словно кто-то невидимый провёл кисточкой по тёмному холсту, а двое молодых людей упивались друг другом, забыв обо всём на свете.              Но если бы Юрка увидел это зрелище, он бы непременно загадал одно-единственное желание:              «Быть рядом с Володей всегда».