Помогите мне улыбнуться…

Однако ночью певица не могла уснуть, надеясь немного проветрить голову, она вышла на небольшой уютный балкончик, и совершенно не ожидала увидеть на соседнем Шуру, который очень обеспокоился её бодрствующим видом: — Не можешь уснуть? — тихо спросил он, подходя к перилам поближе к Гвердцители. Тамара кивнула, но тут же запоздало постаралась успокоить взволнованного рокера: — Всё в порядке… я сейчас тяжело засыпаю… — Можно мне… остаться у тебя? — тихо уточнил Шура. Гвердцители тут же почувствовала неловкость, но спокойствие, которое окутывало её рядом с мужчиной… оно манило певицу к себе, ведь в нём была сила… поддержка, которая ей так необходима. Тамара опустила глаза и незаметно кивнула, смущённо приподнимая на него зелёные глаза. Чтобы певица не передумала, рокер перекинул ноги через перила своего номера и перепрыгнул на балкон к Гвердцители, женщина опешила и отступила на несколько шагов назад: — Ты сумасшедший! — удивленно заключила грузинка. — Чтобы ты не передумала, надо действовать быстро! — улыбнулся Шура и коснулся ладони Тамары. — Пойдём… буду охранять твой сон. — А сам снова проведёшь бессонную ночь… — виновато заключила Гвердцители, в неловкости опуская глаза. — Буду рядом с тобой… — тихо повторил Шура, и взяв ладонь певицы покрепче в свою, увёл её обратно в номер. Тамара залезла под одеяло, не снимая мягкий и пушистый гостиничный халат, всё-таки она в присутствии мужчины. Рокер приставил стул рядом с изголовьем кровати, словно верный рыцарь готовый охранять сон своей королевы. Укутавшись потеплее, певица вытащила одну руку, и сжав ладонь мужчины, тихо предложила: — Может… тоже ляжешь и поспишь этой ночью? Двое суток без сна… Шура удивился, но всё же лёг рядом, поверх одеяла и тихо спросил замершую певицу: — После мюзикла… куда ты поедешь? — Домой, в Тбилиси, — так же шепотом отозвалась Тамара и повернулась к мужчине. — В пустой дом? — уточнил он и снова повторил своё предложение. — Присоединяйся к нашему туру, я хочу… чтобы ты была рядом, у меня на глазах, мне так спокойней… — Буду на нескольких ваших концертах, — кивнула Гвердцители, стараясь не замечать двойной смысл, который мужчина вкладывал в это предложение. — Не хочу… чтобы ты оставалась одна, — он старался не упоминать имя Инны Владимировны, опасаясь, что у Тамары будет срыв, но в тоже время понимал, что Кофман была всегда либо на гастролях вместе с дочерью, либо они бесконечно долго беседовали по телефону, сейчас же Мамы рядом с певицей не было. — Я не одна… у меня есть сын — Сандро, — возразила женщина. И Шуре стоило огромных трудов прикусить язык, чтобы не напомнить Тамаре, что здесь и сейчас она одна, а Кахабришвили-младший в Лондоне. Женщина пододвинулась поближе к рокеру и тихо поблагодарила: — Спасибо, за то, что ты сейчас рядом со мной… ты даже не представляешь, как это для меня важно… Шура как и вчера погладил певицу по волосам и больше не стал продолжать дискуссию, и Гвердцители довольно скоро погрузилась в сон. А рокер большую часть ночи просто смотрел на неё, боясь пошевелиться и разбудить, но в какой-то момент он почувствовал странное шевеление рядом и открыл глаза, снова видя нависшую над Тамарой белый силуэт, призрачная рука коснулась её волос и певица повернулась поближе к этим пальцам, словно нежась и умоляя не исчезать: — Мама… — едва слышно прошептала певица, но не проснулась. Шура боялся пошевелиться, но призрачный силуэт Инны Владимировны не удостоил его взглядом, она была сосредоточена на своей дочери, которая без её присутствия рядом осталась фактически сиротой. Дыхание Тамары стало ровным и глубоким, она словно чувствовала своего ангела-хранителя рядом и мгновенно успокаивалась. До утра Шура не мог уснуть, ему хотелось разбудить певицу, чтобы она увидела призрачный силуэт Мамы и поняла, что Инна Владимировна всегда будет рядом с ней, в первые минуты он подумал, что так будет лучше, а после побоялся очередного срыва, как вчера вечером, ведь уже ничего не вернёт Гвердцители прикосновение тёплых материнских рук и вселенские любовь и заботу, которые источала эта уникальная женщина, так безвременно ушедшая в иной мир. Но с первыми лучами рассвета, беспардонно проникающими сквозь балконную дверь в номер, призрачный силуэт рассеялся, целуя Тамару напоследок в лоб, словно обещая к ней вернуться следующей ночью. Её отсутствие певица ощутила сразу и резко перевернулась, словно стараясь найти то, что потеряла, и неожиданно для Шуры прижалось щекой к его тёплому плечу, затихая и продолжая спать. Рокер осторожно обнял её, радуясь, что хотя бы так, пока она спит, он может прикоснуться к ней и проявить заботу, от которой она наверняка откажется, когда будет бодрствовать, потому что не захочет показывать себя слабой. Он даже не мог понять, за какие заслуги ему оказано такое доверие быть с ней рядом, утешать и даже находиться в номере пока она спит. Шура рассматривал лицо Тамары и удивлялся, как же оказывается людей меняет горе: исхудавшее лицо, впалые глаза и… усталость с обреченностью, они читались буквально при первом взгляде, даже не нужно было присматриваться. Желание поцеловать её, защитить, будто бы сказать, что она не одна, заполнили мужчину, он медленно приблизился к женскому лицу и оставил почти невесомый поцелуй на щеке певицы. Но Тамара, почувствовав дискомфорт от колючей щетины, тут же потерлась об его плечо, стараясь откланяться от неприятных ощущений, прерывающих её сон, зато вместо того, чтобы окончательно отстраниться, переложила голову на грудь рокера. И даже сквозь одеяло и халат, в которые была укутана певица, Шура почувствовал её холодную кожу, хотя раньше женские ладони всегда были тёплыми, уж об этом он знал точно, целуя её руку при каждой их встрече. А сейчас… холодная и опустошенная, будто из неё выкачали всю жизнь, ни оставив ни капли тепла и света. Рокер с негодованием смотрел на солнце, которое предательски проникало в номер всё больше и больше и словно отвоевывая себе право присутствовать здесь, оно как вор кралось по одеялу всё выше и выше, пока наконец не добралось своими тёплыми весенними лучиками до лица Тамары, прерывая её сон. Певица поморщилась и открыла глаза, видя перед собой щетину и тут же краснея, осознавая, что уложила голову на плечо мужчины. — Выспались? — тихо полюбопытствовал Шура. — Да… Спасибо тебе! — смущённо опустив глаза и вдруг рассмеялась. — Никогда… с момента нашего знакомства… не могла даже подумать, что однажды наступит момент и я буду просыпаться с тобой вот так! — Если бы не обстоятельства… то я был бы гораздо более счастлив от такой возможности, — улыбнулся Шура, и маленький червячок сомнения стал грызть душу рокера, ведь он понимал, его поддержка Тамаре действительно нужна, но покой она обретает не благодаря ему, а благодаря приходу по ночам Инны Владимировны. — Спасибо тебе… — шепотом повторила певица, и потянувшись, поцеловала его в щёку. Тут сердце мужчины не выдержало мук совести и он признался: — Я вижу Инну Владимировну рядом с тобой уже вторую ночь… она появляется здесь белым силуэтом… и это она приносит тебе покой, не я, — ему и самому было больно это признать, но лгать этим зелёным опустошенным глазам было бы выше его сил. — Она приходит к тебе и защищает тебя… она как была, так навсегда и останется твоим ангелом-хранителем… Он замолчал на полуслове, видя как глаза грузинки наполнились слезами, рокер тут же прижал её к груди: — Не надо, не плачь… прошу тебя… Тамара закусила губу и глубоко вдохнула, стараясь взять себя в руки и ей это удалось, она ещё не знала, что последующее упоминание любимой Мамы обеспечит ей срыв на глазах у всех.