Say Something

— Честно говоря, мистер Стайлс, шансы очень, очень малы, — говорит доктор Фитцпатрик, проводя датчиком по животу и размазывая гель. Она не отводит взгляд от монитора, изображение транслируется на пятидесятидюймовом телевизоре, висящем на стене напротив смотрового стола, на котором лежит Гарри. Бумажное полотенце заткнуто за пояс, чтобы не испачкать джинсы. — Насколько маленькие? — спрашивает Гарри, хотя это не имеет значения. — В тридцать четыре года вероятность беременности после перевязки маточных труб составляет один процент. С возрастом вероятность уменьшается, — доктор Фитцпатрик вытирает гель с датчика и живота Гарри, прежде чем подъехать на стуле к двери и включить свет. — А в пятьдесят лет, без перевязки маточных труб, шансы уже составляют менее одного процента. Я не знаю, насколько это вероятно в конкретной ситуации, но… — Хорошо, — Гарри кивает, его голос напряжен из-за сдерживаемых слез. — Мистер Стайлс… Гарри, — доктор Фитцпатрик встает, кладя руку на дверную ручку. — Когда ты оденешься, увидимся в моем кабинете. Как только она закрывает дверь, Гарри сворачивает бумагу и вытирает остатки геля с живота. Он натягивает футболку — к счастью, он догадался надеть ее, потому что его руки сильно дрожат, у него не получилось бы застегнуть пуговицы — и направляется в кабинет доктора Фитцпатрик, где она ждет его за столом. — Присаживайся, — говорит она, задумчиво разглядывая какой-то лист. Гарри не может разобраться во всех цифрах, поэтому он закрывает глаза и говорит: — Просто… скажите мне то, что мне нужно знать. Доктор Фитцпатрик собирает бумаги в кучу, привлекая внимание Гарри, и говорит: — Во-первых, ты очень здоров. Это огромный плюс. Ты регулярно занимаешься спортом и хорошо питаешься, и это здорово, но на всякий случай я выпишу тебе рецепт на витамины. Ты на двенадцатой неделе, что совпадает с датой последней течки, но это ограничивает ваши возможности. — Что… — Гарри кашляет и выдергивает салфетку, вытирая глаза. — Какие у меня варианты? — Двенадцатая неделя — слишком большой срок для экстренной контрацепции. В нескольких часах езды отсюда есть клиника, которая делает аборт до двенадцатой недели, но у вас уже двенадцатая неделя. Если вы хотите аборт, я могу направить вас и назначить процедуру сегодня днем или на завтрашнее утро. — Я… я должен принять решение прямо сейчас? — Нет, но у тебя есть время до пяти. Я буду здесь, но… Гарри, поскольку ты омега, нам нужно разрешение другого отца, — женщина что-то записывает, отрывает и передает ему листок. — Это мой личный номер. Если ты не дозвонишься по рабочему, свяжись со мной по этому. Клиника закрывается в шесть. — Спасибо, — шепчет Гарри, складывая листок бумаги. — А если я… — Если вы решите не прерывать беременность, надо будет сдать анализы, потому что при гериатрической беременности, как правило, возникает больше осложнений. — Гериатрической? — Гарри издает раздраженный смешок. — Так называют беременность, при которой человек в положении старше тридцати пяти лет, ничего личного, — говорит она, постукивая ручкой по столу. — Я знаю, вы не планировали этого. Обсудите с другим отцом и дайте мне знать, что вы решите? Я буду волноваться. Гарри поспешно встает, его тошнит от упоминания Луи, пусть и не по имени. Доктор Фитцпатрик выводит его из здания, позволяя спрятаться в машине. Следующим человеком, с которым он заговорит, должен быть Луи. И это нужно сделать поскорее.

***

Гарри паркуется напротив театра и остается в машине, пытаясь собраться с мыслями, прежде чем сдаться и перейти улицу. Он проверяет, заперта ли дверь, ведущая в кабинет Луи. Она с громким и противным скрипом открывается, и он закатывает глаза. Наверное, будет лучше, если Луи услышит его. Гарри молча поднимается по лестнице, размеренно дыша, не желая снова расстраиваться. Хотя он уверен, что в какой-то момент это произойдет. Возможно, ему следовало позвонить или написать смс, но, честно говоря, ему не пришло в голову сделать ни то, ни другое, поскольку Луи действительно ожидает его прихода. Выйдя из кабинета врача, Гарри сидел на парковке и плакал, пока у него не заложило нос, не покраснело лицо и не разболелась голова. Успокоившись, он поехал в театр. И вот теперь он здесь, стоит в дверном проеме, а Луи и Лотти удивленно пялятся на него. — Гарри, — выдыхает Луи. Его очевидное облегчение — единственная причина, из-за которой Гарри не разворачивается и не уходит. — Привет, — Лотти с улыбкой машет. — Как дела? — Весь в делах, — отвечает Гарри, молясь, чтобы Луи ничего не сказал ей о беременности. — А как насчет тебя? — Тоже! Надеюсь, в следующий раз получится поговорить. Мне уже надо убегать, — говорит Лотти, хватая стопку образцов тканей со стола Луи и прижимая их к груди. Она спешит к двери. — Пока. — Пока, — говорит Гарри. — Гарри? — Луи выглядит так, словно готов броситься за ним, если он повернется и убежит, и Гарри не может его винить. — Ты сказал ей? — спрашивает омега. — Нет, я… я не говорил. Я бы не стал. Гарри кивает. — Я не думал, что ты это сделаешь, но мы… Мы на самом деле не договаривались о том, чтобы не… рассказывать об этом. — Я знаю, — шепчет Луи. — Ты… — Иногда перевязка маточных труб, по-видимому, неэффективна, — говорит Гарри, полагая, что в этой ситуации лучше всего действовать прямолинейно. Он опускает взгляд на свой живот, для него это все еще нереально. — Я на двенадцатой неделе беременности. Очевидно, ты отец. Я не… я… мне жаль. — Не надо. Не извиняйся, Гарри. Мы оба участвовали в этом, — Луи обходит стол, протягивая руки, как будто хочет обнять Гарри. Но, когда омега качает головой, он опускает их. — Почему это не сработало? Ты знаешь? Гарри передает все, что сказала ему доктор Фитцпатрик. Что это редкость, но яйцеклетки могут пройти через зажимы, и тогда… получится беременность. — Я не понимаю, как я этого не учуял. Даже сейчас я этого не чувствую. В твоем запахе нет ничего необычного. — Я выпускал феромоны, когда на мне были нейтрализаторы, когда я был в течке и беременен, — Гарри загибает каждый палец. — В первый раз ты почувствовал мой запах… в тот вечер с пиццей? Я уже был беременен. Ты не замечаешь разницы, потому что ее нет. — О, ничего себе… Ух ты. — Да, я… я даже не заметил, что… — Гарри качает головой, прижимая руку к сердцу, когда оно начинает учащаться. — Я, эм… Думаю, мне надо присесть. — Да, конечно, тебе дать стул или… — Луи замолкает, когда Гарри направляется прямиком к диванчику и садится. Оглядев кабинет, омега смеется, слезы текут по лицу, пока, в конце концов, смех не затихает и не переходит в плач. Только вчера он сидел на этом самом диване и думал о том, насколько изменилась его жизнь, а теперь… — Можно мне присесть? — спрашивает Луи, и, когда Гарри кивает, он осторожно опускается на диванчик рядом с ним, но не прикасается к нему. — Все, что я могу сделать… Все, что ты захочешь сделать… Я поддержу тебя. Помогу, чем смогу. Даже не глядя, он чувствует, что Луи смотрит на него, но когда он поворачивается, чтобы встретиться с ним взглядом, то с удивлением обнаруживает, что глаза красные и блестят от непролитых слез. Состояние Луи сбивает с толку, и Гарри не совсем понимает причину. Ричард реагировал на новость о каждой беременности равнодушно, словно они его вообще не касались. — Вся моя жизнь… сейчас в беспорядке. Нет стабильности и уверенности. Боже, как много меня… нас… После развода мне казалось, что я сделал шаг вперед, понимаешь? Я словно становился все больше и больше самим собой, более независимым, больше Гарри, чем просто чьим-то мужем и чьим-то отцом. И я… мне не нужна помощь. — Я, эм, я не… — Луи прочищает горло, и Гарри опускает голову. — Я не… Ладно, мне жаль, что… что это произошло. Я… Я не… я хотел бы сказать больше, но я никогда не считал тебя просто чьим-то мужем или отцом. Я думаю, что это лишь часть тебя. Часть того, кто ты есть, кем ты был и кем ты будешь, но не весь ты, — повернувшись лицом к Гарри, Луи говорит: — Но это… Это твое решение, Гарри. Я не имею права вмешиваться. — Ты… Что ты имеешь в виду? — спрашивает Гарри, глядя на свои руки и сжимая пальцами колени. — Это твое тело. Это… Это ты. Это ты беременен. Тебе придется пройти через это… Я никогда не… У моей мамы были дети, когда я был подростком, но я… Я не знаю, на что это похоже. Я не могу… — Я думал, ты имеешь в виду, что у тебя нет юридического права, — Луи качает головой, и Гарри откидывается на спинку дивана. — Мой врач сказала, что я должен принять решение сегодня к пяти часам. У меня слишком большой срок, я не могу тянуть, если хочу сделать аборт. И я… я не думаю, что хочу его делать. — Не хочешь? — спрашивает Луи неуверенным и тихим голосом. — У меня был аборт. Когда мне было двадцать. Первую течку я провел с Ричардом после того, как мы начали встречаться. Мы не были женаты, мы не спарились, и я… я не был готов к ребенку. — О, — выдыхает Луи, что, по мнению Гарри, является подходящим ответом. В то время об этом знали только его мама, Джемма и Ричард, и он никогда никому не рассказывал. — Да. И сейчас… все по-другому, — голос Гарри хриплый, тихий. — Итак, эм… — Луи постукивает пальцами по колену, и Гарри хочет накрыть его руку своей, чтобы остановить, но сдерживается. Он теперь ни в чем не уверен. — У нас будет ребенок? Гарри поворачивается и видит, что Луи смотрит на него с надеждой, широко раскрыв глаза. Уголки губ приподнимаются. — Это не фантазия, Луи. Боже. Это не игра. — Я ничего не говорил! — Тебе и не нужно было этого делать, — говорит Гарри. Он сжимает челюсти, а затем заставляет себя расслабиться. Стресс вреден для ребенка. — Гарри, я не… я знаю, что это другое. — Разве? — Да! Я рассказывал тебе обо всех своих сестрах. Черт возьми, моя мама акушерка. Гарри съеживается. — Прости. — Малыш, нет, — говорит Луи, и Гарри резко втягивает воздух, поворачиваясь к нему лицом. Он понижает голос и шепчет: — Извини. Просто я… я знаю, что это не затянувшаяся ролевая игра. И я не знаю точно, что… нас ждет. Я никогда не ходил с мамой на прием к врачу, так что все это будет для меня в новинку. Но я иногда делал ей массаж ног, когда она приходила домой с работы, и я могу… — Ты хочешь пойти со мной к врачу? — Да. Если ты не против. Я хотел пойти с тобой сегодня. — О, я думал, ты просто не хочешь, чтобы я ехал за рулем. — Гарри, я… я хочу ходить с тобой на прием к врачу, на УЗИ и прочее. Я хочу… Я хочу быть хорошим отцом. Ты… Ты удивительный отец. И я знаю, что твои девочки выросли, но я вижу, как они равняются на тебя и какие у тебя с ними отношения, и я… я хочу этого с, эм… — Луи многозначительно смотрит на живот Гарри и, поднимая глаза и встречаясь с омегой взглядом, говорит: — С нашим ребенком.