Город пустоты

После произошедшего Марко был абсолютно подавлен. Казалось, что и в этот раз он не продвинулся ни на шаг. Эта тень… кто это? Что это была за слизь, которая всё затянула? Неужели его подсознание приняло такие причудливые формы, чтобы остановить его продвижение? Оно настолько не хочет, чтобы Марко узнал правду? Наверное, там было действительно что-то ужасное. Но если он не доберётся до истины, то в произошедшем с ним не будет никакого смысла, а преступники останутся безнаказанными. Всю жизнь Марко добивался справедливости для других, а сейчас не может сделать это для самого себя, потому что его тупое подсознание слишком о нём беспокоится. Хотя Жан тоже волновался. И Рико. И Эрен, и многие другие из полицейского участка. Но Марко не мог назвать их тупыми. Хотя… Если бы они знали правду, но упорно скрывали её, ему бы это не понравилось. Несколько дней после процедуры Марко пролежал в постели. По большей части спал, иногда ел. В остальное время они с Жаном смотрели фильмы или вели разговоры на совершенно разные темы. Кирштейн как бы между делом старался его подбадривать, и парню действительно становилось лучше от хоть и несколько неловких, но искренних слов поддержки. В один из дней, когда Марко уже начал приходить в себя, ему позвонила Хистория. Держа в руке телефон, он некоторое время смотрел на её имя, отобразившееся на экране, и не мог этому поверить. В конце концов, они были не то чтобы близки… Ему вообще казалось, что Хистория, одновременно пытаясь угодить всем вокруг, так ни с кем и не смогла настроить по-настоящему крепких отношений. Кроме, очевидно, Имир. Но он и этого не помнил. — Алло? — Марко решил ответить на звонок. — П-привет! — немного заикаясь, начала Хистория. — Я… мы с Имир хотим к-кое-что вам предложить! Имир сама хотела позвонить, но она с-стесняется… — Неправда! — послышалось где-то на фоне. — Просто я занята. — Чтением юри-манги? — парировала Хистория. — Из-за твоих нарисованных лесбиянок мы два дня не могли решить, кто позвонит Марко! «А она вдруг посмелела», — подумал Бодт и хихикнул. Приятно было слышать её такой. Словно она перестала притворяться. — Так вот, — вернулась к нему Хистория. — Мы хотим предложить вам двойное свидание! А то мы давно никуда не выбирались, а ещё Имир ужасно соскучилась по тебе. Но она никогда этого не скажет, потому что трусиха! — Ты кого тут назвала трусихой?! — возмутилась Имир. — Вот если Марко согласится, тогда я ему скажу! — Да, я согласен, — без каких-либо раздумий ответил Марко. — Но если Жан тоже захочет. — Тогда… что насчёт сегодняшнего вечера? Мы бы могли сходить в Сайберию. — Да, отличная идея! — согласился Марко. — Я давно там не был. Тогда я спрошу Жана и потом напишу точное время. На этих словах они с Хисторией попрощались. Марко осталось дождаться Жана: тот должен был вот-вот вернуться из магазина. Каждый раз, когда он куда-то уходил, Бодт терял внутреннее спокойствие. Марко понимал, что это глупо: Жан был достаточно хорошо подготовленным полицейским, его было сложно застать врасплох, да и следящие за ними люди пока не предпринимали никаких действий. И всё же, когда Жан вернулся, Марко с облегчением выдохнул. Тот принёс два пакета с едой и явно рассчитывал на вечернюю готовку вместе с любимым, о чём они утром и договаривались. Однако, услышав о предложении Имир и Хистории, Жан совсем не расстроился. В конце концов, едой можно заняться и завтра, а сегодня им обоим не помешает развлечься. Сайберия… Сколько воспоминаний было связано с этим местом! Во времена обучения в полицейской академии Жан и Марко часто туда захаживали. Впрочем, не только они: многие кадеты здесь считались постояльцами. В конце концов, этот клуб-кафе располагался совсем рядом с академией, а уставшим студентам не слишком хотелось ездить куда-то, особенно когда под боком уже было весьма приличное заведение. Приготовления начались сразу же, как Жан согласился на двойное свидание: парни совместно приняли душ и начали искать самую подходящую одежду. В студенческие времена они посещали Сайберию в чём попало, но сейчас у них есть весомый повод! Нельзя было прийти в повседневной одежде. Но и лишнего пафоса тоже стоило избегать: всё-таки клуб был ориентирован на молодых ребят, которым едва исполнилось восемнадцать. В одежде Марко остановился на синей — почти голубой — рубашке с длинными рукавами. Это была одна из его любимых, хотя сейчас она несколько контрастировала с его светящимся красным кибернетическим глазом. С другой стороны, он более чем будет соответствовать стилю Сайберии. Даже сможет похвастаться кому-то своей рукой, достаточно будет закатать правый рукав. В то же время Жан надел чёрные джинсы и тёмно-серую водолазку, закрывающую шею. Такая одежда подчёркивала его высокий рост и стройное тело, и Марко понравился этот выбор. Обувь у обоих была весьма стандартной: у Бодта тёмно-синие туфли, у Кирштейна — чёрные. Всю дорогу до Сайберии Марко чувствовал себя отлично. Жан, кажется, тоже: он подпевал песням, играющим у них в автомобиле, и широко улыбался. Они будто стряхнули с себя огромный слой пыли, стали живее, подвижнее. Даже усталость, которая давила на Марко после процедуры по восстановлению памяти, почти исчезла: в конечностях образовалась лёгкость, да и веки потеряли уже привычную тяжесть. Доехав, Марко и Жан ещё несколько минут сидели в машине. Они оба несколько волновались: вдруг клуб за это время изменился до неузнаваемости? Что, если они туда зайдут — а чувство приятной ностальгии сразу испарится, оставив только горечь по времени, которое уже никогда не вернуть? Но отступать было поздно, да и Хистория с Имир наверняка уже ждали их. Поэтому, больше не мешкая, они вышли из автомобиля и направились в сторону Сайберии. Как и раньше, у входа стояли охранники. Они не впускали несовершеннолетних и тех, кто выглядел совсем уж странно. У Жана с его длиннополым тёмно-серым пальто и у Марко с кибернетическими частями тела проблем со входом не возникло: они были похожи на персонажей киберпанковых фильмов, так популярных у их родителей. Внутри Сайберии тоже мало что поменялось. Были столики для двоих, были для компании побольше. В отдельной части зала — зоны для восьми человек, которые, конечно, популярностью не пользовались, но иногда какая-нибудь особо дружная группа студентов после сдачи того или иного экзамена занимала и их тоже. Помимо столиков, имелась и барная стойка, за которой больше одного-двух свободных мест не оставалось. И, конечно же, сцена с диджеем и танцполом. Играла здесь обычно электронная музыка: от довольно старой до недавно вышедшей. И завершала всю композицию обычная для таких мест полутьма, разбавляемая светом разноцветных прожекторов. Осматривая всё это, Марко не мог сдержать широкую улыбку. На его глазу проступили слёзы, настолько он был рад находиться здесь. Всё так, как он помнил! Как хорошо, что парень не забыл свои студенческие будни и походы сюда, в Сайберию. Жан, кажется, был в похожем состоянии. Впрочем, долго стоять у входа им не пришлось: с одного из четырёхместных столиков им активно махала Хистория. Рядом с ней сидела Имир, обняв её за плечи. — Рад вас видеть, — поприветствовал Марко девушек, сев к ним за столик. Рядом с ним приземлился Жан. — Вы уже что-то заказали? — Не-а, — тут же ответила Имир. — Но я хотела. Хистория попросила подождать, так что, походу, заказываем все вместе. — Да! — подхватила Хистория. — Я подумала, что мы могли бы взять… ну, несколько блюд на всех. И одинаковый алкоголь… — Типа пиццы? — догадался Жан. — Я согласен! — Хм, — Имир вдруг, прищурившись, начала всматриваться в Жана, даже перестала обнимать Хисторию, оценивающе поднеся руку к подбородку. — Что? — Жан тут же напрягся. — Ты выглядишь так по-гейски, — заключила Имир. Хистория немного смутилась и неловко хихикнула. — Это почему ещё?! — взорвался Жан. — Ну, начнём с того, что ты встречаешься с Марко, — заметила Имир. Тут уже Марко не выдержал и рассмеялся. — А вообще, дело в твоей водолазке. А ещё ты такой прилизанный… — Но это же не делает меня геем! — возразил Жан. — Мне, вообще-то, девушки тоже нравятся… — Твоя водолазка говорит об обратном, — печально вздохнула Имир и пару раз кивнула, всё ещё сохраняя серьёзное выражение лица. — Мне кажется, или Имир уже выпила? — нарочито громко спросил Жан у Хистории. — Ни капли! — с широкой улыбкой отчиталась она. — Но я не прочь чего-нибудь заказать. В итоге все согласились на пиццу. В Сайберии был на удивление большой список блюд: это и пицца, и множество разных салатов, закусок, супов (от странного борща до не менее странного мисо-супа). Из выпивки для начала решили взять коктейль «Голубая лагуна». — Оформлять заказ чур будет Жан, — сказала Имир. — Мы берём самый гейский коктейль, поэтому тебе, возможно, сделают скидку за полное соответствие «Голубой лагуне». — Подожди, а разве не мохито — самый гейский коктейль? — полушёпотом спросил Марко. — Да кто вас разберёт… — пожала плечами Имир. По ней было видно, что она уже с трудом сдерживает смех. Жан тяжело вздохнул и, не став возражать, отправился за барную стойку. Официантов тут было немного, поэтому куда проще было оформить заказ через бармена, а затем его принесли бы к нужному столику. Пока Жан отсутствовал, Имир снова заговорила: — Эй, Марко, а я не перегнула палку? — Ты всего лишь озвучила то, о чём думали мы все, — улыбнулся он в ответ. — Но согласитесь, Жан ведь отлично выглядит. — Лично мне кажется, что перегнула, — слегка обиженно отозвалась Хистория. — Тебе же ещё с ним работать! — Не переживай, я никому на работе не скажу о его водолазке, — после этих слов Имир не выдержала и рассмеялась. К этому моменту к ним вернулся Жан, и на некоторое время в компании воцарилось неловкое молчание. Кирштейн выглядел так, будто его заставили съесть что-то очень уж неприятное, а лицо его с каждой минутой всё сильнее сползало вниз. Кажется, он растерял всю свою уверенность, с которой сюда ехал. — Эй, — осторожно начала Имир. — Я всего лишь пошутила. Ну, знаешь, как мы, лесбухи, шутим над геями. И наоборот. А би и паны шутят над всеми. — Ну, возможно, ты к этому привыкла, — вздохнул Жан. — По тебе видно, что у тебя девушек было больше, чем у меня и Хистории, вместе взятых. А я как-то особо не афиширую… — Да все знают о твоих отношениях с Марко, — возразила Хистория. — Вы отлично смотритесь вместе, и тут нечего стыдиться! Я уверена, что вам друг с другом очень хорошо. — Да, — произнёс Жан, и лицо его совсем нахмурилось. — Просто я… Я не смог сберечь Марко тогда, в ту ночь, и… Он не смог больше сдерживать слёзы и расплакался. Марко гладил его по спине, Хистория прикрыла рот руками, а лицо Имир исказилось в недовольной гримасе, но достаточно быстро она вернула контроль над собой и, подождав пару минут, пока Жан успокоится, крепко сжала его мокрую от слёз ладонь. Глядя ему в глаза, она с совершенно серьёзным видом, что не было похоже на её обычный саркастично-шутливый тон, спросила: — Ты считаешь себя недостойным встречаться с Марко? — Что? — возмутился Марко, но Хистория замотала головой, жестами прося его не прерывать их разговор. Он послушал её и решил не вмешиваться. — Я не знаю… — от давления Имир Жан совсем размяк. — Знаешь, — отрезала она. — Ты всё знаешь, но не хочешь говорить об этом то ли нам, то ли себе. — Ладно, — полицейский вздохнул, собираясь с силами. — Да. Каждый грёбаный день я думаю о том, что не смог защитить Марко в самый ответственный момент. Из-за меня он потерял память, из-за меня он стал киборгом. — Не из-за тебя, — отчётливо ответила Имир. — Как бы мы все ни любили Марко, согласно рапорту и словам Эрена, он в одиночку решил разведать тот склад. Наверняка ты пытался отговорить его от этой идеи. Жан кивнул и еле заметно улыбнулся, а в голове Марко прошли образы горящего склада и обрывки каких-то разговоров. Голос, который звенел в его ушах, казался ему таким знакомым… Он буквально умолял его не соваться туда, а вызвать подкрепление и изучить это место полноценными силами. Но Марко понимал, что у них нет времени, что их в любой момент могут обнаружить, а эти мольбы были такими раздражающими, будто его намеренно хотели вывести из себя. А потом всё затихло. Он перестал слышать то, что говорила Имир, что отвечал ей Жан, а голова болела всё сильнее. Вскоре принесли «Голубую лагуну», и Марко залпом опустошил свой бокал. Стало легче, но остальные обеспокоенно на него посмотрели. — Всё в порядке, — отмахнулся Бодт. — Просто пить захотелось. Тяжесть в голове и в мыслях начала отступать, и он понял, что за время его «отключки» Жан уже пришёл в себя и оживлённо обсуждал с Имир и Хисторией детали их быта. Ему было интересно, насколько их повседневная жизнь отличается от их с Марко. В общем-то, оказалось, что не так и сильно. Иногда Имир ленилась заниматься домашними делами, и Хистории приходилось её уговаривать помыть посуду или вынести мусор. Но, в целом, они хорошо уживались друг с другом. Наконец-то принесли пиццу. Большую горячую пиццу, аккуратно разрезанную на двенадцать частей. Марко взял кусочек, который был к нему ближе всего, и поднёс его к губам. Пару раз подув на него, чтобы не обжечься, он аккуратно откусил край. И не почувствовал вкуса. Затем попробовал ещё раз, но результат остался тем же. Да и, если так подумать, у «Голубой лагуны» тоже не было вкуса… Но остальные ели пиццу с огромным удовольствием, значит, дело было не в еде и напитках. Расстроенный, Марко решил выйти на улицу и подышать свежим воздухом. Может, это вернёт его вкусовым рецепторам чувствительность. Зима уже кончилась, но морозы остались. Конечно, уже без сильного ветра и ежедневного снегопада, и всё же с каждым выдохом из носа выходил пар, а руки приходилось держать в карманах пальто, чтоб не мёрзли. Через некоторое время к Марко вышла Хистория. Она накинула довольно милую кожаную белую куртку и такого же цвета шапку с огромным помпоном. Если бы Марко не был геем, он бы, наверное, влюбился в настолько очаровательную девушку. — Мы тебя потеряли, — произнесла Хистория. — Ты тут как, в порядке? Ну и дубак на улице. — Да не так уж и холодно, — пожал плечами Марко. — Да, я в норме. — В твоём пальто и на Северном полюсе не холодно, наверное, — усмехнулась девушка. — Слушай… если что-то не так, ты всегда можешь сказать об этом мне. Я умею хранить секреты. Тебя задели слова Имир о том, что ты сам подставился в том деле? Не слушай её, вечно она наговорит чего-нибудь. — Но она права, — вздохнул Марко. — Я виноват в том, что не послушал Жана и угодил в ловушку. Но дело не в этом, я и так это знаю. Ты же знаешь, что моя память пострадала? — Да, — кивнула Хистория. — Так вот. Кажется, я кое-что вспомнил, — продолжил он. — Вспомнил, как Жан меня отговаривал, а я его не слушал. Это была лишь часть диалога, но сам факт, что я хоть что-то оттуда вспомнил… Он не стал продолжать. Из его настоящего, не кибернетического глаза потекли слёзы. Хистория, которая сначала обрадовалась, услышав его слова, затем увидела его реакцию и обняла парня, крепко прижавшись к его пальто. — Эй, не беспокойся, — с улыбкой в голосе попросил Марко. — Мне не плохо. Я плачу лишь из-за того, что наконец-то смог что-то вспомнить. Немного, но всё ещё лучше, чем ничего. Но… Не говори пока никому, ладно? Я хочу сказать об этом Жану уже дома. — Хорошо, — Хистория медленно отстранилась от Марко и внимательно посмотрела на него. — Давай возвращаться? А то Жан и Имир без нас могут подраться. Ну или напиться. Даже не знаю, что из этого хуже. Когда они вернулись, Жан и Имир явно им обрадовались. Они оба были уже изрядно пьяны: кажется, одной «Голубой лагуной» дело не ограничилось. «Когда они только успели?» — подумал Марко и, улыбнувшись, сел рядом с Жаном. Тот неуклюже обнял его и поцеловал в щёку. Бодт решил тоже заказать себе что-то из более крепкой, чем «Голубая лагуна», выпивки, и только Хистория решила больше не пить. Ушли они уже ближе к ночи. Автомобили Жана и Хистории были оборудованы автопилотами, которые ввиду опьянения водителей перехватили на себя управление. Марко ехал, наслаждаясь видом города, который, казалось, никогда не спал, в отличие от Жана, удобно устроившегося на своём месте и посапывающего. Все эти яркие неоновые вывески, приглашающие то в одно заведение, то в другое; люди, сотни людей на улицах, ярко освещённых фонарями и грязновато-серым снегом. И тысячи машин на дорогах, бесконечных городских дорогах. Марко не заметил, как и сам задремал в автомобиле, очнувшись уже у дома, когда они доехали. Он не мог отделаться от мысли, что ему снилось что-то действительно важное. Что-то, что он забыл сразу же, как открыл глаза.