____________
— Я считаю, что Вы блестяще справились с поставленной задачей, — Станислав Владимирович соединил пальцы в замок. — Вы прекрасно чувствуете динамику каждой сцены, внутреннюю логику каждого акта. Я думаю, что Вы и фальшивую интонацию, и затянутую тираду сможете уловить. Антон хотел было возразить, усомнившись в достоверности реплики, но Шеминов опередил его, задав свой вопрос: — Антон Андреевич, а кто Вы по профессии? — Режиссер-полукровка, — улыбнулся парень. — Я брал академ. — Поэтому, получается, ничто не будет отвлекать Вас от работы, — Шеминов будто бы прочитал его мысли. Это, конечно, хорошо, если парень будет ежедневно без пропусков появляться в театре и следить за зарождением постановки. Но большим препятствием для Станислава Владимировича оказался взятый академ. Почему не доучился? Устал от театра или есть ещё причины? Множество вопросов витало в голове мужчины, но чётко застроенный сценарий для спектакля не оставил его равнодушным. Шеминов, взяв папку, в очередной раз пробежался глазами по уже знакомому, а в каких-то местах даже зазубренному тексту. Всевышнее силы: ангелы и демоны — излюбленная тема фантастов. Но ранее театральные постановщики её не касались — писали про вечное, светлое чувство, войну и мир, дружбу и ненависть. Но с божественными существами не связывались. Может, поэтому Шеминов и клюнул на этот сценарий? Всегда же хочется внести в репертуар что-то новое. А если пьеса не окупится, просто перестанут её показывать. — Я смотрю, Вы коснулись и распределения ролей… В ответ Антон молча кивнул. Лёгкий испуг, проявляющийся в дрожащих пальцах и голосе, ни на секунду не оставлял парня. — Почему Вы видите в главной роли Арсения Попова? Паника, растерянность и вместе с тем как будто надежда выразились во взгляде зелёных мужских глаз. Как следовало ответить на этот вопрос? Скажешь правду — не поймут, да ещё в добавок и осудят, выгонят и уж точно не примут сценарий. А никакая выдумка как на зло не желала посещать воображение. Видимо, вся фантазия была потрачена на сочинение сказочки про ангелов и демонов. — Вы его хотя бы раз видели? — Станислав Владимирович, по обыкновению, сжал пальцы в замок. — Конечно, — качнув головой, Антон неуверенно улыбнулся. — Так Попов же у нас — ангел во плоти. И роли у него соответствующие. Зачем ему строить того, кем он не является? Ну, и как объяснить тот факт, что с переменой настроения меняется и актёрские способности парня? Широко улыбаясь, Арсений начинает выглядеть как ребёнок, который затесался на празднике у взрослых. Маленький, ничего ещё не смыслящий в этом мире. Но когда на смену оптимизму приходят отрицательные эмоции, голос начинает звучать уже не так звонко, глаза теряют привычный блеск, а сам Арсений будто бы моментально находит свое место на сцене. Маленький мальчик в нем увядает, остальные актёры будто бы отходят на второй план, предоставляя Попову весь свет сапфиров. Утверждать его на роль ангела — рыть самому себе яму. И никакую пользу в этом случае сценарий и проделанная работа не принесут. Арсений сольется с остальным белым и пушистым пухом, и зритель не станет разбираться, где часть декораций, где ангельские крылья и нимбы, а где сами актёры. — Роль актёра и заключается в том, чтобы примерять на себя чужие маски, разве не так? — Антон поддался вперёд, уставившись прямо в прячущиеся за оправой очков глаза напротив. — И не поспоришь, — усмехнувшись, Шеминов покачал головой. Он достал из стола печать и оставил её след на сценарии. — Одобрено.***
Почувствовав на кончике носа солнечного зайчика, Арсений рывком поднялся с кровати, быстро потянулся. На нем ничего, кроме дурацкой растянутой футболки, и не было. Лучи утреннего солнца скользнули по подтянутым бедрам и животу, любопытно пересчитали синяки: парень частенько на прогонах спектаклей собирал все углы декораций. Он двинулся к двери, попутно собирая белье и то, в чем будет удобно возиться до вечера на сцене. Начинать день с репетиции нового спектакля было как-то… странно? Премьеры сцена Драматического театра Пензы видела не так часто. А если это событие и случалось, то обходила Попова стороной. Новый день сулил новые дела и заботы, и Арсений сам не знал, где закончит его в этот раз: от усталости он мог задремать прямо в кресле зрительского зала. Но сначала по традиции — кофе.____________
Арсений впервые за последнее время получил настоящую роль: не в массовке, а главного героя! Его вдруг окутала не свойственная ему паника: столько лет на сцене, а колени трясутся, как у ребёнка, которому предстоит залезть на стул и прочитать перед всеми родственниками стихотворение. В лесу родились демоны, черт бы их побрал… Арсений с вечера начал учить текст, но страх того, что все реплики напрочь вылетят из головы и он даже слова не скажет, не оставлял парня. Помимо него были и другие люди, которые занимали и ведущие позиции, и массовку. Каждому была отведена своя работа, но почему именно Арсения на этот раз выбрали на роль главного персонажа? Он успел отвыкнуть быть в центре внимания, пусть и постоянно мечтал занять «место под солнцем». Но для начала ему просто хотелось «подышать» сценой. — Всё будет хорошо! — Попов невольно вздрогнул, когда на него со всей скорости налетела Оксана. Эта привычка подруги слегка раздражала парня. Ну, вот зачем же так людей пугать? И как только Юра её терпит… — Чёрт, что же ты так пугаешь! — Арсений принялся собирать рассыпавшийся по закулисью сценарий. — Сам ты черт! А я, между прочим, ангел. — Так, у нас новый постановщик, — заглянув за кулисы, прошипел Шеминов. — Не позорьте меня! Попов, начинай, — он спустился по лестнице и занял место посередине зала. Арсений сжал кулаки и вышел на сцену, будто на деревянных ногах. Самая малая часть декораций была уже готова, а костюмы должны будут сделать только через неделю, поэтому сегодня ничто не сковывало движения. И было меньше возможностей насажать себе новых синяков. По привычке бегло осмотрев зал, Попов задался вопросом: почему по правую руку директора сидит ребёнок? И где тогда постановщик? Скрутив сценарий, он ударил им по ладони и едва ли невольно не озвучил вопрос, но голос Шеминова вернул его в реальность: — Начинай уже. — Да, конечно, — Попов почувствовал, как неуверенность наградила его лёгким подзатыльником. Типичное состояние пятиклассницы, боящейся пересказывать параграф при всём классе. Он заговорил робко, в голове перепутался абсолютно весь сценарий. Сбивался, начинал заново и вновь сбивался. Мужчина, тяжело вздохнув, посмотрел на артиста погорелого театра из-под ресниц. Может, они ошиблись в нём? — Попов, ты сегодня как на гастролях ивановского театра. Давай сначала, — вздохнул Шеминов и обратился к рядом сидящему Антону: — Вы рассчитывали, что пьеса поможет ему всплыть на поверхность. Чушь! Спектакль утопит его. Метнув колкий взгляд на перешептывающуюся парочку в первом ряду, Арсений собрался с силами и начал снова отыгрывать роль. Да как этот новенький вообще может в чем-то упрекать его? Парню неожиданно захотелось всё бросить и посплетничать в буфете с коллегами, но сначала требовалось довести дело до конца. Иногда голос Попова предательски подрагивал, и от этого он забывал слова. Но судя по уверенным кивкам Шеминова, у него начало получаться собирать все реплики и выражения в один целостный демонический образ. — Анже, ты же понимаешь, что это вечная насущная проблема? — Арсений склонил на бок голову и взглянул на партнёршу так, что та невольно шагнула назад. Видимо, действительно смог впустить в её сердце маленького чертенка с рожками. Увидев испуганную моську Наташи, парень не смог сдержать эмоций и издал тихий смешок, попытавшись преподнести его как ироничную усмешку. — Тебе ведь лучше всех должно это быть известно! Шеминов продолжил кивать чему-то своему и едва заметно улыбнулся. — Хочешь сказать, что наш пройденный путь ничего не стоит? — вздернула бровь Матвиенко, которой приспичило на время репетиции набросить на себя какую-то белую тряпку, якобы это ангельское амплуа. — Но послушай меня, Грессиль!.. — Нет, нельзя же идти против Глуакорскому приданию, так было из покон веков. Нельзя нарушать правила, иначе может произойти развал двух миров, как описано в старой легенде! — Арс… — на секунду осеклась Наташа, и своей ошибкой вырвала у парня невольную улыбку. — Тфу-ты, Грессиль, блять… Ты веришь этим легендам?! — Ширпотреб, проданный по цене антиквариата, — зашипел чем-то недовольный Станислав Владимирович. Всё же шло так гладко, что опять не так? Видимо, даже малейшую слабинку мужчина решил не оставлять без внимания. На этот раз Арсений наградил своим пытливым взглядом директора и его подопечного. Пропуская реплики коллеги мимо ушей, он пытался разобраться, почему сегодня так сложно выставить себя в лучшем свете и почему Шеминов настолько ворчлив. Обычно он вовсе не интересуется репетиционной жизнью. Главное — на премьере выдать пустоту за гениальность. — Эй, я вообще-то закончила… — прошептала Наташа, аккуратно коснувшись запястья коллеги. — М? — на этот раз в светлых глазах не было и намёка на что-то устрашающее и загробное. Сплошная рассеянность и паника. Арсению всё ещё было трудно привыкнуть к тому, что он находится в центре внимания и постановщик всё время смотрит в его сторону. — А у вас звонит телефон, — вздохнув, Станислав Владимирович поднялся с кресла. Многие не понимали, зачем он через каждое слово вставляет актёрский сленг? Нельзя, что ли, по-русски объявить перерыв? Арсений наконец-то смог выдохнуть с облегчением. — У нас что, ветер перемен? — присев между Мариной и Димой, Арсений кивнул в сторону нового постановщика. — И ты туда же? — фыркнула Оксана, смахнув с губ сахарную пудру. — Разговаривай нормально, прошу. А то у меня складывается впечатление, будто мы какая-то большая секта. — А разве это не так? — усмехнулся Юра и слизнул с губ жены то, что осталось от коржика. — Вы, кстати, в курсе, что отныне краденные коржики вычитают из зарплаты? — спросил Дима и звонко рассмеялся, когда заметил изумленную моську Суркова. — Ю-юр, — Оксана медленно перевела взгляд на мужа. — Признавайся, сколько спёр? — Прилично, — мужчина заглянул в портфель, набитый краденной выпечкой. — До конца жизни хватит. Дим, надеюсь, ты шутишь… — Так что насчёт нового постановщика? — Арсений пощелкал пальцами, напоминая о своём присутствии. Группа актёров в унисон покосилась на сидящего в первом ряду кудрявого парня. — Вообще я как сценарий увидел, подумал, что его епископ Митрофан Сердобский написал, — хохотнул Юра. — А вообще хорошо, что мы оставили в покое этого Беляковича и Островского. Наконец-то появилось что-то свое, Пензенское. — Вот тебе и Сердобский, — тихо вздохнул Арсений, заметив возвращение Шеминова в зал. Тот по обыкновению трижды хлопнул в ладоши, призывая актёров подняться на сцену.____________
Сначала актёров раздражал этот внезапно появившийся незнакомец, но в итоге они его всё же приняли после подведения итогов первой репетиции. По сравнению с автором, извечным врагом актёров, Шастун ничего из себя не строил, и те прониклись к нему дружеской симпатией. Несмотря на то что Антон всю репетицию просидел по правую руку Шеминова, силы так же покинули его. Видимо, усталость воздушно-капельным путем передавалась от актёров другим служащим театра. А ведь театр — сложный механизм. Здесь же не только артисты. Подумайте, сколько людей в этой системе? Расположившись на диванчике под портретами актёров, Антон пытался найти хоть одно свободное такси, но, на удивление, находящиеся недалеко машины были заняты. И только куда и откуда едет пол-Пензы под вечер третьего сентября? Ждать минут тридцать приезда такси не хотелось, толпиться в набитой маршрутке — тоже. Вздохнув, Антон смирился с тем, что сегодня придётся спать, видимо, прямо на диванчике напротив массивной деревянной двери. Почувствовав, как кто-то присаживается рядом, он инстинктивно пододвинул портфель поближе. — На самом деле интересно получилось, — улыбнувшись, Арсений повернул корпус в сторону собеседника. — Я имею в виду пьесу. А можно один нескромный вопрос? — в его глазах снова заиграли искорки того невозвратного детства, что покинуло многих ещё давно. А парень будто бы смог совместить в себе всё тёплое и искреннее: начиная со сказочных принцев и заканчивая добрыми бабушкиными песнями на ночь. И аромат он имел такой же до боли знакомый. Сладкий. Наверное, тёплое какао с имбирными печеньями. — Только если один, — усмехнулся Антон, понимая, что в первый день, конечно, допроса не выдержит. Да если он и несколько лет был бы знаком с Арсением, всё равно сдал бы себя с потрохами. — Почему именно я в главной роли? Да ещё и в какой! Никогда бы не подумал, что примерю на себе демонические рога. Обычно над моей головой зажигают нимб. — Не знаю, — замешкался Антон. Кто бы подумал, что Попов прямо первым вопросом собьёт мишень. — Не я решал: я же вас почти не знаю. — Тогда странно, — Арсений откинулся на спинку дивана и уставился в потолок, усеянный большим количеством люстр. Он всегда думал над тем, что произойдёт, если хотя бы одна свалится кому-нибудь на голову. Особенно та, что располагалась над Большой сценой. Если весь хрусталь рассыплется, разрушится ли само здание? — Шеминов никогда не был щедр на главные роли. Особенно для меня. — Ну и зря. — Ты правда так считаешь? Антон понял, что отныне стоит фильтровать речь и следить за тем, что слетает с губ. Но если уж проговорился, придётся объясняться. — Брось, тебя рано или поздно должны были заметить. Искусство же субъективно. Если на твою игру есть хоть какая-то реакция: хорошая она или плохая — это отлично, особенно если она разная. Учись сам видеть себя со стороны. Делай всё что можешь. Если есть амбиции — пытайся идти дальше. Становись солистом и ведущим мастером сцены. Скоро ты поймёшь, что уже можешь, а что ещё нет.