Помогите мне улыбнуться…

На следующий день на репетиции новость о том, что Гвердцители будет приглашённым гостем разлетелась в мгновение ока, поэтому когда был пробный грим для участников мюзикла, Тамара уже репетировала с БИ-2 их совместное выступление. Которые желая увидеть хоть одним глазом сбегали её молодые коллеги. Музыкантского пригласили на интервью на радиостанцию, поэтому вечером репетиция была отменена, тем более Антон не видел в ней смысла без участия главной героини, которая сегодня вечером уже собиралась выйти на сцену с рокерами. Сказать ей хоть слово против режиссёр не посмел, посчитав, что так ей возможно станет немного легче принять уход Инны Владимировны. Молодые коллеги Тамары заполнили весь первый ряд, как можно ближе к сцене, увидеть свою любимицу в таком амплуа ещё и вживую… это не сравниться ни с одной записью во всемирной паутине социальных сетей. Впрочем, самой певице выход на сцену дался с трудом, у неё не было концертов после смерти Мамы, поэтому она старалась не смотреть в зал, особенно остро ощущая исходящую от него пустоту, ведь тех самых, родных и таких любимых глаз больше не будет никогда… и Мама не возьмёт её за руку перед выходом… не поцелует в лоб… не будет внимательно смотреть на неё из зала… Опасаясь сорваться на глазах сотен зрителей и открыть им всю свою боль, Тамара старалась не смотреть в зал, глаза практически всегда были закрыты… она повернулась полу боком к Лёве, но на первом же припеве песни «Безвоздушная тревога» голос Гвердцители надломился, певица с огромным усилием постаралась взять себя в руки. Исполнение этой песни когда-то одобрила Мама, и перед глазами Тамары как калейдоскоп пролетели воспоминания… Платье на ней было простое, хотя и с французским акцентом, вырезом на спине, всё как учила Мама… Гвердцители очень похудела после ухода Инны Владимировны, поэтому прежние концертные наряды были ей сейчас велики, а обновлять гардероб у женщины не было ни времени, ни сил, ни желания… На словах Лёвы «что-то опять случилось в раю», Тамара запрокинула голову, очень надеясь, что Мама слышит и видит её, ведь поёт она теперь только для неё… для неё одной… Чувствуя как холод и беззащитность буквально исходят от певицы, Шура придвинулся чуть ближе к ней, стараясь сделать это движение максимально незаметным, на сцене у каждого свои роли и их необходимо отыгрывать до конца, как бы больно нам ни было. Ко второму куплету голос певицы немного окреп, хотя внезапными встряхиванием своих огненных локонов она словно старалась избавиться от сковывающего всё тело наваждения. Приближался момент её вокализа… и Тамара вышла чуть вперёд на сцену, оставляя позади себя словно верных рыцарей Шуру и Лёву, её взгляд из полуопущенных ресниц, которые через пару секунд полностью сомкнулись был выше голов зрителей, он направлялся вверх вместе с левой рукой к небесам. Лёва подошёл к ней совсем близко и в момент, когда Тамара раскрыла глаза, чтобы набрать в легкие больше воздуха, он оказался рядом и поднял свою руку, в этом жесте было очень много… понятного только двум людям… поддержка и немое признание «ты не одна»… Гвердцители медленно развернулась к Лёве и вытянула свою кисть, поравнявшись с ладонью рокера, они не соприкасались, но этого было и не нужно… всё было в этом движении… в этой поддержке, признании и единении. Понимая на какой тонкой грани балансирует Тамара, Шура подошёл ещё ближе к ней, предчувствуя волну боли, которая вот-вот готова была вырваться наружу из этой хрупкой и беззащитной женщины. Фортель ногой и ставший в разы громче голос, удивили даже музыкантов, они подобного от Гвердцители совершенно не ожидали, но продолжили выступление. Лёва наоборот, только ещё больше загорелся, потому что такой эксцентричной и эмоциональной Тамара нравилась ему ещё больше, а вот Шура, умеющий смотреть гораздо глубже и внимательнее, понял, что певица едва держит себя в руках, это выступление даётся ей тяжелее, чем любое другое за её многолетнюю карьеру. Истинные эмоции перемешивались с испытываемой болью и приносили резкость во все её движения, которые сейчас особенно выделяли в ней рокершу. И эту роль Гвердцители исполнила лучше, чем когда-либо. Песню «Моя любовь» подпевал весь зал, а Тамара уже отсчитывала такты, когда наконец сможет покинуть сцену. Возвращение на неё даже в качестве гостьи далось очень тяжело… а ведь ей уже составили график гастролей по Америке с сольными концертами. Зная про артистизм Лёвы и тот факт, что на сцене ему удобнее быть одному, Тамара всё чаще поворачивалась к нему полу боком, он не смог бы «прочитать» её, а вот Шура, находившийся всё время по правую сторону от певицы, легко сделал это и теперь тоже с нетерпением ждал окончания концерта. После поклонов Гвердцители покинула сцену, но в гримерке свою любимую Норму уже ждали коллеги по мюзиклу, наперебой осыпая её комплиментами и цветами. Желание уединиться хотя бы ненадолго было разбито в дребезги, Тамара спрятала все чувства в глубине души, вновь надевая ставшую уже привычной маску, улыбаясь своим коллегам и принимая от них восхищение. Лишь через две четверти часа к ним вошёл Шура, и тут же вызвался отвезти Гвердцители в гостиницу. Тамара, сославшись на усталость, приняла приглашение, возвращение на сцену экспромтом всего с одной репетицией накануне, далось очень тяжело и больно, ей больше не для кого петь, в зале нет глаз Мамы, а значит даже музыка теряла отныне для неё спасение, которым раньше хоть немного, но залечивало кровоточащую рваную рану в сердце Тамрико.