С любимыми не расставайтесь

      Следующий день выдался жарким. Именно таким, который подходит для купания в реке. Нестерпимый зной обнимал со всех сторон, а воздух казался слишком перегретым. Хотелось побыстрее оказаться в прохладной воде и позволить ей омыть разгорячённое тело. Август в этом году и правда выдавался слишком уж палящим.              После завтрака Володя и Юра встретились на выходе из столовой.              — Доброе утро, — сказал Володя и протянул руку Юре. Тот быстро пожал её и протараторил взаимное приветствие.              По дороге к кинозалу разговорились.              — Как спалось? — первым вопрос задал Володя.              Юра пожал плечами.              — Да как обычно. Мало, — на секунду замолк, потом осторожно уточнил: — А… Тебе как?              Володя много думал перед сном о том, что всю неделю сторонился лишнего общения, позволяя себе иногда проводить время в компании Жени и Иры и не видя смысла к кому-то привязываться, потому что смена закончится и всё остальное тоже, и вот вдруг в его жизнь ворвался Юра. Юра, с которым хотелось разговаривать. И Володя очень сильно боялся, что может увязнуть в новой дружбе.              Правда, пока речи о какой-либо дружбе не шло, только о её зачатках, потому что они общались всего несколько дней, но за эти несколько дней Володя испытал огромный спектр эмоций, каких не испытывал рядом ни с одним из близких друзей.              — Нормально, — ответил Володя. — Но свою кровать дома я всё же больше люблю.              Юрка неоднозначно хмыкнул. Диалог прервался — оба оказались в кинозале. Юра сразу без напоминаний отправился в сторону подсобки, Володя пошёл за стульями.              Управились в два счёта. Ребята явились на кружок ровно в десять ноль-ноль.              Юра сел в кресло, Володя занял своё преподавательское место. Он показывал мальчишкам и девчонкам новые аккорды, но всё же иногда ловил заинтересованные взгляды Юры, направленные на него. Как только их глаза пересекались — Юра смущённо отводил свои в сторону, а Володя опускал голову к струнам, чтобы спрятать короткую улыбку.              Почему его одолевали такие положительные эмоции? Юрка одним своим видом притягивал к себе внимание Давыдова.              — Владимир Львович, у меня не получается зажать пальцами струны… — одна из девочек отвлекла его от дум о Юре, и Володя даже обрадовался смене мыслей в голове, полностью погрузившись в вопросы детишек.              В одиннадцать закончили кружок. Юра отнёс гитары обратно, Володя вернул стулья на место. Заточенные действия. Диалога не было. Но стоило Юре закончить с поручением, как он начал разговор первым:              — Твоё предложение ещё в силе? Ну, чтобы пойти с тобой на реку?       — Конечно. Если желаешь. Я буду только рад твоей компании, — Володя позволил себе улыбку.              — Только нужно Иру предупредить, что я с тобой буду. Да и… Переодеться тоже бы не мешало.              — Я найду её и отпрошу тебя. Встретимся у спуска к реке, — Володя хотел было похлопать Юру по плечу, но сдержал этот порыв, потому что побоялся действительно оказаться слишком настойчивым. Хоть Юра и не уходил от его прикосновений, Володя всё же не хотел смущать ни его, ни себя.              Малышовые отряды уже вовсю галдели, когда построились цепочкой для похода на речку. Проходя мимо мальчишек, Володя уловил их разговоры о ныряниях под воду и играх на пляже, и старался не нервничать по этому поводу, но получалось у него это крайне плохо.              Вода — одна из опасных стихий. Он уже перебрал кучу ситуаций, которые могут случиться на реке, как и перебрал все виды первой медицинской помощи.              Главное, чтобы в этот поход никто не утонул и ничего себе не сломал.              Лена выглядела более беспечной. Она стояла и разговаривала с Алиной — одной из вожатых четвёртого отряда — миловидной девушкой с приплюснутым кончиком носа, что выглядело крайне необычно, и большими ореховыми глазами, на которые падали прядки слегка отросшей каштановой чёлки. Володя перекидывался с ней парочкой фраз ещё в самом начале смены, но никаких общих интересов не нашёл, как и не счёл её привлекательной. А вот Алина, наоборот, иногда пыталась построить ему глазки или пофлиртовать на пустом месте, однако, к облегчению Володи, флиртовала она не только с ним и уж точно была не обделена вниманием. Антон, который нянчился со вторым отрядом, отвечал ей с большой взаимностью, и Володя даже видел их пару раз, сидящими на скамейке за медпунктом и тихо над чем-то хихикающими.              Ирину Володя нашёл на спортплощадке. Та стояла рядом с Женей и что-то рассказывала ему, пока тот проводил индивидуальные уроки физкультуры для тех, кто вне стен лагеря занимался спортом.              — Привет, ребят, — Володя пожал руку Жене, затем обратил взор на Иру. — Ир, можно я Конева с собой на пляж заберу? Он тебе не нужен?              Орлова махнула рукой.              — Да забирай. Мне всё спокойнее будет, что он с тобой.              Юра уже ожидал на спуске к реке. Володя заметил его, стоящего в одних шортах, ещё на тропинке. Футболка Конева была перекинута через плечо, на голове красовалась красная кепка, устремлённая козырьком назад. Без одежды Юра оказался ещё худее, но эта худоба не являлась болезненной, просто таково было его телосложение, и от этого Юра представлялся очень хрупким.              — Всё в порядке? — уточнил Конев, когда пятый отряд поравнялся с ним. Никто не задавал лишних вопросов и только октябрята с любопытством поглядывали на Юрку.              — А это тот самый, который драку затеял в лагере? — шепнул Саня Васе. Они шествовали впереди Володи. Юра шёл рядом с Давыдовым и тоже слышал эту реплику.              Володя немного напрягся, потому что помнил, что любое упоминание того инцидента действует на Юру раздражающе, и поймал взгляд карих глаз. Вопреки опасениям Володи, Юра слабо улыбнулся и покачал головой.              — Да, вроде бы он, — ответил Вася. — Крутой парень. Никого не боится.              После сказанных слов улыбка Юры стала шире, что Володя просто залюбовался ею, открывая для себя её новые элементы. Например то, как у Юры на щеках появляются еле заметные ямочки, что придают его образу ещё более милый вид, или как в глазах проявляются искорки веселья. Мимика Юры завораживала и притягивала к себе.              По приходе на речку малышей сразу запустили в лягушатник. За особыми умельцами плавать, такими как Петлицын и Рылеев, Володя вместе с Юрой наблюдал, находясь по пояс в воде. Юра только что подплыл к нему и теперь стоял рядом, чуть ероша волосы, чтобы стряхнуть с них воду.              Володя, скрестив руки на груди, задумчиво перескакивал взглядом то с Олежи на Васю, то с Васи на Олежу. Они также оба находились по пояс в воде и брызгали друг друга.              — Какой-то ты напряжённый, — раздался голос Юры, и Володя вздрогнул, потому что ушёл глубоко в свои мысли, касаемые того, чтобы не потерять ребят из виду.              Давыдов на секунду повернул голову в сторону Юры, отмечая его смешную причёску.              — Будешь тут спокойным, — ответил Володя, — я так боюсь, что они могут покалечиться.              Юра фыркнул.              — Пфф, да что с ними может случиться, они же на…              И тут за их спинами раздалось детское:              — Спасите, помогите, тону!              У Володи кровь застыла в жилах. Весь мир перестал существовать. Они с Юрой резко повернулись, замечая Олежку, который каким-то образом оказался дальше положенной черты.              Рылеев ушёл под воду, затем вынырнул и заорал ещё раз:              — Спасите, помогите!              К Олежке уже бросился Петлицын, и Володя старался не паниковать, потому что двое октябрят на большой глубине — это его самый худший кошмар.              Юра уже хотел было тоже кинуться к Олежке, но Володя всё же сообразил быстрее, и, схватив Юру за руку, дёрнул его, не давая уйти под воду.              — Лови Петлицына, а я за Рылеевым.              Олежка продолжал верещать, но стоило Володе подплыть к нему, как он замолк и тупо хлопал глазами.              И как оказалось, он вполне доставал ногами до песочного дна и вовсе не тонул. Володя нахмурился. Стёкла очков слегка покрылись водяными каплями.              — Владимил Львович?.. А… А где Вася… Мы… Мы тут в спасателей играем.              Что-то внутри Володи взорвалось.              — Чего? — пророкотал он так, что Олежка даже стушевался под его грозными взглядом. А он действительно стал грозным: серо-зелёные глаза теперь были похожи на грозовые тучи. — Во что вы играете?              — В… С… Спа… — бедный Олежка даже стал заикаться. — В спасателей.              Руки Володи находились под водой в этот момент и непроизвольно сжались в кулаки от злости и от страха, что он успел испытать за Олежку.              — На берег. Живо, — сквозь плотно сомкнутые губы процедил вожатый. Олежка поплыл к берегу, туда, где уже стоял Петлицын, которого за локоть удерживал Юра. Володя вышел вслед за Олежей и отвёл этих двоих подальше от чужих ушей. Юра молчаливо проследовал за ними.              — Вы оба в своём уме? — Володя не кричал, но его голос… Звенел такой строгостью и таким отчаянием, перемешанным со страхом, что истинной эмоции распознать было невозможно. Внутри Володю всего трясло. — Вы… Вы понимаете, что это несмешно?! Что таким шутить нельзя? Вы осознаёте, какую ответственность мы с Еленой Викторовной несём за вас?!              Рылеев и Петлицын стояли понурив головы. Вася вроде даже всхлипнул. А Олежка осмелился пробормотать, смотря в песок:              — Плостите, Владимил Львович… Мы совсем не подумали об этом… Плосто хотели поиглать…              Володя вздохнул. Сейчас он уже потихоньку успокаивался. Сняв очки, зажмурил глаза и потёр переносицу. Жара плохо влияла на его мозговую деятельность.              — Я запрещаю такие игры. А чтобы вам было уроком за такое поведение — сегодня на общественных работах на вас ляжет двойное поручение, — проговорил Давыдов, возвращая очки на место и строго смотря на стушевавшихся октябрят. Они действительно вымотали ему нервы за эти полторы недели. — А сейчас бегом в лягушатник. И чтобы оттуда ни ногой. Увижу за его пределами — утрою наказание.              Мальчишки кивнули и всё так же с опущенными головами поплелись в сторону своих соотрядников, которые вполне преспокойно проводили время в квадратном закутке под присмотром Лены.              Володя вздохнул и чуть сгорбился. Напряжение потихоньку сходило на нет. Рядом стоял притихший Юра. По его лицу нельзя было сказать, что Конев думал обо всём этом.              — С ними не соскучишься, — пробормотал Юра, как только поймал взгляд Володи. Володя поджал губы, думая, что всё же дети — это не его стихия.              А если бы Олежка тонул взаправду? Что было бы тогда?              Лучше об этом, конечно, не думать. Всё же обошлось. Зачем прогонять в голове несуществующие проблемы?              Володя ничего Юре не ответил, только лишь попросил в случае чего быть начеку. Сам же Давыдов теперь держал ухо востро пуще прежнего и практически ни с кем не разговаривал.              В голове, как бы он не хотел, всё ещё стояли крики Олежки о помощи.              Пусть они и были притворными, Володя в эту минуту потерял несколько нервных клеток.              После отведённого часа на реке было свободное время до обеда, которое Володя проводил за лавочке за медпунктом, потому что она была самая далёкая и уединённая, пока Лена собрала малышей на полянке за кортом, чтобы почитать им сказку.              Он откинулся на спинку лавочки и подставил лицо солнечным лучам, которые тут же, согревая, прошлись по щекам, по закрытым векам, по носу и особенное внимание уделили тёмной макушке. Володя никогда не любил летние головные уборы, но в такой день даже ему захотелось иметь кепку. Как у Юры, например. Тому солнечный удар был не страшен — его голова практически всегда пряталась за красным головным убором.              А ещё хотелось, чтобы разум очистился от последних, не очень приятных для Володи, событий. Конечно, ничего страшного, слава Богу, не случилось, но всё же боязнь за октябрят и мнительность в отношении всех малышей, ответственность за которых он нёс, не давали Володе спокойно отпустить ситуацию. Он даже не знал, на что мог отвлечься!              Послышались чьи-то шаги. Володя мысленно проворчал: только не сейчас. Почему, когда он искал уединения, кто-нибудь обязательно пытался его найти? Будь то Ольга Леонидовна или коллеги.              Он просто хотел побыть один. Собрать себя заново, попытаться стать чуть увереннее в собственных действиях по отношению к детям.              Шаги стали ближе и короче. Их обладатель явно остановился неподалёку от лавочки, на которой расположился Володя, и Володя ощущал, что незваный гость смотрит прямо на него.              Володя вздохнул, открыл глаза и выпрямился. Его взору тут же предстал Конев, не решающийся подойти ближе.              Володя вскинул брови и почувствовал волнение от того, что Юра нашёл его здесь. Проходил мимо случайно или искал намерено?              — Юра, что-то случилось? — вопрос стал дежурным. Володя теперь бы ничему не удивился. Кепка у Юры по-прежнему была повернута козырьком назад, сам Юра уже переоделся в повседневную одежду.              — Ничего, — Юра прошёл ближе и, не спрашивая Володиного разрешения, сел рядом с ним. Слишком близко. Так, что бёдра их соприкоснулись, и Володя сглотнул, ощутив сильное бедро Юры, от которого стало ещё жарче. — Просто хотел спросить: как твои дела?              Володя отогнал странные ощущения и пожал плечами. Он не очень-то любил и умел говорить о собственных проблемах, предпочитая слушать о чужих, давать советы, если в них нуждались, и оказывать поддержку.              Ему казалось, что, вываливая свои проблемы на кого-то, он взваливает ответственность на чужого человека.              Поэтому проще было всё держать при себе.              Но находясь рядом с Юрой сейчас, Володе хотелось… Говорить. Его язык так и чесался рассказать об ощущениях хозяина, о том, что беспокоит, о том, как слишком много нервничает.              Володя уставился на свои руки. Подушечки пальцев приобрели небольшие мозоли от игры на местной гитаре. И как бы Володя не старался настроить высоту струн — это мало помогло.              — Я… Даже не знаю, как мои дела, — вполголоса проговорил Володя, не сводя взгляда с указательного пальца, на котором была сама большая мозоль. Хотелось поковырять её, но Володя сдерживался от этих дурацких привычек. — Вроде бы ничего не случилось, всё в порядке, все живы, но это… Слишком. Ты просто не представляешь, как я накануне переживал за этот день. Ведь это же вода! Одна из опасных стихий. Подводные течения, ямки… Я ведь не знаю эту местность. А тут дети… Да у меня жизнь перед глазами пронеслась! — казалось, Володю уже ничего не остановит. Все переживания вылились сейчас наружу. И на кого он их взвалил? На пионера-подростка, которому нет дела до чужих чувств. Который сам нуждается в опеке и поддержке.              Юра сидел, оперевшись локтями о колени, и, сцепив руки в замок, потирал внутренние стороны ладоней большими пальцами.              — Знаешь, — прервал он молчание, — однажды я купил вместо сметаны кефир. Мама тогда очень расстроилась, потому что хотела поесть сырники со сметаной, а я приволок не то. Помню её грустные глаза, но она меня не ругала совсем. Просто потрепала по голове и ласково сказала, что я маленький растяпа. Пришлось ей пить кефир и заедать это сырниками.              Володя моргнул. Сдвинул брови к переносице. В голове вдруг сразу представился маленький Юра с хитрым прищуром и ямочками на щеках, протягивающий матери сетку с бутылкой кефира.              Давыдов тряхнул головой. О чём они, вообще, говорили?              — Что? — растеряно пробормотал Володя. — К чему ты это рассказал?              Юрка усмехнулся. Уголки губ на секунду приподнялись.              — А помогло отвлечься? Рассказываю неважные истории из жизни, чтобы ты не думал о произошедшем.              Володя хлопнул глазами, изумлённо уставившись на Юрку. А ведь этот пионер был прав. Володя так растерялся от смены разговора, что… Тревожным мыслям рядом с посторонними тут же стало тесно в голове, и они уступили и отступили.              — Да, похоже на то… — робко ответил Володя, потеребил дужку очков. Юрка кивнул с самым деловым видом и продолжил:              — А вот ты знал, что в «Домино» тоже можно обдурить? Дядя Стёпа со двора рассказывал, что он однажды провернул… — и Юрку понесло. Володя и сам не заметил, как втянулся в байки, которые рассказывал молодой человек. Он даже не знал, что из этого было правдой, а что — вымыслом. Да и не хотел знать, если быть честным с самим собой. У Юры так классно получалось просто донести историю, что Володя им заслушался, оттолкнув разные дурацкие мысли подальше от себя, и очнулся только тогда, когда прозвучал горн на обед.              Они оба вздрогнули от неожиданного громкого звука. Юра замолк, Володя испытал сожаление.              — О, — Конев поправил козырёк кепки, — ну и заболтал же я тебя. Зато помогло, — Юра чуть смущённо улыбнулся, затем хлопнул себя по коленям и встал с лавочки. Володя подметил про себя, что время с Юрой пролетело быстро, а его компания совершенно точно не тяготила… Она была, наоборот, приятна Володе. А своеобразная Юрина забота грела изнутри, заставляя сердце учащённо биться.              Он и не думал, что кому-то здесь есть до его чувств дело. Ему казалось, что раз он взял на себя роль вожатого, он не имеет права расклеиваться и уж тем более не имеет права жаловаться на трудности.              Но Юра не посмеялся над ним, не съязвил, не напомнил, что Володя сам виноват, что пошёл работать.              Он просто поддержал, как умел. И это подкупало. Это заставляло хотеть ещё больше общения с ним и ещё больше внимания.              Юра притягивал Володю ближе. С каждым новым днём.              После отбоя на тихий час Володю к себе в кабинет вызвала Ольга Леонидовна. Она выглядела немного уставшей, на лице по минимуму макияжа, и Володя решил, что в таком состоянии старшей воспитательницы виновата жара.              — Володя, — она даже говорила тихо и спокойно, вместо привычного резкого и громкого тона, — у нас в эту смену дня Нептуна не будет, вместо него решили отмечать день строителя. Он всегда выпадает на второе воскресенье августа, следовательно одиннадцатого числа в нашем лагере пройдёт этот тематический день. Тебе, как самому ответственному, поручаю до завтра придумать или найти плакаты в книгах с соответствующими лозунгами, затем передать в художественный кружок, чтобы те успели нарисовать их до субботы.              Володя мысленно вздохнул. Самое скучное занятие, которое ему могли поручить. И что значит самому ответственному? Остальные вожатые, по её мнению, вообще не обладали исполнительностью?              — Хорошо, Ольга Леонидовна, — ответил Володя. — Что-то ещё? — Ольга Леонидовна уже уткнулась в бумаги и, не поднимая головы, проговорила:              — Нет, можешь быть свободен.              Володя кивнул, хоть на него и не смотрели, и развернулся к выходу. Когда дверь открылась, Ольга Леонидовна неожиданно опомнилась:              — И возьми Конева с собой. Ему будет полезно посидеть за книгами.              Володя на секунду обернулся, но женщина так и сидела с опущенной головой, пальцами подцепив очередную бумагу.              — Хорошо, — пробормотал Володя и вышел из кабинета.              Выловил Юру он после тихого часа. Перед входом в столовую на полдник.              — Отдохнул? — слишком заботливо поинтересовался Володя, вроде как отдавая должок за поддержку.              — Я не сплю во время тихого часа. Уже давно. Не хочется, — он пожал плечами.              А это было интересно. Если Юра не спит, а сам Володя тоже особо ничем не занимается, то, может… Может, они могли бы проводить досуг вместе?              Хотя… Кому это нужно?              Разве стоит привязываться к человеку, с которым через каких-то полторы недели разъедешься в разные стороны и, возможно, уже никогда не увидишься?              Володя не хотел привязываться. Но Юра отчаянно привязывал его к себе.              — Ясно, — ответил Давыдов, пытаясь утихомирить свои мысли, — сегодня вместо общественных работ ты идёшь со мной в библиотеку.              Юра вскинул брови.              — И что я там забыл?              — Ольга Леонидовна поручила мне найти плакаты и лозунги ко дню строителя и сказала мне взять тебя.              Юра закатил глаза и громко фыркнул.              — Вот даже не сомневался, что это с её подачи. Ладно, — чуть проворчал пионер, — думаю, это всё же лучше, чем общественные работы. Пусть Вишневский за двоих выкалывает. Ирину предупредил?              — Предупредил. Тогда встретимся здесь после полдника.              Юра молчаливо кивнул и пошёл к столу своего отряда, Володя — к своему. Октябрята уже галдели и вовсю поедали творожную запеканку с изюмом, запивая её свежим, прохладным морсом, что пришёлся так кстати в зной. Солнце всё ещё палило, раскаляя воздух, и Володя очень ждал вечера, когда жёлтый диск уступит права белому. Тогда и дышать станет легче.              Полдник пролетел быстро. Юра уже ждал Давыдова на выходе, носком своих кед пиная мелкие камушки, которые небольшой горкой скопились на асфальте.              Стоило Володе подойти чуть ближе, Юра тут же вскинул голову и даже вроде как дёрнул уголками губ, однако Володя не был уверен в последнем действии.              — Идём? — зачем-то уточнил вожатый, и Юра кивнул.              Начали неспешное движение к библиотеке. Володя бывал в ней редко. Два раза, если быть точнее. Первый, когда передвигал стеллажи, второй, когда они с Леной привели октябрят для часового литературного чтения.              Сейчас помещение книжного мира пустовало. Кроме многочисленных изданий, в нём больше никто не присутствовал, что было только на руку, потому что Володя не хотел, чтобы им с Юрой кто-то мешал.              — И что нам нужно? — поинтересовался Конев, проводя пальцами по корешкам книг. Некоторые из них были очень старые и кое-где обмотанные прозрачной клейкой лентой.              — Любые книги, связанные со строительством. Плакаты найти и придумать не так сложно, как лозунг. Да и плакаты я бы доверил полностью художественному кружку. А вот с лозунгами… Будет чуть сложнее.              Через десять минут упорных поисков набрали несколько книжек по нужной тематике и сели за отдельный стол.              Особо не разговаривали, полностью погрузившись в созерцание текста и чёрно-белых картинок.              Володя вообще ничего не понимал в строительстве. Все эти термины были для него далёкими, как неизведанные галактики. Держа в руках книгу А.Н. Попова и В.Т. Шимко «Польза. Прочность. Красота», Володя скосил глаза на Юру, замечая, что и Конев не особо воодушевлён этим занятием.              — Ты что-нибудь соображаешь в строительстве? — решил нарушить тишину. Хотелось убедиться в том, что не он один сидит здесь как дурачок.              — Я? — Юрка фыркнул, переворачивая страницу. — Разве я похож на того, кого могло бы увлечь строительство? — усмехнулся он, пролистал бегло журнал до конца и отложил его в сторону. Володя мимолётно посмотрел на него, повернув на секунду голову, а потом снова уткнулся в книгу.              — Нет, — осторожно ответил он, надеясь, что следующие слова не вызовут гнев пионера, — думаю, что профессия музыканта подошла бы тебе больше, — потом он понял, что не нужно было этого говорить и поспешил исправиться: — А вообще, знаешь, любому ремеслу можно научиться. Было бы желание. Вот как думаешь, у меня бы пошло строительство?              Володя не смотрел на Юру, но ощущал его пристальный взгляд.              — А что, может, ты бы и потянул. Хотя я думаю, что из тебя получился бы неплохой начальник.              — Или дипломат, — исправил Володя.              Юрка кивнул.              — Да, или дипломат. Только уверенности побольше.              Володя снова посмотрел на него, прищурился. Вот те раз, вот это характеристика!              — Хочешь сказать, выгляжу я неуверенно?              — Не то чтобы неуверенно, просто слишком много нервничаешь. Да и сторонишься любого лишнего общения. А мне кажется, что дипломаты должны быть более… Открыты к беседе, — Юрка пожал плечами.              Володя всё ещё смотрел на него, внутренне поражаясь такой… Открытости. Юра не юлил и говорил честно. То, что думал.              И Володя был с ним отчасти согласен. Пришлось уткнуться в книгу. Стало немного неприятно. Но не от слов Юры, а от его правоты.              — Возможно, ты прав, — осторожно начал Володя через миг, — но я не уверен только с детьми, потому что это мой первый опыт общения с ними. Особенно с такими маленькими. А насчёт стороннего общения… — тут Володя пожал плечами. — Скажем так, здесь нет людей, с которыми я хотел бы вести более тесные отношения, — ну здесь он чуть слукавил. Всё же был один пионер, с которым Володя и хотел общаться и вместе с тем не хотел слишком уж привязываться. Он ещё до конца не определился. Юру, действительно, хотелось узнать получше. Однако принесёт ли ему что-то это знание, он пока не ведал. — Я вежлив со всеми, но сторонюсь любого проявления хоть малой дружбы. Смена закончится — и мы разъедемся по разным городам и странам.               — А ты откуда, кстати? — как бы невзначай спросил Юрка, чем изрядно удивил Давыдова. Он-то думал, что это не для кого не секрет. Юра опять умудрился его изумить.              — Из Москвы, — просто ответил Володя, но потом не удержался: — А ты разве не знаешь? Я думал, об этом знают все.              — Я — не все, — защитился Юрка. Володя подавил усмешку, внутренне соглашаясь с его высказыванием. Юра точно — не все. — Ого! — следом Конев не скрыл своего восхищения. — Никогда не бывал там. Только на картинках видел. И как, хорошо живётся в столице?              Володя вновь пожал плечами, продолжая листать книгу, но уже понимая, что не видит строчки. Всё его сознание утонуло в разговоре с Юрой.              — Для меня это обычный город, в котором я родился и вырос. И продолжаю жить, учиться, строить какие-то планы на будущее.              — И где ты учишься, если не секрет? — полюбопытствовал Конев, а Володе нравилось, что он тоже им интересуется.              — Не секрет, — ответил Давыдов и вздохнул, закрывая книгу. Всё равно толку от неё никакого не было. — В МГИМО.              — Где?! — неожиданно воскликнул Юрка. — Да ты меня разыгрываешь! — сказал он слишком эмоционально.              Володя посмотрел на него с улыбкой, чуть склонив голову вбок.              — У тебя забавная реакция, — проговорил он, — но я тебя не разыгрываю. Я правда студент МГИМО. Учусь на дипломата.              Юрка недоверчиво оглядел собеседника.              — Не похож ты на блатного.              Слова Юры… Резанули по сердцу. Неужели Володя производит впечатление глупого человека? Давыдов даже оскорбился.              — Думаешь, у меня ума не хватило самому туда поступить? — тон его стал слегка холодным.              — Эй, — Конев решил исправить ситуацию и первый раз за время их общения дотронулся до Володи сам. Просто положил руку на плечо. А Володя замер. Даже обида, вспыхнувшая, как фитиль, минуту назад, отошла на второй план. Это было волнительно. Прикосновения Юры разгоняли кровоток сильнее. Да что же с Володей происходило? — Я не хотел тебя обидеть. Наоборот, я восхищён. Не каждый может похвастаться тем, что самостоятельно поступил в МГИМО. Уверен, ты выдающийся студент.              Обида тут же лопнула, как мыльный пузырь, и Володя вновь потеплел.              — Вот умеешь ты, — Давыдов не удержался и протянул руку к волосам Юры, потеребив того по макушке и отмечая про себя мягкость прядей. Захотелось зарыться в них и пропустить сквозь пальцы, но Володя сдержал этот порыв. — Исправить положение. Хорошая черта комсомольца, — Юрка закатил глаза и убрал руку с плеча Володи, а Володя сразу же ощутил пустоту в том месте, где ранее лежала рука Конева.              — Ну хорошо, — Юрка взял очередную книгу, — значит, ты — будущий дипломат. И какие планы преследуешь на жизнь?              Володя как-то воровато огляделся, но кроме них в библиотеке больше никого не было, и решился поделиться ещё чем-нибудь сокровенным. С Юрой язык становился без костей.              — Я планирую стать послом, участвовать в международных переговорах и, быть может, с концами перебраться в Штаты.              Юрка высоко вскинул брови.               — А как же дух патриотизма и всё такое? — поинтересовался Конев.              — Я делаю всё, что могу, для развития страны, но разве мне запрещено хотеть чего-то другого? Чего-то, что могло бы доставить мне удовольствие? Это пока только мечты. Никто об этом не знает. Ну, кроме тебя теперь. Даже родителей я не посвящал так… Глубоко, — Володя поправил очки, нервничал, потому что действительно никому не доверял такие тайны. И почему Юра стал его исключением? — Они бы меня не поняли, и ты не вздумай никому говорить, — строго проговорил будущий дипломат. Юрка сразу вскинул руки в примирительном жесте.              — И не думал. Я умею хранить секреты.              После сказанных слов Володя и Юра посмотрели друг на друга. Володя ощутил невероятное спокойствие и тепло в чайных глазах, какой-то отблеск особого доверия и свою безграничную тягу к этому человеку.              Нельзя привязываться. А так… Хочется.              В какой-то момент они даже оказались ближе друг к другу. Такое положение взволновало, но Володе так не хотелось отодвигаться, потому что он видел — Юра так же не спешил увеличить дистанцию. Может, ему тоже было комфортно?              Но долго это всё равно не продлилось. Юра прочистил горло и первым отвёл взгляд. Сначала уткнулся в журнал, затем начал водить по всему помещению. Володя тоже перестал смотреть на товарища. В голову, правда, не лезли никакие мысли, кроме той, что рядом с Юрой хорошо и можно вести себя расслаблено.              — Слушай, Володь, — Юра снова повернулся к Давыдову, а Володя вновь позволил себе полюбоваться им, — а может нам самим придумать лозунг для плаката?              Идея, в общем-то, была неплохая. Но у них не было ни бумаги, ни ручки, чтобы записать все мысли. Тогда Володя осторожно предложил:              — Хорошо. Но, может, тогда вечером? После отбоя для младших отрядов. Я уложу ребят спать и встретимся… — тут Володя осёкся. То, что он не ходил на дискотеки, не значило, что туда не ходил и Юра. — Извини, — резко проговорил вожатый пятого отряда, — я совсем не подумал, что у тебя могут быть планы. Это же ведь время дискотеки. Наверняка ты захочешь пойти, потанцевать…              Юра вдруг тихо рассмеялся. А Володя поймал себя на мысли, что ему нравится этот звук, вылетающий изо рта Юры. Жизнерадостный, неподдельный.              — Я не особо так прямо люблю танцевать. Больше хожу туда от скуки, потому что одному в комнате совсем невесело. А так хотя бы музыку слушаю да с парнями разговариваю, — Володе нравилось по крупицам узнавать Юру. Нравилось слышать, что он предпочитает, а что оставляет его равнодушным.              «Не привязываться», — опять подумал Володя, но мысль была словно назойливая муха: её только хотелось отогнать, а не приручить.              — Поэтому… — продолжил Юра, видя, что Володя не встревает, — Если ты хочешь… Предложить мне что-то более интересное, чем танцы, то я, в общем-то, не против.              Володя коротко улыбнулся.              — Не уверен, что выдумывание лозунгов круче, чем танцы.              — У меня хорошая фантазия, — парировал Юра. — Может, это действительно будет интереснее?              Володя пожал плечами. Ему казалось, что всё, что было связано с Юрой, будет определённо интересным.              На удивление, в этот вечер ребята вели себя очень тихо. Рылеев и Петлицын зарылись в одеяла и не показывали носы, а без их участия остальные мальчишки тоже легли спать практически сразу. Володе даже не пришлось их успокаивать и расходовать много времени на укладывание. Видимо, его утренняя строгость пошла на пользу этим сорванцам. И он радовался, что не пришлось тратить лишние минуты на споры и упрашивать октябрят лечь в кровати и закрыть наконец глаза. Потому что его ждал Юра. Они договорились встретиться возле корпуса в десять часов вечера, и Володя отсчитывал время до этой минуты с каким-то невероятным детским восторгом, будто ему пообещали билет в Штаты на ближайший рейс.              Юра уже ожидал его на крыльце, сидя на второй ступени спиной ко входу и вытянув ноги к низу. Стоило двери корпуса открыться — он тут же обернулся.              — Добрый вечер, — Володя с блокнотом и ручкой наготове вышел из здания. — Не сиди на бетоне, замёрзнешь, — не удержался от того, чтобы не сделать замечания.              Юрка по привычке закатил глаза, однако встал со ступенек крылечка.              — Ну и? — спросил, смотря прямо. — Куда пойдём сочинять?              — Можно в беседку за корпусом.              Юра не возражал.              Когда сели на скамейку друг напротив друга, Володя положил блокнот и ручку на круглый столик, и пальцами постучал по деревянной поверхности.              На самом деле мыслей в голове не было. Точнее, мыслей на тему строительства не было. Вместо этого хотелось узнать Юру ближе… Хотелось поспрашивать о чём-то незначительном и мелочном, чтобы понять, из чего же ещё состоит Юрий Конев.              Что же такого было в нём, что привлекало Володю? Он был младше, явно беззаботнее, учился в школе, наверняка не очень любил читать книги, но при этом знал столько историй и столько всего прочего, что с ним точно нельзя было заскучать.              — Есть идеи? — всё же Володя решился нарушить уютное молчание. Юра, откинувшийся на одну из досок, поддерживающих крышу беседки, и отвернувший голову в сторону тёмного леса, обратил взор на Володю. Смешно надул губы трубочкой, выдавая мыслительный процесс. Однако руки его были скрещены на груди.              Отчего-то всё ещё закрывался.              — Есть парочка идей, — протянул он, — но боюсь, что Вы их забракуете, товарищ Давыдов, — дерзил. Открыто, внаглую дерзил.              — И отчего же такое мнение? — Володя отзеркалил его позу. Тоже скрестил руки на груди, но в его значении жест больше означал возмущение.              Юра подался вперёд, поставил локти на стол.              — Слишком серьёзный.              Володя склонил голову набок.              — А ты попробуй переубедить меня.              Юрка усмехнулся, качая головой. Володя не мог оторвать взгляда от его мимики.              — От пола до крыши — всё на уровне высшем.              Забавно. Володя улыбнулся. Но Юра был прав — это не подходит.              — Что-нибудь ещё?              Конев цокнул языком.              — Так и знал, что тебе не понравится, — произнёс недовольно.              — Я не говорил, что мне не понравилось, — тут же возразил Володя. — Я думаю, что Ольга Леонидовна хочет увидеть что-то более… Патриотичное.              При упоминании о старшей воспитательнице глаза Юры, кажется, закатывались сами собой.              — Что-то типа: «строим светлое будущее» или: «не просто строить, а творить», или: «сказано, спроектировано, сделано», — проговорил ворчливо с иронией напополам, а Володя вдруг нашёл в этих лозунгах именно то, что нужно.              — Юра, да ты гений! — не скрыл своего восхищения. Вновь захотелось дотронуться до Конева, но в этот раз порыв пришлось сдержать: слишком далеко Юра сидел, а класть ладонь поверх его руки было как-то… Нелогично и уж точно неправильно. — Это же ведь то, что нам нужно, — Володя схватил ручку и открыл блокнот. — Давай ещё раз, буду записывать.              Юра, видимо, растерялся на долю секунды, но потом взял себя в руки и проговорил ещё раз то, что говорил до этого.              А потом они просто разговорились и не заметили, как музыка на танцплощадке стихла, как вожатые четвёртого и третьего отрядов прошли мимо входа в корпус пятого, как открылась дверь и Женя вместе с Ириной прошмыгнул внутрь.              Опомнился Володя только тогда, когда они на мгновение замолчали. Вокруг стояла тишина и только вдалеке было слышно пение сверчков и лягушек.              Юра взглянул на часы. И тут же присвистнул.              — Да уже почти двенадцать, товарищ Давыдов.              Володя вытаращил на него глаза.              — Как — двенадцать? Ты уже давно должен быть в постели!              — Ну прямо как Золушка, — опять саркастичный тон. Однако Юра встал и потянулся, из-за чего его футболка слегка задралась, приоткрывая чуть загорелый впалый живот. Володя всего лишь на секунду позволил себе разглядеть этот маленький участок, который так и бросался в глаза, но потом быстро отвёл взгляд в сторону, чтобы не смущать ни себя, ни Юру.              Прислушался к своим ощущениям. Внутри стояла тишина. И это облегчало существование. К Юре тяги не было. Значит, Володя для него не опасен.              — Пойдём, провожу тебя, — сказал Володя, тоже вставая со своего места.              — Не слишком ли много чести для меня? — фыркнул. Но Володе показалось, что Юра слегка заволновался. С чего бы вдруг? Не перегнул ли Володя палку?              — Я — вожатый, ты — пионер. Я несу за тебя ответственность, поэтому мне будет спокойнее, когда я буду уверен, что ты в комнате.              Юра равнодушно пожал плечами и позволил Володе проводить его до корпуса.              На прощание пожали друг другу руки. У Юры они были чуть холодны, и Володя неосознанно задержал прикосновение. Как и Юра, не спешивший его разрывать.              Но всё же отступить пришлось. И первым это сделал Володя, нехотя отходя от Юры. Это нежелание обескураживало. Заставляло слишком много думать.              — Доброй ночи, Володя — тихо пробормотал Конев.              — Доброй ночи, Юрочка, — и опять это «Юрочка» заставило обоих смущённо улыбнуться, а затем разойтись в разные стороны.              Новый день начался по плану: короткая планёрка, линейка, завтрак, кружок, затем снова речка. Теперь уже сам Юра вызвался пойти с Володей, чтобы следить за ребятами в две пары глаз.              Но, правда, сегодня никто игр не устраивал, а мальчишки продолжали вести себя идеально. Володя даже предположил, что теперь до конца смены они будут слушаться его беспрекословно.              Как же он ошибался.              Стоило солнцу уйти за горизонт, прозвучать отбою, а малышам принять водные процедуры и уйти на покой, как начались проблемы.              Пока Володя без нервотрёпки укладывал первую комнату мальчиков спать, в другой снова началась шумиха.              Стоило Давыдову зайти во вторую, ребята стихли. Только вот внимательные серо-зелёные глаза увидели, что одна кровать пустует.              Шамова не было на месте.              Сердце дёрнулось в испуге.              — Где Саша? — требовательно спросил Давыдов, надеясь, что мальчик просто вышел в туалет.              — Мы не знаем, Владимил Львович, — голос подал Рылеев, — он не плишёл с нами после водных плоцедул.              Сердце забилось ещё сильнее. Володя решил, что они его разыгрывают.              — Это опять всё ваши шуточки? — строго спросил он, смотря исподлобья на мальчишек. — Где он спрятался, ну?              Ребята стушевались.              — Нигде он не спрятался, — ответил Васька, — его здесь нет.              Володя нахмурился. Не хотелось уличать детей во лжи, а чувство тревоги уже засело в организме.              — Всем быть на местах, — он пулей вылетел в коридор и заскочил в комнату к девочкам, где Лена уже дочитывала сказку. — Лена, — вполголоса проговорил Володя, заметив, что все спали. Лена замолчала и подняла голову на коллегу. — Ты Шамова не видела? Его нет здесь?              Лена покачала головой, но потом отложила книгу и резко встала, вышла вместе с Володей.              — У девочек его точно не было, — теперь и беспокойство Володи передалось Лене, — а в туалете смотрел?              — Нет, ребята сказали, что он пропал после водных процедур. Не зашёл с ними в комнату. А это было уже как минимум минут пятнадцать назад.              На всегда собранном лице напарницы начала проступать паника. Теперь они с Володей поменялись местами.              — Надо… Надо осмотреть все комнаты, — затараторила она. — Женя… Кажется, Женя здесь.              Володя кивнул и поспешил в свою комнату. Женя действительно находился в корпусе, лежал на кровати и читал газету. Володя был уверен, что просматривал спортивные новости.              — Что случилось? — нахмурился он, увидев встревоженного соседа по комнате.              — У нас Шамов пропал.              Обыскали весь корпус, нигде не нашли.              — Нужно бежать на улицу, — проговорил Володя. — Может, он где-то там, — быстро отворил дверь на выход и столкнулся нос к носу с Коневым. — Юра… — выдохнул в самое лицо, не спеша отодвигаться. Втянул носом воздух, улавливая древесный запах Юриного одеколона.              Определённо, аромат ему шёл.              — Ты чего такой перепуганный? — Юра сделал короткий шаг назад, заглянул за спину Володе, за которой стояли Женя и Лена.              — У нас Шамов пропал, — сглотнул Володя, ощущая, как паника и страх подбираются липкими щупальцами к спине, заставляя ту покрываться нехорошими мурашками.              Лицо Юры в мгновение стало серьёзным.              — Я помогу, — вызвался он, чем заставил Володю мысленно восхититься. Юра сейчас выглядел собраннее остальных. — Могу сходить к недострою. Только фонарь одолжите.              Где-то за спиной Женя ушёл в комнату. Вернулся через секунду с тремя фонарями. Один отдал Юре, другой Володе. Третий оставил себе.              — Мы с Леной сходим к бассейну, сделаем круг к фонтану, — проговорил физрук.              — Тогда я пройду мимо танцплощадки, к библиотеке и медпункту, — подхватил Володя.              Разошлись каждый в свою сторону. Сердце громыхало о рёбра набатом. Куда же мог деться Саня? Какой чёрт понёс его в ночное время разгуливать по территории?              — Главное, чтобы не недострой, — пробормотал Володя, проходя мимо танцплощадки, на которой только что закончилась дискотека. Взрослые пионеры уже расходились парочками к своим корпусам.              Володя мельком оглядел площадку, но маленького мальчика там не оказалось. Как и возле библиотеки.              Тогда Володя пошёл в сторону медпункта. Тревога заняла весь разум, нервы опять шалили. Только он обрадовался, что ребята его слушаются, как всё пошло наперекосяк.              Сглазил, не иначе.              Кусты зашуршали. Володя остановил шаг и посветил фонарём, вылавливая чью-ту фигуру, стоящую возле кустов волчьей ягоды.              Маленькие пальчики срывали бусины плодов и уже готовы были отправить добычу в рот, как Володя, почувствовав лёгкое головокружение от паники, в мгновение ока оказался рядом с Шамовым, хватая того за руку и не позволяя поднести её ко рту.              — Ты что делаешь? — просипел Давыдов. Он точно поседеет здесь! Дети лечат?! Лечат?! Он вынесет матери выговор за то, что так нещадно обманула его. Дети не лечат, дети его калечат. — Это же волчья ягода! Саня! — чуть истеричнее проговорил Володя и слегка потряс руку мальчика, чтобы тот выпустил опасные плоды. — Она ядовитая. Ты мог нанести себе вред! Ты ничего не съел? Ничего?              В глазах Шамова отчётливо появился испуг, а затем они увлажнились.              — Я…Я… Ни-ч… Иго не съел, — он шмыгал носом и заикался. — Не успел. Я… Я д-думал, это с… Смородина.              Володя поправил очки. В голове было слишком много эмоций и ни за одну он не мог уцепиться.              — Почему ночью, Саня? Ты разве не знаешь правил: после отбоя не покидать свои постели?              Саня стоял, опустив голову, и всё шмыгал носом.              — Я просто хотел… В одиночку. Если бы я сказал ребятам, они бы пошли за мной, а пропажу одного ребёнка заметить труднее, чем всех.       Володя вздохнул. Возвёл глаза к тёмному небу, что ковром растянулось далеко-далеко. Ему не было конца и края. Оно смотрело на него в ответ вечностью и источало аромат неизведанного. Звёзды сегодня были тусклы. Володя часто заглядывался на верх, на эти миллионы перекрёстков, подмечая их необычайное великолепие, потому что в Москве такого нет. Огни столицы СССР заглушали собой ту красоту, что каждую ночь приходила к людям.              — Саня, мы несём за вас прямую ответственность. Пропажу любого ребёнка мы заметим сразу. И, пойми ты, так поступать очень эгоистично! — Володя старался держаться из последних сил. Он не хотел кричать, ругаться, но и должен был проявить строгость. — Общественные работы завтра вдвойне.              Саня шмыгнул носом ещё раз.              — Я не хотел. Честно. Простите, Владимир Львович, — он не смел поднять и взгляда на вожатого.              — Я надеюсь, ты усвоишь это. И впредь больше не будешь совершать такие необдуманные поступки. А теперь идём, я отведу тебя в корпус.              Решили сократить путь по тонкой тропинке, пролегающей через кусты шиповника, чтобы ненароком не попасть на глаза Ольге Леонидовне.              Придя к корпусу, Володя заметил сидящих на крыльце Женю и Лену, последняя что-то пила из кружки, и Юру, стоящего рядом со ступенями.              Лена, только завидев их, наскоро впихнула кружку в руки Жене, резко вскочила и подлетела к Володе и Сане, тут же осматривая мальчика на предмет наличия травм.              — Ты в порядке? Нигде не ушибся?              — Со мной всё в порядке, — Саня, немного шмыгавший носом, отвечал на беспокойные вопросы своей вожатой.              — Лен, — Володя на секунду снял очки и потёр переносицу, а затем вернул их на место, — отведи его, пожалуйста, в постель, — Володя ощутил, как дрожит рука, и сжал её в кулак.              — Да-да, конечно, — запричитала Лена и вместе с Женей и Сашей скрылась за дверью.              Юрка, спрятав руки в карманы, подошёл к Володе и заглянул в его бледное лицо. Володя только сейчас осознал всю беду неслучившегося. А если бы он пошёл в другую сторону, если бы опоздал на несколько секунд…              Спина взмокла. Сердце разгоняло по венам кровоток. Володя ощущал, как пульсирует жилка на запястье.              — Эй, — Юра аккуратно дотронулся до плеча Давыдова, — всё нормально?              Услышав голос Юры сквозь пелену раздумий, Володя моргнул и перевёл взгляд на Конева, но ответил не сразу. Юрка нахмурился.              — Нет, — вдруг произнёс Володя срывающимся голосом. Ему сейчас было всё равно, как он выглядит в глазах пионера. — Нет, чёрт побери, эти дети… — он позволил себе выругаться в присутствии Конева, но Юра, спасибо ему, не стал делать на этом акцент.               — Идём, — Володя почувствовал, как его локтя касаются пальцы Юры, удерживая крепко, будто готовясь к тому, что Володя начнёт сопротивляться. Но Володя не возражал. Юра потянул Давыдова на себя, и тот поддался, неожиданно думая только о чужом прикосновении. Володя ведь редко кому позволял касаться себя просто так. А Юра вёл себя бесцеремонно с самого начала.              Конев привёл его на детскую площадку за корпусом и подвёл к одной из каруселей, что стояла прямо напротив окон спален.              Выбор Юры удивил.              — И что мы здесь делаем? — спросил Володя, когда сел на карусель. Она немного скрипнула.              — Снимаем стресс, — весело отозвался Конев и запрыгнул следом, оставляя одну ногу на земле, после чего начал отталкиваться ею, заставляя карусель кружиться.               Когда он раскачал её достаточно, чтобы она сделала несколько кругов без его помощи, то убрал ногу от земли и поставил её на металлический пол карусели. Мир вокруг них завертелся быстрее, а издалека доносилась музыка с танцплощадки. На кассете включили «Арлекино» Пугачёвой, и, казалось, что советская певица поёт в каждом уголке пионерлагеря.              Володя перестал думать о постороннем. Он просто закрыл глаза, чувствуя лёгкое и приятное головокружение, которое словно вытеснило все тревожные думы из головы.              Чуть позже карусель замедлилась, мир — тоже.              — Полегчало? — спросил Юрка у замершего Володи. Володя посмотрел на него нечитаемым взглядом. Даже не знал, что сказать и как благодарить. Тут даже сыграла роль не сама карусель, а Юра, который снова применил свои неординарные способы поддержки. И это Володя уже стал ценить. Потому что… Потому что ещё никогда чужому человеку не было до него дела. А ещё Володю удивляло то, как быстро рядом с Юрой падают его маски. Обычно он не давал никому заглянуть внутрь себя. Но Юре не нужно было его разрешение.              Володя слабо кивнул и расслабился. Плечи его опустились и слегка сгорбились, напряжённость ушла.              — Отлично, — стоявший до этого Юрка уселся рядом с Володей. — Быстрая смена картинок иногда помогает успокоиться. Когда меня что-то злило, я всегда приходил сюда и просто раскачивал карусель до возможных пределов. Голова сразу опустошалась, как будто весь негатив улетал вместе с круговоротом, в который утягивала меня эта детская забава. Ты так разнервничался, потому что подумал, что потерял ребёнка?              Володя вздохнул. Он теребил пальцы друг о друга. Его испугало сегодня всё и сразу.              — Да, и это тоже. Но ещё больше я занервничал, когда увидел, что этот оболтус собирается съесть волчью ягоду с кустов, растущих возле медпункта. Боже, ну кто сажает ядовитое растение в пионерлагере? — взвыл Володя и посмотрел наверх, словно и правда обращался к Господу Богу.              — Комсомольцы и пионеры, — фыркнул Юрка, пытаясь разрядить обстановку. Володя шутку оценил, но всё же кинул хмурый взгляд из-под очков, а брови сдвинул к переносице. — Ладно, Володь, — внезапно Юра протянул руку и бегло провёл открытой ладонью по спине Давыдова. Володя вздрогнул, а потом замер. Это движение… Заставило всё внутри перевернуться. Юра убрал руку, а Володя безумно хотел, чтобы он этого не делал. Чтобы он ещё раз прикоснулся к нему. От таких мыслей стало жарко. Он же не мог… Не мог. Юра просто товарищ. Тогда почему же такие прикосновения волновали? Володя окончательно запутался. — Всё обошлось. В следующий раз будем следить за ними лучше.              Давыдов с удивлением вытаращился на Юрку. Он сказал «мы»? Действительно сказал «мы»?              Это «мы» вызвало ещё больше волнений, потому что звучало так правильно. И делало их единым целым.              — Хочешь сказать, что снова придёшь мне на помощь? — тихо спросил Володя.              Юрка кивнул.              — Всегда.              Сердце загрохотало сильнее, его стуки стали похожи на стуки колёс по рельсам. Володя даже подумал, что Юра мог услышать это.              Не привязываться.              Но, кажется, Володя не послушался.              Потому что успел привязаться.              Потому что чужая поддержка вдруг стала самой значимой в этом мире.              Только ещё непонятно, почему именно.              Что же ты за загадка такая, Юрий Конев?