Город пустоты

В целом, время в больнице пролетало достаточно быстро. С каждым днём Марко чувствовал себя лучше — но только в физическом плане. Ментально он был подавлен так же, как и в первые дни после своего пробуждения. Ответов на его вопросы так и не прибавилось, записную книжку Жан не нашёл, а к полицейским отчётам у него из больницы не было доступа. Согласно правилам, его допустят к работе только после выписки, когда будет установлено, что его состояние никак не помешает ему заниматься деятельностью полицейского. Рико время от времени приглашала Марко в свой кабинет, задавала стандартные вопросы о самочувствии. Парень честно отвечал ей, но дело не сдвигалось с мёртвой точки. Пока она лишь давала рекомендации, как облегчить своё состояние и быстрее вернуться к нормальной жизни, но на его просьбы поскорее заняться восстановлением памяти просила подождать хотя бы до выписки. Кроме Жана, к Марко однажды зашёл Эрен. Он подтвердил ранее рассказанную Кирштейном историю. Возможно, парню стоило уже начать доверять своему возлюбленному — он бы просто не смог подговорить Эрена, чтобы тот наплёл ему с три короба. Всё равно рано или поздно память Марко вернётся, да и Йегер был самым честным парнем в их отделе. Значит, он действительно решил заняться разведкой на складе. Не то чтобы у него до этого не было миссий по сбору информации, но он ещё никогда в одиночку не проникал в какие бы то ни было помещения. Приятно знать, что его готовы были подстраховать Жан и Эрен, но это всё равно не спасло его руку и часть лица. Лицо… интересно, как оно сейчас выглядит, после всех этих ожогов и пришитых механических частей? Он так и не смотрел в зеркало, хоть иногда и думал это сделать. Достаточно было включить камеру на планшете или дойти до уборной, не закрывая при этом глаза. Но страх увидеть нечто ужасное вместо собственного отражения пока пересиливал его желание познакомиться с новым собой. *** В день выписки Марко встретил Жан. Он стоял у гардероба и держал его куртку, время от времени оглядываясь на проходящих врачей и медсестёр. В тот момент Марко радостно вышел к нему. Больничная одежда, в которой ему было некомфортно, сменилась на его привычную кофту и брюки. Жан не очень понимал любви Марко к такому типу штанов, они казались ему старомодными и совсем не подчёркивали форму его ног. Кирштейн предпочитал узкие джинсы и даже поначалу носил их на работе, пока ему пару раз не прилетело за это со стороны начальства. Хотя по итогу даже он оценил некоторое удобство брюк. Они же совсем не сковывали движения, а значит, в сложных ситуациях ничего не будет мешать отреагировать как надо. По пути к встречающему Марко совсем забыл, что в больничном холле стояло зеркало. И всего на секунду его взгляд зацепился за отражение. Но этого хватило, чтобы увидеть то, чего он так боялся. Из зеркала на него смотрел кто-то другой. Это не был Марко. Да, левая часть лица осталась такой же, разве что взгляд уставший, но справа… кто это? Что это за маска? Она не была ужасной — парень частенько видел на улице киборгов, — но она явно не принадлежала ему. Марко растерянно перевёл взгляд на Жана, и тот, поджав губы, протянул ему куртку. Он молча накинул её и натянул на голову капюшон, продолжая затем придерживать его механической рукой. Уличный воздух несколько взбодрил Марко. Он как-то отличался от больничного, несмотря на то, что палата регулярно проветривалась. Они довольно быстро дошли до припаркованного около больницы автомобиля Жана и сели в него. Внутри было тесновато даже для одного человека, не говоря уже о двух. Марко поймал себя на мысли, что соскучился по собственной машине. Она была достаточно габаритной, но невероятно уютной. Марко часто подвозил кого-то из друзей или помогал им перевезти какие-то вещи, которые можно было впихнуть только в такой багажник, как у него. Сейчас такие автомобили были редкостью, хотя раньше, лет пятьдесят назад, очень многие отдавали предпочтение функционалу, а не компактности. Да и самому Марко его машина досталась от родителей: те были людьми старой закалки и на всё новое смотрели с подозрением. Их автомобиль был чуть ли не единственным, что нравилось парню в их образе жизни. Пересечь предстояло достаточно большое расстояние. Это в принципе была проблема их города — он настолько разросся, что воспринимался скорее как отдельное государство. Да и автономия была расширена по сравнению с другими регионами страны, поэтому здесь царили свои законы, и мало кто извне вмешивался в дела города. Даже мэра здесь называли не иначе, как президентом. Пока они ехали, Марко смотрел в открытое окно автомобиля. Жан о чём-то ему рассказывал, и они постепенно увлеклись диалогом друг с другом. Парни всегда могли часами разговаривать обо всём подряд, Марко было интересно с ним — они часто смотрели на одну и ту же вещь или ситуацию под разными углами. Обычно это помогало дополнить им картины восприятия друг друга, но иногда дело доходило до серьёзных споров. Впрочем, это в итоге даже укрепляло их дружбу. — Марко, знаешь, — в какой-то момент решил сменить тему Жан. — Я ведь и правда был таким идиотом. — Ты о чём? — не понял он. У него было несколько возможных гипотез, за что именно Жан корил себя в этот раз, но он хотел услышать его мнение. — Когда мы начали встречаться, я понял, как много потерял от того, что не признался тебе раньше в своих чувствах, — Жан продолжал смотреть на дорогу, но Марко видел, как мышцы его лица дрогнули. — И… как давно ты что-то ко мне испытывал? Жан на некоторое время задумался, всё так же глядя вперёд, на дорогу. В какой-то момент они встали в плотный поток еле движущихся машин, и Кирштейн мог ненадолго отвлечься. Тогда он посмотрел на Марко и одной рукой коснулся левой стороны его лица. Затем, отвернувшись, вновь сосредоточил взгляд на впереди стоящих автомобилях. — Наверное, когда ты притащил меня с очередной моей студенческой попойки домой, — ответил спустя некоторую паузу Жан. — Я тогда лежал, пялился в потолок твоей квартиры и думал, что я самый счастливый человек на свете, раз лежу именно у тебя, а ты там, неподалёку, чем-то занят. Прости. Я, должно быть, доставил тебе очень много хлопот. — Самую малость, — засмеялся Марко. — Знаешь, мне кажется, тогда всё было как-то проще. — Но я почему-то тогда не мог признаться ни тебе, ни себе в своих чувствах, — горько улыбнулся Жан. — Возможно, ты просто был тогда глупее, чем сейчас, — подытожил Марко. — Да и я не злюсь на тебя. Ну, может, злился, но моя память… сам знаешь, — парень покрутил пальцем у виска и снова засмеялся. Жан в ответ помрачнел. — Чёрт, да когда же эта пробка кончится, — пробубнил он, и Вселенная словно услышала его: машины впереди значительно ускорились, и на дороге стало свободнее. Через некоторое время Жан свернул в один из дворов и припарковался. За каждым жителем было закреплено своё место для автомобиля. Сама парковка представляла из себя небольшое здание с несколькими этажами, уходящими под землю. Это было новшество, распространённое только внутри стен. В более бедных районах снаружи машины ставили прямо во дворах, и порой между ними было весьма затруднительно пройти. Выйдя из автомобиля, Марко первым делом размялся. У него слегка затекли ноги — в машине Жана просто невозможно было нормально устроиться. Далее парни проследовали к одному из подъездов многоэтажного дома, затем — в квартиру. Жан пропустил Марко вперёд, затем, прошмыгнув следом, закрыл дверь и остановился. — Ну, тут мы и живём, — улыбнулся Кирштейн. — Хотя ты у меня бывал, можешь посмотреть, как тут всё поменялось, когда ты ко мне переехал. — До сих пор не верится, что мы живём вместе, — Марко оставил ботинки в коридоре и прошёл в гостиную. В последний раз он помнил, что здесь было ужасно неприбрано. Жан вообще не любил наводить порядок в своей квартире, над чем Марко слегка посмеивался. Но сейчас всё аккуратно стояло на своих местах — даже слишком. Будто здесь и не жил никто всё это время. Марко присел на мягкий синий диван, покрытый сверху покрывалом более тёмного оттенка, по краям которого располагались большие квадратные подушки. Вскоре в гостиную зашёл Жан и устроился на кресле неподалёку, которое было явно из того же набора мебели. — Ну как? — с некоторой гордостью спросил он, испытующе глядя на Марко. — Я думал, что попаду всё в ту же неотёсанную берлогу, что и раньше, — признался парень. — Получается, я смог приучить тебя к порядку. — Ну, я скорее сам приучился, — возразил Жан. — Всё же, когда живёшь один, особо без разницы, прибрано тут или нет. Но для тебя это было важно, вот мы и стали приводить тут всё в порядок. Марко ещё раз окинул гостиную взглядом. Напротив дивана и кресла стояли шкафчики и тумбы с вещами, а также телевизор. Обычно Жан смотрел какие-то фильмы или сериалы по подпискам на разные стриминговые сервисы, гордясь тем, насколько большой у него есть экран для этого. Один из шкафов был посудным и имел стеклянную дверцу вместо деревянной. Внутренняя стенка была заменена зеркалом, и Марко снова мельком заглянул в отражение. Как и в прошлый раз, оно показалось ему странным, расплывчатым. Даже когда он вернулся к нему и попробовал рассмотреть себя внимательнее, маска на его лице так и не обрела чётких контуров. Она выглядела как размытое пятно с красным огоньком на месте глаза. «Возможно, мой разум пока не хочет, чтобы я увидел себя таким, какой я есть сейчас», — заключил Марко и сам себе пожал плечами. *** Вечером Марко уже более-менее освоился в квартире, и она перестала казаться ему чужой и стерильной. Пока он ещё не мог вспомнить, что происходило в те полгода, стёртые из его памяти, но ощущение уюта от нахождения здесь говорило само за себя. Это действительно его дом. Их с Жаном дом. Кирштейн заранее озаботился ужином. У него не то чтобы не получалось готовить, но, по его словам, инициативу в этом деле при их совместном проживании перехватывал на себя Марко. Впрочем, Жан подмечал многое из того, что делает его парень, поэтому в какой-то момент начал активно присоединяться к процессу. В этот раз Кирштейн приготовил пасту с грибным соусом. Она успела немного остыть к приходу Марко, но это решилось простым подогревом. Действительно, полгода назад Жан готовил значительно хуже. Его даже было страшно к плите подпускать. Впрочем, для того это явно не было проблемой: зарплата полицейского внутри стен позволяла хоть каждый день заказывать доставку совершенно разной еды на любой вкус. — Жан, а это очень вкусно! — сидя за небольшим круглым столом, прокомментировал Марко. — Учился у профессионалов, — слегка покраснел Жан. Он сидел напротив и улыбался. В какой-то момент Марко остановился. Еда ему всё ещё нравилась, но его снова настигло ощущение нереальности происходящего. Такое с ним частенько случалось с момента его пробуждения. В этой ситуации будто сильнее всех поменялся именно Жан, и Марко до сих пор было сложно оценить, насколько это было искренне. А что, если он притворяется? Если они поживут некоторое время, и Жан снова скатится в то состояние, которое у него было ранее? — Марко, ты чего? — Жан несколько испугался от внезапного зависания парня. — Всё хорошо? — Ну… да, — соврал Марко и продолжил есть. — Просто задумался. — О чём? — поинтересовался Кирштейн. В неярком свете не было заметно, как его брови нахмурились. — Да просто, — Марко выдохнул, — я понимаю, что я не помню целых полгода, но я всю жизнь знаю тебя… другим. И влюбился я в тебя другого. — То есть… — Жан старался максимально осторожно подбирать слова. — Ты хочешь сказать, что нынешний я тебе не нравлюсь? — Нет же! — возразил Марко. — Ты мне нравишься, правда. И я не хочу тебя обидеть, но даже гораздо больше, чем раньше. Но теперь просто представь: я просыпаюсь, и ты для меня буквально за миг так сильно меняешься, да ещё и мы с тобой, оказывается, теперь вместе. Насколько это вообще реалистично? — Наверное, не очень, — задумчиво ответил Жан и выдохнул. Он был рад, что проблема была не в его нынешнем поведении, а в том, как это воспринималось после потери памяти. — Вот и я о том же, — притихшим голосом ответил Марко. — Поэтому я хочу быстрее вспомнить всё, что было за эти полгода. Я хочу вернуть себе нормальное восприятие, хочу перестать шарахаться от того, каким классным парнем ты стал, Жан. — Вот оно как, — отозвался Кирштейн и, слегка приободрившись, продолжил. — Тогда давай вернём твою память как можно скорее!