А имя греху - Бэкхён

      Мантия Ханю не очень нравится из-за широких рукавов и мешающему ходьбе низу. Рукава не только длинной в тридцать сантиметров, но и должны быть строго до ногтя большого пальца, иначе одежда считается маленькой по размеру. Писать в ней сложно, потому что ткань постоянно скомкивается в складки на сгибе локтя, чем мешает положению руки. В первые дни парень едва не спотыкался о подол у ног, но придерживать его руками слишком по-женски, поэтому приходилось привыкать, начиная с передвижения мелким шагом, и уже через неделю Хань смог бегать по коридорам, что строго запрещается. Можно шуметь, но никак не мчаться по ковру, сломя голову, потому что это считается опасным в первую очередь для самих учеников. Нарушители часто оказываются в медпункте с разбитыми лбами и губами от столкновения на углах коридоров и, после обработки ран, получают наказание, выслушивая поучительную речь от Посредника.       Друзей Хань не нашёл, но и врагами не обзавёлся. К нему не домогаются, считая, что он любовник Бэкхёна, однако, время идëт, а больше в отношениях парней никто из учеников не замечал, чем начали привлекать к себе внимание. Бэк даже не намекает на романтику, а Хань видит, что парень заинтересован в Чанёле, поэтому не навязывается в партнёры. Сначала проявился интерес поверхностный, потому что Ёль отличается замкнутостью, хотя в общении никому не отказывает и весьма болтливый. Он закрывается в комнате в любую удобную минуту и редко выходит на улицу. Из-за его связей с преподавателями с ним никто не хочет общаться, боясь, что это вызовет ревность старших и скажется на оценках, но ревность появляется у Бэкхёна, который стал грубо шутить в сторону Чанёля, лишь бы привлечь к себе его внимание.       Хань не вмешивается ни в одни отношения, считая, что парни сами в них разберутся. Он старается приложить максимум усилий в учёбе, чтобы родители могли им гордиться, а не со скорбью говорить, что их сын связан с нечистью. Слухи расползлись быстро, и уже через пару дней весь город гудел о том, что старший сын Лу учится в школе для мальчиков с грязными метками, и пришлось раскрывать правду, что привело к сочувствию семье за бракованного сына. В самой школе прознали, чей сын Хань и с осторожностью пытались познакомиться, думая, что у него есть пара. Но вскоре все решили, что увиденная дежурным интимная сцена является только мимолётной связью, и ученики стали кучками обхаживать богатого парня. К сожалению, сам Хань чувствует себя неловко в толпе и в центре внимания, поэтому мчится в комнату после каждого урока, чтобы сменить учебник и опять бежать в класс.       В один из таких моментов, когда Хань на присядках ковырялся в тумбочке, ища тетрадь с песнями, почувствовал щекотку на спине. Он дёрнулся, хватая пальцами тетрадь, но замер, ощущая, как что-то медленно стекает к пояснице. Он не вспотел, чтобы решить, что это капля пота, и душ принимал ещё утром, а часы показываюо час дня. Выпрямившись, он задрал мантию к груди и попытался посмотреть на спину, не имея в комнате зеркала. Выкручиваясь в спираль, он ругался на одежду, мешающая отследить метку. В это мгновение зашёл Бэк. Видя парня в забавной позе, он прикрыл дверь, а Хань резко опустил одежду, боясь показывать метку, но ткань прилипла к спине, поэтому пришлось просить Бэкхёна посмотреть, в чём дело.       — Только не пугайся, хорошо? — Хань всё ещё не уверен в своих действиях, поэтому взволнованно посмотрел на парня, ища в его взгляде поддержку. — И я пойму, если ты после этого не будешь со мной общаться.       — Я тоже не блещу декоративной меткой. — Бэк развернул парня к себе спиной и схватился за низ мантии. — Удивительно, что ты ещё её у меня не рассмотрел. Вот бы посмеялся от души.       Он резко задрал одежду вверх и чуть не шарахнулся в сторону при виде чёрного знака, но лишь беззвучно открыл рот, сам себе говоря, что надо молчать, а не говорить о нелёгкой судьбе парня с подобным знаком. Ханю несказанно повезло, что он рос дома, и Бэк это понял, готовый забрать свои слова про выживание с самого детства обратно, потому что даже с пятном на пол-лица проще жить, чем с циркумпунктом на спине. Но он не понимает, зачем же родители отправили сына в школу, если лучше дальше держать его взаперти. Верующие фанатики легко убьют Ханя, посчитав его метку знаком связи с тёмной стороной.       У Ханя кровоточит шрам. Бэкхён достал из рукава платок и приложил к ране, останавливая кровотечение.       — Разодрал, наверное, — бурчал он, пытаясь найти оправдание крови, но Хань точно знает, что не чесал спину.       Он к ней лишний раз не притрагивается и предпочитает вовсе забыть, что на ней существует метка. Так проще жить, концентрируясь на учёбе. Вырвавшись из дома, парень спешит наверстать всё упущенное в этом мире, поэтому чаще остальных улыбается, старается не отказывать в общении, хотя быстро устаëт от него, и усердно учится. А по вечерам, когда ложится в кровать, натягивает одеяло к носу и смотрит в темноту, пытаясь увидеть в ней то, что изредка приходит и гладит его тело. Он не боится этих ласк, но не может увидеть это нечто, что создаёт иллюзию колких поглаживаний горячих ладоней, от которых дыхание переходит в хрип от возбуждения и хочется задыхаться в этих чувствах, отдаваясь удовольствию. Но это нечто или некто словно дымка, змеёй ползающая по гладкой коже парня, огибая ноги и талию, ища что-то на его теле. В моменты перед оргазмом, когда Хань затыкает себе рот подушкой, одеялом или прикусывает пальцы, метка оживает, в ней что-то ползает, но не причиняет боль, или Хань её не замечает из-за удовольствия.       Бэк не стал задерживаться, оставляя платок на тумбочке и обещая встретиться возле доски с перечнем групп и их учащимися. С опозданием на неделю классу выдали список, что затруднило проводить уроки. Обучение больших классов занимает много времени, чтобы уделить каждому ученику внимание, но никто не объяснил причину задержки, поэтому новость о делении на группы ученики приняли с восторгом.       Хань схватил тетрадь, прижал к груди и выскочил в коридор, замечая возле стены Чанёля, пытающегося расправить складку на рукаве. В мантии он выглядит очень забавно за счёт высокого роста. Кажется, что у него длинные руки, отсутствуют ноги и вообще, он похож на смерть из старых рисунков, лишь косы в руках не хватает. Но это только при его серьёзном виде. Когда он улыбается, то похож на доброго учителя, для которого ученики сделали приятный подарок. Даже взгляд у него не злой или дикий, как у большинства парней, а открытый и с лёгким мальчишеским озорством. Кого-то трудности делают злыми и агрессивными, словно человек хочет грубостью и жестокостью выплеснуть всю скопленную в душе злобу, чтобы кому-то стало так же плохо, но Чанёля все пережитые издевательства сделали человеком, который в жизни не причинит никому зла, чтобы никто не почувствовал того, что происходило с ним. Такую жизнь он не пожелает даже врагу.       Хань помахал ему рукой и помчался к лестнице.       — Лу! — Голос Посредника заставил парня резко остановиться и поклониться, осознавая ошибку спешки, ведь Бэк сто раз напоминал, что кабинет Посредника совсем рядом.       Стало стыдно за то, что пробежал мимо и не поздоровался, но пожилой мужчина попросил не волноваться и похвалил стремление ученика получать знания. Он сам подошёл к парню, стал с ним общаться, положив руку, чьи пальцы украшены крупными печатками, на его плечо, а Чанёль только глубоко вздохнул, предчувствуя вовсе не педагогический интерес Посредника к красивому парню. Да и каждую печатку Ёль знает досконально, но воспринимаеь, как украшения. Например, на безымянном пальце надето кольцо-печать с изображением герба школы. А остальные с виду обычные драгоценности, но Чанёль припомнил, что на них есть какие-то символы, но никто не придаëт им значения, а просить посмотреть на кольца некультурно.       К нему подошёл Бэкхён и скривился, смотря на мужчину и Ханя, мило ворковавших о чём-то своём.       — Знаешь, что бывает за подсматривание? — бубнил Ёль и, плюнув на пальцы, стал приглаживать складочку, обещая себе больше никогда не сидеть на школьной форме.       — А я не подсматриваю, а с тобой разговариваю, — остановился напротив него сосед и посмотрел так, словно желает убить.       От такого взгляда Ёля передёрнуло, потому что он заметил недовольство в карих глазах, и поставил руки в боки, собираясь разобраться, где и что он уже успел сделать не так, пока мается со складкой:       — Что я тебе сделал плохого?       — Ничего, но и хорошее не делал, поэтому скажи, что с Ханем делается?       Чанёль мельком посмотрел ему за спину и откашлялся в кулак, не сразу решаясь сообщить, что Посредник гладит волосы Ханя и с улыбкой что-то рассказывает, рассматривая его красивое лицо. Всё как всегда, когда на пути мужчины попадается красивый парень. Сначала он на него смотрит, тешась своей фантазией, затем якобы невзначай касается, а потом узнает, что парню необходимо, и просит «маленькую услугу» за это. Чанёль такое не проходил, потому что на его долю выпали преподаватели, а Бэкхён своим безразличием на лице стал последним в очереди приглянувшихся парней. Он недовольно цокнул языком и сложил руки на груди, размышляя над дальнейшими действиями. Стоит как-то выдернуть Ханя из лап Посредника, пока тот не затащил его к себе в кабинет. Чанёль покорно ждëт от него реплики, наблюдая за мимикой его лица, которая порой говорит больше, чем слова. Насколько Ёль знает от своих любовников, Бэк — сирота. Он не учился в интернатах, потому что рос на улице, не помнит, чтобы его вообще кто-то воспитывал или находился рядом. Привычка быть в полном одиночестве настолько в него въелась, что он с трудом пересиливает себя для спокойной отсидки в больших и душных классах. Чанёль терпит его выходки отчасти потому, что понимает, насколько тяжело порой выносить людей и как иногда необходимо общение.       — Ты в класс сейчас или работать бёдрами? — поинтересовался Бэк и пошёл вдоль коридора.       Ёль послушно побрёл за ним и сообщил, что в класс. В вечер знакомства с Ханем у него не получилось обслужить преподавателей и во все последующие дни они его тоже не приглашали, потому что периодически куда-то уезжали, зато Чанёль вдоволь спит и радуется свободной жизни, чувствуя, что только начинает понимать её суть.       Бэкхён остановился и внимательно посмотрел на него снизу-вверх:       — Ты серьёзно?       — Конечно, — Ëль кивнул и свернул в трубочку тетрадь, не решаясь сразу продолжить. — Они сказали, чтобы я ждал приглашения, но время идёт, а приглашения нет.       Бэк выглянул из-за плеча парня, замечая, как Хань прощается поклоном с Посредником и смотрит вдоль коридора, по которому спешно идут ученики, чтобы не опоздать на урок.       — Слушай, Ёль, а в триста пятой комнате ещё проживает Сехун? — Бэк вернул своё внимание к парню, и тот нехотя кивнул.       — Хань тебя уже не устраивает? Или на молоденьких потянуло?       Бэкхён схватил его за рукав и оттащил в сторону, затем дёрнул вниз, чтобы тот наклонился и прошептал ему в ухо:       — Хуже! Не для себя прошу. Понимаешь, Хань не занимался сексом.       — О Богиня! — Чанёль резко выпрямился. — А если его кто-то захочет взять силой, то церемониться с ним никто не будет.       — Вот я и подумал, что Сехуну всё равно, за какую услугу деньги брать, а у Ханя финансы всегда при себе. Не знаешь, какие расценки?       — Поговорю с ним, — пообещал Чанёль, и к ним подошёл довольный разговором Хань.       Ёль с ним только кивком поздоровался и быстро ушёл к группе с другими парнями, где скучал Сехун. Поговорить с ним следовало заранее, да и Ханя показать со стороны, чтобы запомнил. А Бэкхён подошёл к толпе возле стенда со списками групп. Хань следовал за ним хвостиком, потому что Бэк толкал всех, освобождая дорогу и чувствуя себя главарём мальчишек-хулиганов, затем пробежался взглядом по именам.       — У нас группа номер девять.       — У нас? — переспросил Хань и засуетился, хватаясь за плечи Бэка и становясь на носочки, чтобы заглянуть в список. — Значит, мы вместе? А кто ещё с нами?       — Чанёль, как бы это банально не звучало.       — Бред какой-то, — заворчал парень с пятном на лице. — Да они над списком даже не думали! Разделили каждый этаж на пять частей и сгруппировали соседей по комнате в группы.       Бэкхён поспешил вытолкать Ханя из толпы, потому что все кинулись перепроверять сказанные слова, но даже Бэк с ними согласен. За подготовительное время, которое он провёл в школе, парень познакомился с учениками и отлично знает, кто где разместился в новом году. Хань не понимает, какая разница, как будут выглядеть группы, на что Бэк заметил, что в прошлые годы разделяли по уровню знаний, а не по комнатам. Ведь так проще. Каждый из преподавателей знает уровень знаний своих учеников, поэтому подбирает задания определённой сложности и обучает, вкладываясь в год обучения.       На уроке пения, куда пришёл Хань, учитель для начала расставил всех по росту, но как бы он не крутил учениками, а высоких парней оказалось только трое. В итоге пришлось ставить на задние ряды табуретки и расставлять учеников, среди которых оказался Хань, справа от него, с краю, стоит Бэк, отражая полное безразличие к тому, в каком ряду и в какой позе петь. Ему бы быстрее пережить шум музыки и различных тональностей голоса, которые в первые минут двадцать учитель будет выравнивать, а это добавит стресс для чуткого слуха парня.       Настроение, как и сама песня, оказалось скучным, поэтому требуемого задора от учеников преподаватель едва выдавил. Угрозы получить низкую оценку своему голосу подействовали и, когда начался бесчисленный повтор пения, все состроили единую радость на лице и растянули ноты, стараясь быть лучше всех. Хань стал не исключением, хотя спина затекла, а поясница перенапряглась, и появилось неимоверное желание наклониться вперёд, чтобы вытянуть позвоночник и почувствовать блаженный хруст, после которого даже кровь потечёт приятнее. Но вместо этого Ханю показалось, что возле ног что-то пробежало. Решив, что это мышь, парень перешёл ко второму куплету, но что-то тёплое и лёгкое, словно дымка, стало подниматься по ногам вверх, огибая их, и оплело талию. Хань забыл, как дышать, и от страха задержал дыхание, ведь отлично знает, что у этой дымки дальше будут ласки, но нечто очертило метку, уткнулось в точку и словно проникло в неё, растворяясь в теле, а вскоре скопилось в груди.       Когда тетрадь выпала из его рук, Бэкхён обратил на Ханя внимание, замечая его уставший взгляд и посиневшие губы.       — Хань! — Он толкнул его в бок, но парень не смог дышать, ощущая чьи-то касания на своей спине, словно кто-то гладит её и прислоняется щекой.       Дыхание на коже не менее горячее и тяжелое, словно кто-то получает наслаждение, вдыхая аромат парня, и облизывает чёрную точку. От удовольствия началось лёгкое царапанье коротких ногтей и, когда что-то принялось лизать круг, парень от страха упал на пол без сознания.       Бэкхён кинулся к нему, выкидывая тетрадь в сторону, и попытался привести товарища в чувства, шлёпая его по щекам и называя по имени, но тот не отзывался, лёжа на боку и пустым взглядом смотря бесцельно в никуда, а с его уголка губ быстро стекла кровь. Бэк оглянулся, замечая, что все продолжают петь, словно ничего не происходит, и только Ёль на мгновение оглянулся, но быстро стал в строй, не сбиваясь со строчки.       — Чанёль, помоги донести его в медпункт! — позвал Бэкхён, но сосед не отзывается, тогда он настойчиво позвал ещё раз, переходя на лёгкий рык, и парень сжал тетрадь, уверяя себя, что ещё пожалеет об этом решении.       Он положил на табурет тетрадь, не в силах отказать Бэку, перед которым хотелось быть самым преданным человеком, и поднял Ханя на руки, шипя, что они дураки, ведающие, что творят, но не кающиеся, и последовал к коридору. О нарушителях точно уже доложили Посреднику, поэтому можно морально готовиться к последствиям своей доброты.       — Послушай, Ёль, — бормотал Бэк, зная, что подставил его, — я понесу наказание, какое бы оно ни было. Мне не привыкать, но Ханю надо помочь.       Чанёль еле сдержал насмешливую ухмылку от мысли, что парень думает только о себе, потому что Ёль не привык получать наказания, хоть и похвалы не слышал. Несмотря на его положение среди преподавателей, они крайне скупы на добрые и тем более ласковые слова. А парню хочется быть нужным, а не использованным.       Он занёс Ханя в медпункт, медбрат попросил парней выйти из кабинета, где их ждал Посредник, отражая на своём лице всю отцовскую заботу и готовый простить парням их непослушание, но от правил отходить нельзя, поэтому попросил их смириться. Бэкхён стал объяснять, что он заставил Ёля покинуть урок, но в ответ услышал, что наказание понесут оба и проходить оно будет в комнате Чанёля. Бэкхён хотел наорать за такую несправедливость, но своими возражениями мог только усугубить и так незавидное положение, поэтому надеялся на снисхождение к Чанёлю, однако сам Ёль так не считает. В отличие от парня, он общается с учениками и в основном самые говорливые — выпускники, которые и рассказывали, что не так страшны наказания, как их подлость. К боли человек привыкает, и все служители Матери это отличнознают, поэтому выбирают действия наиболее подлые, морально сложные и часто унизительные, сопровождая всё поучительными речами. Бэкхён же решителен. Он знает, что его наказывают за милосердие, но он готов даже к прижиганиям раскалённым железом, продолжая считать, что он прав. Посредник уловил смелость в его глазах, поэтому стал ближе к стене, чтобы лучше наблюдать за парнями, и указал на него:       — Сними мантию.       Чанёль побелел как полотно, отвернул лицо в сторону, чтобы не видеть, как раздевается Бэк. Они мылись вместе в душе, порой заставали друг друга в комнате нагишом, но в тот момент он не хотел на него смотреть от ощущения, что специально подсматривает за переодеванием.       — Встань на колени и упрись грудью в кровать, — строго сказал Посредник, и Бэкхён покорно всё выполнил. Сотня предположений пролетело в голове по поводу наказания, но каждая казалась нелепостью, поэтому он принял выжидательную позицию.       Мужчина снял с себя пояс, плетёный из грубого джута, смял в руках и смочил водой из графина. Чанёль стал мысленно молиться, чтобы его не заставили наблюдать, как Бэка будут хлыстать по спине и ногам, и вовсе отвернулся, но Посредник мягко повернул его к себе лицом и вложил в его руку мокрый пояс, приказывая бить им Бэка каждые две секунды.       Глухой удар сердца Чанёля эхом отозвался под горлом и болью вернулся в грудь. В тот момент он первый раз ощутил, как невыносимо сильно может болеть душа и как хочется самому принять наказание, лишь бы не поднимать руку на кого-то. У Бэкхёна светлая кожа и гладкая настолько, что видна каждая неровность красивого и гибкого тела. Он обнял свои плечи и уткнулся лицом в покрывало, жмурясь от предстоящей боли, чтобы если и пикнуть, то не слышно для окружающих. Он не подарит такой радости Посреднику, будет молчать, кусать губы, язык, пальцы, зальётся слезами, но не издаст ни звука. Раньше били сильно, калечили до невозможности двигаться, поэтому удары грубого пояса будут только отголосками неприятного прошлого. Ёль видит, как парень глубоко дышит, волнуясь не столько от предстоящей боли, сколько от её ожидания. Стоит Чанёлю начать, как можно отсчитывать две секунды — ровно столько надо, чтобы вновь замахнуться.       — Начинай, — указал на Бэкхёна Посредник и стал расхаживать по маленькой комнате.       Чанёля трясло от мысли, что стоит начать, как уже будет поздно просить этого не делать, придётся считать, но не удары, а секунды между ними, которые вторили в такт частому дыханию парня, и надеется, что бить придётся только несколько раз, а не полосовать светлую кожу, оставляя на ней багровый рисунок.       — Начинай! — грубо приказал мужчина, хоть видел, что побледневший Ёль готов грохнуться в обморок рядом с Бэком, но невесть на чём держится сознание.       Он кивнул, задержал дыхание и поднял руку, прикусывая губу, чтобы стало больно не только Бэкхёну. Едва пояс опустился на спину парня, как Ёль зажмурился. Он старался не причинять вред, ведь мокрая грубая верёвка ожогами бьёт по коже.       — Заново! — Посреднику не нравится слабый удар, а Ёль готов просить не издеваться над ним, ведь ему сложно выполнить поставленную задачу.        Посредник это отлично знает, потому что видел, что парни между собой не ссорятся, ладят, несмотря на грубые высказывания Бэка, и помогают по мере сил. Да и сердце у Чанёля доброе, поэтому оно больно сжимается и обливается холодной кровью, до колик в пальцах не желая избивать Бэкхёна.       Бэк сжалился над ним, понимая, насколько ему тяжело, и такое поведение выдало неравнодушие Ёля к парню. Чтобы хоть как-то помочь, Бэкхён повернул к нему голову и тихо прошептал:       — Сделай один раз как надо, а не мучай меня сотнями неудачных попыток облегчить мне участь. Чем быстрее начнёшь, тем быстрее закончим.       Чанёлю это придало решимости. Мысль, что парень не видит в нём палача, заставила думать не о том, как не бить сильно, а как отвлечь Посредника, чтобы вовсе не наносить удары. В первые минуты наказания мужчина контролировал процесс, рассказывая, как важно послушание в учёбе и что, ослушиваясь законов школы, ученики не внемлют самой Матери. Бэкхён его не слушает, предпочитая считать секунды и не дёргаться, когда пояс хлестает по спине. Ран точно не будет, но синяки появятся. Если их чем-то залечить, то пройдут быстро, но в медпункте не помогут, потому что наказание надо нести от начала и до конца, каким бы болезненным оно ни являлось.       Едва ощутив слабый удар, Бэк уже намеревался грубо выругаться на Ёля, ведь вместо одного слабого могли потребовать десять сильных, а спина и так огнём горит, хочется выгнуться змеёй и подставиться к холодному ветру. Касаться покрасневшей кожи будет мучительно, а грубая ткань мантии доставит много боли и хлопот, и Посредник это знает, поэтому увлеченно продолжает рассказывать то, что парни слышали много раз.       — А если бы вы выступали перед публикой? — мягко и с нотой сочувствия говорил мужчина, расхаживая по комнате. — Вместо одного парня из хора ушли трое! Думаете, что Ханю бы не помогли? Ему пришли бы на помощь, но вы бы опозорили школу! Вы опозорили бы саму Мать!       Чанёль считает секунды, рассматривая неровные красные полосы на спине, и ненавидит свою метку, из-за которой он вынужден учиться в подобном заведении. Когда-то его выставляли посмешищем для всех, кто её видел, но никогда не думал, что будет кого-то избивать из-за неё. Он не виноват, что родился таким. Судьба сама расставляет знаки на телах людей, но даже её творения делят на идеальные и уродливые, ставя свои привилегии в красоте. Парень никогда не видел хоть какой-то рисунок на Бэкхёне, поэтому решил, что тот чист, но душа сама к нему тянется. Иногда перед сном Ёль размышлял над тем, что когда-нибудь встретит своего соулмейта, если его не довели до самоубийства насмешками, но не сможет его полюбить, ведь Бэкхён стал ближе, чем кто-либо за всю жизнь, и быть с ним — тихая и мучительная мечта Чанёля. К чему тогда все эти метки, если можно любить вольно? Но Чанёль никогда не забывает о войне, которая забирает многие половинки, оставляя других в полном одиночестве, и те находят себе пары, независимо от рисунков на теле.       — Я закончил, — пробормотал Посредник, и Чанёль рухнул на пол, с ненавистью откидывая от себя пояс.        Он не заметил, как мужчина его поднял и направился к двери, решив, что преподал хороший урок своим ученикам.       Бэкхён медленно сполз, садясь на пятки. Спина печëт огнём, но вполне терпимо. Дабы себя успокоить, парень вспоминал сотни драк, когда становилось больнее всего после одного удара. Например, всем известный удар между ног Бэк получал много раз, и вот тогда он не только заново учился дышать, но и переживал за свои половые функции. А шлепки по спине к беде не приведут, тем более, Чанёль изредка хитрил и не бил сильно, когда Посредник отворачивался. Этого достаточно, чтобы не ощущать шквал монотонных ударов одной силы, и Бэкхён за это благодарен парню.       Чанёль разревелся от своего поступка, пряча лицо в ладони, и не зная, как просить прощение у Бэкхёна. Душа разрывается на куски от мысли, что наказание прошло, а боль осталась. Хотелось стать для Бэка боксёрской грушей, чтобы разделить с ним участь. На своём опыте он знает, что избиения с детства становятся нормой для «уродливых» людей, поэтому добавлять к ним ещё одни и сделанные своей рукой считает ужасным поступком.       Пока Бэкхён пытался привыкнуть к уровню жжения, Чанёль аккуратно взял его за руки и потянул на себя. Сопротивляться Бэк не мог, потому что руки лишились сил и трясутся от напряжения в спине, поэтому послушно сел на ноги парню, и тот уткнулся в его грудь лицом, обнимая за бёдра и шепча что-то невнятное.       — Ну прекращай! — пробормотал Бэк, неуверенно приподнял руку и дрожащими пальцами провёл по его волосам, пытаясь успокоить. — Втяни сопли, проглоти слюну и не булькай. Я же знал, что буду наказан, поэтому морально готовился.       Чанёль его почти не слушает, а Бэкхёну стало легче от того, что кто-то рядом, когда ему плохо. И не просто рядом, а действительно сожалеет о случившемся и готов помочь. Это первый раз, когда кто-то чувствовал сострадание оттого, что избил парня. Раньше били забавы ради.       Ёль поднял взгляд, рассматривая его лицо и изучая до мелочей, и заметил на нём метку. Она расположилась в глазу, и Бэк тщательно прятал её под линзой, но от ярких солнечных лучей, которые прямо освещают лицо, можно различить знак. Радужную оболочку очерчивает ровный чёрный круг и, в сочетании со зрачком, образовал идеальный циркумпункт. Неудивительно, что парень его скрывает, ведь лицо — самое видное место, а в глаза заглядывает каждый человек. Только богиня знает, сколько раз Бэка хотели ударить в метку и у скольких это получилось. Понимая, что жизнь у парня не сахар, Чанёль решил утешить, положил ладонь ему на затылок и наклонил к себе, неуверенно целуя, но Бэк ответил взаимностью, и поцелуй стал жарче. Покусанные губы Чанёля вновь закровоточили, мелкие трещины стали покалывать, но парень игнорирует всё, кроме поцелуя, захлёбываясь в нём от эмоций. Он долгожданный настолько, что Ёль не отпускает от себя Бэкхёна, приложил свои широкие ладони к его щекам и медленно водит пальцами по его коже, целуя всё глубже, вкладывая в него все свои чувства, накопленные за долгое время. Что творится в его мыслях, он и сам не может понять, но от рук парня на своей спине он словно падает с высоты, и ощущение лёгкости и головокружение сводит с ума. Он готов отдать Бэкхёну всё, лишь бы он не уходил, не очнулся от испуга, ведь в спокойной обстановке Бэк оттолкнет Ёля.       И Бэкхён толкнул, пятясь назад, и оставляя парня в потерянном состоянии.       — Мне надо бежать, — быстро пробормотал Бэк, поднимая с пола свою мантию и на ходу одеваясь.       Он знает, что Ёль не будет останавливать, просить не уходить или клясться в любви. Нет, Чанёль не такой навязчивый. То, что он сам напросился на поцелуй, уже достижение для его поведения и доказывает больше, чем слова любого человека. Бэкхён это запомнил, как и то, что не просто ответил взаимностью, но и чуть не полез раздевать парня. И раздел бы, если бы не больная спина, которая острой болью отозвалась, когда парень опустил руку к пояснице Ёля.       — Что с тобой случилось? — Хань побежал по коридору, что грозилось жестоко покараться, но он не мог спокойно смотреть на кровь на лице Бэкхёна. — Я хотел поблагодарить тебя и Чанёля за помощь.       Бэкхён схватил его за локоть и потащил в его комнату, где первым делом посмотрел на часы, определяя, что часовой урок только начался, а значит, можно начать думать не о своём комфорте. Парень взял платок, который оставил утром у Ханя, и принялся вытирать с себя кровь, пачкая ткань окончательно.       — Укусил Чанёля, — объяснял он, — мы немного повздорили губами и пустили в ход зубы.       — Очень смешно, — буркнул Хань и полез в тумбочку за учебником, чтобы пойти на урок, но Бэк толкнул ногой дверцу, едва не прищемляя руку Ханя.       Тот поднял на него удивлённый взгляд, ожидая объяснений, и Бэк, облизавшись, вспоминая поцелуй, тихо спросил:       — У тебя же деньги есть?       — Тебе нужны лекарства?       Бэк выкинул платок на пол и схватил Ханя за руку, притаскивая к углу, от чего парень сжался в клубок, не зная, что же сосед придумал, но кричать не стал, предпочитая ждать объяснений. Он доверяет ему, хотя оба слишком разные, чтобы иметь общие интересы или занятия, но их объединяло то, что оба никогда не лезут не в своё дело.       — В триста пятой комнате живёт парень, который занимается сексом за деньги, — сквозь зубы говорил на ухо Бэк, вводя Ханя в ступор. — Приходи к нему регулярно, иначе твой первый опыт может быть куда отвратительнее, чем ты можешь себе вообразить. Не думай, что все будут к тебе относиться снисходительно. В конце концов, кто-то тебя захочет и не будет церемониться с некоторыми моментами первого раза.       Спина встала колом, но Бэк затаил дыхание и нашёл в себе силы ровным шагом выйти из комнаты. Едва дверь за ним закрылась, как он влетел в свою спальню, заперся, закрыл окно и попробовал снять мантию, но пальцы скрутила судорога, мышцы в плечах напряглись, и руки вверх не поднялись, режущей болью отдаваясь во всём теле, едва кожа натянулась. Бэк стал на колени, осмотрелся, ища хоть что-то, что ему поможет, но в полупустой комнате нет ничего, кроме привычной мебели. Он посмотрел на дверь, уверяя, что без помощи ему не справиться, но Ханю не следует знать, чего стоила парням помощь, а вновь идти к Чанёлю Бэк не решится, давая себе и ему время на обдумывание собственных поступков и чувств.       Когда дверь соседней комнаты закрылась, парень уловил звуки шагов, но на лестнице не слышно быстрого спуска, что вызвало улыбку, ведь это значит, что Хань поднялся на третий этаж, где прямиком над Чанёлем живëт Сехун.       Хань никогда не пользовался платными услугами и не хотел бы начинать, но Бэкхён прав как никогда. Учиться предстоит долго, и никто не упустит из вида парня-недотрогу, поэтому надо зарекомендовать себя хоть кем-то, пока силком этого не сделали. А поскольку денег у него много, то лучше стать в ряд тех, кто любовь покупает и в паре не нуждается.       Став напротив триста пятой комнаты, парень немного помешкал, зажимая в руках деньги и не представляя, как будет просить об одолжении. Он всё ещё ждëт свою половинку, но надо думать о себе, когда вокруг одни звери, поэтому тихо постучал.       Дверь открылась сразу. Сначала в нос ударил запах кофе, а затем только Хань поднял голову вверх, рассматривая парня широко открытыми глазами. В его фантазии Сехун абсолютно другой, хотя бы не с таким равнодушным лицом. Создалось впечатление, что за прожитый день к нему приходило около двадцати пяти клиентов и теперь он хочет в тишине попить кофе, а не наблюдать, как незнакомый парень откровенно рассматривает его, словно прикидывает: подойдёт или не подойдёт для первого раза?       Сехун снял с широкого плеча полотенце и, вытирая руки, проговорил:       — Цену не скидываю, даже если будешь сильно просить. Ты же Хань?       Слыша своё имя, парень встрепенулся, затем кивнул. Сехун впустил его в комнату, закрыл дверь на замок и указал на кровать, спрашивая, что клиент хочет.       Хань обратил внимание, что у Сехуна очень чисто, убрано так, будто вовсе никто не живёт в комнате. Только одет парень в обычные джинсы и белоснежную футболку, а кружку с кофе по-хозяйски взял с тумбочки и повернулся к Ханю, ожидая список желаний. От такой простоты Лу стало неуютно, ведь он ждал романтику, а тут словно впопыхах всё будет. Но раз пришёл, то стоит просить.       — Я бы хотел научиться целоваться.       Сехун замер, так и не сделав глоток кофе. Он смотрел на Ханя, ожидая, когда тот с него посмеётся и заверит, что это шутка. Чанёль клялся, что нужен секс для девственника, поэтому Сехун согласился, подсчитывая деньги, но поцелуи отдельно не стоят, потому что за таким к парню не ходят. Хань замялся, отлично понимая, что выглядит глупо, и махнул рукой, уверяя, что можно не обращать на него внимания.       — Нет, подожди! — возразил Сехун и поставил кружку на тумбу. — Не зря же пришёл. Располагайся, где хочешь.       Поцелуй не жаль, цену придумает на ходу, да и Хань не просто так выбрал платные услуги, а деньги в руках превратились в мятые и скомканные бумажки, которые тут же положил на тумбочку возле изображения рук Матери.       Парень растерялся, осматривая комнату. Где стать, чтобы не увидели, как он нервничает? Затем вовсе стоя передумал целоваться и полез на кровать. Выбрав место ближе к стене, он кивнул, показывая, что к поцелую готов, а Сехун едва не растерялся, наблюдая за суетой парня, который так волнуется, что принялся сопеть. Хотя смешно наблюдать за этим, но именно такое поведение заставило Сехуна всё же подойти к делу ответственно, потому что Хань делает всё для себя и своей безопасности, а не потому что надо произвести сексуальный фурор для какого-то красавчика из группы. А раз так, то Сехун решил не портить парню первое впечатление от поцелуя, ведь именно от него зависит, как дальше Хань относëтся к ним.       Он сел к парню, придвинулся ближе и попросил расслабиться, но Хань только напыжился, воспринимая всё слишком серьёзно.       — Если ты будешь нервничать, то ничего не получится, — объяснял Сехун и заметил, как Хань расстроился из-за того, что он виновник задержки в обучении. — Прекрати. Сядь ко мне ближе и убери мантию выше.       — Это обязательно для поцелуя? — опешил Лу, не понимая связь одежды, но Сехун кивнул.       — В первую очередь мне надо, чтобы ты прекратил сопеть, как сквозняк в оконной раме.       Хань насупился, но просьбу выполнил, аккуратно вынимая из-под зада мантию, после чего Сехун приблизился к его лицу и соприкоснулся с ним губами. Сердце Ханя застучало в разы сильнее, ведь он рядом с каким-то парнем, а не со своим соулмейтом, причём пришёл сам и сам напросился на поцелуй. Оказалось, что губы у Сехуна мягкие, приятные и крайне требовательные, отчего хотелось изучить их досконально: на вкус, податливость и возможности.       Сехун приподнялся, чтобы прижать Ханя к стене, а руками полез ему под мантию к бёдрам, лаской заставляя расслабиться и закрыть глаза.       Хань резко вдохнул от неожиданности, его обдало холодом, а всё происходящее приобрело иной вид, потому что он узнал эти горячие ладони на своей коже и никогда их не забудет. От страха он убрал свои руки, словно сдавался, но лишь когда пальцы Сехуна полезли ему в трусы, понял, что он не сдаётся, а отдаётся. Та же нежность в движениях, такие же плавные поглаживания по спине, от которых Хань сам стал на колени и склонился к парню, не прекращая поцелуй, в котором нашёл свой тайный смысл. Он знал, каким удовольствием закончится для него ласки этих рук, стирая различия между Сехуном и непонятным существом, которое изредка навещает Ханя.       Он крепко его обнял, требуя всё больше поцелуев, и когда ладонь парня застывала на одном месте, двигался, лишь бы он продолжал гладить его.       Сехун хотел только его расслабить, но взамен получил дикаря, который ведёт себя так, словно они старые любовники, однако решил заработать деньги, повалив Ханя на кровать и стащив с него трусы. А Лу всё так же притягивает его к себе. То, что его «любило» по ночам, приобрело человеческий вид, что моментально сделало Сехуна желанным. Хотелось быть им использованным и наконец-то довести один интим до конца, где удовольствие получают оба. Ему казалось, что это очень важно, в этом есть что-то особенное и очень необходимое.       Единственное, чего Хань не хотел — показать свою спину, поэтому обрадовался очутиться навзничь.       Сехун бы соврал, если бы сказал, что не хотел этого. На тот момент ему казалось, что это важнее любых принципов и правил. Он целовал тело парня с жадностью, смотрел на него, как на объект фетиша и поклонения, ловил взглядом каждую его эмоцию, а губами — стон. Он старался целовать мягче, но всё чаще кусал, не важно губы это или шея, лишь бы выплеснуть эмоции действиями. Он пытался двигаться медленнее, но всё глубже толкал член и сжимал пальцами бёдра, не в силах сдержать желание заняться с Ханем сексом.       Хань чувствовал, как по его метке что-то ползает, очерчивая её круг. Вновь некая змея не могла выпутаться из чёрной замкнутости, словно гонялась за собственным хвостом. Но парню не больно от этого. Всем его вниманием овладел Сехун. Ханю нравится его безумство, руки и поцелуи. Кажется, ему они понравились ещё при предыдущих встречах, и парень не сомневается, что к нему приходил Сехун, потому что не может быть двух одинаковых рук, они не могут двигаться идентично, а в совпадения Хань не верит, поэтому с полуулыбкой стонал, радуясь, что он его нашёл. Он ещё не знает, кто он и почему искал, но уже счастлив принадлежать ему.