Город пустоты

На следующий день Марко чувствовал небольшую, но неприятную и назойливую головную боль. Он не считал это следствием «пробуждения» некоторых смутных воспоминаний, скорее дело было в выпитом вчера алкоголе. Это в студенческие времена можно было сразу после ночной вечеринки в Сайберии идти на пары в полицейскую академию, а сейчас его утешало лишь то, что Жану было гораздо хуже. На том живого места не было: кожа побледнела, глаза опухли, волосы спутались и растрепались, раскиданные по всей его подушке. И он уже некоторое время не спал. — Как же плохо… — простонал Жан, повернув голову к Марко. — А ты выглядишь так, будто и не пил вовсе. — По крайней мере я выпил меньше тебя, — справедливо заметил киборг и улыбнулся. — Как хорошо, что нам сегодня никуда не нужно. — Ага, — согласился Жан и призадумался. — Знаешь, я мало что помню со вчерашней попойки, но, по-моему, тебя что-то беспокоило. — Точно! — воскликнул Марко громче, чем планировал; Жан нахмурил брови. — Я хотел тебе рассказать кое-что. Представляешь, я вспомнил некоторые моменты из прошлого! Совсем немного, правда… — И что же ты вспомнил? — голос Жана вздрогнул. Кажется, его эта новость впечатлила, он даже, хоть и с трудом, перешёл из лежачего состояния в сидячее. — Вспомнил, как ты меня отговаривал от одиночной вылазки на склад, — Марко усмехнулся. — Мне стоило тебя тогда послушать. — И всё? — после небольшой паузы уточнил Жан. — Больше ты ничего не вспомнил? — Нет, — вздохнул Марко. Жан не стал отвечать, лишь приобнял его за плечи и оставил на шее пару поцелуев. Некоторое время понежившись, они приняли тяжёлое для них обоих решение: выбраться из постели и привести себя в порядок. Затем приготовили завтрак и успешно с ним расправились. В процессе Жан то и дело бросал загадочные взгляды на плечо Марко. Затем, когда в его тарелке не осталось омлета, отодвинул её и, облокотившись на стол, приблизился к киборгу, внимательно осмотрев место, где металлическая рука крепилась к телу. — Слушай, у тебя всегда тут была эта ржавчина? — спросил он. Марко запаниковал и, бросив есть, выбежал из кухни в ванную. В зеркале он увидел то, о чём говорил Жан: у самого начала кибернетической конечности появилось несколько неприятно-коричневых пятен. Они были не так заметны из-за чёрного цвета самого металла. Но как давно это началось? Марко был почти уверен, что ещё вчера этой ржавчины не было! Да и плечо не ныло… Хотя оно и сейчас не болело. Парень попробовал отскоблить пятна ногтями. Не вышло. Значит, он не испачкался, а металл действительно начал портиться. На выходе из ванной его встретил Жан. Он протянул Марко телефон с открытой вкладкой интернет-сайта той больницы, в которой парню проводили операцию по замене кожи и руки и в которой он затем лежал. Совсем недавно он был там, посещая Рико, а сегодня ему предстояло оказаться у другого врача — того, кто собирал его нового на операционном столе. Повезло, что сегодня врач работал и, более того, готов был дать Марко консультацию. Они уже были знакомы: доктор заходил к парню несколько раз после его пробуждения, отслеживая его состояние, проверяя руку и металлические пластины. Это был стройный приятный мужчина-азиат чуть старше сорока с седеющими висками и в очках-половинках, всегда опрятно выглядящий и вежливый со всеми: от пациентов до младшего персонала. Поэтому встрече с ним Марко был скорее рад, чем нет, но хотелось бы ездить к нему в целях профилактики, а не с неизвестной проблемой… Поэтому всю дорогу до больницы Марко боролся с резко подскочившей тревогой. В голове рисовались образы, как его правая рука начнёт действовать сама по себе и попытается его задушить. Или из плеча потечёт чёрная слизь из того сна. Или половина его тела отвалится, обнажив обгоревшую кожу, от которой, наверное, уже ничего не осталось. А может, оно и к лучшему? Если Марко лишится этой дурацкой руки, может, он станет больше похож на человека? Да, придётся учиться жить с одной конечностью, проходить переподготовку по стрельбе, курсы по печати, но это ведь сблизит его с обычными людьми, у которых тело лишено металла? Может, он наконец-то перестанет ощущать себя в пузыре отстранённости от других? Все так добры к нему, но вдруг они просто жалеют его, такого глупого киборга, который к тому же сам виноват в том, что оказался в таком состоянии… Нет. Если он потеряет руку, то не сможет раскрыть дело, над которым работал целых полгода, не сможет вернуть память, а если вернёт, то это уже не будет иметь смысла. Ведь тогда не он поймает преступников, а кто-то другой. Может, это было бы не так плохо. Никаких преследований, никакой опасности, просто живи себе спокойно с любимым, ходи на совместные свидания, готовь вместе с ним вкусную еду… И мучайся, ведь те, кто были призваны тебя казнить, остались на свободе. Вздохнув, Марко понял, что в выбранном им пути он пойдёт до конца. И эта рука ему нужна, даже если он ненавидит её и мечтает вернуть себе свою, органическую. Автомобиль доехал до больницы и остановился. Как и всегда, Жан остался снаружи, чтобы их не застали врасплох возможные преследователи. Марко тем временем поднялся на третий этаж и подошёл к двери с табличкой «Доктор Ивакура». Парень сначала постучал, затем аккуратно зашёл в кабинет, который особо не изменился с последнего его пребывания здесь: всё такой же просторный, заставленный множеством разных растений, словно это была мини-оранжерея. Они, насколько было известно Марко, обрабатывались каким-то средством, чтобы не вызывать аллергию у пациентов. Иначе доктору Ивакуре не позволили бы так обставить свой кабинет. — Добрый день, мистер Бодт, — мужчина встал со своего места и поклонился, как это было принято в его родной стране. — Здравствуйте, доктор, — Марко постарался повторить его жест, затем прошёл к свободному креслу рядом со столом врача и устроился в нём. Гораздо более жёсткое и не такое удобное по сравнению с теми, что были в кабинете Рико. Ах, эти её чудесные кресла, в которых было так приятно тонуть… — Вас что-то беспокоит? — доктор Ивакура поправил очки и достал планшет для записей. — Я бы предположил, что вы пришли в целях профилактики, но для этого мои пациенты обычно заранее записываются, а вы позвонили сегодня и сразу приехали. Вы можете не торопиться, я сегодня занят работой с документами, других пациентов у меня нет. — Дело в том, что… — Марко не стал ничего объяснять, вместо этого он расстегнул рубашку и указал на ржавчину. — Я заметил это только сегодня. — Интересно… — задумчиво произнёс доктор, осматривая его руку. — Мы бы могли предположить, что дело в некачественном металле, но тогда ржавчина была бы не только у основания, верно? Как я вижу, больше нигде на руке её нет. Хорошо, что вы обратились сразу. Можете одеться. — Но что это значит? — застёгивая рубашку, спросил Марко. — Оно, вроде, не мешает мне, даже не болит… — Это сейчас не болит, — спокойно ответил доктор Ивакура. — Скажите, пожалуйста, доставляет ли вам ваша механическая рука какой-то моральный дискомфорт? Возможно, вам сложно её принять, вы думаете о ней как о ненужной конечности. — Если честно, да, — признался Марко. — Вы знаете ситуацию, доктор. Для меня это было так: я лёг спать обычным человеком, а проснулся… с этим. — Я понимаю вас, — мужчина пару раз кивнул. — Моя левая нога — кибернетический протез, притом той же модели, что и ваша рука. И я очень долго не мог принять это. И не только я или вы. Многие люди с кибернетическими имплантами переживают что-то похожее. Это нормально. — Да, мой психотерапевт мне так же говорит, — вздохнул Марко. — Но как это относится к моей проблеме? — Дело вот в чём, — начал доктор Ивакура и серьёзно посмотрел парню в глаза через свои очки-половинки. — Ваш иммунитет начинает воспринимать имплант как инородный объект, от которого нужно избавиться. По факту, конечно, для вашего тела эта рука действительно чужеродна, но она не представляет для вас никакой опасности. Ещё во время операции и после мы вкалываем специальные лекарства, которые позволяют «обмануть» иммунитет. Это относительно недавние разработки, после них стала возможна массовая кибернетизация. И иногда, особенно если пациент не может сам принять свою новую конечность, иммунитет снова начинает её отвергать. Сначала возникает ржавчина, затем начинает слабеть связь между имплантом и остальным телом. Итог, я думаю, вы и сами понимаете. — Да… — промолвил парень и отвёл взгляд, который теперь упал на одно из причудливых растений кабинета. — И что же мне делать? — Я могу предложить два способа решения проблемы, — доктор Ивакура снова поправил очки. — Во-первых, я выпишу вам таблетки, которые необходимо будет принимать по одной штуке раз в день. Они ослабят ваш иммунитет и со временем заставят «думать», что рука всецело принадлежит вашему организму. Во-вторых, во избежание рецидива предлагаю вам посетить групповую терапию для киборгов, которые не могут смириться с наличием у себя имплантов. Разумеется, лучше всего делать это параллельно друг другу. — А с уже имеющейся ржавчиной что делать? — возразил Марко. — Точно-точно, — затараторил доктор. — На самом деле это не совсем ржавчина в привычном для нас понимании. То есть любой протез будет сделан из нержавеющей стали, но человеческий организм в попытках избавиться от, по его мнению, лишнего импланта находит способы для создания процессов коррозии. В любом случае здесь я могу вам помочь. Просто перед посещением вашего психотерапевта заглядывайте ко мне, и я буду убирать всю накопившуюся ржавчину. Это недолго. В доказательство своих слов мужчина попросил Марко снять рубашку и затем достал какие-то инструменты, похожие на хирургические. Ими он аккуратно убрал коричневые пятна, затем использовал какой-то спрей — и металл у плеча снова стал выглядеть как новый. Марко почувствовал облегчение и несколько раз кряду поблагодарил доктора. Всё-таки ему с этой рукой ещё жить да жить. — Прежде чем вы уйдёте, я хочу вас предупредить, — начал доктор. — Таблетки, хоть и некритично, снизят ваш иммунитет. Вам будет проще заболеть, поэтому будьте осторожны и внимательно следите за своим самочувствием. *** Весь оставшийся день Марко обдумывал ситуацию, в которой он оказался. Это было ещё одним препятствием перед его возвращением на полицейскую службу. А значит, нужно было справиться как можно быстрее. Согласно инструкции, таблетки нужно было пить минимум месяц, и Марко надеялся, что этого времени ему хватит, чтобы смириться с потерей руки и принять свой имплант. Иначе придётся продлить лечение. Доук точно не допустит его до работы в таком состоянии, да и смысла в этом будет мало. Стоит ему начать регулярно выходить из дома — и он тут же сляжет с тяжёлым гриппом. Поэтому оставалось следовать указаниям доктора Ивакуры и продумывать дальнейшие действия. Параллельно Жан и Марко регулярно изучали новости города. А их было много, даже слишком. Всё-таки это был самый крупный город мира, который больше походил на небольшое государство. Начать хотя бы с огромной площади, окружённой стенами. Их построили ещё до рождения Жана и Марко в рамках программы доступного жилья. Внутри стен остались более-менее приличные дома, иногда, особенно ближе к центру, достигающие высоты в пятьдесят этажей. Инфраструктура здесь очень хорошо развита, а люди прилично зарабатывают. В то же время за стенами поселились бедняки и мигранты, составляющие добрую половину населения города. Многие из них работают во внутреннем кольце, но каких-то льгот для переселения в более приличное жильё, чем их бараки и хибары, добиваются единицы. Конечно, за стенами не всё было так мрачно: многие районы там постепенно, но привели в порядок, наладили инфраструктуру и подлатали наспех сделанные до этого постройки. Но это было скорее исключением, и общая картина удручала. То, что Марко жил внутри стен, одновременно и радовало его, и печалило: пока он берёт от жизни всё, многие остаются где-то там, ложатся спать голодными, страдают от высокого уровня преступности и безработицы, а порой от отсутствия даже базовых благ. А стены… Эти высокие прочные стены служили лишь для удобства контрольно-пропускных пунктов, чтобы толпы нищих не ошивались на чистых улицах внутреннего кольца. Исходя из такого положения вещей, город для удобства был разделён на округа: внутренний округ — Сина, округ у стен — Роза, округ за стенами — Мария. Сам же город гордо именуется Парадизом, и разного рода политики частенько говорят о нём как о рае на земле. Было бы это действительно так, возможно, Марко не пришлось бы работать в полиции. Если же говорить о населении, то его цифры действительно впечатляют: самые скромные оценки дают цифры в сто миллионов человек. Разумеется, при таком раскладе недостаточно, чтобы в городе был только мэр. Помимо мэра (которого здесь часто называют президентом города), для каждого округа избирается собственный смотритель, который является последней инстанцией в вопросах, касающихся Сины, Розы или Марии. У любого из смотрителей есть по три советника, и все вместе советники входят в общественную палату Парадиза — именно они собирают информацию о социально значимых вопросах в городе, а затем передают её выше. Конечно, это лишь верхушка айсберга, самые высокие должности. Сколько есть чинов поменьше, и не счесть… И вот недавно, буквально пару дней назад, один из советников смотрителя Марии был найден мёртвым в одном из дорогих отелей Сины. Судя по всему, это случилось после неформального мероприятия, на котором обсуждался новый законопроект, касающийся ужесточения условий для жителей Марии, если те хотели получить льготы на жильё в Розе или Сине. Советник, по словам очевидцев, резко высказывался против этих поправок. Его можно было понять, но до этого ему не была свойственна подобная риторика. Даже на неофициальных мероприятиях. Тем же вечером он был убит. Или покончил с собой, что и стало официальной версией произошедшего. Марко, конечно, сомневался в этом: кто знает, какие за этим стояли коррупционные схемы? Но он не осматривал место смерти советника и с материалами дела знаком не был, поэтому оставалось лишь догадываться, что случилось на самом деле. Да и эта новость довольно быстро потонула в потоке других, и никому уже не было дела до умершего в своём номере советника, который, казалось, действительно заботился о жителях Марии.