С любимыми не расставайтесь

      Он никак не мог успокоиться. Сродни цунами, эмоции накрывали с головой, не давая возможности выбраться из их пучины. Пустой взгляд был устремлён в окно.              Напротив сидел Дима.              — Володь… — начал было он, но Володя покачал головой. Сейчас он не был готов что-либо обсуждать. Ему нужно прийти в себя.              «Собственная фотография на стенде пугала.              Он заставил себя сделать шаг. Когда подошёл ближе, смог прочесть то важное, что давно потерял:              Давыдов Владимир Львович. 06.11.1966 — 17.05.1996 гг.              Написанное холодило душу. Что-то незримое давило ему на живот, на горло, на сердце.              Дыхание прерывалось, будто он задыхался, в глазах стоял неподдельный страх.              Это чья-то шутка?.. Или ошибка?              Но нет. Кажется, это — реальность. Это его фотография висит здесь, на стенде памяти. Это его записали в мир мёртвых.              До машины он добрался в считанные секунды. Сердцебиение ощущалось во всём теле, и Володя, вцепившись в руль, смотрел сквозь лобовое стекло.              Что ему делать дальше? Куда идти?              Получается, его… Похоронили? И… Совершенно никто не знал, что он жив? Но как… Как тогда он оказался на просёлочной дороге? Его ударили по голове, чтобы скрыть что-то?              Было слишком много вопросов. И, как обычно, ни одного ответа.              Володя пытался привести голову в порядок, но в той царил кавардак. Мысли словно спутались в клубок, конец которого оказался где-то в середине и распутать его было слишком сложно.              Нужно было позвонить. В первую очередь Диме. В этой ситуации только он мог бы ему помочь.              Володя перевёл взгляд на цветочный магазинчик, в котором был около десяти минут назад. Возможно, там был стационарный телефон.              Он медленно вышел из машины, стараясь не смотреть на мемориал памяти, и прошёл к стеклянной дверке. Отворив её, он вошёл в небольшое помещение. Запах свежих цветов тут же окутал его, и Дарина — низенькая, слегка смуглая девушка-флорист — подняла голову.              — О, Вам нужно что-то ещё? — улыбнулась она, но потом её улыбка померкла. — Вам плохо? Вы очень бледный, — Володя кивнул. Дарина метнулась куда-то в сторону и принесла ему табуретку. — Вот, садитесь. Воды? — Володя снова кивнул. Отчего-то он не мог разговаривать. Перед глазами всё ещё отчётливо стояло собственное фото в военной форме. Он был таким серьёзным на снимке. Интересно, какого года эта фотография? Володя скривился своим мыслям. Неужели это первое, что должно его волновать?              Дарина материализовалась с широкой кружкой в руках через минуту. Вода в ней была холодной и ужасно невкусной, очевидно, из-под крана, но Володе в этот момент было наплевать. Он выпил содержимое посуды полностью, а затем хрипло поблагодарил продавщицу цветов. Девушка поставила кружку на столик рядом с недоделанным букетом белых роз.              — Что-то ещё? — уточнила Дарина.              — Да. У Вас есть телефон? — Володя, хоть и ощущал в душе всё ещё глубокое смятение, более-менее пришёл в себя.              — Ну да, стационарный есть… — ответила Дарина.              — Могу ли я позвонить?              Дарина посмотрела на него с настороженностью.              — Мой директор не разрешает… — Володя молча достал из кармана куртки две сторублёвые купюры — Ичкерия так и не ввела свою валюту после подписания соглашений — и протянул Дарине.              — Мне срочно. До Гудермеса дозвонюсь?              Дарина воровато поглядела по сторонам, а затем забрала деньги и сунула их себе в карман.              — Дозвонитесь. Недавно линию восстановили. Но долго не разговаривайте — звонки очень дорогие. Сами понимаете… После войны здесь очень тяжело. Телефон вон там, — она указала куда-то за стойку, — я выйду, покурю.              Она оставила Володю одного, и Володя подошёл к телефону. Он набрал Димин рабочий, надеясь, что тот ещё был на службе.              Гудки пришлось слушать целую вечность, но вскоре Дима снял трубку.              — Агапов слушает! — рявкнул он. Голос его был раздражённым. Володя прикрыл глаза.              — Дим… — слегка дрожащим голосом ответил он.              — Володя? — растеряно спросил Дима. — Что-то случилось? Ты уже вернулся?              — Я… — против воли Володя обернулся на окно, за которым виднелась часть стенда. Сердце опять ускорило свой бег. — Кое-что случилось. Это… Я не могу сказать по телефону… Ты… Занят? Можешь приехать в Грозный?              — Только через час. Отчёт сдам — и свободен. Это терпит?              Разве был у Володи выбор?              — Терпит.              Он назвал ему адрес и бегло попрощался, затем вышел из цветочного. Дарина как раз тушила бычок о стенку ржавой урны.              — Благодарю, — ответил Володя и неспешным шагом отправился к машине. Он сказал Диме, что будет ждать его тут.              Дима приехал через два часа. Всё это время Володя сидел в машине, по кругу прогоняя прошедший год. Семнадцатое мая — это послезавтра. Столько времени ответ на вопрос: «кто же он такой», находился рядом, а Володя даже не знал о его существовании.              В окошко постучали, и Володя вздрогнул. Он повернул голову и, увидев Диму, тут же открыл дверцу.              — Что у тебя случилось? Ты выглядишь очень встревоженным. И, — Дима огляделся, — что это за место? Почему ты ждал меня именно здесь?              — Пойдём, — Володя подтолкнул Диму вперёд. Они перешли через дорогу и вскоре оказались возле стенда. — Ты в курсе, что здесь произошло?              Дима огляделся на мемориал, затем подцепил носком ботинка лежащий кусочек кирпича и подбросил его вверх, тот отскочил к другим камням. На этой местности даже не разобрали завалов.              — Да. Теракт. Взорвали универмаг год назад. Тут ещё русские вояки погибли. Но этим делом занималась ФСБ, поэтому подробностей я тебе не расскажу.              — А теперь посмотри вот сюда, — дрожащим голосом попросил Володя, и Дима поднял голову. Подошёл чуть ближе и замер.              — Что… — договаривать он даже не стал. Лицо его приняло озабоченное выражение.              Володе тоже нечего было сказать на этот счёт…»              Его воспоминания прервал звонок телефона. Дима вскочил со стула и понёсся в комнату, Володя остался сидеть на месте. Он всё ещё поглядывал в окно, а сам мысленно возвращался к тому стенду и своей фотографии. Как всё изменилось за считанные часы! Теперь он знал о себе куда больше, чем раньше. Оказывается, он родился в ноябре, а его отца зовут Лев. А ещё он Давыдов. Владимир Давыдов.              Володя закрыл лицо руками. Смирение с настоящей жизнью стало рассыпаться, как башня в игре Дженга, когда игроками неправильно вытаскиваются деревянные блоки. Что теперь его ждёт? Куда ему двигаться вновь?              Очевидно, первое, что он должен сделать — выяснить, где его родные. Ведь они наверняка… Наверняка они думают, что он погиб. А потому его никто и не искал…              Как же это, должно быть, ужасно!              Вскоре Дима вернулся на кухню. Володя так и не притронулся ни к супу, ни к кофе. Аппетит словно забрали. Сейчас ни один кусок не лез в горло.              Он посмотрел на Диму с нескрываемой надеждой. Хоть что-то должно было проясниться!              — В общем все дороги ведут в Москву. Здесь ты ответов не найдёшь.              Володя поджал губы и опять отвернулся к окну. Что ж, это было вполне ожидаемо. Сейчас российское правительство не имело никаких полномочий на территории Чечни, и все военкоматы, которые когда-либо тут работали, давно закрыли свои двери.              Выбора у него не было. Он вновь посмотрел на Диму.              — Тогда я еду в Москву.              Отпуск Володя взял на две недели. Когда Гульнара узнала о случившемся, она долго плакала от радости.              — Володенька, — она прижалась лицом к его плечу, — я так рада, что хоть что-то стало о тебе ясно. И в тот же миг понимаю, что… — она судорожно выдохнула, Володя приобнял её за плечи. — Что если ты найдёшь свои корни, то… Тебе придётся уехать. Я хоть и была к этому готова, но оказалась совсем не готова.              Володя сжал её плечи. Он пока не понимал в полной мере, но осознавал, что если он найдёт дорогу домой, то он вернётся туда, где его место. К родным людям.              — Я обещаю никуда не исчезать.              На вокзал его провожал Дима. В последние дни перед Володиным отъездом он был молчалив. Володя связывал это с тем, что теперь их жизнь кардинально изменится после его возвращения из Москвы.              Они остановились неподалёку от автовокзала, в укромном месте, где не было лишних глаз.              Володя протянул руку к Диминому колену и сжал.              — Я позвоню, как доберусь.              Дима кивнул.              — Володь… — он начал, но остановился. Потом покачал головой сам себе и повернулся к Володе, наклонился ближе, обдавая дыханием Володино лицо. — Я буду скучать, — коротко произнёс он. Володя кротко улыбнулся и на несколько мгновений приник к Диминым губам.              — Я тоже буду скучать по тебе. Пока, — он погладил большим пальцем слегка колючую щёку, а затем, чтобы не растягивать миг расставания, вышел из машины. Забрав дорожную сумку с заднего сиденья, Володя, накинув ремень на плечо, отправился в сторону автовокзала. Из Чечни в Москву можно было добраться только на автобусе.              Ехать до столицы Российской Федерации пришлось почти целые сутки. В ночное время Володя дремал, боясь, что кошмары потревожат его в столь неординарной обстановке, но благо ночь обошлась без них. В Москве он был к обеду следующего дня.              Стоило ему выйти из душного салона, как его тут же охватила жизнь. В сравнении с Грозным Москва просто кишела людьми. Здесь не ощущалось той разрухи, которая осталась в Грозном после продолжительных боёв. Люди не оглядывались по сторонам, спешили по своим делам, и Володя, на удивление, быстро вклинился в этот торопливый ритм.              Первым делом он отправился в одну из гостиниц, чтобы заселиться. Дальше по пункту у него стояло посещение приёмной Министерства обороны, но сегодня он уже туда не успевал, а потому, купив карту метро, он решил изучить Москву.              Карта показалась Володе запутанным клубком ниток. Цветные полоски и стрелочки пестрили в глазах, и Володя, честно, пытался разобраться в их хитросплетении. Ему было любопытно: ездил ли он когда-то на метро? Бывал ли в Москве до всех событий, что с ним приключились?              Остановился он в гостинице, располагающейся неподалёку от парка имени Горького, и после отдыха на удобной кровати, а не в полуразвалившемся сиденье Лиаза, Володя решил прогуляться по парку и проводить солнце на сон.              Всё здесь было иначе. Люди не выглядели подавленными и несчастными. Хоть времена и были не из лёгких, всё же на лицах Володя встречал улыбки. Народ в Чеченской республике был не так приветлив, как здесь. И, возможно, Дима был прав: русским в Чечне сейчас не место. Быть может, его мысли о переезде не так уж и глупы и преждевременны. Володя на миг задумался о том, что он будет делать дальше, когда найдёт родных. В каком городе они окажутся? И нужно ли ему будет туда переехать? И что делать с Димой? Забрать его с собой? А согласится ли он?..              Слишком много ненужных вопросов сейчас одолевало его голову. Хотелось бы отвлечься от тревог хотя бы до завтрашнего дня.              Володя прошёл мимо женщины, торгующей мороженым, и на секунду остановился перед холодильником.              Съесть одно, чтобы отвлечься?..              Он посмотрел на не очень богатый выбор и остановил его на эскимо фирмы «Nestle». Продавщица — женщина средних лет в застиранной футболке — очень рекомендовала попробовать эту новинку.              Упаковка холодила ладонь, пока Володя её не вскрыл. Мороженое оказалось очень даже вкусным, и Володя не заметил, как поглотил его целиком. Мимо пронеслись весело хохочущие девчонки на роликах. Володя засунул руки в карманы джинсов, когда выкинул пустую бумажку в урну, и неожиданно для себя улыбнулся. Всё же имело сладкое одну замечательную особенность: поднять настроение хоть немного.              А ещё ему… Стало спокойно. Словно он попал в нужное место. Находясь в Чеченской республике, он не видел в ней того самого дома, в котором нуждался. Хоть у него была и семья, и работа, и даже любимый человек — всё это не дополняло его первоначальный образ.              Володя ощущал себя в чужой шкуре и отчего-то очень стремился вернуться в свой прежний мир.              Хоть и понимал, что это либо совсем невозможно, либо возможно, но на это уйдёт много-много лет.              Прогулка по парку завершилась набережной. Володя, сев неподалёку от группы молодёжи прямо на бетонные плиты, смотрел на спокойную Москву-реку, в водной глади которой отражались огни фонарей другого берега. Люди прогуливались: кто-то в одиночестве, кто-то парочками, кто-то целыми семьями. Володя прикрыл глаза. Как же на душе было хорошо. Будто он и впрямь вернулся домой… А где же его истинный дом? Что его ждёт завтра? Сможет ли он узнать своё настоящее прошлое?..              Следующий день сулил трудности. Володя очень волновался, когда собирался в приёмную Министерства обороны. Он несколько раз проверил наличие своих документов, наличие фотографий, доказывающих, что его похоронили заживо, справки из больницы, где он проходил лечение, копии материалов дела, которое вёл Дима и которое было закрыто за неимением никакой доказательной базы.              Кожаный портфель в руках, с которым Володя ходил на работу, придавал уверенности. Хотя стоило Володе спуститься в метро и оказаться в водовороте шумных переходов, многочисленных эскалаторов, пестрящих незнакомых лиц и синих вагонов, гул которых закладывал уши, он ощутил смятение и сомнения.              Постаравшись успокоиться, Володя разглядывал уменьшенную карту метро в руках и вскоре, справившись с хитроумным сплетением цветных веток, вышел на нужной станции и сделал вывод, что подземный транспорт был очень удобен для передвижений.              Метро затягивало, а сами вагоны, убегающие в тёмные тоннели, в которых замирало само время, убаюкивали. Володя заметил, что, несмотря на шум, доносившийся из приоткрытых форточек, люди совсем были не прочь прикорнуть на сиденьях и даже стоя.              Сам он чувствовал себя, как натянутая гитарная струна, готовая вот-вот лопнуть. Чем ближе была нужная ему станция метро — тем сильнее переживания, как плотный туман, окутывали его со всех сторон.              Здание Министерства обороны впечатляло своей красотой. Володя с минуту стоял и разглядывал большой двенадцатиколонный портик. На самом верху было скульптурное изображение герба СССР в обрамлении знамён. Ещё выше — российский флаг триколор. Сейчас он красиво развевался на ветру.              Володя, опустив голову и поправив очки, зашёл внутрь здания. Там был пропускной пункт, и Володя объяснил цель своего визита.              — Все обращения граждан рассматриваются вон в том кабинете, — суровый на вид охранник указал на дверь, находящуюся за спиной Володи, и Володя, поблагодарив его, скрылся за вышеупомянутой дверью, тут же оказываясь в ещё одном коридоре, где толпились десятки людей.              Заняв очередь, Володя стал терпеливо ждать, когда ему выпадет возможность зайти в нужный кабинет.              Времени прошло достаточно, прежде чем Володя попал в небольшое помещение. За столом сидела немолодая женщина с ярко-красными губами, которые бросались в глаза.              Она что-то печатала на клавиатуре. Перед ней стоял большой пузатый монитор, больше похожий на телевизор. Володя уже знал, что все эти устройства подключены к компьютеру. Ему довелось работать на таком — их фирма была довольна богата, чтобы закупить несколько экземпляров. Правда, личного компьютера у Володи не было — в их отделе такой стоял только у начальницы, но в её отсутствие Володя всецело имел доступ к устройству.              — Я Вас слушаю, — она даже не посмотрела на вошедшего. В её зрачках отражался бело-синий свет от монитора. Сидела женщина слишком близко к нему, и Володя ненароком подумал, что, если она не будет соблюдать положенную дистанцию, её зрение вскоре станет отвратительным.              — Мне нужно встретиться с кем-нибудь из начальства. Дело в том, что… — тут женщина резко подняла взгляд, и Володя запнулся. Слишком уж суровым был взор зелёных глаз. Её излишне красные губы, которые по-прежнему отвлекали, скривились в презрении.              — Молодой человек, запись к вышестоящим начальникам, как Вы выразились, осуществляется на полгода вперёд. Могу записать Вас прямо сейчас, придёте в ноябре.              Володя опешил от такой дерзости.              — Я не могу столько ждать, — ответил он спокойно, без грубости. — Мне нужно встретиться с кем бы то ни было сегодня же.              Женщина оторвала руки от клавиатуры и положила их перед собой. Лицо её ничего не выражало.              — А мне бы за кулисы к Пугачёвой попасть, — невпопад ответила она, и Володя вскинул одну бровь, не совсем понимая посыл её слов. Женщина закатила глаза, и Володя испытал взаимное раздражение. — Есть правила, которые писаны для всех. Если Вы не потрудились уточнить через телефон о приёме, то это только Ваши и Ваши проблемы.              — Но дело чрезвычайно важное…              — У всех здесь чрезвычайно важные дела, — передразнила она. — Либо я записываю Вас сейчас на ноябрь, либо, если у вас больше нет вопросов, можете не задерживать очередь. Таких, как Вы, там слишком много, — она снова отвернулась от него к монитору и застучала полными пальцами с ноготками, выкрашенными в бордо, по клавиатуре.              Володя никуда уходить не собирался. Здесь и сейчас решалась его судьба. Он подался вперёд и принялся вновь говорить всё тем же спокойным тоном:              — Я участвовал в Чеченской войне и потерял память, и…              — Послушайте, — она раздражённо вздохнула и на секунду снова обратила внимание на посетителя, а её тон не изменился — недовольство так и сквозило в нём, — если Вы по поводу выплат, то все выплаты…              — Да какие к чёрту выплаты, — перебил её Володя, не желая больше слушать неуважительный тон. Интересно, она так со всеми общалась? — Меня заживо похоронили! — отчаяние просквозило в его голосе. — Послушайте, тот теракт в универмаге… Я числюсь там погибшим…              Женщина смотрела недоуменно.              — Что?.. — однако тон её несколько… Изменился. Она сглотнула. — Как Ваша фамилия?..              — Давыдов. Давыдов Владимир Львович, — глаза женщины тут же расширились от ужаса, что поселился в них. Володя почувствовал себя некомфортно.              Она резко нажала на какую-то кнопку на клавиатуре, Володя заметил, что экран погас, и встала со стула, шумно его отодвигая.              — Пойдёмте со мной, — она прошла мимо Володи, затем обернулась на него. — Этого просто не может быть… — покачав головой сама себе, она вновь повернулась к двери и отворила её. Володя, сжав ручку на портфеле, тоже встал и быстро оказался на выходе.              В коридоре загудела возмущённая толпа, но эта женщина не реагировала ни на один колкий вопрос. На Володю же смотрели, как на врага народа. Хотя, собственно, что он сделал? Всего лишь пытался отыскать путь домой…              Женщина вывела его обратно на пропускной пункт, а затем с помощью своего пропуска провела через турникет для сотрудников.              Они прошли целый коридор прежде, чем она остановилась около самой дальней двери.              — Подождите здесь, — немного взволновано проговорила она и, постучавшись, отворила дверь.              Несколько долгих секунд Володя стоял в одиночестве и гадал, куда она привела его. Он надеялся, что к тому, кто даст ответы на все его вопросы.              Внезапно дверь резко распахнулась и из неё вылетел мужчина. За ним семенила та женщина. Однако Володя уже не обращал на неё никакого внимания, потому что глаза мужчины, что стоял напротив него, светились таким же неподдельным ужасом. А затем, через секунду в них промелькнуло облегчение.              — Володька! — воскликнул он и, не дожидаясь Володиной реакции, притянул к себе в объятья, которые точно были похожи на медвежьи, так как мужчина был значительно выше и немного крупнее Володи. — Живой, чёрт побери. Да как же так-то? — он стискивал его, а Володя стоял истуканом, потому что совершенно не знал, как реагировать. Мужчина был ему абсолютно незнаком. Через несколько секунд он отстранился от Володи и убрал руки. Лицо его выражало озабоченность. — Володя?.. Почему ты молчишь? — он прищурился.              Володя прочистил горло, ощутив былую неловкость. Он уже и позабыл эти чувства, которые одолевали его по первости, когда он только очнулся. Со временем растерянность от того, что он чего-то не понимал, притупилась. Он научился жить и взаимодействовать с другими людьми. Но сейчас… Сейчас, когда перед ним стоял тот, кто знал его в прошлом, Володя снова пришёл в замешательство. Что необходимо сказать? Спросить, как зовут? И откуда он знает Володю?              — Извините, — Володя потупил взгляд. Как же он не любил такие неловкие ситуации. Всегда ощущал себя до ужасного глупо. — Я… Дело в том, что я не знаю, кто Вы такой. Я… Потерял память…              Теперь лицо мужчины приняло озабоченное выражение. Он обернулся на стоящую позади женщину.              — Отмените все мои встречи на сегодня, Любовь Анатольевна.              Та деловито кивнула.              — Хорошо, Александр Тимурович, — проговорила она и отошла в сторону, а затем покинула коридор.              Александр Тимурович кивком головы указал Володе на открытую дверь, и Володя прошёл в очень светлый и очень просторный кабинет.              К одному столу, за которым сидел непосредственно Александр Тимурович, был приставлен ещё один, и это напомнило Володе недавние переговоры в его фирме по поводу выделения денег из Москвы на строительство новой школы в Чечне взамен разрушенной. И как же был удивителен для Володи тот факт, что Чеченская республика, хотевшая, чтобы её признавали независимой, была слишком зависима финансово от столицы Российской Федерации. Правильно Гульнара говорила когда-то: не сможет их республика существовать без головы. А сама головой она если и станет, то очень, очень нескоро.              — Садись на любое свободное место, — проговорил Александр Тимурович. Володя кивнул и выбрал рандомное по правую сторону. Он не сел слишком близко, но и далеко тоже не отсел.              Александр Тимурович занял своё место и посмотрел на Володю исподлобья. Он молчал некоторое время, и Володя видел, что его изучают. Было чуть неловко от пронзительного взгляда этого уже не очень молодого вояки, но Володя тоже изучал в ответ. Пытался просканировать незнакомое лицо, в надежде что в памяти что-либо всплывёт.              Но всё оказалось тщетно. Ни черты лица, ни имя мужчины ничего не прояснили.              — Господи, — наконец выдохнул Александр Тимурович, — поверить не могу. Володя… — он покачал головой и внезапно отвернулся, взгляд его устремился в сторону окна. Володя молчал. Наверное, мужчина, сидящий напротив, испытывал страшное потрясение. Кем же Володя ему приходился?              Давыдов прочистил горло и робко поинтересовался:              — Извините… Александр Тимурович, верно? — он не дождался ответа и продолжил: — Откуда Вы меня знаете?              Александр Тимурович повернулся к Володе не сразу. Когда он это сделал, Володя заметил крохотный блеск в чужих глазах. Но тот пропал быстро, стоило только военачальнику моргнуть.              — Когда-то давно ты служил в моей части в Верхнем Уфалее. Это было в период с восемьдесят седьмого по восемьдесят восьмой. Ты, действительно, ничего не помнишь?              Сердце забилось быстрее. Вот они, новые факты из прошлой жизни! Володя даже затаил дыхание. Оказывается, он тоже был в промозглых местах. Вот почему ему не очень-то нравился холод.              Неожиданно на ум пришёл Дима. Теперь и Володе будет чем поделиться.              — Вероятно, мы… С Вами близко общались? — уточнил Володя. — Иначе я не могу объяснить, почему Вы запомнили простого рядового солдата.              Губы Александра Тимуровича дрогнули по-доброму.              — Ты просто хороший человек, Володя. К тому же я когда-то говорил тебе, что мы — земляки. Поэтому оберегал тебя, как мог, — тут он замолчал.              — Земляки?.. — Володе показалось, что земля уходит из-под ног. Неужели сейчас он сможет узнать, откуда был родом?              — Да. Я родом из Москвы, как и ты, — рот Володи приоткрылся в изумлении. Сердце подскочило, а затем затрепыхалось, как пойманная рыба на крючке. Володя ощущал умалишённо скачущий пульс.              — Так я… — голос его неожиданно сорвался, он снял очки и зажмурил глаза пальцами.              — Ты дома, Володя, — закончил за него Александр Тимурович, и Володя не сдержался.              В следующее мгновение он почувствовал, как лицо обжигают солёные капли. Неужели у него получилось вернуться к своим истокам? Неужели он почти нашёл то, что потерял? Оказывается, дом всё это время был под его ногами.              Каждый дюйм столицы был его домом. Метро, парк Горького, случайные улочки, даже та гостиница, в которой он остановился — всё это было частью города, который когда-то был для Володи родным. А ведь где-то здесь сейчас находились и его родители.              Володя вскинул голову. Перед глазами стояла пелена, и ему пришлось её стереть. Светлый рукав рубашки стал мокрым. Он нацепил очки на лицо, чтобы вновь лицезреть собеседника, и увидел, что Александр Тимурович заботливо наливает ему воду из стеклянного графина в стакан.              — Вот. Выпей. Даже не представляю, что ты сейчас чувствуешь.              Володя благодарно кивнул и осушил весь стакан. Стало чуть легче. Но не настолько, чтобы испытать покой.              — Я сам не представляю. Я… Я так долго жил в забытье. Я не знал, кто я и где мой настоящий дом… А теперь… Слишком много информации, к которой я, как оказалось, не готов.              Александр Тимурович подошёл к панорамному окну, встав к Володе спиной. Руки мужчина сцепил в замок.              — Где ты был всё это время? — поинтересовался военачальник. Володя, не выпуская стакан из руки, начал вертеть стеклянную посудину.              — В Чеченской Республике, — выдохнул он, не смотря на генерала-майора. Он уже успел заметить на плечах Александра Тимуровича погоны с характерной для этого звания скошенностью, а также с отличительным рельефным галуном и одной крупной звездой. Строя отношения с Димой, Володя давно выучил все звания как у милиционеров, так и у вояк. Дима был в этом очень подкован и постоянно рассказывал Володе о значении тех или иных звёздочек и полосочек.              Александр Тимурович резко обернулся на Володю.              — В Чеченской?.. — неверяще переспросил он. Володя кивнул и поведал ему странную историю своего спасения.              — Здесь, — он указал на портфель, — есть копии материалов того дела. Его закрыли за неимением доказательной базы. Я так и не узнал, как же оказался на той пресловутой остановке и кто ударил меня по голове так, что я всё забыл.              Володя видел, как Александр Тимурович заламывал пальцы.              У Володи же было много вопросов.              — Я хотел бы узнать, почему меня признали погибшим?.. — голос его немного дрогнул. — Я видел свою фотографию на том монументе на месте теракта. С чего сделали такие выводы?              Александр Тимурович шумно выдохнул. Затем вернулся к столу и сел за него.              — Я ознакамливался с материалами дела. Когда увидел в списках погибших твои инициалы, сначала не хотел верить. Но потом, пробив информацию, узнал, что это действительно ты. Чёрт, Володя, я был на твоих похоронах! — его голос стал глухим. — Я ведь в Москву из Уфалея перевёлся в девяносто шестом. Мне повышение дали, вот мы и перебрались сюда обратно, — кого имел в виду под «мы» Александр Тимурович, Володя не уточнил, решив, что военачальник говорит о своей семье. — Хотел тебя найти, встретиться, а тут этот теракт. Все на ушах. Как так, ведь дело шло к перемирию. Меня поставили главным по расследованию. Точнее, расследовали ФСБ-шники, но мы знали все материалы дела. На месте нашли много обгоревших тел, не поддающихся идентифицированию, кроме как по жетонам. Плюс у нас был список тех, кто в тот день находился в патруле. Там были и твои данные, Володя! — какое-то отчаяние просквозило в голосе Александра Тимуровича. — И жетоны твои… Жетоны твои мы тоже нашли. Как и документы рядом с обугленными останками… — глаза Александра Тимуровича расширились от растерянности. — Поверить не могу, что всё это время… Всё это время… — он не договорил. Было видно, что генерал-майор ошеломлён не меньше, чем Володя. А Володя, слушая всё это, не мог уложить в голове всё новые и новые факты. Получается, кто-то подбросил его вещи на место теракта? Но для чего… С какой целью… И как травма его головы связана с…              И тут Володю осенило.              Он вспомнил тот странный сон с участием молодого человека, который говорил о предательстве.              Как потерявшаяся картинка, неожиданно в голове пронеслись старые воспоминания: он, кладовка, тот парень с виноватыми глазами.              «— Володя, ты всё знаешь. Командир тоже в курсе, что ты стал случайным свидетелем. Он сказал, чтобы я сделал всё для твоего молчания. Слушай, я тут подумал… Может… Может, в доле будешь? Ну, за молчание… Я не буду тебя в список включать. А ты сделаешь вид, что ничего не слышал».              Обрывки фраз того разговора проскакивали в голове. Володя зажмурился, пытаясь усиленно вспомнить что-нибудь ещё.              Кажется, итогом этого разговора стали невозможная боль в затылке и последующая потеря сознания.              А потом Володя просто очнулся в больнице через несколько месяцев…              — Ты побледнел. Тебе плохо, Володя?              Володя и не заметил, как вцепился пальцами в столешницу. Давно его не посещали такие видения.              — Я… — сдавлено ответил Володя. — Только что, кажется, я вспомнил человека, которого видел перед тем, как потерял память… Он говорил мне, что не хотел предавать… Никого не хотел предавать.              Александр Тимурович нахмурился, затем дал Володе ещё один стакан воды.              — Может, чего покрепче? — уточнил он, садясь обратно за стол.              — Нет, — коротко ответил Володя. Вот что-что, а алкоголь ему сейчас был противопоказан. Александр Тимурович кивнул и полез куда-то в нишу стола, затем извлёк оттуда картонную папку. Подкинув её слегка в сторону Володи, он сказал:              — Посмотри и скажи, кого ты помнишь.              Когда папка плюхнулась перед Володей, он развязал нитки и открыл материалы дела под номером четыреста, если верить надписи на обложке.              Сразу же на первой странице обнаружились различные фотографии незнакомых людей. Их было достаточное количество. На них запечатлели лишь одних мужчин как в гражданской одежде, так и в военной форме. Володя вглядывался внимательно, пока не увидел знакомое лицо. Этот человек Володе снился один раз. Теперь он понял значение того сна и виноватый взгляд бывшего товарища по службе.              Он взял фотографию и повернул её к генералу-майору.              — Вот этот со мной разговаривал. Не помню, как его зовут, но он последний, кого я видел перед своим забвением.              Александр Тимурович удовлетворённо кивнул.              — Это Максим Фролов. Один из соучастников того теракта на Западной. Это твой сослуживец.              — Я так и понял, — ответил Володя, всё ещё разглядывая лицо бывшего боевого товарища.              — Начальник вашего военного городка решил напоследок перед перемирием заработать небывалые деньги, — сквозь зубы проговорил Александр Тимурович. — Гнида подзаборная, — желчно выплюнул мужчина следом, — своих же продал. А этот Максим у него на побегушках был. То ещё ссыкло. Наши ФСБ-шники быстро на их след вышли. Уже в Грузию бежать собирались после теракта. Повязали прямо на границе. Спасибо грузинским спецслужбам, — он помолчал. — Козлы… Столько солдат русских уничтожили за зелёные бумажки…              — Деньги превыше человеческой жизни, — на автомате проговорил Володя одну из услышанных фраз по телевизору. Она ему так понравилась, что прочно засела в его голове. Сам же он смотрел в одну точку, слушая Александра Тимуровича с содроганием в душе. И только одно никак не находило понимания. — Но… Как тогда в этой истории замешан я? Почему меня… Похоронили вместе со всеми, тогда как я всё это время просто жил в неведении?..              Пока осознание, что Володя действительно мог оказаться в том месте, как и все те невинные солдатики, не дошло в полной мере до него. Но что-то в глубине души уже поднималось и подступало. Что-то липкое, похожее на страх.              — А вот это очень хороший вопрос, Володя. Мне это и самому теперь очень любопытно. И чтобы ответить на него, нам придётся встретиться с Максимом Фроловым. Если он последний, кого ты видел, то, уверен, он нам всё прояснит. Готов ли ты к такому?              Володя посмотрел на Александра Тимуровича.              — Я приехал сюда, чтобы во всём разобраться. Но я также хотел бы найти своих родных…              — Понимаю. Я попрошу Любу отыскать в архивах твоё дело. Там есть всё. Вплоть до опроса твоих родных, — Володя вскинул брови. — Когда стали известны имена погибших, ФСБ тут же принялась шерстить среди родственников. Быть может, кто-нибудь что-нибудь успел передать. Какую-нибудь важную информацию. Что угодно. Копии хранятся и у нас тоже. Всё это под грифом «Секретно» ты же понимаешь. Но для тебя сделаем исключение. Единственная загвоздка во всём этом — время. Нужно время, чтобы найти твоё дело.              — Я готов ждать сколько угодно, — решительно заявил Володя.              — Тогда, пока мы будем ждать, готов ли ты съездить в одно очень увлекательное место под названием исправительная колония и встретиться лицом к лицу со своим прошлым?              И к этому Володя тоже был готов.              Исправительная колония для бывших военнослужащих и различных представителей правопорядка представляла собой удручающее зрелище.              Истончившаяся белая побелка на кирпичах здания осыпалась при каждом дуновении ветерка, а колючая проволока покрылась ржавчиной.              На пропускном пункте их встретил молодой парнишка. Он придирчиво осмотрел документы посетителей и только потом позволил войти.              Володя следовал молчаливой тенью за Александром Тимуровичем по длинным коридорам, пока они не остановились у одной из дверей.              — Подожди здесь, — бросил его бывший военачальник и без стука вошёл в помещение. Когда за ним закрылась дверь, Володя только сейчас увидел, что пришли они непосредственно к начальнику колонии.              В коридоре было прохладно, и где-то разгуливал сквозняк: унылое завывание ветряных завихрений доносилось до слуха.              Володя терпеливо ждал возвращения Александра Тимуровича, гадая, что ждёт его дальше. То, что он с кем-то должен встретиться — не было даже сомнений, но вот только кто этот человек и что он значил для Володи в прошлом?              Наконец дверь отворилась. Александр Тимурович вышел в приподнятом настроении и с какой-то бумагой на руках.              — Идём. Сейчас кое с кем поболтаем.              Пока вновь шли по пространствам коридоров, Володя мимолётно подумал, что бывший начальник военной части, в которой когда-то он служил, был слишком простым мужиком. И относился к Володе по-доброму.              Они пришли в помещение наблюдения. Там сидел один из тюремных надзирателей. Заметив Александра Тимуровича, он вскочил с места и бегло протянул руку.              — Здравствуйте, Александр Тимурович, — такой же молодой парнишка, как и на КПП, отозвался очень уважительно по отношению к старшему мужчине.              — Привет, Лебедев, — Александр Тимурович пожал протянутую руку, затем Лебедев протянул руку и Володе в знак приветствия. — Нам бы с Фроловым поговорить. Вот разрешение от начальства, — генерал-майор протянул ту самую бумажку, и Лебедев охотно принял её из рук.              — Сейчас всё сделаю. Я думал, дело закрыли, — пробормотал он, пока забирал рацию и наручники со стола.              — Да вот, новые обстоятельства появились, — Лебедев просто кивнул и вышел из комнаты, а Александр Тимурович открыл дверь в другое помещение — допросную — и велел Володе пройти туда.              — Я буду стоять здесь, в углу, а ты садись. Рассказывать всё он будет тебе, — Александр Тимурович махнул рукой на один из свободных стульев, а сам неприметной тенью занял один из углов, тут же подперев широким плечом стену. Руки его были скрещены на груди. Поза так и разила ожиданием.              Володя медленно опустился на стул и позволил себе откинуться на его спинку. Волнение охватило с головы до пят.              Через несколько минут дверь со щелчком отворилась, и Володя услышал за спиной голос Лебедева:              — Давай заходи, — следом послышался лязг наручников. Володя подавил в себе желание обернуться.              — Ну, Фролов, — теперь слово взял Александр Тимурович, — я же говорил тебе, что ещё свидимся. Как в воду глядел. Давай, садись. Тебя тут ждёт очень большой сюрприз, — Александр Тимурович как-то злорадно усмехнулся.              Позади Володи послышались неуверенные шаги, и вскоре перед ним, на стул, стоящий напротив, опустился очень бледный и очень худой мужчина. Он едва ли был старше самого Володи, но длинная неопрятная борода добавляла лицу несколько лет. Один глаз мужчины был заплыт, а лицо покрывали уродливые маленькие шрамы, и если бы Володя не знал, кто перед ним, то он никогда бы в жизни не опознал блеклого человека, как Максима Фролова. Слишком уж разнился его нынешний образ с тем образом, который Володя видел на фотографии. Там Максим Фролов выглядел мужественно и серьёзно.              Надзиратель приковал наручники к стулу, и наконец Максим посмотрел на Володю в ответ. Стоило их взглядам пересечься, как здоровый глаз Максима распахнулся от изумления, лицо побелело и его тут же исказила гримаса паники, а само тело Фролова дёрнулось, словно он хотел попятиться назад.              — Ага, — ехидно подметил Александр Тимурович, всё ещё тенью стоя в углу, — вижу, что узнал боевого товарища.              Фролов резко обернулся на генерала-майора.              — Вы… Вы тоже его видите? Я… Не сошёл с ума? — истерический шёпот раздался по помещению, и Володя мысленно вздохнул. Похоже, теперь все его некогда знакомые люди будут принимать его за… Призрака?              — Отчего же не вижу? Живой себе человек. Вполне, — голос Александра Тимуровича был пока что спокоен, но Володе показалось, что стальные нотки уже брали своё начало. — А теперь рассказывай, Иуда, как так вышло, что вы Давыдова похоронили, а он теперь здесь?!              Фролов снова перевёл взгляд на Володю. Ошеломление и ужас с его лица никуда не исчезли.              — Володя… — выдохнул он. — Я… Я не хотел… Я не думал, что всё так получится… — выходило это истерично. Через слово Максим втягивал воздух, и Володе подумалось, что у того началась паническая атака.              — Говори чётче и по фактам, — рявкнул Александр Тимурович, да так, что оба бывших солдата вздрогнули. Володя больше от напряжения, Фролов — от испуга.              — Ему надо успокоиться… — тихо проговорил Володя, видя, как Фролова начало трясти. Очевидно, появление Давыдова вызвало неконтролируемый приток эмоций.              — У нас нет времени ждать, — сурово ответил генерал-майор, но Володя отчего-то испытал жалость к сидящему напротив преступнику. Хоть умом и понимал, что не должен жалеть того, кто беспощадно отправил на смерть своих друзей и, кажется, что-то сделал с ним самим.              Приступ постепенно сходил на нет, и через несколько минут Максим действительно успокоился. Володя сделал выводы, что бывший сослуживец уже наловчился справляться с паническими атаками. Вероятно, такое его настигало не раз.              — Говори, — Александр Тимурович тоже заметил, как плечи заключённого перестали ходить ходуном и как он обмяк и сгорбился.              Максим прочистил горло и отвернул голову в сторону. На Володю он даже не смотрел.              — Давыдов случайно узнал о нашей договорённости с начальником, — тут его глаза опасливо посмотрели на Володю. — Хотя ты это и так знаешь, — затем он снова отвёл глаза в сторону. — Иван Петрович, — при упоминании начальника Александр Тимурович скривил губы, словно съел что-то мерзкое, — велел мне разобраться с Володей… — сердце Володи дёрнулось. Он ничего из этого не помнил, и теперь факты его странного появления в Чеченской республике приобретали материю. Максим замолчал.              — Дальше, — подтолкнул его Александр Тимурович.              — Ну я… Пытался договориться с Володей, но он… В общем он не захотел быть в сговоре. Я запаниковал. И стукнул его по голове.              Володя опустил руки под стол и покрутил пальцами одной из них ремешок на своих наручных часах. Отчего-то он начинал нервничать. Ведь сейчас ему наконец, как в покере, откроются все карты.              — И что было потом?              — Потом… Потом мне показалось, что я убил его, потому что он не подавал признаков жизни. Я позвал Головенко, он приказал мне избавиться от тела, — Володя поджал губы, поправил очки и стал сильнее теребить несчастный ремешок. — Я решил переодеть Давыдова в гражданское, вывез его, по-прежнему находящегося без сознания, далеко в лес, даже не запомнил, куда ехал, и решил выкопать там могилу… Пока копал, услышал, как Володя ворочается. Испугался. Понял, что он еле живой. Обратно в городок я бы его вернуть не смог, но и закопать заживо — это каким извергом нужно быть? Решил бросить его на заброшенной остановке, подумал, может, травма головы очень значительна, и он… Ну это…              — Подохнет сам? — вопросительно пророкотал Александр Тимурович. И Володя вздрогнул во второй раз. Сейчас он не ощущал ничего. А ведь его и правда чуть не убили, и только счастливый случай спас от гибели.              — Да, — выдохнул Максим, содрогнувшись. — Я ставил на то, что в Чечне времена тяжёлые и никто не будет расследовать дело умершего гражданского. Тем более русского. Так я и оставил его, и уехал. Начальнику сказал, что похоронил. Наутро мы внесли Володю в список, тем, кто про него спрашивал, говорили, что он уже там. Никто ничего и не успел заподозрить. После теракта подкинули жетоны и сожжённые наполовину документы к обугленному телу. Знали, что никто ничего устанавливать не будет. Даже ФСБ, — Максим снова осмелился посмотреть на Володю. — Почему сейчас? — внезапно прошептал он. — Почему ты пришёл сейчас?              — Не смей с ним разговаривать! Вы, изверги, испортили ему жизнь! — вновь рявкнул Александр Тимурович, а Володя словно погрузился в толщу воды. Он всё думал, что с ним стало бы, не окажись он в нужное время в нужный момент. Да он же превратился бы в горстку пепла, если бы не узнал страшную тайну и если бы Максим не решил избавиться от него таким неудачным способом.              Жирный минус из всего этого составляла всего лишь потеря памяти. И если такова плата за жизнь — Володя готов был смириться с этим.              Но ему всё же было не по себе от всей этой истории в целом. Какое-то непонятное смятение и полнейшее замешательство завладели его разумом.              — Прости… — вдруг он услышал лихорадочное волнение в голосе бывшего сослуживца. Володя поднял на него взгляд. Жалкий вид Максима не вызвал никаких чувств. Ни ярости, ни ненависти. Скорее, Володя чувствовал опустошение.              А ещё ему наконец стало… Легче?              По крайней мере, он остался жив. У него ещё есть шанс построить нормальную жизнь, в отличие от ребят, которых он видел на тех фото.              Александр Тимурович отошёл от стены и приоткрыл дверь в комнату наблюдения.              — Эй, Лебедев, забирай его. Мы узнали всё, что нам было нужно.              Пока Александр Тимурович подписывал какие-то бумаги, Володя спешно покинул здание исправительной колонии. Он остановился неподалёку от служебного автомобиля, на котором они сюда приехали, и пытался привести дыхание в порядок.              Глубокий вдох. Шумный выдох.              Слишком много информации.              Всё это оказалось слишком.              На плечо опустилась тяжёлая ладонь.              — Ты как? — Александр Тимурович возник рядом. Володя прикрыл глаза. Как всё же хорошо, что в этот момент он был не один.              — Не знаю, — честно ответил Володя. Где-то в глубине души он доверял генералу-майору и не боялся поделиться с ним своими чувствами. Словно… Словно когда-то в прошлом он уже это делал…              — Даже не представляю, что ты чувствуешь, — Александр Тимурович сжал плечо Володи, затем отпустил и полез в карман своего кителя. Выудив из него пачку сигарет, он протянул её к Володе.              — Будешь? — Володя отрицательно мотнул головой. — Вот молодец, не изменяешь своим привычкам, — Александр Тимурович закурил, но Володя, окутанный тайнами прошлого, даже не поморщился. Наоборот, он втянул сигаретный дым, словно ища в нём успокоение. Словно этот запах помог бы заглушить печаль, что обещала вот-вот прорваться наружу. — Надо же, — спустя время заговорил Александр Тимурович. Володя не смотрел на него: он рассматривал меловые горы, что расположились по другую сторону от колонии. — Каков гад. Совсем не представляю, что тебе пришлось пережить за это время, за которое ты находился в неведении.              Володя вздохнул.              — Гад не гад — а он мне жизнь спас. Если это можно назвать спасением.              Александр Тимурович задумчиво выдохнул новую порцию никотинового тумана и рассудительно промычал.              — Если рассматривать ситуацию в целом, то да — ты прав. Спасал он, конечно, не тебя, но всё же его действия стали твоим спасательным кругом, — они снова помолчали. — Хочешь, поехали ко мне, выпьем. Всё же такое событие…              — Александр Тимурович, — Володя и рад был бы согласиться, да было у него ещё одно важное дело, — мне бы домой, — он посмотрел на генерала-майора с надеждой во взгляде, — у Вас же есть адрес моего прежнего проживания?              Александр Тимурович кивнул, сделал последнюю затяжку, затем потушил окурок о кирпичную стену и кинул его в урну.              — Всё есть в твоём деле. Поехали обратно, надеюсь, Люба его уже нашла.              Вскоре Володино личное дело со всеми данными оказалось у него на руках. Он пролистывал каждый лист, с жадностью вычитывая любую информацию о себе. И каково же было его удивление, когда он узнал, что закончил МГИМО с красным дипломом по специальности «Дипломат», что работал несколько лет в МИДе СССР, что потом официально устроился в отцовскую строительную фирму. Теперь ему хотя бы было понятно, откуда у него такие познания в экономической области и области строительства.              Он наконец узнал имена родителей, узнал, что у него не было родных братьев и сестёр, как и узнал то, что он никогда не был женат и не имел детей.              Почитал характеристики о себе. Немного понял, что за человек он был до всего случившегося.              — Обломленный, но не сломленный — вот кто ты, Володя, — неожиданно изрёк Александр Тимурович. Всё это время он сидел неподвижно и занимался своими рабочими делами. Володя поднял на него взгляд, полный сожаления и некоего отчаяния. Вся эта информация казалась ему нереальной. Он до сих пор не мог поверить, что теперь ему известно очень многое.              Он судорожно выдохнул, провёл рукой по волосам, поправил очки. Да, Александр Тимурович, безусловно, был прав.              — Спасибо Вам, — неожиданно сказал Володя. — За понимание, за помощь, за это, — он указал на папку, а Александр Тимурович махнул на все эти слова рукой.              — Было бы за что, Володя. Поверь, я рад, что ты жив.              Володя кивнул, закрыл документы и передал их обратно Александру Тимуровичу. Всё, что ему было нужно, он уже узнал, а остальному положено храниться в архивах.              — Теперь домой? — уточнил генерал-майор.              — Да, — с благоговением выдохнул Володя. — Поеду домой. Потом мне нужно вернуться в Чечню, завершить там свои дела и восстановить документы.              Александр Тимурович начеркал что-то на листке, затем протянул его Володе.              — Позвони мне, когда с документами пойдёшь разбираться. Это мы вмиг сделаем. Да и просто звони, если будет что-то нужно. Здесь рабочий и домашний телефоны.              Володя забрал клочок листка и ещё раз поблагодарил Александра Тимуровича. Что-то подсказывало ему, что они ещё не раз встретятся.              А теперь его ждали метро и родная станция «Беговая».              Свой дом он нашёл очень быстро. Двор, на удивление, пустовал. Володя остановился на секунду, оглядывая окрестности. Он задрал голову кверху и неожиданно для себя понял, где окна его квартиры. Просто интуитивно распознал этаж, вспомнил, что частенько любил поглядывать на двор. Сердце забилось гулко. С волнением он ступал по некогда знакомым местам, стараясь предугадать реакцию родителей. Он надеялся, что кто-то из них всё же был дома. Если верить последним данным — мама нигде не работала, отец получал доход всё в той же строительной фирме.              Хоть дверь квартиры и была незнакомой, всё же Володя чувствовал, что от неё веет родным теплом. Он нерешительно занёс руку, поднося её к дверному звонку. Помешкался, боясь негативной реакции, но потом твёрдо надавил.              Ответа не последовало. Володя простоял по меньшей мере несколько минут.              — Вероятно, никого нет дома, — пробормотал он вслух. Остаться здесь и подождать? В конце концов, спешить ему было некуда.              Но долго ждать не пришлось: с нижних лестниц послышались шаги и вскоре на площадку поднялась женщина. Выглядела она по-деловому, и Володя сделал выводы, что шла она с работы. Голова её была опущена книзу, но затем она подняла её, очевидно, уловив чужое присутствие, и рот её открылся в немом удивлении. Ключи, которые она держала в руках, с громким грохотом упали на каменистый пол. Эхо удара отскочило во все стены.              Володя понимал, что его узнали, но он не понимал, кто именно перед ним. Эта женщина не была похожа на его мать, она явно выглядела моложе. Едва ли старше самого Володи. Возможно, соседка?              — Эм… — Володя смущённо поправил очки, его снова охватило волнение. — Здравствуйте…              — Володя… — выдохнула она и прислонилась к стене. — Господи. Говорили мне девчонки, что отдыхать надо больше. Наверное, это мне мерещится, — она прикрыла глаза, и Володя не сдержал лёгкой усмешки. У каждого человека, который когда-либо знал его, были разнообразные реакции.              Он спустился ниже, чтобы помочь пока незнакомой ему женщине. Наклонившись и подняв её ключи, он сказал:              — Я Вам не мерещусь. Я настоящий, — Володя улыбнулся краешком губ, надеясь разрядить напряжённую обстановку, и протянул раскрытую ладонь с ключами.              — Но это же невозможно… — прошептала она, несмело забирая связку ключей.              Володя спрятал руки за спиной. Посмотрел в маленькое окошко, что располагалось едва ли не под самым потолком, и слегка сощурился, когда солнечный зайчик пробежал по стёклам его очков.              — Как оказалось, возможно. Извините, — он вновь посмотрел на женщину, — к сожалению, я потерял память и только недавно узнал, кто я такой и где мои корни. Вероятно, мы были с Вами знакомы. Могу ли я узнать Ваше имя?              Женщина сглотнула и кивнула, всё ещё с опаской поглядывая на Володю.              — Я — Елена. Лена. Твоя соседка. Мы в общем-то всегда дружили… Я, конечно, была постарше остальных детей во дворе, но иногда мы гуляли в одной компании. Я… — тут её нижняя губа задрожала. — По просьбе твоей мамы я ухаживаю за твоей могилой…              Володя чуть нахмурился. Почему его мама сама этого не делает? У неё что-то случилось?              — А мои родители, они сейчас где?..              Лена вздохнула.              — Давай пройдём ко мне, хоть чай попьём, и я всё расскажу.              Сначала между ним и Леной витало существенное напряжение. Пока она заваривала чай, Володя разглядывал небольшую светлую кухню, в которой, казалось, расположилось само солнце.              — Твои родители, — Лена нарезала колбасу на тарелку, — после твоей смерти и похорон в спешке собрались и покинули Москву. Я точно не знаю, что там случилось, кажется, были какие-то проблемы с вашей фирмой. Тётя Таня просила ухаживать за твоей могилой, пока они не вернутся. Но потом… Полгода назад они продали квартиру, — Лена поставила тарелку на стол и принялась заниматься чаем. — И окончательно уехали на Украину, в Харьков, — Володя немного поник. Он-то думал, что вот-вот встретится с родителями. — Но у меня есть и адрес, и номер телефона… Ты можешь позвонить прямо сейчас… — она замолчала, сосредоточившись на чашках. Володя побарабанил пальцами по столешнице, не прикрытой никакой скатертью, в задумчивости. Позвонить прямо сейчас — отличная идея, но… Что-то останавливало его от важного звонка. Ему казалось — это неправильно. Что он должен появиться на глаза, а не стать голосом в трубке.              — Я думаю, что я всё же должен ехать в Харьков. По телефону это… Не то.              Лена кивнула и поставила чашки на стол, от напитка исходил приятный мелиссовый запах. Она села напротив Володи, и кухня погрузилась в молчание. Володя не знал, что можно сказать, Лена выглядела слишком растерянной.              — Честно, я всё никак не могу уложить это в голове, — наконец она прервала молчание. Володя уже успел поведать ей историю своего чудесного спасения до того момента. — Была бы моя мама жива, её бы точно хватил удар, — Володя заметил, что голос Лены немного погрустнел.              — Давно её нет? — тихо спросил Володя. Наверняка и её он тоже знал.              — В ноябре того года умерла. Инсульт. Не успели… — она вдруг несмело улыбнулась. — Тебя она всегда любила.              Володя тоже позволил себе улыбку.              — Как её звали?              — Зинаида.              Володя кивнул. Между ними вновь воцарилось молчание.              — О, — неожиданно сказала Лена. — Сейчас кое-что принесу, — она встала из-за стола и скрылась в недрах коридора. Володя потихоньку пил чай, понимая, что в голове уже образовалась такая каша, что никакие мысленные ложки с ней просто не справятся.              Лена вернулась через минуту или около того. В руках она держала старый фотоальбом, и у Володи как-то замерло сердце. Неужто у его соседки остались какие-то фото?              — Хотела показать тебе кое-что, — она раскрыла альбом на нужной странице, когда села на своё место, и ткнула пальцем в один из снимков. В основном, как заметил Володя, все фото были связаны непосредственно с Леной и её семьёй, но одно, то, на которое она указала, выделялось из общей массы.              На снимке было запечатлено несколько человек. Все они были разного возраста, роста и пола. Глядя на фото, Володя мог бы сказать, что на нём собрались все мальчишки и девчонки их двора. Двор Володя узнал сразу. Как узнал и себя, выглядевшего на много, много лет младше.              — Тебе здесь около одиннадцати, не больше. Мне семнадцать, — она ткнула на чёрно-белую девчонку с двумя косами, в белой футболке и спортивных шортах. Она почти не изменилась. Разве что стала взрослее. Володя с нескрываемым интересом рассматривал ребят, силясь вспомнить кого-нибудь ещё. — Это наша небольшая дворовая компания. Особенно мы любили играть в казаков-разбойников, — Лена улыбнулась, а Володя увидел рядом с собой девчонку, по возрасту его ровесницу, которая стояла к нему плечом к плечу и широко улыбалась в камеру. Но поразила Володю не сама девушка, а то, что именно эта девчонка тогда явилась Володе в воспоминаниях с голубями. Там она была помладше, но Володя узнал её.              — Скажи, Лен, а вот эта девочка рядом со мной? Это кто?.. Лицо у неё очень знакомое…              Лена отхлебнула из своей чашки и взяла один из бутербродов и, прямо как завещал знаменитый Матроскин, положила его на язык колбасой вниз.              — Это Аня Земцова, твоя самая близкая подруга. Вы с ней всегда были не разлей вода. По крайней мере, пока ты не вернулся из армии. Потом она стала реже здесь появляться, я думала, замуж вышла. Однако на твоих похоронах… — она запнулась. — Как тяжело даётся это слово! — воскликнула она. — На твоих похоронах я её видела. Она была расстроена так же, как и все остальные.              Володя нахмурился, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь ещё. Подсознательно он насторожился при виде улыбчивой девушки, от глаз которой веяло холодом. Взор, несмотря на улыбку на губах, оставаться цепким, в какой-то степени даже строгим.              — А ты не знаешь… Мы с ней… Ну, в каких-то отношениях состояли? Просто… Я её не помню, но испытываю противоречивые чувства… Словно… Словно злюсь на неё. Но за что — не пойму.              Лена пожала плечами.              — Не могу тебе ответить на твой вопрос, так как мы не были такими уж близкими друзьями. Знаю только, что она была частым гостем в вашем доме. И пока ты был в армии, и после неё. И когда в Чечню ушёл. Она всегда была здесь. Приходила к родителям, что-то даже приносила. Быть может, между вами и было что-то, но потом вы поругались?              Володя вновь посмотрел на девушку. Безусловно она была красива, но… Что-то подсказывало ему, что вряд ли у него с ней что-либо было. Учитывая ещё и его склонность к иным отношениям… Тогда, что же между ними произошло?              — Кстати вот, — Лена пододвинула к Володе выдранный из блокнота лист, — здесь адрес и телефон твоих родителей.              Володя кивнул и сложил листок пополам, затем закрыл альбом.              — Спасибо тебе, Лен, — он допил чай. Было ещё одно дело, которое он хотел осуществить до конца дня. — И скажи-ка мне вот что… А где меня похоронили?       

***

             Собственная могила вызывала холодные чувства и отчуждение. Володя стоял напротив памятника, разглядывая слегка выцветшую чёрно-белую фотографию. На ней он был так серьёзен, что становилось даже не по себе.              Да и в целом от вида этого памятника что-то нехорошее просыпалось внутри.              Могила была почищена, а свежие цветы украшали надгробие. Лена только недавно убрала сухоцвет и купила новые букеты.              Володя раздумывал над тем, что стоило бы снести это недоразумение с кладбища, чтобы освободить место для настоящего захоронения.              Но, чтобы это сделать — ему требовалось разрешение. А разрешение он мог получить только после того, как восстановит свои документы.              Он понимал, что ему предстоит ещё долгий путь, чтобы занять своё истинное место в этом мире, но такие трудности его уже не пугали. Казалось, что страшное осталось позади.              — Эй, брат, мелочи не найдётся? — рядом возник бомжеватого вида мужичок. Он был одет в подранную кожаную куртку, его спортивные трико протёрлись в области коленок, а от него самого несло спиртом. В руках мужик держал горсть конфет — недавно была Красная горка, и многие могилы пополнились съестными припасами.              Мужик вызывал жалость. Володя порылся в карманах ветровки и выудил оттуда несколько пятирублёвых монеток в общей сумме составлявших двадцать пять рублей. Он сунул их все мужику.              — Добро, — икнул мужик, — благодарствую, — он едва ли не поклонился Володе в ноги и покачнулся, затем перевёл взгляд на могилу, напротив которой стоял Давыдов. С минуту он разглядывал фотографию на памятнике, потом перевёл недоумевающий взгляд на Володю. Смотрел изучающе, после чего его глаза расширились. Небритое лицо с седой грязной бородой выражало озабоченность. — Это ты, что ли? — он кивком головы указал на памятник, и Володя, подавив смешок, кивнул. Мужик отшатнулся. — Вот тебе раз, — он потрогал лоб. — Неужели Васёк, гад паршивый, палёнку принёс? Призраки начали мерещиться, — он мотнул головой, зажмурил глаза, и Володя понимал его реакцию. Не каждый день встретишь на кладбище живого «призрака».              Когда он вновь открыл их, а Володя по-прежнему стоял рядом, мужику ничего не оставалось делать, как попятиться назад, а затем и вовсе пуститься в бега.              Володя покачал головой, усмехаясь и надеясь, что после такого мужик перестанет пить. Хотя, тут же подумал он, таких людей мало что может исправить.              Он снова залез в карман куртки и нащупал там клочок бумажки с контактными данными Александра Тимуровича. Слишком много свалилось на него за последние несколько часов, и поддержка любого близкого человека была бы не лишним.              Кинув последний раз взгляд на памятник со своей фотографией, Володя вышел с территории кладбища и добрался до гостиницы, в которой остановился. Позвонил он генералу-майору уже оттуда.              — …Конечно, Володя. Без проблем. Приезжай, посидим, поговорим. Давай завтра часика в четыре? Я уже дома буду. У тебя есть куда записать адрес?              Взяв у Александра Тимуровича его домашний адрес, Володя попрощался с ним и наконец остался наедине с собой. Ему нужно было переварить то, что он узнал, а ещё позвонить Диме, чтобы просто… Поговорить. Выплеснуть все эмоции, сказать, что уже соскучился. Без Димы под боком было даже как-то одиноко, но Володя понимал: это всё ему нужно пройти именно в одиночку.              Последующий вечерний разговор с Димой немного отвлёк от событий уходящего дня, а робкое, тихое: «я очень по тебе соскучился», заставило душу успокоиться. Эти слова, будто большое одеяло, накрыли с головой и согревали собой, не давая мёрзнуть.              Единственное, о чём не упомянул Володя, так это о том, что его родители перебрались в Харьков. И что ему туда предстоит уехать с концами. И что он хотел бы позвать Диму с собой… Но о таком лучше сообщать лично.              На следующий день Володя приехал к Александру Тимуровичу. Его квартира располагалась в одном из богатых районов Москвы, на самом верхнем этаже.              Володя робко позвонил в звонок, и через минуту дверь ему открыл Александр Тимурович. В гражданской одежде он смотрелся даже слишком просто, но взгляд его по-прежнему был твёрдый и зоркий. Завидев гостя, Александр Тимурович улыбнулся.              — Мне кажется, теперь я всегда буду рад тебя видеть, — он пропустил Володю вперёд. — Заходи, мы небольшой стол накрыли. Такое дело, как твоё возвращение, надо отметить.              Володя не уточнял, кого имел в виду Александр Тимурович под «мы», мысленно решив, что так он говорит о своей жене.              Однако, когда они вошли на кухню, то она оказалась совершенно пуста.              — А где, — Володя огляделся, думая, уместно ли будет задать этот вопрос, но потом решил, что ничего такого в нём нет, — Ваша жена?              — Жена? — удивлённо переспросил Александр Тимурович, но потом словно что-то вспомнил и улыбнулся больше самому себе нежели Володе. — Я не женат. Садись на любое место, — Володя несколько растерялся от такого прямого заявления, так как увидел на столе три тарелки, соответственно, накрыто было на трёх персон. Только вот где же та самая, третья персона… Не успел Володя сесть и обдумать эту мысль, как входная дверь отворилась.              — Я вернулся, — из коридора послышался мужской голос. Володя перевёл взгляд на Александра Тимуровича, но тот стоял к нему спиной и что-то выкладывал из стеклянной банки в небольшую миску.              Вскоре на кухне появился такой же немолодой мужчина. Голову его украшали кудрявые волосы каштанового цвета, на лице имелись очки с прямоугольной оправой, взгляд голубых глаз был каким-то озорным, а улыбка слишком довольной.              Александр Тимурович посмотрел в его сторону и дёрнул уголками губ.              — Вот тебе хлеб, — незнакомец вручил его хозяину квартиры и подошёл к раковине, чтобы помыть руки, затем повернулся к Володе. — Ну привет, — он ему улыбнулся, когда сел за стол. — Наконец-то имею честь познакомиться с Вами, Володя, — он протянул ему руку, — Пётр Васильевич. Можно просто Петя, — Володя немного стушевался от столь пристального внимания к своей персоне. Он пожал руку со словами:              — Очень приятно познакомиться. А Вы…              — Друг, — лаконично ответил Пётр, словно угадывая вопрос Володи. Володя кивнул. Он и сам не понимал, какое ему вообще дело до того, кем являлся этот Пётр. Но что-то Володе всё же не давало покоя, однако в силу своего чувства такта он решил оставить эту тему закрытой.              — Ну, Володя, рассказывай, встретился с родителями? Как они восприняли твоё появление? — добродушно поинтересовался Александр Тимурович, когда сел за стол.              Володя покрутил вилку в пальцах.              — Я встретился с соседкой, и она, когда отошла от шока, сказала мне, что мои родители всё продали и уехали жить в Харьков. Сразу после моих похорон.              — Хм, — Александр Тимурович наколол малосольный огурец на вилку, — твоя мама не говорила, что собирается уезжать.              Володя пожал плечами.              — Возможно, это был секрет? Может, не хотели лишних расспросов?              — Всё может быть, — по-философски ответил генерал-майор.              — Александр Тимурович, — немного робко начал Володя, — я бы хотел, чтобы Вы рассказали мне, каким человеком я был. Хоть что-нибудь. Истории из армии. Может, Вы знаете, каких взглядов я придерживался ранее. Мне… Интересно. Сильно ли я изменился?              Александр Тимурович посмотрел на Володю по-доброму, налил всем по стопке.              — Ну тогда приготовься слушать, Володя.              Рассказы Александра Тимуровича сопровождались подколами и военными шутками, которые Володя находил забавными. Ему даже не верилось, что его бывший военачальник говорит именно про него. Володе казалось, что речь идёт совсем о другом парне. Хотя общие черты Володя всё же порой улавливал: излишняя скрытность, борьба за справедливость, личные страхи, вежливость и участливость. Наверняка тот Володя Давыдов где-то до сих пор живёт в глубине души. Просто теперь он спит и никак не может пробудиться.              Вскоре начались общие темы, и уже Пётр больше участвовал в беседе. Как оказалось, он был учителем и работал в одной из московских школ.              — На самом деле было приятно вернуться в Москву после стольких лет жизни в Верхнем Уфалее, — усмехнулся Пётр, заедая очередную стопку салатом.              — Эй, я думал, тебе там нравилось, — в ответ парировал Александр Тимурович, и неожиданно Володины подозрения вновь вернулись. Теперь немного затуманенный алкоголем разум начал нашёптывать, что Пётр и Александр Тимурович не просто друзья, а…              Додумать мысль у Володи не хватило смелости. Нельзя же так вешать ярлык на всех подряд.              — Нравилось, конечно. Везде нравилось. Но дом, есть дом — понимаешь? Мы же здесь с тобой родились, выросли, учились вместе… — тут он замолчал и опустил голову в тарелку.              Александр Тимурович прочистил горло, и Володе на секунду показалось, что на лице промелькнуло какое-то сожаление.              — Ладно, лучше расскажи нам, что там с твоим Ивановым. Контрольную пересдал? А то ж его отец не отстанет.              Они погрузились в несколько минут школьных жалоб. Володя под эти разговоры невольно задумывался о своих детстве и юности. Каким школьником он был? Всегда ли успешно выполнял домашнее задание, спорил ли с родителями о том, что будет для него лучше? На эти вопросы ему могли бы ответить только самые близкие люди. Те, которые знали его с пелёнок.              — Петь, да пошли ты этого папашу на три буквы, и всё, — захмелевший Александр Тимурович начал раздавать советы.              Пётр закатил глаза, но Володя заметил, что он не успел спрятать нежную улыбку. Нежную? Неужели Володе не показалось?              — Вот ты как всегда. Сразу видно — человек армейской закалки. У вас чуть что — и сразу на три буквы. А я не могу. Я — учитель. Мне не положено.              — А этому херу положено приходить к директору и рассказывать про тебя всякую ересь?              — Саш, — Пётр покачал головой, с неприкрытым обожанием поглядывая на генерала-майора. Володя исподтишка наблюдал за этими двумя, всё больше и больше находя подтверждение своим теориям. Но как такое возможно? Ведь здесь, в России все этого так боятся, что не готовы раскрываться незнакомцам. А Александр Тимурович явно отдавал себе отчёт, когда приглашал Володю в дом. Неужели настолько доверял? И знал ли что-то Володя в прошлом?              — Ну что «Саш»? Вот вечно ты… — проворчал Александр Тимурович, но и ворчание это было каким-то притворным… Володя соврал бы, если бы сказал, что оно не было даже в какой-то степени игривым.              — Так, всё, на эту тему можно говорить много, а я тебя знаю: это опасно. Поэтому предлагаю перейти к чаепитию. Сейчас поставлю чайник и достану торт, — Пётр встал из-за стола. — Саша не очень любит сладкое, а я до него большой охотник. Надеюсь, Володя, ты не против?              Володя пожал плечами. В последнее время он редко употреблял сладкое в своём рационе, за исключением любимых конфет, да и те были в ограниченном количестве, но отказаться от торта в гостях — было верх неприличием.              — Нет, думаю, я бы съел кусочек.              Пётр успел поставить чайник на газовую плиту, как в другой комнате раздалась трель телефона.              — Я отвечу, — бросил он и покинул кухню.              Володя посмотрел на Александра Тимуровича, который доедал отбивную из своей тарелки.              — Ну спрашивай уже, — сказал он, поднимая голову и встречаясь с Володей взглядами. — Вижу же, что мыслительный процесс на лице. Какие теории успел построить?              Володя изумился. Неужто он для этого вояки выглядел, как открытая книга, строчки которой можно было увидеть издалека?              — Александр Тимурович, — выдохнул Володя. Чёртово любопытство! Володя заметил, что страдал им в избытке после своего возвращения в этот мир. — Вы и Пётр… — он чувствовал себя школьником, боящимся задать вопрос и ощутить себя глупцом из-за этого! — Вы… Как бы это выразиться…              — Пара? Ты это хочешь у меня узнать? Да. Мы с ним вместе, — глаза Володи расширились от ещё большего изумления. И изумило его не то, что Александр Тимурович оказался похожим на Володю, а то, что он сказал ему об этом открыто. Александр Тимурович с усмешкой откинулся на спинку стула. — Бог ты мой. Я испытываю дежавю, Давыдов, — Володя вздрогнул: это был первый раз, когда его кто-то назвал по родной фамилии. И это было так… Непривычно. — Сейчас передо мной именно тот Володя, которого я знавал в конце восьмидесятых.              — Я поражён, — выдохнул Володя, и Александр Тимурович не сдержал широкой улыбки.              — В тот раз ты сказал мне ровно то же самое.              Володя покачал головой. Теперь у него появились другие вопросы. Если он знал тайну своего бывшего военачальника, следовательно, Александр Тимурович…              — Вы знаете? — спросил Володя напрямую. — Про меня — знаете?              Александр Тимурович кивнул.              — Знаю. Так уж вышло. У тебя была фотография любимого человека. Я её случайно увидел. Догадался обо всём. В те годы ты… — он подождал губы. — Ты боялся. Не принимал себя. Я рассказал тебе свою историю…              Александр Тимурович говорил что-то ещё, но Володя его не слышал. Он зацепился за одну важную фразу: «у тебя была фотография любимого человека». Значит, у Володи всё же кто-то был! Но — кто? Обладатель того голоса, который иногда всплывает в сознании? Пианист с размытыми чертами лица? Кто? Кем он был? Возможно ли такое, что он тоже не знал, что Володя жив? Или они могли расстаться до всех этих событий?              — Эй, Володя, всё в порядке? — Александр Тимурович щёлкнул перед лицом Володи пальцами, и Володя моргнул, а потом лихорадочно спросил:              — Вы сказали, что у меня было фото любимого человека. Кто он? Как его зовут? Я что-нибудь рассказывал?              Александр Тимурович покачал головой.              — Мы с тобой предпочли не раскрывать имена наших любимых людей. Ты просто рассказал, что у тебя есть дорогой сердцу человек, что тебя многое с ним связывает, что вы познакомились при хороших обстоятельствах и ты считаешь, что так было суждено. Но ты его отталкивал из-за того, что не мог принять себя. Хотел бы я спросить, сложилось у вас что-то после твоей службы, но, как понимаю, ты ничего и из этого не помнишь.              — Не помню, — с горечью выдохнул Володя. Возможно ли было такое, что Володя не принял себя и оттолкнул того, кого любил?              — Ты его любил. И очень сильно. Я видел это по тебе и по твоим словам. Это всё, что я могу тебе поведать.              Сердце словно получило острый укол.              Ты его любил.              Лю-бил.              Володя всегда знал, что с Димой у него не было любви. Была сильная страсть, огромная симпатия, твёрдое уважение, но никак не любовь.              Значит, в жизни был человек, значащий для него многое.              Но этот человек снова оставался для Володей загадкой… Как же узнать? Как найти его следы?              — Я понял, — глухо ответил Володя. Теперь ему оставалось надеяться, что память когда-нибудь всё же вернётся и тогда Володя сможет понять, что за жизнь у него была после армии. — Спасибо Вам ещё раз, Александр Тимурович. За всё, — Александр Тимурович отмахнулся, и в этот момент Пётр вернулся на кухню. Теперь Володя смотрел на мужчин иначе. Ему казалось, что между ними царит гармония и что они точно ничего не боятся. И не сомневаются. Может, Володе тоже стоит ни на кого не оглядываться? Может, пора отпустить все сомнения?              Остаток вечера прошёл в уютной атмосфере.              Володя, насладившись общением и всё еще находящийся под огромным слоем впечатлений и новых для себя открытий, распрощался с Александром Тимуровичем и Петром. Они взяли с него обещание, что он больше не затеряется и обязательно позвонит, когда займётся восстановлением настоящих документов.              Возвращаясь обратно в гостиницу, Володя всё думал о том, как ему повезло в целом. Он остался в живых, имел возможность наслаждаться своим существованием. Он узнал о себе прошлом и теперь верными шагами приближался к родному дому.              Единственное, что выбило его из колеи — знание о некогда существовавшем человеке, которого он любил. Всей душой и всем сердцем. Что с ним стало? Что с ними стало? А если он живёт где-то и до сих пор оплакивает Володю? Что тогда? Как его отыскать? Были ли у них общие друзья и кто ещё мог знать о нём?              К сожалению, где-то в глубине души Володя догадывался, что не найдёт ответов на эти вопросы. Вероятнее всего, он никогда не распространялся о чём-то таком близким друзьям. Даже той же Ане.              На секунду подумалось, что стоило найти подругу детства и предстать перед ней, чтобы понять, что между ними произошло, но Володя слишком вымотался морально и пока не готов был встречаться с кем-либо ещё за исключением родителей. Но прежде чем он это осуществит, ему необходимо вернуться в Чечню и поставить точку там. Исчезнуть просто так он не мог.              Вымотанный за целый день, Володя, приняв душ, завалился на кровать и сразу же уснул. Поначалу ему снились обрывочные сны. Насытившись сильными эмоциями, сознание Володи выдало череду различных снов. Начиная от лиц, которые он видел на фотографии у Лены, заканчивая картинками со службы в армии. Володя не знал: выдумал ли это его разум или такое было в действительности, но всё, что снилось, казалось реальными воспоминаниями:              «— Давыдов, Абрамов! Что вы здесь устроили?       — Это всё он, — со злости ответил Абрамов.       Лицо Александра Тимуровича нахмурилось.       — И не стыдно в глаза начальника врать? Абрамов, — голос стал ехидным, — я же знаю, что это ты начал. Первый раз, что ли? — он разговаривал с ним грубо. — Наряд вне очереди. Тебе и твоим дружкам. Верни вещь боевому товарищу».       «— Володь… Володь, на, выпей. Я… Чёрт, Давыдов, мне искренне жаль. Уж кто-кто, но не ты там должен быть! Не ты! Я всего лишь хотел помочь, а они… Да чёрт бы их всех побрал, — Александр Тимурович в сердцах стукнул по столу и несколько ручек откатилось в сторону, а затем упало вниз».              Последнее, которое запомнил Володя, вызвало наутро слишком много вопросов:              «— Вы не понимаете, мне нужен билет до Харькова прямо сейчас! — Володя стукнул по стойке, за стеклом которой сидела женщина.       — Молодой человек, — устало вздохнув, женщина пыталась донести до Володи суть её фраз, — я в который раз повторяю Вам, что билетов до Харькова нет! Их просто нет. Ближайший только на шестнадцатое мая. Как мне ещё объяснить Вам? Я не понимаю!».              Выпивая чашку кофе в столовой при гостинице, Володя прогонял последнее сновидение в голове. Ему казалось, что за ним крылось что-то важное. Но почему ему необходимо было в Харьков? Неужели воспоминания наложились на реальные события и выдали такое видение?              Голова пухла от разнообразия прочих эмоций. Похоже, Володе точно понадобится помощь психотерапевта.              Обратный рейс на Чечню стоял в обеденное время. Володя заранее позвонил Диме, чтобы узнать, сможет ли он его встретить, на что получил положительный ответ, а ещё позвонил Александру Тимуровичу, чтобы просто поговорить.              — Тогда в следующий раз, как будешь в Москве, обязательно позвони, — сделал последнее, даже в какой-то степени строгое наставление бывший военачальник. Володя машинально кивнул, а потом произнёс в трубку:              — Обязательно. Я позвоню.              — И, Володь, — уже мягче обратился Александр Тимурович, — не пропадай больше.              Володя не сдержал улыбки. Когда жизнь обрастает новыми людьми, которые готовы помочь и которые искренне к нему, жить становится как-то… Легче?              Пока Володя находился в пути, он долго продумывал разговор, который неизбежно случится у них с Димой. Володя уже решил, что поедет в Харьков к родителям, и он чувствовал — он останется там, если всё будет хорошо. Согласится ли Дима на переезд? Готов ли он уехать в другую страну?              Володя знал, что не вправе решать за него. И если его ответ будет отрицательным — Володя его отпустит. Как бы грустно не было. Потому что Дима всё равно был важен. Он был частью его жизни. Он стал одним из тех, кто спас Володю. И, конечно, Володя привязался к нему. Привык к тому уюту и спокойствию, что нёс в себе Дима.              Когда он увидел его, стоящего неподалёку от машины и широко улыбающегося, сердце дёрнулось от радости, и на миг даже показалось, что эти дни, которые Володя провёл в Москве, были сном. Что он ничего о себе не знал и по-прежнему оставался просто Володей.              Но это было не так. Теперь он был осведомлён о многом. И сейчас ему нужно было уместить себя прошлого и себя настоящего в одном теле и в одной голове.              — Ну привет, — Дима крепко его обнял и по-дружески погладил по спине. Володя стиснул его в своих руках, чувствуя, что действительно соскучился. В голове даже мелькнула непозволительная мысль: может, оставить всё как есть?              Однако Володя знал, что после его пребывания в Москве, как есть уже не будет. Он ощущал, что вернулся оттуда совсем другим.              — Привет, — выдохнул Володя, отстраняясь от Димы. Тот стоял в кепке и слегка щурился: солнце уже вовсю парило.              — Как дорога? — сразу же поинтересовался Дима, открывая багажник. Володя скинул туда дорожную сумку и утёр пот со лба. В автобусе было неимоверно жарко, и все его волосы от корней взмокли.              — Очень душно. Даже открытые окна не спасали.              Дима хмыкнул.              — Да, привыкай, здесь ближе к лету именно так.              Володя поджал губы, едва не сказав: «кажется, не придётся привыкать», но решил смолчать, чтобы не вызвать лишних вопросов. По крайней мере, пока.              Когда они сели в автомобиль, Дима взял Володю за руку.              — Ты выглядишь встревоженным. Что-то изменилось с нашего последнего разговора?              Дима был удивительно чутким. Только он мог прочитать Володю по его мимике. Володя сжал тёплую руку, погладил пальцем тыльную сторону ладони. Готов ли он остаться один в случае Диминого отказа?              Володя не знал точного ответа.              — Нет, ничего не изменилось, — вздохнул Володя, откинувшись на спинку сиденья и прикрыв глаза. Он неожиданно почувствовал себя уставшим. Всё же ночь в автобусе была почти бессонной. Да ещё и предстоящий разговор добавлял толику тревожного волнения.              — Хорошо, — неуверенно ответил Дима и отпустил руку Володи, пальцы другой перехватили ключ зажигания, но пока не повернули его в сторону. — Куда мы сейчас? Отвезти тебя домой?              Володя открыл глаза. Разговор ведь всё равно неизбежен. Так, может, начать прямо сейчас, чтобы не откладывать неминуемое событие?              — Нет, — он повернулся к Диме. — Поехали к тебе. Нам нужно поговорить.              Дима кивнул и завёл мотор, но Володя видел, как напряжение прокралось в его тело.              Стоило им оказаться рядом, скрытым от посторонних глаз, Дима тут же прижал Володю к двери, забрался руками под футболку и жадно поцеловал.              — Мне тебя так не хватало, — услышал Володя где-то в районе своей шеи. Сердце неприятно сжалось от незнания. А вдруг Диме совершенно не понравится его план?              Дима, очевидно, ощутил чужое напряжение и отодвинулся от Володи с вопросом в глазах.              — Пойдём на кухню, — просто сказал Володя, сжав Димину руку, пытаясь разрядить настороженную атмосферу.              Когда они сели друг напротив друга, Володя сложил руки перед собой и сцепил их в замок, ощущая в такой позе себя более уверенным.              — Что случилось? — первым не выдержал Дима. Сколько бы Володя не прогонял в голове их разговор, тот всё равно уже начался по-иному.              Володя прочистил горло. Оставалось надеяться, что Дима согласится с его решением.              — В общем, я говорил тебе, что нашёл родителей…              — Да, как прошла ваша встреча? — тут же поинтересовался Дима, и Володя едва не зажмурил глаза. Ему казалось, что он поступал несправедливо по отношению к своему партнёру. — Об этом ты не обмолвился. Я не стал давить, решив, что ты по возвращении всё расскажешь сам.              — Я не встретился с ними, — Володя прямо посмотрел на Диму. — Они переехали в Харьков ещё год назад. Сразу после моих похорон.              Губы Димы сложились в букву «О». Но потом к нему резко пришло понимание. Всё же работа в милиции — точно его призвание, подумал Володя, когда увидел, как Дима всё понял.              — И когда ты планируешь уезжать? — глухо спросил он.              — На днях, — открыто ответил Володя. — Я соберу все вещи, уволюсь с работы и поеду. Я должен, Дим. Здесь я точно не останусь.              Дима кивнул, на удивление спокойно принимая его решение.              — У меня тоже есть для тебя новость, — сказал он, также смотря на Володю прямым взглядом. Володя кивнул, показывая тем самым, что готов слушать. Дима глубоко вдохнул и выдохнул. — Ещё до твоего отъезда мне предложили повышение с последующим переездом в Россию, на Дальний Восток. Обещают дать квартиру. Я… — Дима опустил глаза в пол. — Я согласился, Володь.              Володя даже не знал, что ответить на это. С одной стороны, где-то неприятно ёкало от того, что Дима согласился, не посоветовавшись, но с другой… С другой, Володя понимал, что это — его зеркальное отношение. Он тоже всё принял в одиночку.              — Почему не сказал? — только и спросил Володя.              — Я собирался, — ответил Дима, смотря исподлобья и выглядя при этом, как побитая собака. — Но в этот день ты узнал о себе и… У меня просто не поднялась рука сказать тебе… Я понимал, что для тебя будет важно выяснить хоть что-то, а потом… Ну потом я думал, что предложу тебе поехать со мной. Но теперь…              Володя усмехнулся. Однако усмешка вышла слишком горькой.              — Я хотел предложить тебе ровно то же самое. Поехать со мной в Харьков.              — Я… — Дима начал, но резко закончил. Володя понял его и без слов.              — Ты не поедешь. Это я уже понял.              Как ни странно, смирение с этой мыслью пришло легко и просто. Володя быстро осознал, что их жизненные пути с Димой расходятся здесь и сейчас, и это осознание, хоть и оставляло за собой грусть, всё же не мешало жить. Оно не терзало сердце и душу, не вызывало чувство вины или безмерного сожаления.              Володя понял, что для Димы он такой же удобный человек, как и Дима для Володи.              Этот комфорт, что был между ними, их устраивал. Но взять его с собой они не могут. А потому…              — Тогда, полагаю, на этом всё, — интонация Димы не была вопросительной. Он ставил точку. Твёрдую и безвозвратную. Володя был с ним солидарен.              — На этом всё, — Володя улыбнулся и протянул руку к Диминой. Накрыл, давая понять, что Дима всё равно не станет для него чужим человеком.              Дима в ответ сжал его руку, показывая ответные чувства.              Прощание вышло тяжелее, чем Володя предполагал. Уволиться с работы и получить хорошие характеристики ему не составило труда, а вот посмотреть в глаза Гульнаре, Вячеславу Магомедовичу и Рамзану оказалось труднее.              Ещё и эти проводы… Володя был бы рад уехать по-тихому, но его семья посчитала нужным отметить важное событие в его жизни — новый виток.              Где-то в глубине души Володя немного жалел, что всё перевернулось в одночасье и что ему предстояло окунуться в свою старую жизнь.              — Если там не получится — возвращайся, — Рамзан похлопал Володю по плечу, когда они стояли на вокзале — Володя уезжал прямым рейсом до Харькова, — мы тебя всегда примем.              Володя не знал, за что заслужил таких людей рядом, но был благодарен всевышним силам за то, что они оказались с ним в трудную минуту.              Он крепко обнял Гульнару.              — Я обязательно позвоню, как доберусь.              Она кивала, не сдерживая слёз.              — Береги себя, Володенька. И помни — ты всегда можешь сюда позвонить и приехать.              С Вячеславом Магомедовичем Володя тоже обменялся крепкими объятиями.              — Вот, чуть не забыл, — он достал из портфеля лист бумаги, — здесь рекомендации по дальнейшему лечению. Как найдёшь в городе психотерапевта, обязательно отдай ему. Здесь история твоей болезни и все записи.              Володя забрал лист и поблагодарил. Последний, с кем он прощался, был Дима. Они ограничились твёрдым рукопожатием, которое задержали немного дольше положенного. Всё же Володя знал, что будет скучать.              Дима не сказал ему звонить или приезжать. Адресами они тоже не обменивались. Вряд ли это будет уместно при таких обстоятельствах.              Володя решил, что Дима останется для него приятным воспоминанием и несомненно дорогим человеком.              Дорога до Харькова казалась вечной. Или это просто Володя весь извёлся от подступающего волнения. Он уезжал в ночь, а потому спал совсем плохо. Уснуть ему удалось лишь под утро, но проспал он всего ничего. Ему казалось, что он только закрыл глаза, как неожиданно водители объявили, что они приехали.              Сойдя на платформу, Володя пошёл в основное здание автовокзала, а оттуда вышел на улицу. Таксисты уже приготовились зазывать приезжих, и Володя, даже не задумываясь, пошёл к одному из мужиков.              Этот город был ему незнаком, хотя ощущение странного дежавю не могло его не преследовать, когда он проезжал площадь с монументом Ленина. Отчего-то казалось, что он уже бывал здесь. Хотя, изучая свою короткую биографию из той папки, что давал ему Александр Тимурович, Володя не нашёл подтверждения тому, что у него были родственники в Харькове. Он вообще не понимал, почему родители выбрали именно этот город для проживания, и это ему ещё предстояло выяснить.              Когда такси остановилось у нужной пятиэтажки, Володя расплатился и вышел из машины, ощущая, как начали дрожать колени. В руке он держал тот клочок бумаги, что отдала ему Лена. Там был записан и номер квартиры, в которой проживали его родители.              Разнообразные страхи неожиданно охватили Давыдова. Он вдруг подумал: а будут ли рады родители его появлению; какие вообще отношения были у него с отцом и матерью? Любили ли они его?              Володя сделал неуверенный шаг. На плече у него висела сумка, а за спиной, в руках лежала ручка от чемодана. Он собрал всё, что успел нажить за этот год своего забвения, и теперь думал: не поторопился ли он с таким решением?              Но деваться было некуда. Он приехал. Дальше будет разбираться по ситуации.              Подойдя ближе к первому подъезду, он заметил женщину, которая копошилась в земле, рассаживая какие-то цветы. Лица он её не видел, но решил поинтересоваться, в каком подъезде он найдёт семью Давыдовых. Наверняка соседи постарше знали друг друга.              Он подошёл ещё ближе. Женщина даже не обратила на него внимания. Тогда он решил привлечь её:              — Извините. Вы не подскажите… — но тут она резко выпрямилась, и их глаза встретились.              И тогда Володя всё понял.