С любимыми не расставайтесь

      Чёрная картонка покоилась на столе. Юрка иногда поглядывал на неё, пока сидел на подоконнике окна своей комнаты и рассматривал, как пламя охватывает бумагу, которая превращалась в чёрный пепел на металлическом подносе до тех пор, пока от неё не оставалось ни клочка.              Юрка сжигал одно письмо за другим. Он долго решался на этот шаг, долго думал, стоило ли так поступать, но потом понял: если и жечь мосты, то уже сейчас. Володя больше не был частью его жизни. Его письма — наполненные светом и теплом из восемьдесят пятого и частично восемьдесят шестого — и его письма, содержащие в себе тревожность в оставшиеся годы, приносили Юрке ещё больше страданий.              Он так и не смог собрать себя по кусочкам. Но и хранить то, что его раздирало — он тоже не мог.              Первую неделю после встречи с Полиной Юрка предавался воспоминаниям. Он открывал письма Володи, которые хранил в самом нижнем ящике вместе с фотографиями, и перечитывал. Плакал в подушку. Наигрывал тяжёлую музыку. Однажды мама даже поинтересовалась его настроением, но Юрка соврал ей, что они сейчас проходят драматические композиции.              Когда пошла вторая неделя, Юрка начал подумывать о том, чтобы избавиться от любых воспоминаний. В голову сначала пришла идея выкинуть все письма, но Юрка не хотел, чтобы их кто-то прочитал, и чуть позже он подумал, что можно было бы всё сжечь.              Сразу появилось чувство жалости к бездушной бумаге, которая хранила в себе приятные воспоминания. Но Юрка понимал: чем чаще он перечитывает, тем быстрее сходит с ума. Осознание того, что он больше никогда не увидит Володю, не прикоснется к нему и не поговорит — приходило к Юрке медленно. Он всё ещё не хотел мириться с тем фактом, что Давыдов просто растоптал его чувства.              Иногда Юрка звонил Полине. Чаще всего, конечно, по вечерам, но ему нравилось болтать с ней и ощущать, что он не один в этом мире.              Они договорились обязательно встретиться ещё раз на каких-нибудь выходных, но у обоих сейчас были загруженные учебные недели, и свободного времени практически не оставалось.              В конце сентября мама опять завела разговор о переезде.              — Думаю, попробовать ещё раз, — проговорила она ранним утром, помешивая сахар в кружке с чаем, когда за столом собралась их вся немногочисленная семья. Отец Юры был, как всегда, немногословен и даже не поддержал разговор, прячась за газетой, а Юрка, подперев щеку рукой и едва не засыпая за обеденным столом, неожиданно обнаружил для себя, что идея с переездом не так уж и плоха.              Если жечь мосты, то до самого пепелища.              Он ведь и правда мог выучить немецкий, поступить в какой-нибудь институт Германии и жить в другой стране, навсегда забыв о том, что где- то по одной территории с ним ходит Володя Давыдов.              — Надо попробовать, — поддержал он её, чем вызвал удивление на материнском лице, однако она ничего ему не сказала.              Утром первого октября, когда Юрка открыл глаза, он решился окончательно: письма должны быть сожжены.              Отец и мать как раз собирались поехать на рынок, и Юрка оставался дома один. Позавтракав, он, отыскав поднос и спичечный коробок, отправился к себе в комнату.              Открыв одну оконную створку нараспашку, чтобы запах гари быстрее выветрился, Юрка поставил на подоконник поднос, стопку писем и спичечный коробок, а затем расположился на окне сам, сев вполоборота к другой, закрытой створке. Его левое плечо прислонилось к прохладному стеклу, левая нога, согнутая в колене, тоже примостилась на подоконнике, а правая опиралась о пол.              Первое письмо оказалось в руках. Юрка даже не стал вскрывать его — какая разница о чём оно было?              Он положил бумагу на поднос, затем чиркнул спичкой по тёрке картонного коробка, и пламя вспыхнуло. Юрка поднёс спичку с одной из опасных стихий ближе к конверту, и огонь сразу принял бумагу в жаркие объятья.              На секунду Юрка засомневался, но потом настенный календарь так удачно подсказал ему, какое сегодня число, и Юрка с безжалостным видом стал сжигать одно письмо за другим.              Когда почти все письма превратились в серо-чёрную горстку пепла, Юрка всё чаще и чаще стал поглядывать на картонку, задумываясь о том, что можно было бы попробовать пойти туда. В особенное место.              В конце концов, он свободный человек. И физически, и душевно. Хотя с последним ещё можно было поспорить. Любовь к Володе-то не исчезла по щелчку пальца, однако злость и ненависть к нему очень сильно подавляли светлое чувство.              Адрес он узнал ещё тогда, когда уходил от Полины. Заведение находилось на окраине Харькова, и в том районе Юрка ещё ни разу не был. Клубкова предупредила его, что туда нужен паспорт для подтверждения своего совершеннолетия и обязательное приглашение, иначе вышвырнут и глазом не моргнут.              Последнее письмо осело трухой к горстке пепелища. Туда же отправилась и открытка. Картон горел чуть дольше, чем обычная бумага, но в итоге и свадебное приглашение превратилось в сажу.              Остались только фотографии. Юрка достал и их тоже. Три снимка: портретное фото Володи, другое их общее из «Ласточки» и третье — последнее — армейское.              Юрка долго разглядывал их, опять вспоминал всё то, хорошее, что с ним произошло рядом с Володей, параллельно с этим чувствуя, как эти воспоминания разъедают его изнутри. У него всё никак не получалось снова стать целым.              Однако сжечь снимки он так и не решился. Убрал их вглубь стола, накидал сверху газет, исписанные конспекты, чтобы не попадались на глаза, и просто закрыл ящик.              Картонка-пригласительное по-прежнему лежала на столе. Юрка повертел её, думая, стоило ли ему соваться в местный «клуб» для таких, как он, но потом в голове опять всплыло злосчастное, теперь уже сожженное, приглашение на свадьбу, и Юрка загорелся тем, что так и не отомстил.              Раз не получилось с девушкой, он отомстит Володе с парнем. Так, наверное, даже будет правильнее.              К вечеру он собрался: надел одну из лучших рубашек, зачесал непослушные волосы, даже одолжил дорогой одеколон у отца. Мать решила, что Юра собрался на свидание, и Юра даже не стал поправлять её.              Ведь практически так оно и было. Просто не стоило уточнять с кем у него свидание. Юрка ведь и сам не предполагал, кого он может там встретить.              Ехать пришлось чуть больше часа. Сначала Юрка добирался на автобусе до метро, а затем по Холодногорско-Заводской линии до конечной станции «Улица Свердлова». Народу на этой станции, как всегда, было очень много из-за прилегающего к ней крупного автовокзала с внутригородскими и пригородными маршрутами.              Ему нужно было на самую окраину, а туда шёл только один автобус, на который как раз Юрка успевал. Он заскочил в салон в последнюю секунду с билетом в руке и отдал его кондуктору, которая как-то странно оглядела слегка запыхавшегося молодого человека в пальто нараспашку.              Юрка прошёл на заднюю площадку и сел рядом с молодой девушкой, на коленях которой прыгал маленький мальчик с леденцом «Петушок» в руке. Его щеки блестели от карамели в тусклом свете лампочек и наверняка были липкими и стягивали кожу, но лицо мальчишки светилось счастьем.              Беззаботным. Ничем не обременённым.              Юрка окунулся в ностальгию. Когда-то для него счастьем было прокатиться на велосипеде или поесть грязной клубники с дачи, пока бабушка была жива.              Сейчас его родители огород не держат. Отец практически всегда пропадает на работе, а у матери после смены на заводе тоже нет сил возиться с грядками. На дачу они иногда выбираются просто для отдыха от городской суеты.              Юрке вдруг захотелось вернуться в детство. Когда для него проблемой было лишь то, что соседские яблоки недостаточны спелы.              Но это время безвозвратно ушло. Осталось только переменчивое настоящее и неизвестное будущее.              Пришли мысли о переезде. Юрка разгорелся от этой идеи. Почему-то ему казалось, что, если он уедет отсюда, то боль останется позади.              Только вот он не учел того, что от себя убежать невозможно.              Автобус остановился на конечной и в мгновение опустел. Юрка, уточнив у девушки с ребёнком о местонахождении определённой улицы и получив подробный маршрут, отправился искать особенное заведение. Улочки пустовали, но Юрка всё равно порой оглядывался, помня о словах Полины.              Нужное ему заведение находилось в… Книжном магазине, который в свою очередь располагался на первом этаже жилого дома. Юрка сначала нахмурился, когда встал перед дверью с вывеской «Книги», но адрес был точным и магазин работал.              Юрка неуверенно поднялся по порожкам, толкнул дверь. Помещение было квадратным и на прилавках действительно лежала различная литература. За стойкой сидела миловидная девушка с короткой стрижкой и круглыми очками и что-то читала, даже не обратив внимания на вошедшего.              Юрка подошёл ближе к прилавку и прочистил горло, привлекая к себе внимание. Девушка посмотрела на него исподлобья.              — Что-то подсказать? — уточнила она, и Юрка, немного смущаясь, достал из внутреннего кармана пальто чёрную картонку и паспорт и положил их на витрину. Девушка перевела взгляд на неё и многозначительно хмыкнула, бегло проверила возраст, затем встала и открыла неприметную дверь, которая находилась в углу.              — Вниз и направо, — Юрка сделал шаг, как девушка ему напомнила: — Документы не забудьте. И хорошего вечера, — она подмигнула, и Юрка даже расслабился.              Он забрал вещи, прошмыгнул мимо девушки, спустился по лестнице вниз, оказываясь на цокольном этаже. Весь его путь сопровождался гирляндой лампочек и немного скрипучими ступенями. Он свернул направо, толкнул ещё одну дверь и внезапно ворвался в азартную атмосферу.              То, куда он попал — было похоже на один из баров-ресторанов, что обычно имелись при гостиницах для иностранцев. Юрка в таких заведениях никогда не бывал, но слышал истории от ребят, что туристам там предоставляются разные услуги: и разрешается гулять до полночи, и выпивать, и даже смотреть стриптиз. Юрка тогда не понял, что это такое, но особенно ушлый парень со двора — Митяй — пояснил ему, что стриптиз — это такой танцевальный номер, при котором происходит постепенное раздевание исполнителя данного танца. Юрка даже не представлял, как это может выглядеть воочию, и не стал больше ничего уточнять.              Внутри стояло несколько столиков, была и барная стойка, по виду напоминающая барную стойку в одной из столичных гостиниц «Интурист». Юрка видел несколько фотографий в каких-то старых журналах, но тогда совсем не придавал им значения. За стойкой стоял молодой официант и просто разглядывал гостей. Откуда-то доносилась спокойная музыка, многие столики были заняты либо компаниями, либо парами, либо одиночками.              Юрка старался не пялиться, но у него плохо получалось, потому что в основном пары здесь были… Однополые. Как мужские, так и женские. Вели себя достаточно интеллигентно: никто не показывал разврата, никто не лапал друг друга и не пытался залезть в глотку через поцелуй. Многие сидели и спокойно общались, что-то заказывали у других официантов, снующих по залу, и пили разные напитки.              Юрка сглотнул и заволновался. Как ему вести себя, если с ним кто-то захочет познакомиться? Что говорить? И нужно ли показывать мнимую заинтересованность?              Сам Юрка не знал, зачем сюда пришёл. За новыми впечатлениями? За новыми чувствами? За тем, чтобы закрыть кровоточащую душевную рану?              Володя сегодня женился. Он начал новую жизнь без Юры. Так чем же Юрка хуже него?              Ноги понесли к бару. Там сидели два молодых человека, две барышни и один достаточно взрослый мужчина, и все они казались такими одинокими, что Юрка просто отлично вписался в их компанию. Он занял последний свободный стул, оказываясь рядом с незнакомым мужчиной, который уже, судя по отрешённому взгляду, был достаточно выпившим.              Официант — рыжеволосый кучерявый парень — посмотрел на Юрку с любопытством.              — Что будете? У нас есть портвейн «Три семерки», вермут «Букет Молдавии», шампанское, коньяк «Арарат», водка. Также могу предложить сок, воду, горячие напитки.              Но Юрка ведь пришёл сюда не чаи распивать?              — Налей ему вермут за мой счёт, — внезапно мужчина, сидевший рядом с ним, «очнулся» и посмотрел на Юрку слегка затуманенным взглядом. На вид Юра дал бы ему лет сорок.              — Спасибо, конечно, — чуть растерявшись, проговорил Конев, — но у меня есть деньги.              Мужчина подвинулся ближе. От него разило водкой, и Юрка постарался не кривиться от тошнотворного запаха.              — А такого красивого и угостить не жалко.              Юрка напрягся. Немного отодвинулся.              — Не нужно.              Мужик словно не услышал. Его пальцы неожиданно погладили плечо Конева, спустились к запястью, крепко ухватили, и мужчина потянул Юрку на себя.              — Ну не ломайся ты как девственница. Разве не для этого сюда пришёл? — вторая его рука опасно поползла к брюкам Юрки, и Конев дёрнулся, но хватка у этого пьянчужки была на удивление крепкая.              Юрка уже прикидывал варианты, как ему отвязаться от такой назойливости, как рядом с ними кто-то возник и грубо спихнул руки мужика с него.              — Тебе же сказали отвалить, — справа раздался знакомый голос, и Юрка резко повернул голову, встречаясь с серо-голубыми глазами Вани Новикова.              Первое, что испытал Юрка, встретив товарища в этом заведении — шок и неверие. Он тупо хлопал глазами, пока Ваня разбирался с выпившим посетителем. Тот хмуро смотрел на Новикова, пытаясь сложить дважды два.              — Так это… — он икнул. — Твой парниша?              — Мой, — зло процедил Новиков, и тут на изумление Юрки мужик поднял обе руки в примирительном жесте и даже умудрился состроить виноватую гримасу.              — Виноват. Я думал, он здесь один.              — Исчезни, — всё ещё грубо отзывался Новиков, и мужик, кивнув, быстро спрыгнул со стула и поплёлся куда-то вглубь зала на пошатывающихся ногах. Его место занял Ваня, и выглядел он отнюдь не дружелюбно.              Перед Юркой опустился стакан с вермутом. Прозрачная жидкость немного покачивалась в бокале, предназначенном для виски, и Юрка обхватил стекло пальцами, тут же оставляя на нём отпечатки.              — Что ты здесь делаешь? — недовольно спросил Ваня, смотря перед собой. Его руки, сцепленные в замок, покоились на барной стойке. Он на секунду скосил глаза на стакан в руках Юрки и кивнул официанту: — И мне повтори.              Юрка поднёс бокал к губам и, прежде чем отпить, произнёс:              — Могу спросить у тебя то же самое.              Ваня неопределённо хмыкнул. Официант поставил перед ним стакан.              — Ну я думаю это очевидно, — сказал он в итоге и опрокинул стопку с вермутом, тут же заедая его предложенным лимоном. Юрка поглядывал на приятеля искоса, всё ещё находясь в каком-то неведомом для себя открытии. Словно он только что прозрел.              Теперь все намёки и касания Вани не казались невинными и дружескими.              Юрка передёрнул плечами.              — Вот и у меня очевидно, — в итоге ответил он и кивнул официанту, — повторите, пожалуйста.              Пока Юрка злоупотреблял стопками, Ваня всё это время сидел рядом и молчал, периодически тоже выпивая алкоголь.              Через некоторое время, когда Юрка расслабился, Ваня тихо спросил:              — Кто дал тебе приглашение?              — Подруга, — просто ответил Юрка. Он чувствовал сильную, а ещё взаимную неловкость. Ему казалось, что сидящий рядом Новиков очень напряжён. Как был напряжён и Юрка. Мало того, что теперь его секрет знал товарищ, так ещё и сам товарищ… Оказался таким же, как и Юрка.              Глаза снова скосились на Ваню. Тот сидел и вертел пустой бокал в руках, и Юрка начал просто разглядывать Новикова в свете новых событий. Волосы Вани находились в беспорядке, словно кто-то трепал их не один час, а верхние пуговицы чёрной рубашки — расстёгнуты, открывая вид на боковую часть шеи. Юрка заскользил взглядом дальше, на крепкие руки, на бёдра, на ноги.              Определённо, Ваня был сексуальным.              Юрка сглотнул. Душа металась. Он ведь хотел отомстить Володе? Так кто, как не Ваня, подошёл бы на эту роль?              Юрка попросил официанта повторить.              Ваня тоже.              Бокал за бокалом, и в конечном итоге Юрка окончательно расслабился. И даже заговорил с Ваней на непринуждённую тему. Алкоголь настолько затуманил его разум, что Юрка почти ничего не запомнил из того вечера.              Помнил только, что было легко и беззаботно, что они с Ваней даже станцевали медленный танец, и Юрка ощутил непомерную грусть единожды: просто в голове всплыли воспоминания про разговор с Володей о вальсе. И то, как Володя однозначно дал понять, что не видит их отношений за пределами лагеря.              Он не видел их с самого начала. Просто… Просто на тот момент ему хотелось быть с Юрой, он и был. А теперь Юрка чувствовал себя использованным.              Пришлось выпить ещё пару стопок, чтобы заглушить боль. В голове стало мутно, и Юрка видел только обрывки перед глазами.              Он помнил, как его заталкивали в автомобиль со словами: «давай, дорогой, помоги мне это сделать, ноги вот сюда, молодец»; он помнил несколько кочек, потому что пару раз ударился головой о переднее сидение; и слышал знакомый голос, разговаривающий с другим, незнакомым, а потом его и вовсе вырубило.              Очнулся Юрка утром. Октябрьское солнце, уже не такое тёплое, но по-прежнему яркое, скромно заглядывало в незашторенные окна спальни.              Юрка перевернулся на другой бок, прячась от назойливых лучей, и тут же наткнулся на безмятежное, спящее лицо Новикова.              Глаза распахнулись ещё шире. Юрка резко перевернулся на спину, уставился в идеально белый потолок, и только сейчас до него дошло, что он не у себя дома.              Его тело было скрыто под одеялом, и Юрка приподнял края, чтобы убедиться, что его… Трусы были на месте. Это утешало. Он не был уверен, что готов к тому, чтобы спать с другим своим другом. Потому что Ваня и правда был другом. И не особенным.              — У нас ничего не было. Можешь не беспокоиться об этом, — внезапно раздался хриплый голос Новикова, и Юрка, вздрогнув, опустил одеяло и повернул голову в сторону товарища, который лежал на животе и смотрел на Юрку в ответ чуть сонно.              Конев почувствовал, как краснеет. Даже несмотря на то, что Ваня сказал об отсутствии какой-либо связи между ними, с каждой секундой становилось неловко.              Ведь Юрка впервые проснулся с кем-то в постели.              Эта мысль вызывала… Смятение. Он даже не знал, как себя вести.              Нужно ли что-то спрашивать? Юрка отвёл взгляд от Новикова и обвёл глазами небольшую комнатушку.              — Где мы? — спросил он, чтобы заполнить эту неудобную тишину. Ваня пошевелился, переворачиваясь с живота на спину.       — У меня, — просто отозвался он, а затем принял сидячее положение, поворачиваясь к Юрке спиной. Одеяло соскользнуло с его плеч, и Коневу открылись чуть широкие плечи, ровная спина, усыпанная в некоторых местах мелкими родинками, похожими на точки. Взгляд Юрки неосознанно скользнул ниже, но Ваня, слава Богу, тоже был в трусах.              От этого Юрке даже стало как-то легче. Он снова смутился своему любопытству и отвёл глаза к потолку. Тот был не так интересен, как мужское тело рядом с ним, но Юрка не мог позволить себе пялиться на чужого человека.              Потом в голове начало проясняться, и вопросы стали возникать сами собой.              — А… Как мы тут оказались? И почему в одной постели?              Ваня тем временем встал и поднял с пола домашнюю футболку, тут же накидывая её на себя. Юрка по-прежнему прятался под одеялом, стесняясь даже отодвинуть его на миллиметр.              Ваня зарылся пальцами в светлые волосы и разворошил их.              — Вместе спали, потому что в моей квартире больше нет спальных мест. Ну, а про то, как ты тут оказался… Это довольно занимательная история…              И тут до Юрки дошло. Он проспал здесь всю ночь! И родители ведь даже не знают, что с ним! Мать, наверное, сошла с ума.              Он резко отбросил одеяло в сторону, отодвигая на второй план стеснение и стыд, и вскочил на ноги. Ваня одарил его заинтересованным взглядом, однако Юрка не обратил на это должного внимания.              — У тебя есть телефон? Мне нужно позвонить домой, родители наверняка волнуются.              Ваня помотал головой.              — Нет, но есть телефонная будка рядом с домом. Выйдешь из двора и свернёшь вправо. Твои вещи вон там, на стуле. Я пошёл готовить завтрак. Если хочешь — потом возвращайся.              Сказав это, Ваня покинул комнату, а Юрка, быстро одевшись во вчерашнюю рубашку, на которой заметил несколько пятен, очевидно, от вермута, и брюки, наскоро вышел в прихожую, сунул ноги в ботинки, на плечи накинул пальто и помчался из квартиры, вниз, едва не сбив какую-то старушку на втором этаже. Она перекрестилась и что-то пробурчала в ответ, но Юрке до неё не было никакого дела.              Телефонный автомат действительно стоял неподалёку от входа во двор и на данный момент был свободен.              Юрка, нашарив копейки в кармане, зашёл в стеклянную кабину. Кинув плату в отведённую прорезь, Юрка бегло набрал домашний номер.              Трубку сняли через три гудка, и в ней послышался взволнованный голос матери:              — Александр Петрович, Вы его нашли?              Дело пахло жареным. Юрка на секунду зажмурился, височная часть головы слегка заныла. Александр Петрович — это знакомый отца и по совместительству участковый. А значит, родители подняли тревогу.              — Мам, — просипел Юрка, — это я.              — Юра!!! — крик матери оглушил Конева, и тот, поморщившись, даже отодвинул от себя трубку. — Где ты, Юра?! Мы с отцом извелись. Почему ты не позвонил? — чуть истеричные нотки заставили Юрку испытать муки совести. Он не помнил из вчерашнего вечера почти ничего, кроме того, что встретил в особенном заведении Ваню.              — Мам, я… Ночевал у друга. Всё нормально. Было поздно, и я… В общем, у меня не было возможности добраться до дома и позвонить тоже.              Мама начала причитать. Стала рассказывать, как отец обзванивал всех знакомых врачей, как звонил в больницы, узнать, не поступал ли их сын туда. Как они побеспокоили Александра Петровича посреди ночи. Юрка прислонился лбом к холодному стеклу, чувствуя себя немного разбитым. А ещё ему хотелось кушать.              — Мама! — чуть нервно прервал её Юра, не в силах больше слушать истерику на том конце трубки. — Со мной всё нормально, — извиняющимся тоном проговорил Конев. — Я скоро приеду. Извини, что заставил тебя и отца беспокоиться. Правда, скоро буду, — и он быстро повесил трубку, пока мать не стала выспрашивать чего-нибудь ещё.              Вздохнув, Юрка вышел на улицу. Погода стояла солнечная, но всем нутром ощущался октябрь: воздух был прохладным, а встречающиеся редкие прохожие уже облачились в пальто или утеплённые куртки.              Живот тихо заурчал. Юрка поднял голову и посмотрел на жилые окна дома, в котором жил Новиков. Закусил щеку изнутри, раздумывая над предложением Вани.              С одной стороны, нужно было ехать домой. С другой, хотелось послушать ту занимательную историю, да и некрасиво было бы уезжать от человека, который, вероятно, тащил его пьяного до дома, не прощаясь.              Взвесив все «за» и «против», Юрка всё же решился вернуться. Номер квартиры он не запомнил, но этаж и её визуальное расположение в голове отпечатались, поэтому нужную дверь найти труда не составило.              Юра тихо отворил её, вновь оказываясь в своём временном пристанище, снял обувь и пальто, прошёл на крохотную кухоньку. На столе на удивление стояло две тарелки с яичницей и даже лежали бутерброды с сыром и сливочным маслом, а также с колбасой.              Ваня заваривал кружку с чаем. Когда Юрка оказался в проёме, соединяющем кухню и коридор, Новиков обернулся и слабо улыбнулся.              — Тебе чай? Есть ещё кофе и какао. Могу сварить.              Юрка поджал губы. Ему казалось, что он не заслуживал такой заботы, но желудок снова напомнил о себе.              — Я буду чай, спасибо, — пробормотал Юрка. — Могу ли я воспользоваться ванной?              Ваня молчаливо кивнул, доставая вторую кружку, а Юрка ретировался в ванную комнату.              Наскоро почистив зубы пальцем и освежившись, Конев вернулся на кухню. Ваня уже сидел за столом и поедал завтрак. Юрка помялся секунду, былое смятение вернулось, и осторожно сел на табурет. Ваня не повёл и глазом, словно не было ничего такого в том, что Юрка находился здесь, в его квартире.              Разрезая вилкой жареное яйцо, Юрка всё думал, как начать диалог с Ваней, но тот опередил его первым:              — Дозвонился до родителей?              Юрка кивнул.              — Да. Мне кажется, мать полгорода на уши подняла. Чувствую, устроит мне взбучку, когда домой вернусь.              Губы Вани дёрнулись в подобии усмешки.              — Сочувствую, — искренне ответил он. — Иногда я даже рад, что живу один. Ни перед кем не надо отчитываться и никто не беспокоится. Это бабушкина квартира. Она жила здесь до недавнего времени, пока ей не стало хуже со здоровьем, тогда было принято решение забрать её в Подворки — я оттуда родом, — и теперь мама с отцом ухаживают за ней. А когда я поступил в консерваторию, то было решено, что буду жить в квартире. Всё равно стоит без дела.              Юрка чувствовал, как желудок успокаивается по мере получения пищи, и даже волнение поутихло. Ваня, кажется, ни на что не злился, и Юрка решился спросить:              — Так… Ты мне расскажешь эту историю…              Он заметил, как взгляд Вани приобрёл весёлые оттенки, а это значило, что история действительно была занимательна.              Юрка впервые в жизни напился так сильно, что ничего не помнил.              — Ну начнём с того, что я был очень сильно удивлён, когда увидел тебя. Нет, я, конечно, догадывался, что ты… Не такой, — он это выделил, — но никогда бы не подумал, что ты явишься в это заведение. Честно, этим ты меня очень впечатлил.              Юрка вскинул брови. Откуда Ваня мог знать, что Юрка был другим?              — И как же, позволь узнать, ты понял, что я не такой? — чуть с сарказмом проговорил Конев. У Новикова, что, был какой-то внутренний радар?              Ваня не сдержал усмешки. Посмотрел исподлобья лукаво.              — Ну хотя бы с того, что ты не дал мне в морду в первый же день, когда я сказал про красивую улыбку. Да и потом ты только смущался на мои комплименты и никогда не порывался выбить мне зубы, когда я тебя касался. Конечно, я мог бы сделать выводы, что ты просто вежливый, но… Поверь, я могу определить, какой передо мной человек. Мы бы не поладили с первой встречи, если бы ты был за другую команду.              Юрка моргнул. Он и не думал, что настолько мог себя выдать. Но в словах Новикова действительно сквозила правда.              — Ладно, — протянул Юрка. — Даже спорить не буду.              Ваня опять усмехнулся, и Юрка поймал себя на мысли, что ему нравится это подрагивание губ, потому что причиной этого действия был сам Юрка.              — И ещё на будущее: в то заведение лучше ходить с кем-то. Иначе по одиночке… Разорвут. Особенно молодых. Ну, думаю, ты и сам в этом вчера убедился. Уродов хватает. И поэтому одно из правил этого клуба: не трогать того, кто пришёл не один.              Юрка сглотнул. Тут же подумал про Полину. Хорошо, что она туда так и не решилась сунуться. И он сразу же взял себе на заметку, что предупредит её, на случай, если она ещё не знакома с этим правилом.              — Я понял… — стало снова стыдно. И Юрка не знал, за что именно: за то, что пошёл туда или за то, что Ваня теперь знал о его ориентации, или за то, что напился, или за всё вместе. Он доел последний кусок яичницы. — Спасибо, было вкусно, — Ваня кивнул. Он уже пил чай с бутербродами вприкуску.              — Мы начали пить, — продолжил Ваня. — Я всё пытался тебя остановить, но ты отмахивался. Потом потащил меня танцевать. В конце концов, тебя начало вырубать. Я пытался выяснить адрес твоего дома, но это оказалась тщетная попытка. Пришлось на такси везти тебя к себе. Благо, мужик попался недотошный. Правда, запросил сумму чуть выше, чем нужно, но я решил, что пьяного тебя больше никто не повезёт. Вот так мы и оказались в моей скромной обители. Пока тащил тебя до двери, ты всё бормотал о каком-то Володе… — тут Юрка опустил глаза в кружку со своим чаем, пальцы сжали ручку. Какой же он идиот! Даже в пьяном виде не смог отпустить ситуацию.              — Извини, — только и пробормотал Конев. Позор, да и только. — За все неудобства, которые я доставил… — он на секунду закрыл глаза и потёр веки пальцами, будто хотел выбросить картинки, стоящие перед ним, но ничего не выходило. — Сколько я должен за такси? — уточнил Юрка, посмотрев на Ваню. Не хотелось ходить в должниках опять, потому что прошлый долг Юрка Ване уже вернул.              Новиков меж тем отмахнулся.              — Успокойся, Юр. Мне тоже нужно было возвращаться домой. Так что ты мне ничего не должен, — Ваня помолчал, потом всё же осмелился: — Юр, а можно спросить?.. — и не дожидаясь ответа, спросил: — Этот Володя… Он тот, лучший друг, который пропал? — пальцы Юры сжали ручку ещё сильнее и костяшки даже побелели. Конев молчал. — Прости, — тут же примирительно произнёс Ваня, — я лезу не в своё дело. Но просто… Просто хочу знать, что с тобой происходит. И что случилось на самом деле.              Юрка вскинул на него голову, прищурился. Он не понимал, почему какому-то чужому человеку есть до него и его чувств какое-либо дело.              Да, они с Ваней были друзьями, но… Не до такой степени. Юрке даже казалось, что Полина, с которой он встретился три недели назад, была к нему ближе, чем Новиков, которого он знал уже целый год.              — Почему? — вырвалось у Юрки. — Почему это так важно для тебя?              Ваня выглядел спокойным. В нём не прослеживалось ни напряжения, ни волнения, словно они обсуждали очередной съезд партий, а не чужие эмоции.              — Потому что ты мне нравишься, Юр, — сказал это без запинки, без тени сомнения или иронии. Слова выглядели такими честными и открытыми, что Юрка просто растерялся.              Вот так, и без всяких стеснений и страхов.              Щёки вспыхнули. Юрка отвёл глаза обратно в кружку и даже отпил чай, чтобы занять себя хоть чем-нибудь.              — И поэтому я хочу знать, что с тобой происходит. С твоего позволения, конечно же.               Юрка сильно сжал губы. Обсуждать Володю с Ваней он точно был не готов. Сделав ещё глоток, Юрка неожиданно встал и скомкано проговорил:              — Извини, мне уже пора идти. Спасибо тебе ещё раз. За всё. И пока, — Юрка стремительно развернулся на сто восемьдесят градусов и вылетел из кухни.              Через мгновение в Ваниной квартире хлопнула входная дверь. Юрка спустился по ступеням и уже через несколько минут ехал в автобусе, который как раз проходил через остановку рядом с его домом.              На следующей неделе, в среду Юрка после учебного дня сидел в парке «Молодёжный» в ожидании Клубковой. Он позвонил ей в тот же день, когда вернулся домой и выслушал причитания от матери теперь уже в лицо, и попросил о встрече. Договорились на среду, когда у обоих первая смена и не так много пар.               Напротив той лавочки, на которой он расположился, находился летний кинотеатр, который сейчас по понятным погодным причинам не функционировал. А сам парк, вообще, был молодым. Его построили в начале семидесятых годов, когда местной администрацией было решено снести старое кладбище, на котором, к слову, были похоронены выдающиеся академики, такие как: Багалей, Бекетов, Потебня. По рассказам матери, протестующие добились частичного перезахоронения останков. Их перенесли на другие кладбища. В парке осталось несколько могил ещё некоторых знаменитых людей, но они находились на окраине и никому не мешали культурно развлекаться.              Сейчас парк пустовал: оно и понятно, на улице стояла не самая приятная погода, а некогда зелёные деревья потеряли былой насыщенный окрас: теперь их ветки превратились в пустые прутики с редкими, одинокими, пожухлыми листами, что периодически колыхались от ветреных порывов, а некоторые из них даже падали на землю.              Юрка невольно сравнил себя с этими деревьями. Пока в его жизни существовал Володя — он мало-помалу цвёл, но теперь, когда Давыдова больше не было — Юркина душа превратилась в голое дерево, лившись красоты.              Только одно отличало Юрку от пустынных деревьев: к лету те снова обретут пышные кроны, а Юрка так и не расцветёт.              Полина спешила. Юрка заприметил Клубкову в конце аллеи: бывшая соотрядница перешагивала маленькие лужи, оставшиеся после короткого, но достаточно проливного дождя, и ускорила шаг, стоило ей увидеть одинокую фигуру на лавочке.              — Привет, прости, — выдохнула Полина, чмокнув Юрку в щёку. — Препод по макроэкономике решил устроить опрос в конце пары, — Полина закатила глаза и села на лавку, ещё раз выдыхая. Её волосы сегодня были собраны в короткий хвостик, глаза чуть подкрашены. Из-под серого пальто выглядывали тёмные брюки, слегка запачкавшиеся к низу.              — Привет, ничего, — отозвался Конев, — я сам чуть опоздал. Но главное, что мы оба пришли — верно?              Полинка улыбнулась и кивнула.              — Верно, — она с интересом посмотрела на Юрку, чуть склонив голову набок, — ну рассказывай, как твои дела? Мне показалось, что твой голос в телефонной трубке имел поникшие нотки.              Юрка вздохнул, вскинул голову кверху, подставляя лицо холодным ветреным ласкам.              — Я запутался, Полин. Я не знаю, куда мне двигаться дальше. На выходных я всё же выбрался в то заведение… — Юрка сделал паузу.              — О, — многозначительно произнесла Полина и стала ожидать дальнейшей истории.              — Так вот скажу тебе сразу: одна туда не ходи. Пристанут, как только на пороге появишься. Ко мне так один мужик собирался навязаться в компанию, благо там находился мой товарищ, — тут голос чуть дрогнул, Юрка вспомнил лицо Новикова, — который меня и выручил. Я находился в смятении, когда увидел его. В обычной жизни мы общаемся и дружим и тут… Такое. А потом я напился до отключки. И проснулся в одной кровати с тем приятелем. Его Ваня зовут. Он сказал, что у нас ничего не было. А ещё сказал, что я всё время бормотал про Володю, — Юрка сгорбился, спрятал лицо в ладонях и растёр его ими, отгоняя сонливость. Погода с каждой секундой ухудшалась. Затем он отнял руки от лица и посмотрел на Клубкову, поджавшую губы, которые сейчас были без помады. — Я не могу забыть его так скоро, Полин. И не знаю, что мне делать.              Клубкова вскинула руку и провела ею по спине Конева в успокаивающем жесте.              — А этот Ваня, он… Хороший?              Юрка кивнул.              — Хороший. Он признался мне, что я ему нравлюсь.              Полина слабо улыбнулась.              — Но он не нравится тебе?              Тут Юрка пожал плечами. Стал вспоминать внешность Новикова.              — Он симпатичный, но… Но я никогда не рассматривал его в каком-то другом плане, кроме как дружеском. Не знаю даже. Я думал, что, кроме Володи, мне больше никто не понравится… — опять стало грустно. Даже имя Давыдова в секунду приносило за собой печаль. И Юрке казалось, что он беспомощен перед этой печалью.              — Я не мастер советов, Юр. У самой в жизни каша. Но, что, если тебе попробовать? Ну, позвать Ваню на свидание… А вдруг рассмотришь в нём что-то?              Юрка прислушался к своим ощущениям. Отвращение этот совет не вызвал. Только неуверенность и стеснение.              — Предлагаешь клин клином?              — Почему бы и нет? — усмехнулась Клубкова. — На крайний случай, как там говорят более взрослые люди, погуляешь для здоровья.              Юрка непонимающе уставился на подругу. Лицо Клубковой было озорным.              — Для здоровья?.. — переспросил он, и Полина закатила глаза, однако на губах промелькнула улыбка.              — Боже, Юр, ну для физического здоровья. Если душевно Ванька тебя не вылечит, то хоть в… — она понизила голос, — сексе удовольствие доставит, — когда она это произнесла, то Юрка заметил, что её бледные щёки порозовели. Всё же слово «секс» считалось в Советском союзе до ужаса неприличным.              Юрка и сам смутился и отвёл взгляд в сторону.              — А-а, — протянул он и понял, что ни черта он не знает о нормальных отношениях. С Володей изначально всё складывалось само собой. Никто никого никуда не приглашал, просто Юрка в один прекрасный момент поцеловал, получил взаимные чувства и дальше всё текло размеренно.              Иногда он, конечно, представлял себе, как приглашает Володю на свидание, как они гуляют, где захотят, как они целуются в тёмных углах больших городов и просто остаются рядом.              Теперь эти желания померкли.              С Ваней Юрка даже не знал, с чего можно было бы начать. И тут же озвучил свои опасения Полине.              — Просто для начала позови его куда-нибудь, — задумчиво произнесла Клубкова. — Никто же не заставляет тебя прыгать в постель. Тем более, если у тебя ещё никого не было…              — Вообще-то, был… — слова сорвались сами. Почему-то захотелось похвастаться перед Клубковой. Полина вздёрнула одну бровь, которая придала её лицу насмешливое очертание.              — Так, значит, с Володей в лагере были не просто поцелуи и объятия? — она толкнула его в бок локтем, дразня, и Юрка, ощутив, что щёки чуть загорелись, ничего ей не ответил. Он и так сказал больше, чем нужно. — Ну ладно, Юрка, чего ты смущаешься, я же всё понимаю. И даже завидую, — она как-то горестно вздохнула. — Первый раз и с любимым человеком. Не то, что у меня.              Юрка с любопытством взглянул на подругу.              — А как это было у тебя?              Полинка отмахнулась.              — Ай, да скучная история. Отмечали в общежитии начало учебного года, за меня договорились с вахтёршей, чтобы я осталась ночевать в одной из комнат. Там был симпатичный парень с курса, ну и под действием алкоголя у нас всё и случилось. Так себе было, если честно. Я бы даже сказала: отвратительно, — Полинка хмыкнула. — Больше я не пробовала. Да и не хочу, пока кого-нибудь не встречу. Но главное, что не жалею. А остальное ерунда.              Беззаботность Полинки нравилась Юре. Ему нравилось, что Клубкова не зациклились на этом, что смогла отпустить первую любовь к Ульяне, что движется дальше.              Юрке бы стоило брать с неё пример.              — Так, думаешь, мне стоит попытаться? — спросил он, почему-то веря в эту идею.              — Ну от одного свидания мир не рухнет, верно? А так ты сразу поймёшь: твой это вариант или нет.              Слова Полины окончательно убедили Юрку попробовать что-то другое в своей жизни.              А может, это уменьшит печаль по Володе.              С духом Юрка собирался оставшиеся два дня. В пятницу он, после последней пары, которая закончилась в три часа дня, шёл прямиком в профком. Он знал, что Новиков сегодня освободился раньше и теперь должен был сидеть в профкоме, занимаясь делами.              Перед дверью студенческой организации Юрка затормозил и пригладил волосы, немного волнуясь. Эти дни, после того как Юрка убежал от Вани, они практически не пересекались в стенах консерватории, и Юрка ненароком думал, что Новиков его избегает, но гнал от себя эти мысли подальше.              Схватившись за ручку двери, пока не передумал, Юрка потянул её вниз, замок щёлкнул, и Юрка ступил внутрь. Кроме Вани в профкоме никого не наблюдалось, и это очень было на руку Юрке — всё же он планировал позвать Новикова на свидание.              Ваня поднял голову от кипы фотографий, и на лице его мелькнуло изумление, но потом оно быстро исчезло, сменившись привычным добродушием.              — Привет, Юрий Ильич, — проговорил Новиков, опуская голову. — Какими судьбами? За билетом на повторную премьеру фильма «Маленькая Вера»? Это тебе надо Марию дождаться. Она вышла, минут через тридцать приходи, — он раскладывал фотографии и хмурился, очевидно выбирая нужный кадр. Юрка потоптался секунду, но потом всё же решился: прошёл чуть дальше порога и, прочистив горло, неуверенно произнёс:              — Вообще-то, я к тебе.              Руки Вани замерли, и он снова поднял голову, уже не скрывая удивления.              — Да? — как-то нервно вопросил Новиков, а Юрка вдруг стал рассматривать Ваню более детально, чем обычно, подмечая, что чёрный цвет был ему к лицу. Юрка смотрел на все застёгнутые пуговицы рубашки, провёл взглядом по плечам, скрытым под хлопковой тканью, опустился ниже, на торс, тоже спрятанный под вещью.              Пришлось сглотнуть и отвести взгляд в сторону. В голове невольно всплыли слова Полины о сексе.              Может, Юрке действительно стоит просто расслабиться?              — Послушай, Юр, — начал Ваня, — то, что я сказал тебе в воскресенье о своей симпатии, вовсе не обязывает тебя…              Юрка резко повернул голову в его сторону и так же резко ответил:              — Я пришёл, чтобы позвать тебя в кино.              Брови Вани поползли вверх. Лоб чуть наморщился.              — Дружеский поход? — уточнил Новиков с некоторой осторожностью.              Юрка сделал ещё один шаг ближе и робко произнёс, смотря на Новикова исподлобья:              — Нет, хочу позвать тебя на свидание.              Казалось, что изумляться уже некуда, но эта эмоция проступила на лице Вани ещё пуще прежнего. Он надул губы трубочкой, явно раздумывая над последними словами Юрки, затем как-то горестно вздохнул.              — Юр, ты правда не обязан. Моё признание не должно вызывать в тебе чувство долга, — он махнул рукой, и Юре показалось, что слова несли в себе оттенки грусти.              Возможно, где-то в глубине души Ваня и правда хотел, чтобы Юра позвал его на свидание из личного желания.              Но ведь это так и было на самом деле.              — Оно и не вызывает. Я просто хочу позвать тебя на свидание, — уже чуть смелее сказал Юрка. Он, честно, не знал, как строить отношения, но с чего-то же нужно было начинать. — Может, попробуем?              Юрка не знал точно расстроится ли, если Ваня откажется, но понял, что чувство чего-то неприятного точно испытает.              Однако Ваня тепло улыбнулся.              — Ну хорошо, — нарочито медленно проговорил он. — Давай попробуем.