***
— Покурил и сидит кот, довольный-то какой, постыдился б, — раздается за спиной с притворными нотками недовольства. — Дядюшка Субин, какими судьбами? — Тэхен тут же поднимается с каменных ступеней и разворачивается, чтобы протянуть руку дяде в знак приветствия. — Что ж так скромно, иди сюда, дамский угодник, — мужчина притягивает Тэхёна за руку к себе и они обмениваются крепкими объятиями и дружескими хлопками по спине. — Не по дням растешь, а по часам. — Просто вы не так часто заезжаете. Как Намджун вернулся, так и не видно вас, — подмечает альфа и указывает дяде в пригласительном жесте на два мягких стула, что стоят недалеко у металлического столика. Они находятся в закрытом саду, который является одним из самых живописных мест в имении семьи Ким. Огромная застекленная площадь, расположена за самим имением. Здесь растут десятки диковинных растений и цветов, из-за которых вокруг всегда пахнет дурманом и некой тяжестью, однако в дождливые дни, как этот, прислуга открывает специальные окна и весь дурман с духотой выходят наружу, пуская внутрь уличную прохладу. Матушка Тэхёна часто любит устраивать здесь чаепития и съезды, поэтому для такого тут оборудовано несколько своих уголков со столиками и креслами. Тэхён же никогда не был особым любителем ботаники и потому приходил сюда редко, зачастую, чтобы просто покурить, если погода на улице бесовалась и не позволяла выйти. — Дела, понимаешь, Тэ. Сейчас, конечно, половиной занимается Джун, но я и скинуть все на него не могу. — Субин задумчиво чешет затылок. — Пора мне постепенно отходить от дел, моё время на исходе, да ты и сам знаешь. — Рано думать вам о покое, — пытается разбавить обстановку Тэхён, чувствуя нарастающее напряжение. Ким Субин уже не первый год об этом говорил. Поднимать тему его недуга никто не любил, редко она освещалась в семье, однако от правды убежать было невозможно. Возраст давил, кожа уже совсем была бледна, где-то с синеватым нездоровым оттенком, волосы выпадали, тело изнывало от боли. Лекари мало что могли сказать, окончательный диагноз должны были поставить за границей прошлым летом, но у альфы тогда случился первый припадок и ему строго-настрого запретили дальние поездки, как и прогулки верхом. При его-то состоянии и физические нагрузки были противопоказаны, вся работа по дому легла на плечи прислуги, благо, спуска им не давали. Когда Намджун вернулся со службы, то первым его волеизъявлением было то, что он берет большую часть работы в имении на себя. У их семьи были частные фермы с крупно-рогатым скотом и поля для посевов, которые у них арендовали в сезон многие предприниматели. Нужно было следить за всем и сразу, лично делать обходы и проверять, как идет работа в строю трудовиков, а на это Субин уже был негоден, по округам итак слишком быстро разлетались слухи о том, как паршиво он выглядит. А ты только дай почву конкурентам, как они тебя в ней же и захоронят! — Уйду на заслуженный отдых...— Субин прикрывает ладонью рот и сухо откашливается, жмурясь. — Если Всевышний позволит, то и внуков понянчить успею, считай, пол дела ж сделано уже. — Мне порой кажется, что даже я не дождусь племянников, о чём вы — Чего тебе племянники, ты своих заводи! На радость себе и папеньке с маменькой. Дети точно красавцы будут, с таким-то папашкой. — Не думал пока об этом. — Тэхён задумчиво оглядывает портсигар в своей руке. — Сами понимаете, хочется чего-то необычного, все таки это не на один год союз. — Любви хочется? Молодежь... — Куда уж там. Аристократ, встретивший любовь редок, как розовый бриллиант. — Главное, чтоб приданное было хорошим, тебе и твоей супруге придется когда-нибудь стать во главе семьи Ким, так что то должна быть дама достойная, сам понимаешь. — Почему же именно дама? — Неужто на примете юноша? Тоже неплохо, но тогда не знаю даже о ком может идти речь. Не говори только, что о том мальчишке из семьи Пак. — Субин тут же хмурится, вспоминая образ фигуристого омеги, с которым Тэхена как-то застали. Сколько же денег тогда ушло на то, чтоб замять эту новость в обществе! — Я просто спросил, никого нет. Тэхену порой кажется, что дядю Субина тема с помолвкой заботит куда больше, чем родителей альфы. Мужчина приверженец старых традиций и всегда считал, что суженного сыну нужно искать еще тогда, когда он занимается учебой в академии. Намджун давно бы уже был женат, если бы не его военная служба, Субин сам говорил об этом не раз и в такие моменты Тэхён искренне сочувствовал кузену, хотя у них были и разные ценности. Если Тэ был волевым с раннего детства и желающим показать свою правоту, то Джун ставил превыше слово отца. Его мать погибла при пожаре еще когда ему было девять лет, с тех пор Субин стал для него единственным приоритетом. — Во всяком случае твой отец позаботится о том, чтобы тебе досталась достойная партия, которая не запятнает честь нашей семьи. — Субин прикрывает глаза, откидываясь на спинку стула, и шумно носом втягивает сладкий аромат цветов. Тэхён на это ничего не отвечает. Как порой грустно осознавать насколько циклична их жизнь, разбавить серую массу которой способен далеко не каждый человек, появляющийся в ней. Столько лиц мелькает перед глазами, сколько отпечатков оставили на коже чужие касания, но вот запоминаются лишь жалкие единицы. Тэхён хотел бы пойти против такого порядка, обмануть выстроенную за столетия систему и сделать что-нибудь по-своему, однако кто он такой в этом огромном мире? Альфа ухмыляется собственным мыслям. Если не в его силах, что-то изменить, то он хотя бы возьмёт от этой жизни всё, не переживая о последствиях. Дядя уезжает от них ближе к вечеру, когда ветер с дождем наконец стихают. Вероятность того, что дорога может быть размыта его не пугает, увы, но в имении брата он отдохнуть не может, не привычно. Тэхён провожает чужих коней нечитаемым взглядом. Воротник его пиджака под вой ветра то и дело вздымается, желая дотянуться до кимовского подбородка, волосы вихрем путаются, образовывая полный беспорядок на голове, но Тэхен остается неподвижным. Руки, на которые надеты привычные белые перчатки, прячет в карманы вельветовых брюк, носком лакированного ботинка же отпинывает небольшой камушек, скидывая тот с широкого каменного крыльца и наконец разворачивается. Отец стоит также рядом. Выходил, чтобы лично сопроводить брата до дормеза*, дорога обещала быть долгой. — Брат совсем плох стал, — всё же произносит свои мысли вслух Ким Ха Юн, пытаясь скрыть за хмурым взглядом досаду. — Скоро все перейдет Намджуну. — Ты против? — подает голос Тэхён. — Их дела - не моя мигрень, я знаю, что Джун компетентен, но достаточно ли, чтобы удержать такую ношу, как бизнес его отца. — Слышал, что дядя, что-то говорил и о его помолвке. Кого-то нашел сыну уже? — Слишком много он взвалил на него. Принимать такую честь, как статус полноправного хозяина имений Ким Субина и в параллель готовиться ко свадьбе тяжело будет. Тэхён лишь кивает и молча проходит мимо отца. Он никогда не был близок с Намджуном и, признаться честно, не испытывал какой-либо жалости к нему, потому что тот сам молча принимал свою участь. Больше этого его волновало лишь здоровье дяди, который увядал на глазах. Он отсчитывает дни до собственной смерти, тут не нужно быть доктором, чтобы понять, что ни до каких внуков Субин не доживёт.***
— Ну же. Следуй за мной, давай! Дэрэл, пошли, — причитая разными тонами, звал Юнги, пытаясь сдвинуть коня с места. Браво! Двадцать минут успешно упущены, потому что он совсем плох в общении с животными и даже лошадь не хочет его слушать. Конечно, он никогда не рвался в ряды лучших наездников, но быть аристократом и не уметь совладать с конём – смешно. Парень оглядывается по сторонам, однако тренер куда-то так некстати пропал, оставляя Мина наедине с непослушным скакуном. Эта конюшня была одним из самых популярных мест среди золотой молодежи. Раскинулась она у холмов и прилесья, где в ее владение попадал роскошный луг для прогулок верхом. Многие приезжали сюда просто отдохнуть или же выгулять любимчиков. Юнги же приезжал три раза в неделю для тренировок. Стрельба из лука верхом – занятное дело! Но вот из этих двух составляющих Мин был хорош лишь в стрельбе, которой он занимался еще со времен учебы в академии. На лошадях же особо ездить никогда не любил, поэтому навыки его в этом деле были совсем скудны, настолько, что он и поводья отпустить боялся, как минимум, потому что, уже не раз летел прямиком вниз после таких фокусов. Бедра ужасно ныли от ушибов, а на коже не успевали сходить следы от немаленьких синяков. На все его жалобы и слезливые просьбы что-нибудь сделать тренер лишь отвечал: "Не волнуйтесь, вот привыкнет Дэрэл к вам и все. Послушным будет." Время шло, дни летели, новые ушибы расцветали, а вот упрямый конь всё не думал проявить хотя бы капли сожаления к своему хозяину. Юнги уже был готов потратить баснословные деньги на то, чтобы выучить лошадиный язык и договориться самостоятельно. — Да что ж это такое! — кричит парень, смотря растерянно на морду коня. Жаль, что взгляд темных глаз совсем не читаем. — Ну чего тебе не хватает, я же все тебе даю, ну же... Этим днём на конюшне почти никого не было. Рабочие лишь иногда шныряли где-то у загонов, достраивая невысокую изгородь. Дурная погода спугнула всех желающих отдохнуть под солнцем, поэтому Юнги мог себе позволить поругаться во весь голос, чтоб хоть чуть-чуть на душе легче стало. — Думаю, вам стоит ослабить хватку, ему неприятно, — голос звучит позади и поэтому Юнги сначала дергается от неожиданности. Он думает, что ему на помощь соизволил наконец подойти один из местных рабочих, однако, когда он разворачивается на пятках, то видит перед собой того, кого меньше всего ожидал увидеть здесь. — Он чувствует ваш страх, поэтому вам стоит расслабиться. Альфа улыбается Мину так, словно тот ему когда-то спас жизнь и с такой легкостью размашистыми движениями треплет коня по морде, что Юнги невольно раскрывает рот. Это его-то привередливый Дэрэл дал только что погладить себя какому-то постороннему человеку, тогда, как самого Мина, зачастую наровит лишь пнуть? — Меня зовут Чон Хосок, можно просто Хо, — альфа, продолжая улыбаться также искренне, протягивает ладонь Мину. — Мин Юнги, приятно поз-познакомиться, — запинаясь отвечает омега и вкладывает свою ладонь в чужую, через мгновение ощущая на своей прохладной коже легкое касание губ Чона, выражающее дань уважения и почтения. — Что вы здесь делаете в такую погоду? — Тот же вопрос я хотел бы задать вам. Занимаетесь верховой стрельбой из лука? — в глазах альфы мелькает настоящий интерес. — Да, откуда вы знаете? — В прошлый раз видел, как вы сидя в седле, стреляли по мишеням, а сегодня сумка со стрелами лежит еще у загона, следовательно вы еще не закончили с разминкой. Юнги на эти слова лишь усмехается. Какая тут разминка, он даже не начинал, а в прошлый раз удалось пострелять только потому что неподалеку стоял тренер и бдил, как орел над своей пищей. Дэрэл недовольно бьет хвостом по бедру, на что Юнги шикает, все еще опасаясь собственного коня. — Не можете оседлать? Омега возвращает взгляд к своему собеседнику. Юнги наслышан о том, что Чон Хосок достаточно хорош в верховой езде, что неудивительно, все знают о том, что Госпожа Чон – любительница лошадей и привила эту любовь своим сыновьям еще в юном возрасте. — Мы пока не настолько дружны, — как бы помягче сказать, чтобы это не звучало совсем провально. Конечно, Юнги прекрасно понимает, что тут с первого взгляда можно подметить эту самую негласную "дружбу" между ним и животным, но признавать вслух этого не хочет. — Давайте помогу, — неожиданно предлагает, или даже настаивает альфа, поправляя перчатки на руках. Он повторно треплет коня, но уже по шелковой гриве и что-то приятное щебечет ему прямо у уха, на что Дэрэл с благодарностью мордой тянется к чужой ладони уже сам. Юнги наблюдает за этим обменом любезностей со стороны и едва держится, чтобы не возмутиться. Нет, не на Чона, на собственного коня, который, кажется, уже был готов перейти во владения альфы. Да это же откровенное предательство! — Предатель, — бурчит омега под нос, также натягивая специальные перчатки и окидывая сумку с луком и стрелами печальным взглядом, сегодня без стрельбы, ему б коня оседлать. Хосок, услышав его, лишь коротко смеется. Dusk till Dawn – Lofi Fruits Music Погода сегодня совсем плоха, Юнги удивлен, что Чон выбрал этот день для посещения конюшни, учитывая, что у семьи альфы есть своя собственная и, говорят, куда шикарнее. Он мельком оглядывает мужчину, имею такую привычку с детства, да и Чон Хосок не абы кто, а вполне известный человек, имя которого так часто сверкает в их обществе. Стоило признать, что альфа был действительно красив. Его внешность не была банальной, скорее, необычной. Мин знал, что он уже окончил службу, однако Хосок совсем не выглядел, как служивший человек. Черты его лица были слишком приятными, можно сказать, добрыми, а улыбка так уместно смотрелась на губах. Стоит отметить, что улыбка-то была весьма обворожительной, на такую повёлся бы не только известный своей вредностью Дэрэл! Блондинистые волосы аккуратно были зачесаны назад, даже ветер не мог устроить бардак на голове альфы. Плечи же были у него достаточно широкие, как и полагалось. Альфа был выше Мина где-то на головы две, так что тот вполне мог дышать ему в грудную клетку, но это было нормой, учитывая небольшой рост омеги. Юнги не так часто сталкивался с этим человеком, да и как-то не особо заострял на этом внимание, однако только сейчас в его голове всплыл вопрос: "А как, собственно, он мог не замечать столь красивого мужчину ранее?". Нет, омега не был любителем поглазеть на альф, да и не славился гулящим нравом, куда уж там, вполне приличный юноша, но истинный эстетик, а такие любят неординарную красоту. — Перебрасывайте ногу не спеша, без резких движений, иначе рискуете его спугнуть, вот так... Под профессиональные команды Хосока, с божьей помощью и ведьминскими заговорами, Юнги все же наконец смог оседлать своего недотоварища, чтоб ему не ладно было. Была б воля Мина, он бы хорошенько поматерил горе предателя и попричитал в никуда о том, как сложно жить в их время, но заниматься подобным при альфе было бы как-то странно, вряд ли бы он оценил сей жест. Смотреть на альфу сверху-вниз было более, чем непривычно и даже как-то не особо приятно, как минимум, потому что теперь Юнги задом чувствовал, что его драгоценная жизнь теперь зависит от того, кто уже пару раз показал ему небо в алмазах и землю в глазах. Он сидеть-то толком не мог ровно, сутулился, о чем ему ни раз говорил ранее тренер, а о том, чтобы пострелять из лука и речи не было. Чего добивался, кому что хотел показать? Сиди теперь и отсчитывай минуты до нового падения, это, чтоб жизнь малиной не казалась. Хосок напряжение омеги не просто видел, а скорее чувствовал на каком-то странном уровне восприятия. Тот отчаянно сжимал поводья, словно это было ему какой-то страховкой и нервно кусал и без того красные тонкие губы. Плечи его также не были расслаблены, иными словами – деревянный, а ведь конь все это чувствует. Альфа долго не думает, у него нету мини сборника под громким названием "сто советов новичкам в верховой езде", поэтому он лишь велит Юнги чуть сдвинуться в седле, и пока тот растерянно хлопает своими очаровательными глазками, за секунду оказывается рядом, усаживаясь катастрофически близко и плотно. Тепло чужого тела тут же бьет в спину и Юнги от неожиданности выпрямляется, словно струна, макушкой неуклюже ударяясь об чужой подбородок. Хочет ойкнуть от удара, но прикусывает язык и тогда досадное чувство полной нелепости долбит гаечным ключом по голове, вызывая желание либо заржать, либо зарыдать. Омега жмурится, чтобы совладать с эмоциями и вернуться с исходному состоянию псевдо умелого парня, пока Чон устраивается поудобнее позади. Удивительно, как Дэрэл их еще не скинул, но об этом Юнги подумает чуть позже. Ладонь альфы оказывается больше омежьей раза в два-три, Мин это отмечает, когда тот также берется за поводья около его рук и слегка натягивает их. Как они оказались в одном седле и удобно ли это – Юнги подумает чуть позже, когда его рассудок вернется к менее расшатанному состоянию. В какой-то момент Дэрэл наконец идет вперед и Мин вновь неуклюже отшатывается, однако лопатками тут же впечатывается в стальной грудак Чона, который даже не шелохнулся, ему-то точно такое положение не в новинку. В себя приходит Юнги только тогда, когда ему на бедро ложится теплая ладонь. Большая такая, длинная, чтоб ее! И сдавливает бедро по-хозяйски, вообще никого не стесняясь. — Тебе нужно расслабиться, он чувствует, что ты напряжен, — шепчет, перейдя на "ты" в какой-то момент альфа у самого уха, отчего по спине омеги бегут мурашки. Голос у Хосока низкий, с хрипцой, не такой задорный каким его слышно, когда альфа говорит во весь голос. А главное ладонь все еще не убирает. Расслабься. Расслабься? Легко ему говорить, а Юнги вот, например, боится, что в любую минуту головой вперед полетит землю целовать и тогда-то ему точно будет не до этого. Хотя и напряженное каменное тело не дает гарантий безболезненных падений, наоборот даже, выглядит как-то противодейственно, но Мину это ничего не говорит. — Ну же, ослабь хватку, расправь плечи, — продолжает искусителем над ухом шептать альфа, а Юнги уже перед глазами звездочки считает, или что там еще может мелькать в секунды некой эйфории. Кто посмотрит со стороны, скажет, что до него домогаются в чистом виде: за бок пощипали, на ушко что-то пошептали, бедро полапали и не забывают активно дышать порой куда-то в затылок, изредка – в макушку. Конечно, никто не сомневается, что в этих касаниях нету ничего двоякого, а дыхание – обычное дело, ну не в сторону же Чону голову отворачивать, чтоб лишний вздох сделать! Только Юнги от всего этого дергается и больше вообще не уверен, что его напряженность вызвана именно конем, а не его новоиспеченным "тренером". Кстати, а где тренер? Юнги клянется сам себе, что обязательно разберется с тем дураком, чтоб ему пчелиный рой Раем казался, ибо именно из-за него он попал в столь неловкую ситуацию. — Язык проглотил или настолько боишься этого красавца, что даже слово сказать страшно? А теперь Чон Хосок перешел в стадию язвительных шуточек. Это он о себе заговорил в третьем лице или все же имеет в виду Дэрэла, когда говорит о красавце? Мин Юнги, твою мать за ногу, пора собраться с мыслями! — Просто решил понастольгировать, вспоминаю, как пару раз при падении успевал в догонку отхватить хвостом по лицу и копытом по бедру, — выдавливает из себя Мин. О, Боги, лучше б молчал! Еще б ты, умник, припомнил, как в детстве песок жрал во дворе, пока твою измазанную физиономию не приметила нянечка. А чего мелочиться-то? Хотя и такая глупость лучше позорного молчания. На удивление, Хосок не вздыхает с удручающей миной на лице, хотя это та реакция, которой ждал Юнги, а смеется. Мягко так, все там же где-то у макушки, без злобы и насмешки, а скорее с долей чертового умиления и смех этот в омеге открывает какой-то новый ящичек с пометкой "нравится". — Да, с ними всякое бывает, — имеет в виду лошадей, — помню, когда только учился езде, то тоже разное бывало. Прошлым летом руку сломал, зараза долго зарастала, — и сново посмеивается так, словно словил каплю ностальгии с детства, а не рассказал только что о переломе руки. Мина аж передернуло, стоило ему представить этот хруст кости и пронизывающую боль. Он бы после такой травмы вряд ли согласился потом подходить к лошадям ближе, чем на пять метров, а Хосок вот нет. Сидит тут и словно не было этих падений и чертовых переломов, умудряется даже посмеяться. — И не страшно после этого к лошадям приближаться? — всё же спрашивает омега, слегка разворачиваясь и едва не сталкиваясь с чужими губами. Из-за ветра слышимость не такая хорошая, поэтому альфе приходится, чуть ли не в двое сложиться, чтобы услышать голос Мина, однако Хосок, в отличие от Юнги, полностью расслаблен и все равно с легкостью подчиняет себе Дэрэла, который послушно следует по протоптанному маршруту. Стоит признать, что после дождя стало лишь еще прохладнее, но благодаря горячему телу позади, омега почти не чувствует холода и сам того не замечая, жмется ближе. Хосок же, более наблюдательный, поэтому сам пододвигается плотнее, руку все же с бедра омеги убирает и кладет уже на талию, придерживая юношу. — А есть ли смысл бояться того, что можно подчинить себе? Время летит быстро, а в хорошей компании еще быстрее. Вскоре нужное количество кругов пройдено, Дэрэл подустал, упрямится, да и Юнги, чего таить, тоже не привык к долгим посиделкам верхом, к тому же погода сегодня совсем не распологала к долгим прогулкам. Как и положено истинному джентльмену, Хосок помог Юнги, который чуть не упал, спуститься. Даже проводил их с Дэрэлом до самой конюшни, напоследок же потрепал того по морде, прощаясь, Мину же достался все тот же легкий поцелуй в ладонь. У Чона были какие-то дела, поэтому он вскоре спешно покинул их, оставляя после себя лишь едва уловимые нотки тепла. Тренировкой сегодняшнюю прогулку Юнги назвать может с точной уверенностью, ибо сегодня его научили в напряженные моменты отдаваться чему-то более пленительному, дабы отвлечься. Горе-тренера омега обнаружил уже у стойла Дэрэла, тот выглядел вполне спокойно, словно отработал свой день в полной мере. Юнги же разрывался между тем, чтобы хорошенько накричать на этого шнобеля за то, что тот бросил его посреди тренировки и между тем, чтобы отблагодарить за то, что тот так вовремя потерялся, но для солидности поставить его на место стоило. — Какого черта? Где ты был? Я тебе за что деньги плачу, ты в курсе, что у меня из-за твоей пропажи сорвалась тренировка? — постарался придать строгости своему голосу омега. — Простите, Господин Мин, я прекрасно помню, что у нас сегодня должна была состояться тренировка и я правда шел к вам, но меня перехватил Господин Чон, — засуетился тут же бедолага, многократно кланяясь в девяносто градусов. — Господин Чон? Что ему нужно было? — Я правда не мог ему отказать, Господин Мин! Он попросил меня сегодня не участвовать в тренировке и сказал, что хочет лично дать вам несколько наставлений! Простите меня, Господин Мин, — продолжил свою триаду парень, так и не разгибаясь во весь рост, но Юнги его больше не слушал. То есть, Чон Хосок специально подстроил эту встречу? Но зачем? В груди что-то приятно заскрипело и на лицо полезла глуповатая полуулыбка, пожалуй, даже плохая погода не могла омрачить сегодняшний день.