Say Something

Когда девочки были помладше, неделя между Рождеством и Новым годом была потрачена на то, чтобы научить их ездить на велосипедах, которые они получили от Санты, или как правильно надевать пуанты, или как ездить на коробке передач. В прошлом году дочери сводили его с ума. Все трое остались с ним до второго января, и перед их отъездом он решил продать дом. В этом году он предполагал провести праздники как свободный омега на Ямайке. Или еще где-нибудь. Он не планировал в деталях. Гарри хотел лишь поехать куда-нибудь в теплое место после Рождества. Возможно, на курорт для омег или в круиз. Но он встретил Луи. — Я не знаю, что надеть, Найл! — Гарри кружится по спальне, мысленно перебирая всю брошенную на пол одежду и прикидывая, сколько времени потребуется, чтобы все разобрать. — Но… — Это знакомство с его семьей, а ты не дал мне слиться, так что ты мне должен, — говорит Гарри. — Я выгляжу ужасно. Мое лицо такое… круглое. И огромный живот, и толстая задница! Мне ничего не подходит. — Но у тебя куча одежды для беременных, — говорит Найл, и он прав. У Гарри большой гардероб, но в основном все в офисном стиле. — Я отменю нашу встречу. Я скажу Луи, что заболел. Найл так громко смеется, что Гарри приходится отодвинуть телефон от уха. — Гарри, если ты думаешь, что Луи поверит, ты себя обманываешь. — Тогда что мне делать? — Гарри прижимает руку к сердцу, пытаясь успокоиться. — Я вполне обоснованно паникую. — Эйч, сядь, — приказывает Найл. — Хорошо, — Гарри присаживается на край кровати. — Теперь сделай глубокий вдох, — Найл выжидает мгновение, затем говорит: — Медленно выдохни. — Хорошо. — Лучше? — Немного. — Хорошо. Следующий шаг? — Найл замолкает, и Гарри предполагает, что тот скажет ему выпить воды, а это значит, что потом придется бегать писать. Но вместо этого парень говорит: — Поговори с Луи. Гарри жалобно стонет. — Хорошо. — Он бы захотел знать. И помочь. Наверное, уже знает, учитывая, насколько он к тебе привязан. — Он не экстрасенс, Найл. И он не может учуять мой запах из своей квартиры. — Да, но он видит тебя каждый день. Наверняка, вы виделись сегодня утром. Гарри усмехается. — Ладно. Я поговорю с Луи. — Хорошо. Скажешь мне, что я оказался прав, позже, — язвит Найл. — С Новым годом, Гарри. — Спасибо, Найл. И тебя. И Шона. С Новым годом. Прежде чем он успевает довести себя до безумия, Гарри отправляет Луи сообщение с просьбой зайти, когда тот сможет. Томлинсон появляется через несколько минут с одеждой под мышкой. — Привет, детка, — говорит альфа, морща нос и хмурясь. — Что случилось? Плечи опускаются, Гарри надувает губы. — Я не знаю, что надеть. Мне ничего не подходит. Извини, я постоянно ною. Луи бросает свою одежду на пол и обхватывает подбородок Гарри, другой рукой обнимая его за спину. Он нежно целует омегу в губы, щеку и шею, прямо над шрамом от старой метки. Гарри окутывает теплый, комфортный запах, который оказывает на него успокаивающий эффект, как только он наполняет его легкие. Они стоят, обняв друг друга. Луи заботливо потирает ему поясницу. — Нам нужно пройтись по магазинам? Гарри смеется. — Последнее, что я хочу, это мерить одежду в душной примерочной, — Гарри отступает. — Хорошо, итак… Хочешь, я скажу, что сам надену? — Луи наклоняется и поднимает одежду, после чего показывает Гарри белоснежный свитер крупной вязки и джинсы. — На самом деле никто не будет наряжаться. Вроде. Может… Может, мне стоит спросить Лотти? — Может, и стоит, — говорит омега, прикусывая нижнюю губу и наблюдая, как Луи отправляет сообщение сестре. — Она скоро ответит, она всегда с телефоном в руках, — Луи бросает взгляд на экран, и он вновь загорается. — Видишь? Она говорит, что наденет МЧП. Я не знаю, что это такое. — Маленькое черное платье. Но это мне ни о чем не говорит. Он снова смотрит в телефон, пробегаясь глазами по новому сообщению. — Она написала: «Дресс-кода нет, не заморачивайтесь, приходите как все. Большинство будет в джинсах». — Хорошо, — Гарри кивает, затем разворачивается и возвращается в спальню. Весь день на нем было желтое атласное платье, которое Луи подарил ему на Рождество, и он, честно говоря, предпочел бы остаться в нем и лечь спать пораньше, в восемь, вместо того чтобы идти на вечеринку. По крайней мере, если они приедут в восемь, то, вероятно, смогут вернуться к десяти. Он уже сто лет не ложился так поздно. — Ты не шутил, — говорит Луи, перекладывая стопку одежды и садясь на кровать. — Ты все перемерил? — Нет. Я бы ни за что не решился перемерить все эти штаны, — говорит Гарри, указывая на кучу брюк на кровати. — Ладно, почему бы тебе не прилечь, я помассирую тебе спину, а с одеждой мы разберемся позже, — собрав вещи в охапку, он перекладывает их в изножье кровати и похлопывает по матрасу, пока Гарри не сбрасывает тапочки и не ложится на бок. Подложив одну подушку под голову, другую под живот и еще одну между колен, омега задирает атласную ткань. Он надеется, что Луи не испачкает ее маслом какао. Альфа садится на колени позади Гарри, он разогревает масло в ладонях, прежде чем прикоснуться к коже. Ловкие, сильные пальцы умело расслабляют мышцы, и через несколько минут беременный мужчина засыпает. Когда он открывает глаза, то видит пустую кровать и чистую комнату. Вся его одежда аккуратно развешана в шкафу, и на мгновение ему кажется, что весь день ему приснился. — Хорошо вздремнул? — спрашивает Луи с порога и заходит в спальню. Не получив никакой реакции, парень замирает. — Малыш? — Ты… Ты убрался? — Гарри теребит подол атласного платья, смотрит на шкаф, затем на Луи. — Да, я положил не туда? Извини. Я пытался… — Ты хочешь заняться сексом? — спрашивает Гарри. — Или минет? — Что? — Я… я должен что-то сделать для тебя. Ты сделал мне массаж и разобрал огромный беспорядок… Луи фыркает, прикрывая рот ладонью. Медленно его улыбка угасает. Он хмурится и скрещивает руки на груди. — Ты правда так думаешь или ты, типа, шутишь? — Эм… В основном шучу, — говорит Гарри. Он частично шутил, частично удивлялся, частично все еще спал, а частично был серьезен. Задумчиво промычав, Луи прищуривается. — Ну, ты мне ничего не должен. И мы не будем заниматься сексом. Гарри смотрит на часы, приподнимая брови. — Ты прав, нам нужно собираться. Я не хочу опаздывать. — Нет, Гарри, — Луи стягивает с себя толстовку, продолжая говорить, пока хватает свитер и натягивает поверх футболки. — Я не буду заниматься с тобой сексом, поскольку ты, кажется, до сих пор думаешь, что я с тобой ради этого. — Я… — И я не только про сейчас. — Ты… — Малыш, нет, — говорит Луи, подходя к Гарри и обхватывая его лицо руками. Он чувствует запах омеги, который кричит о панике. Альфа обнимает его за плечи. — Я не злюсь на тебя. Я просто не хочу тебя отпускать. — О, — Гарри утыкается носом в изгиб шеи Луи и вдыхает. Руки альфы скользят ниже и сжимают его бедра. — Нужно решить, что ты наденешь. Нельзя пойти голым. Приоткрыв рот, чтобы что-то сказать, Гарри не может придумать ни слова. Он надувает губы, но Луи улыбается и целует его, после чего подходит к шкафу и достает единственную пару удобных джинсов для беременных. — Я постоянно их ношу. — Я знаю, — говорит Луи, бросая джинсы на кровать. Он открывает второй ящик комода, вытаскивает пару трусов Гарри и пару своих боксеров. — Они удобные. — Спасибо, — шепчет Гарри. По пути в ванную Луи спрашивает: — Тебе нужна прокладка? Я… — Луи! Боже, — Гарри прижимает ладони к горящим от стыда щекам. Медленно повернувшись, Луи смотрит на него и упирает руки в бока. — Я сам возьму. Мне все равно нужно пописать, — говорит Гарри, выхватывая нижнее белье из рук Луи. Он опрыскивает лицо холодной водой, как только закрывает дверь ванной. Когда Гарри выходит в трусах и боксерах (и с прокладкой), Луи уже одет и стоит у шкафа с изумрудным свитером в руке. — Он слишком короткий, совсем не прикрывает мой живот. — Я знаю, — Луи бросает ему свитер, и Гарри кладет его на кровать, опускаясь на матрас, чтобы надеть джинсы, но вместо этого ложится, сосредоточившись на движениях ребенка. Омега открывает глаза и смотрит на Луи, нависшего над ним. — Она пинается? — Да, — говорит Гарри, беря его за руку и кладя ее себе на живот. Через секунду малышка снова толкается, и Луи смеется, поглаживая это место и целуя натянутую кожу. Он встает и берет джинсы Гарри. — Ты будешь одевать меня как ребенка? — Нет, я одеваю тебя как заботливый альфа, который… — Луи прочищает горло, поднимая ногу Гарри и засовывая ее в нужную штанину. — Который беспокоится, что его беременный парень засунет обе ноги в одну штанину, как вчера. И, вероятно, позавчера. Я не хочу, чтобы ты упал. Гарри молча наблюдает за ним. — Ты можешь одеть меня. Если хочешь. Ты не обязан… — Хорошо, — спешит сказать Луи. Он помогает Гарри сесть, а потом встать, и подтягивает джинсы. Он надевает на него одну из белых рабочих рубашек, достаточно длинную, чтобы прикрыть эластичный пояс джинсов. Луи не торопится застегивать ее. Изумрудный свитер подходит идеально. Альфа поправляет манжеты и воротничок и быстро целует Гарри, прежде чем попросить снова сесть. Альфа, надевающий ему носки и обувь, — это не то, о чем Гарри когда-либо думал. Он чувствует себя Золушкой. Или Джулией Робертс. У него кружится голова, но это проходит, как только Луи помогает ему встать. — Я никогда не видел на тебе эти туфли, — говорит Луи, опускаясь на колени на пол у ног Гарри и постукивая по носкам «Мэри Джейн». — Они хоть удобные? Гарри кивает, и Луи приподнимает подол рубашки, дважды целуя нижнюю часть живота. — Веди себя хорошо, малышка. У нас с твоим папой есть планы. Он снова встает, разглаживает ткань рубашки и берет его за руку. Только когда они подходят к машине Луи, Гарри понимает, что никогда раньше ее не видел. Он не знает, чего ожидал, но это «Субару» последней модели королевского синего цвета. Гарри прошел бы мимо, если бы тот не остановил ее. Всю дорогу тихий, встревоженный Гарри трясет ногой и включает и выключает радио. К тому времени, как Луи паркуется перед большим кирпичным домом, омега снова хочет в туалет. Но он молчит в надежде, что довольно скоро найдет ванную. Может быть, ему удастся там спрятаться после того, как он познакомится с мамой альфы. Прежде чем он вылезет из машины, Луи обегает ее, открывает дверь и протягивает ему руку. И не отпускает его. Луи держит его за руку, пока они идут по подъездной дорожке, и они так заходят внутрь. Альфа переплетает их пальцы и подводит Гарри к группе женщин, стоящих у камина: Лотти в маленьком черном платье и на каблуках, и еще две с темными волосами. Шаги омеги замедляются, но он не останавливается из-за Луи. Кажется, они одновременно узнают друг друга, и Гарри чувствует, как кровь отхлынула от лица. Прижимая руку к груди, чтобы убедиться, что он все еще дышит, он сжимает пальцы Луи как раз в тот момент, когда тот шепчет ему на ухо: «Обещаю, что все будет хорошо, малыш». Немного повысив голос, он говорит: — Гарри, ты уже знаешь Лотти. А это моя мама Джоанна. И моя сестра Фелисите. — Рада снова тебя видеть, — говорит Лотти, переводя взгляд на живот Гарри. — Физзи, — говорит Фелисите, пожимая ему руку и глядя на левую, крепко зажатую в руке Луи. — Приятно с тобой познакомиться. Наконец-то. — Физзи, — одергивает ее Джоанна. Она поворачивается к Гарри и говорит: — Зови меня Джей. Как твой племянник? Феликс? — Внучатый племянник, — зачем-то поправляет Гарри и тут же мысленно съеживается. — Какое замечательное имя. У тебя прекрасная семья, — говорит Джей, и у Гарри начинает щипать глаза. Он надеялся продержаться хотя бы час, прежде чем расплачется. — Что, эм… — Луи переводит взгляд со своей мамы на Гарри и обратно. — Что происходит? Как… — Где я работаю, Луи? — О… Ты была медсестрой Зои. — Ты говорил мне, что твоя мама акушерка. — Медсестра-акушерка, — говорит Джей со смехом. — Только так я могу надеется на четкий график. — О, понимаю, — кивает Гарри. — Не могу поверить, что вы уже знакомы, — Луи проводит большим пальцем по руке Гарри. — Да, но мы лишь мельком видели друг друга, — говорит Джей, и Гарри думает об их коротком разговоре о Зои и Феликсе и улыбается, вспоминая, как впервые почувствовал движение ребенка. Гарри кивает. — Простите, но где я могу найти туалет? — Я покажу тебе, — говорит Луи, отпуская руку омеги и целуя мать в лоб. Он крепче сжимает ладонь Гарри, когда тот пытается ослабить хватку, и ведет его по коридору от входа в маленькую библиотеку. — Здесь есть ванная. — Странно, — это все, что говорит Гарри после того, как Луи открывает дверь, скрытую за книжным шкафом. — Я подожду здесь. — Не нужно, только если тебе самому не нужно в туалет, — Луи качает головой. — Тогда иди. Нальешь мне что-нибудь попить? Имбирный эль? — Да, хорошо, — говорит Луи и целует его, прежде чем он успевает скрыться в ванной. — Мне не нравится, когда я не чувствую твоего запаха. Зачем ты использовал нейтрализаторы? Гарри пожимает плечами. — Привычка. И мне нужно пописать. Так что либо дай мне закрыть дверь, либо я пописаю с открытой дверью. — Я буду на кухне, — говорит Луи и удаляется. Глядя в свои глаза в круглом зеркале над раковиной, Гарри тихо повторяет: — Держи себя в руках. Держи себя в руках. Он обмахивает лицо веером и направляется к унитазу, присаживаясь. Помыв руки и поправив рубашку на животике, омега чувствует себя чуть лучше. И он невероятно рад, что воспользовался нейтрализаторами. Иначе Луи смог бы сказать, что он чувствует или о чем думает, прежде чем он сам поймет. На всякий случай промокнув глаза кусочком туалетной бумаги, Гарри делает глубокий вдох и похлопывает по животу. Он возвращается к людям. Гарри не в первый раз бывает на вечеринке, где он не знает ни единой живой души, кроме своего спутника. Он знает, как вести себя, и быстро лавирует между гостями в направлении кухни (он очень надеется, что кухня там), улыбаясь и кивая каждому. — О! — Гарри резко останавливается, хватаясь за живот, и мужчина перед ним делает то же самое. — О, привет! — мужчина широкими шагами выходит из-за угла, не сводя глаз с живота Гарри. — Приятно встретить еще одного беременного человека. По крайней мере, я не единственный, кто отказывается от шампанского. Гарри улыбается, застигнутый врасплох таким дружелюбием, и запоздало пожимает протянутую руку. — Я Гарри. — Энди, приятно познакомиться. Мне нужно в ванную. Малышка без конца пинает по мочевому пузырю. Но я найду тебя позже. Мы можем представить наших альф. — О, эм… Конечно, — рука Гарри дергается от желания прикоснуться к поблекшему шраму на шее. Вместо этого он указывает назад. — В библиотеке есть ванная. После этого Гарри довольно легко находит кухню, а также Луи, стоящего с Лотти, Джей и близняшками-подростками, Дейзи и Фиби, которых омега пока не различает. Он даже не узнал Джей на семейной фотографии, которую альфа показал ему. Взгляд Луи устремляется на него в ту секунду, когда он появляется в поле зрения, и парень идет ему навстречу, протягивая Гарри бокал имбирного эля и слегка проводя кончиками пальцев по животу. — Мама только что сказала мне, что она стала свидетелем первых движений малышки. Это круто. Джей говорит с улыбкой: — Я узнала раньше тебя, Луи. Я уже больше нравлюсь малышке. — Не больше, чем я, — говорит одна из близняшек. — Или я, Фиби, — говорит Дейзи. — Мы любим детей. — Да, — соглашается Фиби, энергично кивая. — И мы умеем заботиться о детях. Мы часто нянчимся с Эрни и Дорис. Дейзи указывает на двух маленьких детей, которые снимают с рождественской елки в углу украшения. — Ваш малыш будет ровесником их тети и дяди! Пять минут спустя Гарри уже хочется уйти, пока кто-нибудь не упомянет, насколько он старше Джей, и спросит, как они с Луи познакомились. — Мы можем посидеть с ребенком, — говорит Фиби. — Двадцать долларов в час, — добавляет Дейзи, и Луи отпускает руку Гарри, чтобы помочь маме вывести близнецов из кухни. Минуту спустя он снова появляется рядом с Гарри. — Ты в порядке? — Да, — лжет Гарри. — Просто нервничаю. — Ну, по тебе не скажешь, — удивляется Луи, поднимая руку Гарри и целуя костяшки пальцев. — Годы практики. И нейтрализаторы. Луи хмурится. — Скажи мне, если тебе станет некомфортно или ты захочешь пойти домой. — Хорошо, — обещает Гарри. — Встретил беременного омегу по пути из туалета. — Да? — Да. Мужчина по имени Энди. Моложе меня, очевидно. — Откуда ты знаешь. Может, он старше, но у него очень хорошая кожа. Рассмеявшись, Гарри говорит: — Сомневаюсь в этом. — Подожди. Энди? — Луи оглядывает немногочисленных гостей на кухне. — Примерно моего роста, темные волосы? — Да, и срок, кажется, меньше моего. У него маленький живот, не то что мой с пляжный мячик, — Гарри отхлебывает имбирный эль и икает, похлопывая себя по груди. — Вот он! Луи поворачивается, подходит ближе к омеге и впервые за весь вечер добровольно отпускает его руку. Вместо этого он обнимает его за талию, проводя большим пальцем по бедру. В свете кухни и с v-образным вырезом свитера метка спаривания омеги хорошо видна, на месте укуса — явный синяк. Его пара прижимает ладонь к затылку Энди, большим пальцем надавливая на метку, и Гарри не может не заметить, что альфа нового знакомого его ровесник. Энди переводит взгляд с Гарри на Луи и улыбается: — Луи Томлинсон, давно не виделись. Это мой альфа — Скотт Кэмерон. — Эндрю, — приветствует Луи, крепче обнимая Гарри за талию, прежде чем отпустить и быстро и неловко обнять своего бывшего парня. Альфа не убирает руку и низко рычит, на что Луи закатывает глаз. Он протягивает руку партнеру Энди. — Приятно познакомиться, Скотт. Гарри наблюдает, как Скотт не знает, повести ли себя грубо с Луи и проигнорировать его руку, пожать ее левой рукой или ослабить хватку на брачной метке Энди. Это забавный момент, хотя только для Гарри. Скотт, наконец, как следует пожимает руку Луи, и омега тоже протягивает руку для рукопожатия. Стайлс довольно улыбается. Он испытывает то же самое чувство, когда адвокат другой стороны — альфа с большим эго, которому приходится общаться с ним на равных. Разговор скучный, и Гарри не обращает на него внимания. Ему наплевать на бывшего парня Луи и его партнера, и на их планы расширить свою империю недвижимости или как там они это называют. Вместо этого он краем глаза наблюдает за Луи, который подходит все ближе и ближе, пока не прижимается к нему вплотную. Успокаивающий запах Томлинсона и контакт расслабляют Гарри, и он начинает чувствовать сонливость. — Мне исполнилось тридцать, когда мы были вместе, — говорит Энди, дотрагиваясь до бицепса Луи и привлекая внимание Гарри, который переводит взгляд с одного на другого. — Я помню, я думал, что это такое большое событие — тридцать лет. А потом мне стукнуло тридцать один, и ничего не изменилось, и я взял все в свои руки, — Луи ощутимо напрягается, и Гарри хмурится, сжимая его руку, в то время как Энди продолжает: — Тебе, должно быть, сейчас тридцать? — Нет, — сухо отвечает Луи. — Двадцать девять. — О, что ж, тогда следующее Рождество будет грандиозным! — Энди поднимает брови, как будто ожидая, что Луи с ним согласится. Он поворачивается к своему альфе, чтобы объяснить, что у Луи день рождения в канун Рождества, затем говорит: — Я никогда не был силен в угадывании, Гарри. Сколько тебе, сорок три? Сорок два? — Конечно. Почему бы и нет? — Гарри смеется, допивая эль и уже желая воды. Альфа Энди кашляет в кулак, и Стайлс не может вспомнить имя этого человека. Мужчина слегка наклоняет бокал в сторону и говорит: — Если вы нас извините, мне нужно кое с кем поговорить. Как только они покидают кухню, Луи говорит: — Извини. Я не знал, что он здесь будет. — Интересно, сколько лет альфе Энди? — Скотту? Так его зовут? — Не помню, — отвечает Гарри, подавляя зевок. — Ты готов отправиться домой? — спрашивает Луи, обнимая омегу за талию и притягивая еще ближе. — Мы здесь пробыли всего несколько минут. Мы не можем уйти. — Конечно, можем. Я всегда так делаю. Появляюсь на пару минут, а после встречаюсь с друзьями. Девочки скоро уедут. Старшие близнецы присматривают за младшими близнецами… — За двадцатку в час? Луи кивает. — А мама остается только до полуночи. Обычно она работает в Новый год по повышенной ставке. — Хорошо, — соглашается Гарри, снова наливая себе имбирного эля. — Тогда отвези меня домой. Они быстро прощаются со всеми, и Гарри забегает пописать, встречая Луи у входной двери. Альфа помогает ему надеть пальто и наматывает шарф, на что омега закатывает глаза и выхватывает шапку, настаивая на том, чтобы надеть ее самостоятельно. Пока они добираются до машины, Гарри уже успевает вспотеть, а когда он забирается на пассажирское сиденье, то уже весь горит. Шарф и шапка оказываются на заднем сиденье прежде, чем Луи успевает завести машину, и он чуть не съезжает на обочину, чтобы помочь Гарри снять пальто, но тот говорит ему ехать дальше, потому как мочевой пузырь снова заявляет о себе. Томлинсон ускоряется и открывает окна. Гарри, наконец, снимает пальто и бросает его на заднее сиденье. — О, Боже, — Гарри подставляет лицо холодному воздуху. Его пробивает дрожь, и Луи уже спешит поднять окна. — Скотту — так его зовут — пятьдесят четыре. Я спросил его, — говорит Луи. — Он ждал в холле, пока Энди был в туалете. — Беременность не щадит мочевой пузырь, — Гарри смеется, похлопывая себя по животу, где их маленькая девочка продолжает пинаться. — Интересно, что Энди в итоге спарился с альфой постарше, когда он так долго встречался с тобой. — Эм, да. Он расстался со мной примерно на следующий день после своего тридцать первого дня рождения. Сказал, что не может относиться серьезно к кому-то столь юному. — О. Они оба молчат остаток пути. Насколько все было бы по-другому, если бы Луи было пятьдесят, но с таким же успехом Гарри мог бы пожелать самому стать моложе. Тогда, по крайней мере, у них было бы больше времени друг с другом. Возможно, где-то в альтернативной Вселенной они вместе. В лифте искаженное отражение их тел с большим животом заставляет Гарри улыбнуться. Он поворачивается, смотрит на Луи и спрашивает: — Ты когда-нибудь хотел, чтобы я был моложе? Луи обиженно фыркает. — Нет. Они останавливаются на этаже Гарри. Он выходит в коридор, одергивая рубашку и хватаясь за живот. Омега надеется, что у Луи есть ключи. — Ты когда-нибудь хотел быть старше? — спрашивает Гарри. Луи останавливается у двери, вытаскивая ключ из кармана. Он кивает один раз. — Я ожидал, что ты скажешь «нет». Почему хотел? Луи громко вздыхает, впуская их в квартиру. — Я не хочу двадцатидевятилетнего Гарри. Ты мне нравишься таким, какой ты есть. — Но ты бы хотел, чтобы тебе было пятьдесят? — Гарри бросает пальто, шапку и шарф на диван, плюхаясь рядом с ними. Он тянется к пряжке на лодыжке и хмыкает. — Иногда. Не то чтобы часто, — говорит Луи, опускаясь на колени перед Гарри и расстегивая его обувь. — Но почему? Луи расстегивает вторую туфлю и снимает, после массируя пятки. Он молчит достаточно долго, чтобы Гарри спросил снова, но он не отвечает. Вместо этого омега наблюдает, как Луи растирает ноги, изучая его лицо. Наконец, Луи встает, держа туфли за каблуки в одной руке. Он протягивает ладонь Гарри и помогает ему встать с дивана. Они чистят зубы бок о бок, и Гарри принимает витамины, затем Луи раздевает его. Он снимает изумрудный свитер и расстегивает каждую пуговицу рубашки. Омега хихикает, когда Луи помогает ему снять джинсы. Гарри проводит пальцами по карамельным волосам Луи, ища седину. Соленая карамель. Он смеется и говорит: — Если бы тебе было пятьдесят, у тебя было бы больше седины, чем у меня. — Может быть, — говорит Луи, вставая и снимая с себя свитер, а вместе с ним и футболку. — Может быть, если бы мне было пятьдесят, ты бы воспринимал меня всерьез. — Я… Я серьезно к тебе отношусь, — протестует Гарри. Луи не спорит, но ясно, что он не согласен. Он идет в ванную, и Гарри хмуро смотрит на дверь. Как только она снова открывается, омега спешит внутрь пописать. Он садится, потому что так удобнее, но потом вспоминает, что ему нужно сменить прокладку, а они так далеко… Гарри моргает. На углу тумбочки в ванной лежит новая. — Спасибо, — шепчет Гарри, забираясь в постель и поправляя многочисленные подушки. — Пожалуйста, — Луи целует его в обнаженное плечо. — Я правда… — Гарри крепче обнимает альфу за плечи. — Я правда отношусь к тебе серьезно, Луи. — Если бы мне было пятьдесят, — говорит Луи, растягивая гласные. — И я попросил бы тебя выйти за меня замуж, ты, вероятно, сказал бы «да». — Нет! — у Гарри все сжимается от этой мысли, и он надеется, что его голос звучит уверенно. Брак — это последнее, о чем он хочет думать. — Мы знаем друг друга меньше года. И мы встречаемся только с июля. — Да, но… — Луи медленно поглаживает его бок. — Ребенок все меняет. Гарри фыркает. — Если бы тебе было пятьдесят, ребенка бы не было. Я знаю это. — О… — Луи проводит ладонью по животу, чувствуя, как переворачивается ребенок. — Я не думал об этом. — Раз уж мы говорим о желаниях, я бы хотел снова стать двадцатипятилетним, только без властного мужа и незаконченного образования, — говорит Гарри. Не то чтобы он когда-нибудь на самом деле пожелал бы лишиться своих дочерей, или своей жизни, или опыта, но иногда он задается вопросом, насколько все могло бы сложиться по-другому. — Да, но если тебе станет двадцать пять, значит, мне будет где-то три, так что… — Нет, Луи! — Гарри хлопает его по руке, лежащей на животе. — Я хотел бы, чтобы тебе было столько же лет, сколько тебе сейчас. — О, ну, тогда мы никогда бы не встретились. Я не встречался с двадцатипятилетними с тех пор, как мне исполнилось… двадцать два? — Луи пожимает плечами, проводя рукой по эластичному поясу боксеров Гарри. — О, Боже, — произносит Гарри с преувеличенным стоном. Луи хихикает, выдыхая тепло. — С Новым годом, малыш. — С Новым годом, Лу, — шепчет Гарри, но больше ничего не говорит. Они засыпают, хотя омега просыпается меньше чем через час, чтобы пописать, а затем еще через два часа, потому что ему жарко и все его подушки влажные от пота. Даже после того, как ему удается устроиться поудобнее, накрыв простыней только одну ногу, он все равно ворочается, что, по его мнению, не сулит ничего хорошего в предстоящем году.