Привет.
Привет, дорогой. Хочешь поговорить или ты нуждаешься во мне? — Боже, — бормочет Гарри и отправляет ответ достаточно быстро, чтобы не успеть почувствовать себя неловко.И то, и то.
Хорошо. У тебя течка?Пока нет, но скоро начнется. Прости, если ты занят. Ты не обязан помогать. Не стесняйся сказать нет.
Ты измерил температуру?37,2
Скинь адрес, где ты хочешь провести течку. Я приеду к 4, ок?Да.
Спасибо.
Пожалуйста. Увидимся. Отправив свой адрес Луи, Гарри идет в ванную комнату, примыкающую к кабинету. Холодная вода из крана на самом деле больше теплая, но он брызгает на лицо и шею, позволяя ей стекать по запястьям. Омега чувствует, что ему должно быть стыдно, он сразу спрашивает себя: «Что подумают дети?» Но затем Гарри успокаивает себя тем, что его это никогда не беспокоило, когда он спал с бывшим мужем, и это на самом деле не их дело. Гарри тратит час или около того на срочные дела: некоторые он убирает в ящик стола, какие-то легко и быстро разрешаются или их можно поручить Найлу, а затем отправляется домой. Омега хочет остыть, поэтому он быстро принимает душ с любимым мятным гелем, затем наполняет ванну холодной водой. Это помогает, но он жалеет, что не сделал густую пену, чтобы ему не пришлось смотреть на себя. В спальне будет темно или полумрак — слава Богу, в комнате плотные шторы, — так что, возможно, Луи не заметит шрамов и растяжек. Гарри щипает себя за запястье, но вместо того, чтобы избавиться от начинающейся путаницы сознания, в паху болезненно пульсирует от желания. Перебрав в уме весь свой гардероб и, наконец, решив, что надеть, Гарри еще раз умывается и заворачивается в полотенце. Он слушает Simon & Garfunkel и смеется, танцуя под саундтрек «Выпускника», хотя и не думает, что Луи поймет отсылку. Гарри не одевался для течки, наверное, лет десять, если не больше. И он всегда раздевался до прихода Ричарда. Гарри осторожно натягивает пару свободных черных льняных штанов и старательно застегивает рубашку, оставив две верхние пуговицы расстегнутыми. Посмотревшись в зеркало, он расстегивает третью, но тут же отказывается от этого. Нервы не позволяют такой откровенности. Гарри усмехается, встряхивая волосами. Он не хочет показывать соски, когда через несколько часов будет умолять Луи об узле. — О Боже, — шепчет Гарри вслух, зажигая свечу без запаха на комоде. Теперь, смыв нейтрализаторы, он чувствует собственные феромоны, а седина на висках менее заметна при теплом свете. Гарри вздыхает. Его ноги дрожат, когда он идет на кухню, чтобы выпить стакан воды и измерить температуру. Тридцать семь и три. Он раздумывает принять лекарства для прояснения сознания. Помимо последней течки, проведенной в одиночестве, Гарри принимал их, когда они с Ричардом планировали зачать младшую дочь. Омега хотел запомнить это. Одному Богу известно, почему он хотел оставить в своей памяти момент, когда он плакал и умолял об узле и ребенке. Умолял мужа обрюхатить его, а потом рыдал, бормоча благодарности, когда тот согласился. Ричард дал ему узел, и Гарри заснул. Это было не идеально, но такова жизнь. За все годы совместной жизни их интересы и желания никогда не совпадали. Течка в центре была столь же неприятной, но по-другому. Он не горел желанием запомнить третью течку, хотя ему действительно было интересно, как она пройдет с Луи. Когда раздается звонок в дверь, желудок Гарри сжимается, и тошнота подкатывает к горлу. Он хватается за ручку и делает глубокий вздох, прежде чем опустить и потянуть на себя. Забавно, что они оба во всем черном, но выглядят по-разному. Гарри пытается охватить взглядом как можно больше за один раз, оглядывая Луи с ног до головы и задерживая взгляд в районе паха. Его течка совсем близко, потому что в мыслях лишь надежда на то, что альфа не надел нижнее белье под спортивные штаны. Луи засовывает руки в передний карман толстовки и откашливается. Он выглядит моложе своих двадцати восьми. Эта мысль заставляет Гарри нахмуриться, и Луи спрашивает: — Можно мне войти? — Да, да, — Гарри отступает, широко открывая дверь. — Входи. Извини. — Нет проблем, — говорит Луи и сразу прижимает запястье ко лбу Гарри. Омега невольно принюхивается к нему, но мужчина либо не замечает, либо не показывает этого. — Ты уже знаешь, что хочешь? Гарри краснеет и оттягивает рубашку: его вновь бросило в жар. Луи пытается зайти с другой стороны. — Что ты любишь есть во время… — У меня есть холодильник. В спальне. Луи заливается смехом. — Хорошо, но что тебе нравится? — Прости. Прости, эм… Обычно фрукты. Йогурт. Вода. Иногда чай, когда я очень устану. — Понял, — кивает Луи. — Покажи мне, куда идти, детка. Гарри проводит его через кухню, на случай, если Луи чего-нибудь захочет. И он рад, что сделал это, когда тот хватает банку арахисового масла с полки. Он показывает ему, где хранятся ложки, и альфа не торопится взять одну. Гарри сразу задается вопросом, не тянет ли тот время. — Ты не хочешь дать мне… — Луи берет ложку и постукивает по крышке банки. — Рекомендации? Расскажи, что тебе нравится, а что нет. Гарри качает головой. — Я просто хочу… Я хочу, чтобы ты… следовал своим инстинктам. Позаботился обо мне, — крепко зажмурив глаза, Гарри выдавливает из себя следующие слова: — Заполни меня узлом. Накорми. Что бы ты… Делай все, что хочешь. — Поцелуи? — спрашивает Луи, и Гарри кивает. — Можешь целовать меня, прикасаться ко мне, покрывать своим запахом, — Гарри оглядывает кухню. Он не хочет показывать Луи спальню. Он уже хочет быть там. — Я не хочу ни о чем думать, пока у меня не закончится течка, которая начинается с этой секунды. — Хорошо, — говорит Луи. Он отталкивается от тумбы и останавливается в нескольких сантиметрах от Гарри. — Могу я кое-что сделать? Гарри кивает, и Луи обхватывает его подбородок. Омега не двигается, Луи наклоняется ближе и проводит губами по шее, поднимается к линии челюсти и обратно вниз, облизывая поблекшую метку. В нос мужчины ударяет пряный насыщенный запах альфы, он буквально обволакивает его и успокаивает. — Твой запах. Ты маскируешь его? Я не… — Луи оставляет поцелуи под подбородком. — Да, да. Но я не наносил нейтрализаторы после душа, — говорит Гарри, вздергивая подбородок. Луи запускает пальцы в волосы Гарри и отстраняется. Отчаянно желая почувствовать щетину альфы на своей коже, он, не раздумывая, тянется к нему. Луи улыбается и прижимается к губам омеги в поцелуе. С довольным мычанием он притягивает Гарри поближе. Они прижимаются друг к другу, бедра живут отдельной жизнью: медленно покачиваются, создавая приятное трение. — Иди в спальню, — говорит Луи, проводя ладонью по мягкой рубашке Гарри и доходя до пояса брюк. — Сними одеяло с кровати. Нам нужна только простыня. И принеси несколько полотенец. Я буду через минуту. Хорошо? Гарри кивает и делает так, как ему сказали, на всякий случай даже ходит в туалет. На прикроватной тумбочке лежит новая коробка презервативов, он кладет ее рядом со стопкой сложенных полотенец, затем обратно и, наконец, убирает в ящик. Они не нужны, потому что Гарри, очевидно, не может забеременеть, и после первой встречи они с Луи обменялись результатами анализов. Гарри расстегивает рубашку, поворачиваясь, когда слышит одобрительное мычание альфы. — Началось? — спрашивает Луи, и тот кивает, медленно поворачиваясь, когда альфа приближается к нему. Луи сжимает ткань рубашки и тянет вниз, Гарри тихо ахает, когда та соскальзывает с плеч. Он переводит взгляд от пронзительной синевы на мягкую толстовку, закрывающую его торс, и жалеет, что не может увидеть кожу. — Да, подожди, — Луи понимает его без слов. Он отходит назад и снимает толстовку через голову. Его волосы взлохмачиваются, и он пытается пригладить их пальцами, что бесполезно, так как следом мужчина стягивает футболку. Гарри не может отвести глаз: напряженные соски из-за холода или возбуждения, стройная фигура, рельефные мышцы рук, груди и живота… Гарри не может не сравнивать его с бывшим мужем. Луи прижимает теплую ладонь к груди Гарри и подходит так близко, что омега чувствует себя высоким, глядя на него сверху. — Мне нравятся твои пухлые соски, — говорит Луи и обводит пальцами ареолы. Несмотря на то, что Гарри это нравится, он пытается заставить себя отстраниться. Его муж перестал уделять внимание соскам после первой беременности, не то чтобы он до этого часто к ним прикасался, а Гарри никогда… Он никогда по-настоящему не наслаждался мастурбацией. После оргазма он всегда чувствует себя потерянным… опустошенным. И он всегда сильно беспокоится о том, что его поймают, что усложняет задачу. Луи снова нежно щипает сосок. — Чувствительный. А здесь? Луи медленно проводит руками по талии, заводит назад и гладит ягодицы через льняную ткань брюк. Гарри тихо вздыхает и впивается пальцами в бедра Луи, комкая ткань. Щеки пылают от смущения. Луи быстро справляется с брюками Гарри, и тот краснеет еще сильнее, когда вспоминает, что под ними ничего нет. — Ты в порядке? — тихо спрашивает Луи, и Гарри вздрагивает. Температура его тела высокая, пот испаряется с горячей кожи, не охлаждая. Он хочет пить. Луи прижимает ладонь к его щеке в надежде привлечь внимание, но Гарри лишь закрывает глаза и вдыхает водоворот их смешивающихся ароматов. Луи другой рукой касается его бедра, и его прикосновение приятно охлаждает кожу. Гарри хочет, чтобы он трогал его везде. Он так сильно теряется в этих мыслях, что не сразу замечает, как Луи ведет руку вверх, пробегая пальцами по ребрам и касаясь соска. Омега шумно выдыхает, он хочет большего. Мужчина отводит ладонь от щеки и массирует кожу у основания позвоночника. Каждый мускул в теле Гарри расслабляется, и тихий стон срывается с губ, он наклоняется вперед и целует. Луи крепко прижимает к себе омегу и чуть отстраняется от манящих губ, шепча: — Сядь на кровать. Я дам тебе воды. Гарри садится на край матраса, смотрит на шторы на окне и хмурится, пока Луи не убирает его волосы со лба, приподнимает подбородок двумя пальцами и заглядывает в яркие глаза. Он берет Гарри за руку и вкладывает в нее бутылку с водой, помогая выпить до самого дна. — Откинься на подушки, Гарри. Хочу увидеть твой красивый член. — О… хорошо, — дрожащим голосом отвечает он, Гарри неуклюже придвигается к изголовью кровати. Сознание затуманивается, скоро он совсем отключится. Все незнакомо, хотя он знает эту кровать, эту комнату и этого мужчину. Луи. Кожа Гарри, кажется, вот-вот вспыхнет, скорее от смущения, чем от гормонов, но он поднимает взгляд к потолку, закрывает глаза и напоминает себе, что Луи хочет помочь ему с течкой. Он начинает переворачиваться на живот, но альфа останавливает его, схватив за бедра. По крайней мере, румянец не видно на и без того раскрасневшейся коже. Луи помогает Гарри приподнять бедра и подкладывает под него полотенце, затем сгибает ноги в коленях и ставит ступни на матрас. Мужчина устраивается между его ног, наклоняется и зажимает между губ сосок. Гарри выгибается ему навстречу, желая большего, несмотря на горящие от смущения щеки. Омега языком проводит по пересохший губам и направляет альфу к другому соску, и по телу пробегает дрожь, когда тот касается костяшками пальцев его члена. Луи ухмыляется и обхватывает требующую внимания длину. Приподнявшись на одной руке, Луи нежно целует хнычущего омегу, он отстраняется ровно настолько, чтобы его щетина покалывала припухшие губы, когда он говорит: — Мне так нравится твой член, такой большой для омеги. — Я… — Гарри наклоняет голову и утыкается в плечо альфы, следом делая глубокий вдох. — Я знаю. — Ты когда-нибудь был сверху? — спрашивает Луи, и тот в ответ качает головой, вплотную прижимаясь носом к золотистой коже. — Прекрасно. Я думал прокатиться на тебе, если ты… Гарри качает головой и со стоном толкается в его ладонь: — Нет. — Хорошо, детка, — Луи отпускает его член и ложится между ног омеги. Давление на пах заставляет его выгибаться, альфа целует мужчину в губы, подбородок, впадинку на шее и приподнимается. — Хочу доставить тебе удовольствие ртом, если ты не против. Все, что Гарри может сделать, это кивнуть. Луи осыпает поцелуями его живот, и омега замирает, втягивая и напрягая пресс, пока тот не прикусывает мягкий бочок, чем вызывает тихий смех. Кончики пальцев Луи скользят по коже бедра, погружаясь во влагу между ног. Первый палец легко проникает внутрь, и он не ждет и добавляет второй. Луи одновременно обхватывает губами головку члена и другой рукой щипает за сосок. Он лишь легонько посасывает, как Гарри весь напрягается и мелко дрожит от первого оргазма.***
Гарри приходит в себя примерно через два дня, когда стоит под душем, уткнувшись лицом в шею Луи. Он глубоко дышит, словно пытается поглотить все феромоны альфы. — Ты вернулся? — тихо спрашивает он, погружая пальцы в растянутую дырочку, другой рукой он лениво водит по твердом члену, а теплая вода ласково смывает все следы. Гарри кивает, скуля и сжимая в себе пальцы Луи, когда тот пытается их убрать. — Хорошо, тише. Альфа увеличивает темп, прижимая мужчину к себе и с легкостью доводя до оргазма. Гарри открывает рот в немом стоне и зажмуривается, капая спермой на кулак Луи. — Спасибо, — бормочет омега, когда он высовывает пальцы, поглаживая припухшие края дырочки. — Ш-ш, — шепчет Луи и целует его, посасывая нижнюю губу. Гарри едва стоит на ногах, но он все равно пытается ответить взаимностью, массируя увеличивающийся узел, в то время как альфа сам себе дрочит. Луи сжимает свободной рукой ягодицу, и парень отзывчиво выпрямляется и пытается насадиться на палец, которым тот дразнит его дырочку. Луи задыхается, узел набухает в руках Гарри, и мужчина содрогается от оргазма. Они прижимаются друг к другу, обоих не держат ноги. Удовлетворенные, чистые и уставшие они меняют постельное белье. Гарри, еще пока не соображая на сто процентов ясно, забирается на кровать и ложится на живот. Он спрашивает: — Сегодня понедельник? — Суббота, — говорит Луи, прижимаясь к Гарри. Он проводит ладонью по спине. — Думаю, ты уже в порядке. Но если я тебе понадоблюсь, разбуди меня. — Суббота, — повторяет Гарри. — Спи, — настойчиво бормочет Луи и целует его в лопатку, прежде чем закрыть глаза.***
Гарри просыпается в воскресенье утром и сразу выбирается из постели. Набросив халат, он идет чистит зубы и умывается, после чего направляется на кухню, чтобы сварить кофе и посмотреть, что можно приготовить на завтрак. Его течка прошла, так что, пока Луи одевается, Гарри успевает пройти тысячу уровней смущения. В итоге он останавливается на бесконечном повторении одной фразы: «Луи делал это не один раз, в этом нет ничего такого». — Привет, эм… — Луи машет ему с розовыми щеками, он в том же черном свитере, в котором пришел. Он смотрит на кухонный стол, где стоит готовый кофе и рогалики, и говорит: — О, круто. Спасибо. — Не за что, — Гарри подносит к губам чашку и прячет раздраженную кожу вокруг рта. Из-за щетины Луи в некоторых местах на его теле остались следы, которые не пройдут еще несколько дней. — Итак… Эм, мой гон? Он должен начаться в июне, — Луи кусает рогалик, и Гарри наблюдает, как он жует. — Я не… Я не говорю «нет». Просто я переживаю из-за гона, понимаешь, со мной всё это впервые. — Я понимаю, а что насчет твоей следующей течки? Гарри делает паузу. Он не ожидал, что Луи захочет повторить этот опыт, особенно после того как омега практически отказал ему помочь с гоном. — Где-то в июне или в июле. Извини, что я так сомневаюсь насчет гона и не могу сказать точно, у меня сейчас нерегулярный цикл. — Все хорошо. Обещаю. Дай мне знать, если решишь провести со мной гон, — Луи помешивает кофе, и Гарри удивляется количеству добавленного сахара. — И дай мне знать, если хочешь, чтобы я помог тебе со следующей течкой. — Хорошо, — Гарри кивает и затягивает пояс. После того, как они поели, Луи спокойно моет посуду. Он надевает рюкзак и кладет руки на плечи Гарри, поглаживая. Омега невольно наклоняется к нему, закрывая глаза. Это первое прикосновение с тех пор, как они встали с постели. — Извини, — говорит Луи. — Просто нужно… — он притягивает Гарри поближе и вдыхает его запах, крепче сжимая руки. Отстранившись, он говорит: — У тебя есть мой номер. — Да, — выдыхает Гарри. Луи наклоняет голову, затем приподнимается на носочки и целует омегу в щеку. — Я хорошо провел время, Гарри. Медленно кивая, Гарри наблюдает, как Луи выходит из комнаты. Он слышит, как открывается входная дверь, как альфа выходит за порог, и та тихо хлопает за его спиной. Гарри прислоняется к стене, глубоко дыша. Луи, может, и ушел, но его запах остался. Чуть менее унизительно, чем в центре. По крайней мере, Луи — единственный, кто видел его отчаявшимся и обезумевшим от желания. — О Боже, — шепчет он, хотя его никто не слышит. — Боже мой.