Наверстать

— Я не могу говорить сейчас, Сьюзан, — почти терпеливо заявил Майк уже в который раз. — Кран… кран подтекает. Нужно заняться им прямо сейчас, — он почти даже и не лгал, разве что таз вместо сломанного крана ему приходилось подставлять Заку под голову. Тот не ел, должно быть, уже несколько дней, так что из его рта выплескивалась только желчь и немного воды, которой Майк успел его напоить. Это происходило даже во время их разговора, так что Сьюзан наверняка подозрительно прислушивалась. — Мне не особенно нравится ждать своего мужа до самого утра. — Не нужно ждать. Отдыхай, ложись спать. Я постараюсь не разбудить, когда буду возвращаться, — по правде говоря, он еще не знал, сумеет ли вернуться этой ночью или хотя бы под утро. Ему не нужно было скрывать. Нужно было рассказать все как есть… но прямо сейчас у него не было ни сил, ни времени на длительный и обстоятельный спор с элементами ссоры, который неминуемо разразится, едва Сьюзан услышит имя Зак. Знать, что твоя любимая жена ненавидит твоего же родного сына, — не самое приятное, что можно ждать от жизни. От новой, приятной жизни с чистого листа, о которой так долго желал Майк. Правда, мечтая о ней, он еще не знал о том, что у него, оказывается, был сын. Это звучало нечестно — будто Зак был виноват в том, что нарушил размеренное существование Майка. Если он и был в чем-то виноват, то уж во всяком случае не в этом. По правде говоря, Майк едва ли мог обвинить его даже в том, что происходило в эту самую минуту. Он не раз имел дело с наркоманами прежде… и знал, как ими становились. Почти никогда ими не были те, кто был любим. Это, конечно, не значило, что пара ласковых слов могла все исправить. У Майка не было розовых очков — как не было ни малейшего представления о том, как любить Зака. Он знал, что любил его безусловно, но одновременно понятия не имел, как это выражать — такой привычки у него не было; и поведение Зака не делало ситуацию проще. Все это был один гигантский порочный круг. — Ты можешь идти, — пробормотал тот после того, как прополоскал рот из предусмотрительно подставленного стакана. — Не обязательно сидеть тут со мной… не хочу разбить еще одну семью. — Зак, ты не разбил ни одной семьи, — тот отчетливо фыркнул. Конечно. Не то чтобы Майк умел хорошо подбирать слова. У Зака погибло сразу две матери, вторая семья перестала существовать, а первая — и не начинала. Но Майк… он был частью этой самой первой семьи, он мог бы стать и частью третьей… вот только для этого нужно было чуть больше его личного желания. — Это не твоя вина, ничего из того, что случилось. — Спасибо. Очень… неубедительно, — Зак прочистил горло и обессиленно упал головой на подушку. — Хотя мне плевать, даже если Сьюзан заявится сюда и вытащит тебя за шкирку. Майк поморщился. Обрисованная картина была, во-первых, уничижительной. Во-вторых, Зак, очевидно, кривил душой. Еще совсем недавно ему было важно, что думала о нем Сьюзан; а главное, ему было важно, что думала о нем Джули. Не стоило вспоминать об этом сейчас. Зак вдруг хрипло закашлял, выгибая спину; Майк поторопился поднять ему голову — тот даже не пытался опереться, чтобы хоть немного помочь. В уголках его рта показались пузыри пены, а спина под ладонью Майка казалась горячей и мокрой от пота. Майк не должен был пытаться справиться с этим один. Он должен был отправить Зака на реабилитацию… на которую у него не было средств. Черт, да у него не было средств даже на палату в больнице, если только не залезть в долги. В смысле, не залезть в долги еще сильнее, чем он уже это сделал. Что, если он всего лишь пытался избежать этих жутких трат, оставаясь с Заком и пытаясь провести его через все в одиночку? Так это не работает. Ему нужна была настоящая помощь. Нечто большее, чем неловкий биологический отец, который мог только передать таз или стакан с водой. — Как думаешь, ты сможешь уснуть? — Зак пожал одним плечом; кажется, он уже почти спал, если эту лихорадочную дремоту вообще можно было назвать сном. Майк надеялся, что он сможет немного отдохнуть, потому что неприятный опыт говорил ему: самое дерьмовое дерьмо еще только должно было начаться. И, конечно, его возвращение домой к утру было лишь иллюзией, если он не хотел, чтобы Зак стал одним из готовых на все торчков, с безумными глазами шатающихся по ночным улицам. Такого не должно было случиться. Он не мог покинуть этот дом, не сейчас, потому что сколько бы Зак ни обещал… может быть, даже искренне веря в свои обещания… он не готов был отвечать за себя сам. Майк снова достал из кармана телефон и повертел его в руках. Он должен был дозвониться Сьюзан, пока она еще не отошла ко сну — хотя кого он обманывал, она не собиралась этого делать. Она собиралась бодрствовать до утра, переживая о том, что было скрыто от нее. Майк знал ее достаточно хорошо, чтобы в точности предсказать, даже больше — почти воочию видеть. Зак что-то простонал, не открывая глаз; это не был осмысленный зов, какой-то обрывок лихорадочного бреда. Пользуясь тем, что он не мог сопротивляться, Майк положил ладонь ему на лоб, горячий, но уже почти сухой; еще немного — и наступит обезвоживание. Уйти сейчас было невозможно, как и остаться без предупреждения. С тяжелым вздохом он набрал номер. Сьюзан, разумеется, ответила почти немедленно. — Прости, Сью, — сказал он. — Я сейчас не на вызове. — Ага, — произнесла она таким тоном, что стало очевидно: она нисколько в этом не сомневалась. — И где же ты на самом деле? — кажется, ее голос дрогнул. Майк знал, что Сьюзан доверяла ему… по крайней мере, в определенном смысле. Он знал, что она верила: другая женщина или еще какая-нибудь постыдная глупость была здесь ни при чем. Сьюзан опасалась чего-то более грозного. Чего-то более пугающего, чем грязное белье измен. Но это был всего лишь подросток. Сложный… слегка неуправляемый и с ворохом неприятных проблем, но это все еще был только несчастный подросток. — У Зака, — сказал он. — Я сейчас дома у Зака. Прости, — он не был уверен, что стоило извиняться — казалось, будто он приносит извинения за то, что заимел сына задолго до их со Сьюзан знакомства. — И я не могу… уйти сейчас. И вообще в ближайшее время. В телефонной трубке раздался вдруг внезапный громкий шорох — кажется, это Сьюзан протяжно выдохнула прямо в микрофон. — Я так и знала, — сказала она. — Вернее, я не знала, но сейчас это очевидно, — Майк надеялся услышать в ее голосе нотки облегчения, но почему-то никак не мог их ощутить. — И что ты предлагаешь мне делать? Просто сидеть и ждать? Что вообще случилось? Я не могу оставить Эм-Джея, и… — шквал вопросов обрушился на него, как град. — Сьюзан, мне ничего от тебя не нужно, кроме того, чтобы ты не волновалась, — Майк облизал губы, покачивая головой. — И тебе совершенно точно не нужно приезжать. — Уверен? — переспросила она. — Потому что ты и о себе-то не можешь позаботиться, когда лежишь с температурой, а я смею полагать, сейчас дело вовсе не в легкой простуде. — Ты… — Майк опасался, что мог неверно понять намеки Сьюзан. — Ты правда была бы… хотела помочь? В этот раз вздох с другой стороны был еще продолжительнее. — Нет, Майк, будем честны, я не хотела бы, — сказала она. — Но я… наверное, готова? По крайней мере, я готова постараться. Но только не прямо сейчас. Я смогу приехать, только когда Эм-Джей окажется в школе. — Это было бы… — Майк и в самом деле растерял последние слова. Не говорить же «это было бы очень мило с твоей стороны». — Я был бы тебе очень благодарен, — наконец выдавил он. — Но это не обязательно. Достаточно просто не беспокоиться, а лучше даже не вмешиваться, продолжил он уже мысленно. Чего можно было ждать от Сьюзан в столь щекотливом деле? Она, безусловно, умела заботиться о людях, но одновременно не умела и держать язык за зубами. Сложно было даже представить, что она могла бы наговорить Заку, заслуженно или нет. — Не надо, — сказал ему Зак, когда разговор прервался. — Пожалуйста… не надо, — видеть Сьюзан он определенно не хотел. — Если тебе нужно идти — иди… только не приводи ее сюда, — он несколько раз глубоко вздохнул, явно борясь с тошнотой, но его желудок был уже совершенно пуст. — Все в порядке, — не слишком убедительно попытался успокоить его Майк. — Сьюзан только хочет помочь. — Только не мне, — пробормотал он. — Я поджег ее кухню… — он нервно сглотнул, припоминая этот прискорбный факт. — И она никогда не хотела видеть меня рядом с Джули… — потому что скоротечный роман с Джули случился уже после того, как Зак медленно начал сходить с ума после смерти Мэри Элис. Это было очевидно, но одновременно ровным счетом ничего не объясняло. А ведь в этом что-то было… Дочь Сьюзан могла бы быть вместе с сыном Майка, если бы все сложилось немного… вернее, совсем иначе. Но поздно, все уже успело сложиться по-другому, и приходилось иметь дело с реальностью. Зак успел заснуть за прошедшие минуты, на которые Майк провалился в прошлое, и он накрыл его одеялом, подоткнув его так, как сделал бы это с Эм-Джеем. Глаза у Зака запали так глубоко, что в полумраке комнаты казались темными провалами на лице, на приоткрытых губах собрался белесый налет, и Майк не попытался стереть его салфеткой только потому, что боялся разбудить сына. О последнем слове думать было странно. Даже узнав об их родстве, Майк едва ли мог воспринимать Зака как родного, настоящего сына — и не последнюю роль в этом играло постоянное присутствие Пола Янга. Поначалу он не собирался соперничать с ним. Зачем вламываться в чужую устоявшуюся жизнь? Но только где сейчас был Пол Янг, где были все они? У Зака было целых два отца, и куда это его привело? Майк не собирался соперничать с Полом, но, черт возьми… Теперь у него не было выбора. Долго Зак не проспал спокойно: уже через пару часов он застонал, часто дыша; его голова беспокойно вертелась на подушке, капли пота срывались с губ и крыльев носа. Майк намочил в холодной воде полотенце, но едва он прикоснулся им к лицу Зака, тот всхлипнул: — Нет, не надо… больно, — начиналась гиперчувствительность. В эту самую минуту Заку наверняка казалось, что он понемногу начинает гореть заживо. Майку не хотелось вспоминать, откуда он сам это знал; но раз он знал больше, чем среднестатистический гражданин, наконец-то пришла пора воспользоваться знаниями с благой целью. — Все хорошо, — пробормотал он, поглаживая влажной тканью предплечья Зака, на которых отчетливо виднелись метки от иглы. Тот морщился в бредовом полусне и слабо пытался отдернуть руки, но Майку не приходилось прикладывать ни малейшего усилия, чтобы их удержать. — Все хорошо, уже не так сильно жжет, правда? — он знал, что всего этого, конечно, недостаточно, но сегодня, сейчас… этой ночью он не мог предложить больше. Правда, добавилась еще одна проблема: у него отчаянно слипались глаза — давали о себе знать предыдущие занятые ночи, в которые он на самом деле ездил на вызовы. Он ездил на них для того, чтобы отложить Эм-Джею на колледж. Для того, чтобы они могли переехать в дом побольше. Не для того, чтобы потратить их на рехаб для наркозависимого подростка, случайно оказавшегося его сыном… вторым сыном — вернее, первым? Иногда мир и вправду был слишком тесен. Семья значила большие обязанности. Он знал это, когда брал Сьюзан в жены. Но недостаточно думал об этом много лет назад, когда встречался с Дейдре… а стоило бы! Он осторожно снял с Зака очки, которые почему-то до сих пор были на его лице, уже запотевшие изнутри. Потом перевернул стакан над его губами — конечно, большая часть воды оказалась на подушке, но часть ее все же попала в рот, и тот судорожно проглотил. За окном постепенно начинало снова светать; Майку казалось, что он впадал в анабиоз; Зак что-то слабо лепетал, как будто ни на что другое у него уже не было сил. Все это казалось затишьем перед бурей, но тут затишье пронзила трель очередного звонка. — Мне удалось договориться с воспитателем, чтобы оставить Эм-Джея в школе пораньше, — сказала ему Сьюзан. — Так где ты сейчас? Мне нужен адрес.