С любимыми не расставайтесь

      — Ты уверен, что нам сюда? — Володя, шедший за Юркой по густому лесу, сомневался в том, что Конев идёт по верной тропе.              — Да уверен я, говорю тебе, она нас точно выведет к этой иве, — немного раздражённо ответил Юрка.              Вчера, когда они в спешном порядке возвращались к лагерю, Володя случайно увидел недалеко от пляжа огромную, раскидистую иву. Дерево было похоже на одинокую башню, и Володе захотелось рассмотреть его поближе, но времени, чтобы добраться на лодке, у них не осталось. Юра обмолвился, что знает дорогу к ней и что завтра во время тихого часа они смогут посетить иву, если Володя так сильно загорелся этой идеей.              И вот сейчас, пробираясь через густую растительность, Володя засомневался в том, что Конев выведет их туда, куда нужно.              Но все его сомнения развеялись, как дым на ветру, стоило им выйти из непроглядного леса и оказаться на красивой поляне, раскинувшейся с одной стороны от ивы. Вблизи дерево казалось ещё бóльшим, и Володя задрал голову кверху, смотря на то, как крона уходит далеко ввысь.              — Ну, — самодовольно произнёс Юрка, стоящий сбоку, — а ты во мне сомневался, — он сделал шаг вперёд и отодвинул зелёные опущенные ветки, похожие на распущенные девичьи волосы, и тут же скрылся за ними. — Ого, Володь, а здесь здорово. Иди сюда.              Володя тут же шагнул к Юре под купол, снова прячась от внешнего мира и оказываясь один на один с этим невозможным, в хорошем смысле этого слова, человеком.              Юра уже сидел на ковре из опавших листьев, и Володя подметил, что здесь можно было прятаться от жары, так как солнечные лучи практически не просачивались, что делало этот укромный уголок достаточно тенистым.              Юра похлопал ладошкой по пустующему месту рядом с собой, приглашая таким образом Володю, а сам спиной упёрся в толстый ствол и задрал голову кверху, прикрыв глаза.              Володя бесшумно опустился рядом, но так, чтобы не задевать Юру ни какой частью тела.              — Надо же, — выдохнул Конев, не открывая глаз, — сколько раз её видел и никогда не думал, что здесь можно прятаться. До конца смены осталось всего ничего. Но мы можем приходить сюда и просто отдыхать от суетливой «Ласточки».              — Да, — тут же подхватил Володя. Ему нравилось думать, что их мысли с Юрой схожи. — Мне тоже комфортно здесь, — «рядом с тобой» — несказанные слова уже стали привычны для Володи. Он, казалось, складывал их в отдельную комнату своего разума. — Этот муторный день меня уже утомил. Подготовка к пятничной Зарнице забирает все силы.              — Угу-м, — пробормотал Юрка. — Погоны надо пришить, лагерь разбить, но его, скорее всего, в четверг пойдём ставить. Ирина уже намекнула мне, что я — главный разведчик.              Володя хмыкнул, подобрал один из опавших продолговатых листьев, повертел его.              — Хорошо ориентируешься в лесу?              — О, — протянул Юра, — ещё как. Сейчас я тебе расскажу пару секретов…              И Юрка начал свою болтовню, а Володя просто слушал его и слушал. Запоминал то, как меняется его голос, какие интонации в нём присутствуют больше всего, как смешно украинский говор просачивается в речь.              Володе определённо всё это нравилось.              Только он всё ещё не понимал, в каком именно контексте.              Или делал вид, что не понимал.              Время летело неумолимо быстро. Казалось, что они только пришли сюда, как уже нужно было покидать столь красивое и тихое место.              — Надеюсь, — сказал Володя, — завтра, во время тихого часа нам удастся сюда выбраться вновь.              Подготовка к Зарнице отнимала все силы, но от этого предстоящее мероприятие казалось ещё интереснее. Особенно, после Юриных рассказов.              Изнуряющий день подошёл к концу, и Володя ощущал, как валится с ног. Он даже не пошёл на ужин — сказал Лене, что полежит немного и потом уложит малышей спать. Однако сам не заметил, как уснул.              Проснулся около десяти часов вечера и с ужасом вскочил с постели. Но на удивление в корпусе стояла тишина, значит, малыши уже спали. Неужели Лена справилась с ними одна?              Володя вышел из комнаты и ради интереса заглянул к самым буйным мальчишкам — те спали зубами к стенке. Выдохнув от облегчения и закрыв дверь, Володя обернулся и увидел идущую к своей комнате Лену, которая, судя по внешнему виду, уже приготовилась ко сну.              — Лена! — Володя окликнул её, и Лена, открыв дверь комнаты, остановилась. — Прости! — с ходу начал Давыдов, ощущая жгучую, как листья крапивы, вину перед ней. — Я что-то так устал, что мигом уснул, стоило просто прилечь. Ты, наверное, без меня совсем вымоталась с ними? — спросил Володя, когда подошёл ближе.              Лена прислонилась плечом к дверному косяку, её волосы на голове были собраны в маленький хвостик — Лена не была обладательницей густых прядей — и слабо улыбнулась.              — Да ничего, всё нормально. Понимаю. Ольга Леонидовна тебя загоняла, вижу же. Вторая комната мальчиков, конечно, те ещё сорванцы, но спасибо Юре — он вовремя подоспел на помощь, — при упоминании Конева у Володи на лице автоматически появлялась улыбка. — Уж не знаю, как он там их укладывал, но у него это получилось лучше, чем у меня.              — Поверь, — всё ещё улыбаясь, ответил Володя, — у него это получается лучше всех остальных. Ладно, тогда нужно поблагодарить его. Пойду, найду нашего спасителя. Спокойной ночи.              — Возможно, он на дискотеке, — бросила Лена, а затем, подавив зевок, ответила взаимное пожелание и скрылась в недрах своей комнаты, закрыв дверь.              Володя же поспешил к танцплощадке, надеясь застать Юру на дискотеке. Он думал, что Конев стоял с другими ребятами и разговаривал с ними, но все его мысли улетучились, стоило ему заметить Юру, танцующего медленный танец, в компании Анечки Кошелевой.              Руки Конева расположились на хрупкой девичьей талии, а сама Аня прижималась к Юре очень близко, даже расположила голову на его плече. Кошелева была чуть пониже Юры, и в его руках смотрелась очень гармонично.              Володя хотел бы закрыть глаза на тот факт, что в груди снова что-то неприятно царапнуло, но уже не мог отрицать то, что в нём проснулась дружеская ревность.              Ещё никогда в жизни такого не было. Ещё никогда он не смел ревновать друга к кому бы то ни было. Так что же с Юрой было не так? Что же такого особенного нёс в себе этот молодой человек?              Наблюдать за Юрой и Аней не хотелось. Володя развернулся на сто восемьдесят градусов и пошагал прочь к своему корпусу, подумав, что отблагодарит Юру завтра. В конце концов, Юра тоже заслужил приятное времяпрепровождение. И кто как не красивая Аня Кошелева могла скрасить ему этот вечер?              Может, оно было и к лучшему. Юра ведь нормальный, хороший парень. Он точно заслуживает прекрасного в виде симпатичной девушки.              Так почему же от одних этих мыслей было столь неприятно?              Ответ ведь лежал на поверхности. Его просто не хотелось… Озвучивать.              Всю ночь Володя ворочался. Старый матрас казался жёстче обычного, пружины слишком скрипучими при каждом повороте, комната — душная. Даже сопение Жени сегодня было мешающим.              Володя то открывал глаза, то закрывал. В окошко просачивался лунный свет, освещающий лишь верхушки деревьев, из-за чего по стенам бегали тревожные тени. Под закрытыми веками вспыхивали калейдоскопом разные картинки. В основном они были связаны с Юрой. Володя прогонял раз за разом его улыбку, его смех, его голос.              Понимал, что теряется.              А ещё понимал, что эмоциональная реакция, определение которой он намерено избегал в своей голове и которая появилась, стоило ему увидеть Юру и Анечку вместе, несла в себе опасность.              Володя не должен был ей поддаваться. Но понимал, что ему хочется иметь то, что он никогда не будет иметь.              И лучше зарыть все поползновения на корню.              Потому что это было самое глупое, что Володя мог почувствовать.              На утро Давыдов украдкой наблюдал за Юрой, но тот сидел в окружении ребят из своей комнаты и о чём-то активно переговаривался с Митькой Барановым. Анечка находилась рядом с Машей, они листали то ли журнал, то ли книжку, и Юру вниманием не удостаивала.              Было ли между ними что-то или они просто потанцевали? И почему это, собственно, волновало Давыдова?              Володя постарался отвлечься. Подумал, что нужно было показать ребятам некоторые песни под гитару, ведь ещё несколько дней — и кружок подойдёт к концу.              Как и третья смена восемьдесят пятого. Как и лето.              Володя ещё не знал, как относится к этому факту, но что-то в груди неприятно стискивало при мысли, что вскоре они с Юрой разъедутся по своим городам.              Пожалуй, связь с Юрой терять не хотелось, но Володя всё ещё не был до конца уверен, что это нужно им обоим.              Когда наступил тихий час, Юра пришёл за Володей. Тот как раз собирал небольшой рюкзак и планировал прихватить радиоприёмник.              — Серьёзно? — Юрка вскинул одну бровь, смотря на то, как Володя бережно обхватывает руками ценную вещь. — Он так сильно тебе нужен?              — А ты имеешь что-то против радиоприёмника? Я люблю, когда моим спутником, помимо живого человека, выступает ещё и музыка.              Юра покачал головой, но не выказал ноток протеста. Они отправились в сторону ивы, проходя окрестности лагеря.              И тут-то любопытство Володи вылезло из укромного уголка:              — Как вчера потанцевал?              Юрка остановился возле берёзы и посмотрел на Володю с прищуром:              — А ты откуда знаешь, что я танцевал?              Володя дёрнул уголками губ и ощутил привычное раздражение по отношению к этой ситуации.              — Видел тебя вчера на дискотеке. Кажется, ты проводил время с Аней Кошелевой.              — Ты следил за мной?              Володя коротко улыбнулся и покачал головой. Он вовсе не собирался подглядывать.              — Следил — громко сказано. Скорее, я оказался случайным наблюдателем, — Володя подошёл ближе к Юре и облокотился плечом о ствол берёзы, сразу почувствовав немного жёсткую кору сквозь рубашку, что по цвету была точь-в-точь, как берёза. Юра же стоял чуть поодаль, однако его рука обхватила ствол дерева и, таким образом, находилась над головой Володи, и Володя ощущал, как большой палец Юры немного касался его волос. — Я проснулся от ощущения того, что что-то забыл сделать. Потом вспомнил про малышню и про то, что ты должен был прийти. Встал, заглянул к пацанам, понял, что все спят. Встретил в коридоре Лену, она мне и сказала, что ты приходил, помог ей уложить ребят. Я хотел поблагодарить тебя, и Лена посоветовала мне заглянуть на дискотеку. Вот я и заглянул. Увидел, что ты танцуешь с Аней, — тут голос Володи предательски дрогнул, и Володя мысленно укорил себя за несдержанность, — и решил не мешать. Так что говорю тебе спасибо сейчас и не могу не полюбопытствовать, как ты провёл время в её компании, — зачем, зачем он завёл этот разговор? А если Юра сейчас скажет, что хорошо, или скажет, что Анечка ему нравится?              Конечно, Володя будет рад за него, но… Раздражение от этого только возрастёт.              Щёки Юры совсем чуть-чуть порозовели, а Володя всё, кажется, понял…              — Она хотела поцеловать меня, — проговорил Юрка следом с вытаращенными глазами.              Володя вскинул брови в удивлении ввиду Юриной реакции. Разве было что-то ужасное в том, что его хотели поцеловать?              Хотя, возможно, Юра не хотел, чтобы его целовала Аня… Может, в этот момент Юра представлял кого-то другого… Точнее, другую…              Интересно, Юра когда-нибудь целовался? И если да — нравилось ли ему это?              И почему Володю это так сильно волновало?               — И что? — как-то тихо спросил Володя. — У неё получилось?               Крохотная досада, похожая на мелкое зерно, снова заворочалась прямо в центре грудной клетки. Она пощипывала, оставляя после себя неприятные ощущения.              Юрка фыркнул.               — Нет, конечно же, нет. Я к такому был не готов. И убежал, как только понял, что она собирается сделать.       Володя с минуту смотрел на него изумлённо, чувствуя огромную волну накатившего облегчения. Юра ни с кем не целовался! И даже убежал! Это невероятно!              Володя даже расхохотался, запрокинув голову назад и мимолётно подумав, что Анечку ему всё же было жалко. Похоже, Юра не испытывал к ней особой тяги.              — Она не порывалась тебя убить после такого? — спросил Володя, когда смех прекратил вырываться из глубин горла.              Юрка пожал плечами.              — Может, и порывалась в мыслях, не знаю. Сегодня разговаривала со мной так, будто ничего не произошло. И как видишь, я до сих пор жив.              Возможно, Володе не стоило лезть дальше. Но ему хотелось удовлетворить свой интерес, касающийся Юриных предпочтений.              — А ты сам-то, что почувствовал, когда понял её намерения?              — Какое-то смятение… — неуверенно протянул Юра, а потом неожиданно перевёл стрелки: — Что мы всё обо мне да обо мне, вот знаешь, что я вчера узнал, — прошептал он заговорщически и вдруг подался вперёд, чуть ли не уткнувшись носом в нос Володи. Володя затаил дыхание. Ему симпатизировала эта близость. Казалось, что между ним и Юрой налажена ярко выраженная связь.              — И что же, — так же тихо проговорил Давыдов и даже не думал отодвигаться от Юрки, наслаждаясь моментом. Юрка с озорством посмотрел на Володю.              — А то, что по тебе сохнет Машка Сидорова, — он прыснул. Володя слабо улыбнулся.              Другой бы на его месте наверняка бы гордился этим. Но не Володя. Его не трогали девичьи эмоции. И он далеко не считал себя тем, кого можно было полюбить.              Ведь он… Неправильный. Сломанный. Ошибка природы.              — Вот как, — протянул Володя, стараясь не углубляться в мысли, которые тяготят. Рядом с Юрой не хотелось испытывать отрицательных эмоций. — Что ж, буду знать.              — И что даст тебе это знание? — поинтересовался Конев. — Ответишь ей взаимностью?              Грустная улыбка коснулась губ Володи. Он был бы и рад обратить внимание на противоположный пол да вот только всё больше и больше понимал, что погряз в Юрином обществе, как в болоте.              Ему уже даже казалось, что он смотрит на Юру совсем не так, как на друга.              — Нет, — произнёс он. — Это невозможно.              Юра, спасибо ему, вдаваться в подробности не стал.              Они направились в сторону ивы и провели под зелёным широким зонтиком весь тихий час.              — Может, завтра до барельефа сплаваем? — спросил Володя, когда они возвращались обратно в лагерь.              Юра отодвинул назойливую ветку клёна и согласно промычал.              — Нам завтра надо лагерь в лесу поставить, а потом я буду свободен.              Барельеф и беседка романтиков очень понравились Володе. Он рассматривал нацарапанные надписи различных пионеров и вожатых, что когда-то бывали в этих местах, и всё гадал: а вместе ли сейчас такие старые «А» и «К» или «В» и «С».              — Как же это глупо, — хихикнул Юрка, тоже рассматривая символы, — это же ведь не скрепит их навсегда. Зачем портить дерево?              — Многие верят в силу символов, — Володя пожал плечами, на самом деле соглашаясь с Юрой. Действительно, это было глупо.              — Уверен, что половина из них разошлась, как только каждый вернулся в свой родной дом.              Да, Володя тоже не понимал отношений на расстоянии. Это ведь почти невозможно. Ты не видишь человека днями и только существуешь с мыслью, что вот-вот должна состояться встреча. А потом случаются обстоятельства, письма, звонки… И всё равно это не то. Ведь хочется ощущать живое тепло под боком, а не в телефонной трубке.              Обратно возвращались чуть быстрее, потому что позволили себе слишком надолго задержаться в беседке романтиков. Просто наблюдали за видами в уютном молчании.              — Так, значит, ты всё же разведчик? — уточнил Володя, когда на горизонте замаячила лодочная станция. Он немного повернул руку, чтобы одно весло изменило направление, и лодка ушла чуть в сторону.              — Разведчик. Мне кажется, что стоило только в том году передать верные данные, как Ира решила, что теперь это моя роль. Правда, в том году мы проиграли. В команде соперника оказались более ловкие ребята, хотя и были младше. Но Ирине это совершенно не помешало сделать разведчиком меня вновь. Кто знает, — тут в глазах Юрки появился отблеск озорства, что так часто его преследовал. А Володя впитывал его в себя, стараясь заразиться этим качеством. — Может, в этом году у нас всё получится, — он подмигнул, а Володя был просто не в силах оторвать от него взгляда.              Лодка причалила к конечной остановке, и Юра встал, шагнул на деревянный пол, тут же взял трос, чтобы привязать транспорт.              Володя аккуратно положил вёсла и присоединился к Юре, чтобы помочь накрыть лодку брезентом — погода изрядно подпортилась: на небо набежали сероватые тучи, пока ещё не свинцовые, но точно дождливые.              — Кстати, забыл спросить, — когда они поднимались вверх, к лагерю, Юра завёл новый разговор, — там, в лесу, есть один рыбацкий пирс. Я, конечно, не очень люблю рыбалку, но… Но мы бы могли сходить в субботу утром? Всё равно в лесу остаёмся ночевать. Можно и октябрят взять, они-то точно захотят. Как тебе идея? Там… Очень красиво.              Стремления Юры показать Володе все красивые места «Ласточки» самому Володе очень льстили. Благодаря Коневу он увидел такие красоты, которые, пожалуй, ещё никогда не встречал. Только если на картинках или фотографиях из книг заядлых путешественников.              — Рыбалку я также не очень люблю, — охотно поделился фактами из своей жизни Давыдов, — но посидеть с удочками и полюбоваться природой — иногда дело тоже хорошее. Очищает голову.              И если катание на лодке для Володи было в новинку, то похвастаться тем, что он держал удочку за свои почти девятнадцать лет, он мог.              Отец частенько, когда они приезжали на дачу, выбирался на бережок небольшого озера, в котором плескался серебряный, словно блик луны, карась. Володя ездил вместе с ним больше для того, чтобы понаблюдать за природой, нетронутой цивилизацией, и послушать тишину. Ему также нравились звуки плещущейся рыбы, безмолвное пение ветра, шёпот листьев, которые словно рассказывали какие-то свои секреты.              Он даже рыбачил несколько раз, но такого энтузиазма, как у отца, у Володи не имелось, поэтому чаще всего его спутником во время рыбалки была книга.              — Тогда, может, на рассвете? — не отступал Юра. — Я покажу отличное место. У Саныча есть удочки. Надо только с червяками договориться.              Володя прыснул со смеху.              — Договориться с червяками? У тебя к ним особый подход?              — Ага, — кивнул Юрка, — предоставь это мне. Я мигом найду их.              На том и решили. Оставшийся день так же проходил в суматохе перед Зарницей, и только к вечеру Володе вновь удалось поговорить с Юрой, но время вместе дольше они проводить не стали — утро следующего дня обещало быть насыщенным.              В Зарнице Володя участвовал впервые. Однако эта энергия, этот адреналин, что нёс в себе каждый житель лагеря, заряжали атмосферу вокруг.              Их лагерь располагался на небольшой, закрытой с одной стороны деревьями, поляной. Флагшток хорошо охранялся, а по периметру вышагивали сторожевые. Разведчики уже ушли на поиски вражеского поселения.              Володя сидел на корточках и раздувал костёр, когда к нему подошли Вася и Олежка.              — Владимир Львович, — окликнул его Петлицын. Володя вскинул голову и уставился на двух октябрят. — А можно мы пойдём недалеко в лес, там какие-то грибы растут, соберём их к вечеру.              Володя вскинул одну бровь. Едва ли эти ребята знали, как отличить поганку от сыроежки, а ещё ему, всё же, хватило Шамова, который чуть не отравился волчьей ягодой.              — Нет, — твёрдо ответил вожатый и встал в полный рост. — Вы понимаете, что уходить в лес, даже недалеко, слишком опасно. К тому же там, возможно, много поганок, а их легко спутать с сыроежками.              Ребята вздохнули, но с вожатым спорить не стали.              — Лучше принесите немного воды. Хочу подлить её в нашу будущую уху.              Ребята кинулись в сторону палатки с провизией, а Володя, взяв казан с рыбой внутри, — её выпросила Лена у Зинаиды Васильевны — подвесил его над костром, который уже прилично разгорелся.              Пока языки пламени раскаляли чугун, Володя заботливо постелил плед на самодельную лавочку, а потом подозвал одну из девчонок второго отряда — Катю — и попросил её последить за водой в казане. Как раз в этот момент вернулись октябрята с чайником кипяченой воды, и Володя подлил немного внутрь казана. Вода зашипела, коснувшись горячих стенок, а воздух пропитался характерным рыбным запахом.              После Володя собирался идти на импровизированную кухню, чтобы найти ещё нескольких девчонок, как внезапно прибежали ребятишки-разведчики, и один из них — Миша, рослый парень — подошёл близко к Володе.              — Владимир Львович, — шепнул он ему на ухо, — мне кажется, я видел разведчика вражеской команды за деревьями, что окружают наш лагерь.              Володя вскинул голову в сторону большого дуба, потому что это было единственное дерево, за которым существовала возможность спрятаться.              Почему-то в глубине души ему показалось, что Юра где-то рядом. Может, Володя всё это себе придумал, может, это воображение хотело, чтобы Юра действительно находился где-то неподалёку, но, если быть правдивым, Володя уже скучал. С утра они успели перекинуться всего лишь коротким приветствием, а потом каждый ушёл в свой лагерь.              И ему так сильно хотелось увидеть Юру, что он сказал, что проверит преподнесённую информацию сам.              Пришлось идти чуть быстрее. Но Юра уже попался: один след он оставил на пыльной узкой тропинке, уходящей в сторону пушистых елей, а ещё сломал ветку, когда, по всей видимости, решил убежать.              Володя ступал бесшумно, так, как рассказывал Юра, и через мгновение увидел Конева, который копошился в рюкзаке.              Сердце гулко забилось. Хотелось сократить расстояние и заключить в объятья. Как будто они не виделись целую вечность.              Володя подошёл ещё ближе и не удержался: его руки уже поднялись к плечам Юры, а лицо наклонилось к левому уху, дыхание обдало кожу.              — Ну вот ты и попался, — на секунду Володе показалось, что его тон стал… Заигрывающим, но Володя быстро отогнал от себя такие мысли. — Разведчик Конев, Вы оставляете слишком много следов. И что мне с тобой делать?              Володе нравилось вот так стоять посреди леса, подальше от чужих глаз, и сжимать плечи Юры. Если бы Володя мог, он бы провёл несколько раз по грубой ткани кителя, прижался бы ближе…              «Нет», — Володя тряхнул головой. Это всё не должно так происходить. Он не должен хотеть прижиматься к Юре. Он… Вообще ничего не должен чувствовать по отношению к нему. И он не чувствует. Не чувствует же, верно?              Конев, пока Володя предавался размышлениям, развернулся в его руках и оказался близко к его лицу. И вот тогда Володю уже было не остановить. Он просто искал повод прикоснуться.              — По идее, — тут рука Володи опасно сжалась в области погон Юры, — я должен убить тебя, — пальцы слегка потянули жёлтые тканевые прямоугольники, и тут Володя ощутил, как его ног касается Юрина нога. Этот хитрец захотел сделать ему подсечку!              Руки, скорее, инстинктивно сжались в районе погон, а ноги, которые Юра хотел зацепить своей ногой, запутались в лежащей ветке, и Володя почувствовал, как теряет равновесие.              В следующую секунду произошло то, чего ни Володя, ни Юра не ожидали.              Спина Володи ощущала твёрдую, слегка сырую землю, грудь — чужие руки, что так уверено упирались в неё, ниже пояса Володя чувствовал тяжесть Юриного тела, который сидел на нём сверху, словно наездник на лошади, расставив ноги в разные стороны. Руки Володи же… Гармонично смотрелись на бёдрах Конева. При желании Володя мог бы сжать их и провести раскрытыми ладонями вверх-вниз.              Шея вспыхнула. Володя почувствовал жар, поднимающийся изнутри. Юрка широко распахнул глаза, казалось, он тоже смутился, и резко вскочил на ноги. Ситуация была до ужаса сюрреалистической! Володя же сам до конца не понял свои ощущения. И, чтобы отвлечься, выкинуть этот эпизод из головы, Володя поднялся вслед за Юрой, держа в руках оторванные погоны.              Это была отличная возможность заставить их обоих забыть о произошедшем.              — Юрочка, ну кто тебя так учил шить? Это же никуда не годится, — после этих слов внутри неожиданно зародилось веселье. И Володя даже не стал его сдерживать. Юра подхватил эмоцию следом. Когда их тихие смешки стихли, Давыдов сказал: — Жди здесь. Я принесу нитки. Не хочу, чтобы ты выбыл из игры раньше времени.              Быстро сходил за нитками, которые были у Лены, и вернулся к Юре. Тот с грустным видом разглядывал свои погоны.              — Снимай китель, — скомандовал Володя, стараясь заглушить недавние воспоминания и свои ощущения. Юра послушно исполнил его указание, после чего они сели на поваленное дерево, и Володя, орудуя иголкой и ниткой, накрепко пришивал оторванные им же погоны, сам не понимая до конца, зачем он это делает. Ведь Юра был вражеским разведчиком, и, по-хорошему, Володя просто мог бы его устранить — и дело с концом. Юра уже не передал бы информацию своему лагерю.              Но Юра был другом. Возможно, самым лучшим и самым непонятным, какой когда-либо был у Володи. И от этого находиться рядом с Коневым было только интереснее. Поэтому Володя не мог так просто убрать его с дороги.              Когда последний стежок был сделан, Володя оглядел свои труды, кивнул сам себе и протянул Юре его вещь.              — Вот, держи. Теперь никто не оторвёт, — в душе потеплело от собственных действий. Юра благодарно улыбнулся, склонил голову чуть вбок.              — Не пожалеете, товарищ Давыдов? — спросил он, накидывая китель обратно. Володя спрятал иголку и нитку в маленький тряпичный мешочек.              — Не думаю. Иди, тебе уже нужно возвращаться.              Юра кивнул и вдруг неожиданно, совсем быстро дотронулся до Володиной руки своими пальцами. Он не сжимал, не гладил, он ничего не делал — просто дотронулся и вполголоса сказал:              — Спасибо, Володя, — его рука исчезла слишком быстро, а потом он и вовсе вскочил на ноги. Володя постарался соорудить из мыслей единую башню, но Юрино прикосновение разрушало её, как одно неловкое касание разрушало карточный домик, и вытесняло все здравые думы.              Оставались только неправильные. Тёмные. Те, которые шли вразрез с природой.              — Ладно, ещё увидимся, — Юра провёл рукой по волосам, но Володя не заметил неловкости друга, потому что был занят анализом собственных чувств.              — Да, — слабо улыбнулся вожатый, — конечно, ещё увидимся.              Юрка потоптался ещё секунду, но потом всё же скрылся за другими ветками. Володя проводил взглядом его спину и уткнулся локтями в колени.              Хотелось хвататься за голову. Да что же такое с ним происходит? Что он позволяет себе? Зачем думает о… Неправильном.              К своему же ужасу, Володя понял, что постыдная поза, в которой они оказались, ему… Понравилась. Более, она… Безумно возбудила.              «Прекрати. Остановись, — вопило его сознание, — Юра всего лишь друг. Всего. Лишь. Друг».              Как избавиться от назойливых мыслей? Убить их невозможно, вытравить — тоже. Искоренить источник? Но что он может сделать с Юрой? Разорвать общение? А будет ли ему легче от этого? Ведь Юра… Приносил столько эмоций. С ним было так хорошо.              Разве мог Володя отказаться от всего этого?              Да и точно ли он питает какие-то особые чувства к Юре? Может, это всё заблуждение? Может, это его шальное воображение, а ещё духота так влияют на него?              Пора бы выкинуть это всё из головы. Сейчас ему нужно сосредоточиться на Зарнице. А дальше… А дальше, может быть, всё рассосётся само. Тем более близится конец смены…              Хотя от этой мысли становилось ещё тоскливее на душе.              Ему просто нужно отвлечься. И забыть обо всём.              Володя встал и отправился в сторону лагеря. Тяжёлая духота, пронизанная едва дымным запахом от костра, наполняла собой всё пространство вокруг. Давыдов подозревал, что к вечеру пойдёт дождь: небо уже затягивало. Однако в Володе всё ещё теплилась слабая надежда на то, что им удастся с утра сходить на рыбалку.              Лагерь Юры нагрянул на их лагерь совершенно неожиданно. На краткий миг Володя подумал, что, возможно, зря дал фору Юрке, но потом понял, что точно об этом не жалеет. Улыбчивое лицо друга вместо грустного нравилось ему куда больше.              Флагшток защищали, как могли, но противники оказались проворнее, и в итоге лагерь Юры одержал победу. Однако атмосфера царила дружеская, ребята смеялись и веселились, и после победы те, кто захотел, решили остаться в побеждённом лагере на ночёвку.              Пока переносили вещи, погода ухудшилась. Затем был костёр, немного гитары, танцы. В воздухе витал аромат приближающегося дождя. Володя, отдав бразды правления Жене, ушёл в палатку, где хотел полистать «Мурзилку», чтобы перед сном устроить для октябрят небольшую интеллектуальную игру.              Когда он прочитал несколько страниц, полог палатки отодвинулся и послышался Юрин голос:              — Тук-тук, можно?              Володя вскинул голову и немного устало, но всё так же тепло, улыбнулся. На душе стало лучше при виде Юры.              — Привет самому лучшему разведчику. Здорово вы наш лагерь накрыли, — они ещё не обсуждали победу, и Володе показалось важным сделать на этом моменте акцент.               — Ну, — Юрка скромно стоял перед Володей, не решаясь сесть рядом, — в этом есть и твоя заслуга. Если бы ты не принёс мне нитки и иголку, то я бы не продолжил участие в Зарнице, — уголки губ Юрки дёрнулись. — Не жалеешь?              Теперь Володя широко улыбнулся и позволил себе коротко рассмеяться.              — Жалею? Юрка, ты чего. Как я могу жалеть о том, что мой помощник принял участие в игре? Ты хороший разведчик, Юр. И я бы не нашёл тебя, если бы случайно не увидел сломанную ветку ели. Ты же сам учил меня замечать следы, помнишь?              Так было интересно наблюдать за Юрой. А потом вдруг опять вспышкой фотокамеры вспомнился случай в лесу. Щёки загорелись розовым, но под тусклое освещение палатки этого, как надеялся Володя, не было видно.              — А ты быстро схватываешь, — похвалил его Юрка.              — Учусь у лучших, — мягко проговорил Володя, не отводя взгляда от лучшего разведчика. Потом вспомнил про рыбалку. Зря он, что ли, у Саныча удочки выпрашивал? — Слушай, — спохватился Володя, — я же тут удочки прихватил, ты говорил, что неподалёку есть одно место хорошее, а малыши не прочь были бы порыбачить. Что скажешь?              Юрка сунул руки в карманы штанов, улыбнулся.              — Можно сходить, — кивнул Конев в ответ, — тем более я с червяками договорился, — подмигнул, немного помолчал. — Ну ладно, я пойду, не буду мешать, — он уже сделал шаг, а Володя понял, что не хочет, чтобы Юра уходил.              Не хочет и всё.              Завтра последний день их пребывания здесь, и разве мог Володя упустить любую возможность, чтобы побыть с Юрой?              Кто знает… Быть может, они больше не встретятся.              — Юр, подожди, — Юрка посмотрел на него через плечо, — побудешь со мной? Я тут смотрю, чем бы ребят вечером развлечь. Ну кроссворды там, головоломки из «Мурзилки». Может, вместе выберем?              Володя затаил дыхание в ожидании ответа, но Юрка радостно кивнул и уже в следующую секунду оказался сидящим на полу рядом с Володей, едва не прижимаясь к нему всем телом, однако Давыдов не возражал против их привычной близости. С Юрой вновь ощущалось спокойствие, все мысли приобретали порядок.              По прошествии времени они выбрали много загадок и головоломок, но стоило им завершить своё дело, как внезапно по крыше палатки застучала водная масса. Массивные капли били по ткани. Володя и Юра переглянулись.              — Мда-а… — протянул Конев. — Кажется, рыбалка наша накрылась медным тазом…              — Думаешь, — слегка огорчённо начал Володя, — дождь до утра не закончится?              — Он-то, может, и закончится, только вот дорога в то рыбацкое место станет непроходимой.              Но к утру дождь не закончился. Володя специально вставал около пяти часов, и мелкая морось, самая противная, ещё падала с серого сонливого неба. Заглядывать к Юре в палатку он даже не стал, хоть и обещал ему, что разбудит с самого утра, но раз дождь всё ещё властвовал на улице, то Володя позволил себе пойти поспать под тёплым одеялом под храп своего коллеги Антона. Женя так и не вернулся из Ириной палатки, и Володя подозревал, что у них не просто дружба, а начало чего-то романтического. Но в эти дела Володя предпочитал не лезть, к тому же Женя был женат и наверняка бы его эта тема оскорбила.              Следующая половина дня прошла незаметно: пока все встали, пока позавтракали, пока собрали лагерь — уже наступило обеденное время. Суббота не ознаменовалась никакими событиями, кроме общественных работ. Все уже предчувствовали конец смены, и Володя с Юрой, словно по наитию, старались видеться чаще. В тихий час они сходили к иве, после него, на полднике, Юра осмелился сесть рядом с Володей и поболтать о чём-то неважном с малышами.              Даже вечером, после страшилки, они снова не спешили расходиться. Заняли привычные места на карусели, Юра её раскачал — и они просто крутились, как в детстве, молчаливо и уютно.              Володя старался не думать ни о чём и вместе с тем думал обо всём сразу: о своих странных ощущениях, о метаниях из стороны в сторону, о Юре в целом, о том, что будет с их общением.              Пока они не затрагивали эту тему. Стоило ли выходить за рамки «Ласточки»? Стоило ли позволять Юре присутствовать и дальше в жизни Володи? Если допустить мысль, что они разъедутся и больше не свидятся, то нужно ли продолжать дружбу, зародившуюся в пионерлагере? Что их ждёт? Письма и звонки раз в несколько месяцев? Если звонки вообще будут возможны.              Нужно ли это Володе?              Карусель замедлила ход, как замедляет шествие неуверенный в чём-то человек, и Володя посмотрел на задумчивого Юру. Конев глядел в сторону небольшой полянки одуванчиков, что уже голыми стеблями торчали из земли, и со стороны казалось, что взгляд карих глаз был отрешённым.              Неужели завтра у них останется всего лишь несколько жалких часов перед настоящим прощанием? Как Володя сможет вернуться домой, оставив живой огонёк где-то здесь? А кто же будет поддерживать внутри него те самые искры?              Для пламени достаточно дуновения ветра. И Юра был тем самым ветром, тем воздухом, что заставлял тлеющую лучину вспыхивать ярче и загораться новыми красками.              А теперь что?..              Не будет Юры — не будет огня.              Значит, Володе нужна была эта дружба. Значит, Володя не отступится от неё.              Несмотря на некоторые… Заскоки. Но Володя надеялся, что это всё же временное помутнение.              Что нет в его дружбе с Юрой другого подтекста.              Однако на ночь глядя Володя не решился поднять тему об их дальнейших взаимоотношениях. Не хотел портить момент грустными изречениями. Их и так завтра будет предостаточно.              Последний день в лагере был очень свободным. Многие посетили свои кружки на прощание, кто-то решил прокатиться на лодке, кто-то активно посвящал время спорту.              Юра с Володей, отзанимавшись с ребятами, тоже не стали отставать от остальных и следовали чёткому плану: ближе к тихому часу вновь взяли лодку, только на этот раз времени у них было чуть больше, и сплавали к барельефу, потом завернули в заводь, и Володя напоследок восхитился тайным уголком природы перед поездкой в большой город. А ещё пробыли некоторое время под ивой, совсем недолго, но успели попрощаться.              Последним пунктом их назначения стал пляж. Юра просто предложил посидеть на берегу до горна на полдник.              Они ещё не обсуждали их дальнейшую связь, и Володя всё думал, какой бы именно задать вопрос Юре, чтобы не показаться настойчивым и в то же время, чтобы дать понять, что ему нужна эта дружба.              Как чёртов кислород.              Но пока Володя думал, Юрка шёл на опережение:              — Я буду писать тебе. Ты ведь не против?              Улыбка наползла на лицо тут же. Юра был таким очаровательным. Таким смелым.              Теперь вопросы о дружбе отпали сами собой. Похоже, не один Володя нуждался в воздухе.              — Конечно, Юрочка. И я буду писать тебе. Разве я могу быть против?              — Как здорово, наверное, иметь друга по переписке, — голос Юрки немного дрогнул. Володя заметил это. Важен! В который раз он убедился, что важен для Юры!              — Наверное, — Володя пожал плечами, ощущая при этом невероятную грусть, — ты у меня такой будешь первый.              — Тебе грустно? — тихо спросил Конев и следом признался: — Мне — да.              От этого признания сердце сладко заныло. Чувствовать значимость от человека, который был нужен, — ни с чем не сравнимое ощущение.              — И мне, Юрочка, — Володя даже не хотел врать. А Юре тем более. — Помнишь, я говорил тебе, что в «Ласточке» нет людей, с которыми я хотел бы вести более тесные отношения, и что я сторонюсь любого проявления хоть малой дружбы? — дождавшись кивка, Володя продолжил: — Так вот, похоже, ты стал моим исключением. Честно, я не хочу с тобой расставаться, и мысль о том, что завтра мы разъедемся по разным странам, и неважно, что по сути мы на одной территории, всё же республики у нас с тобой, действительно, разнятся, меня угнетает. И я бы очень хотел знать, что у нас ещё есть возможность встретиться.              Он, правда, сказал то, что думал в этот момент. Он точно был уверен, что не хотел бы разлучаться навсегда.              Он хотел знать, что сможет ещё увидеть своего друга.              — Попытаем счастье на следующий год? — спросил Юра. Володя задумался. Он пока ещё не рассматривал этот вариант, но… Почему бы и нет? Если им с Юрой удастся сохранить связь, они ведь и правда могли бы…               — Если это возможно, я бы ещё вернулся, — ответил Володя серьёзно.              Горн позвал их на полдник. А после трапезы время ускорило свой бег, как будто кто-то заставил его, спотыкаясь, понестись вскачь.              Оглянуться не успели, и вот уже разожгли прощальный костёр. Атмосфера грусти и предстоящего расставания витала в воздухе, и многие даже не скрывали слёзы. Володя, сидевший рядом со своим отрядом, ощущал тоску не оттого, что он уезжает из, несомненно, прекрасного места, а оттого, что он покидает человека, который стал за короткое время его самым близким другом.              Кто-то притащил гитару, и Володя, как ответственный за кружок, исполнил несколько старых песен. Они не были грустными или печальными, но их спокойствие пробуждало внутри уныние и меланхолию. Кто-то ведь точно сюда уже не вернётся.              Но Володя чувствовал, что пока не был одним из тех, кто говорит «Ласточке» прощай навсегда.              Конечно, уверенность в том, что у него получится приехать сюда следующем летом, была очень мала в своей вероятности, но надежда после Юриных слов теплилась. И её точно не хотелось рушить.              В какой-то момент от гитары отошли, взамен неё включили радиоприёмник. Некоторые просто пошли танцевать под медленную композицию, Володя же остался на месте. Его глаза посмотрели на Юру, который на него в ответ не глядел. Вместо этого взор карих глаз был направлен на языки пламени, танцующий свой, понятный только им, танец. Они хаотично извивались, и каждое их движение было похоже на восточные танцы, а ещё загадочно отражались в Юриных глазах. Слишком… Грустных глазах, стоило сказать. О чём же они тосковали? Ни прочитать, ни угадать нельзя…              Взгляд Володи неосознанно начал водить по чертам Юриного лица, впитывал в себя каждую мелочь и передавал информацию в головной мозг, чтобы там, в отдельную комнату, которая была посвящена только Юре, складывались новые образы воспоминаний.              Володе было страшно больше не увидеть Юрино лицо. И поэтому хотелось запомнить то, что так сильно полюбилось…              По-лю-би-ло-сь.              Володя моргнул. Тряхнул головой.              Но опасная мысль уже дала цепную реакцию.              Володя только что осознал, что любит Юру. Просто за то, что он есть. За то, что появился в его жизни. Любит его всего. От дерзости до странной заботы. От страшилок до умопомрачительного смеха.              Следом за осознанием любви проснулось желание прикоснуться. Обнять. Взять за руку. Поцеловать.              Теперь губы Юры стали соблазнительными.              Сердце Володи забилось слишком быстро.              Он хотел бы всё отрицать, но в эту секунду его будто парализовало.              Он просто смотрел на Юру. А в голове вспыхивало одно слово:              «Любовь».              Он решил любить. Но не хотел разрешать себе этого делать.              Юра не должен страдать от его чувств.              Рука сжалась в кулак. Володя точно не допустит того, чтобы его ненормальность выползла наружу. В какой-то момент даже показалось, что он был рад окончанию смены.              Только вот влюблённое сердце обмануть было не так-то просто. Оно уже заныло, потому что понимало, что вскоре не будет видеть любимого человека.              А Володя понимал, что ему нужно обо всём хорошенько подумать. И лучше сделать это в одиночестве. Но сейчас ему не нужно избегать Юру, потому что это вызовет множество вопросов. Лучше провести с ним последние минуты.              Поэтому он легко согласился на предложение Конева посидеть недолго в беседке за корпусом первого отряда, чтобы провести время рядом с Юрой за пустыми разговорами.              И чем больше Володя смотрел на него, тем сильнее убеждался, что его тянет к Коневу уже не только, как к другу. Что его рука так и хочет накрыть Юрину и ласково-ласково погладить; что хочется наклониться чуть ниже и поймать губами слова, вылетающие из уст Юры, чтобы на секунду прервать словесный поток; что пальцы были бы не прочь зарыться в непослушные кудри, оттянуть их чуть назад, ощутить мягкость.              Володя сглотнул. Его состояние было подавлено-возбуждённым, потому что картинки того, что он мог бы сделать с Юрой, упорно начали появляться перед глазами.              Больше Юра не оставался для него загадкой. Однако теперь всё стало ещё сложнее.