***
Кровать прогибается под весом двух тел и скрипит надрывно, хотя выполнена, вроде, их хорошего дерева. Спинка повторно бьется об стену, отражая глухим стуком один и тот же ритм, и движения становятся менее энергичными, чтобы особо не шуметь. Слышимость в особняке плохая, это да, но вот беспокоить никого не хочется, поэтому омега замедляет покачивания бедрами и едва скрывает смешок за широкой улыбкой. Он восседает на бёдрах альфы уже довольно долго, но вот сексом они занимаются с оттяжкой, желая помучить себя, а заодно и продлить негу удовольствия. Волосы омеги, что от природы были светлыми, словно колосья пшена, взлохмачены в непослушном вихре и являют собой истинное безобразие, но таким "домашним" он сам себе нравится больше. Всяко лучше, чем прилизаная пара прядок, как у тех любителей повилять худощавым задом в свете. Бедра с характерным звуком соприкасаются с чужими и юноша сладко стонет своим от природы приятным до безумия голосом. Руками упирается в крепкую грудь, чтобы хоть как-то помочь себе и принимается вновь насаживаться активнее, пока чужие ладони по-собственнически гуляют по аппетитным ягодицам, сжимая их в сотый раз за ночь. Они так давно не отдавали друг другу себя на растерзание, что тела их заскучали и теперь насытиться не могут касаниями. — Будь тише, Чимин-а, — хрипит низкий голос, и Пак не может не повиноваться, потому что слышит не просьбу, а указ. Они не одни и под дверью наверняка стоит какой-нибудь любопытный дурачок из прислуги, поэтому Чимину лишь еще больше хочется пошуметь, однако стальная хватка его останавливает. Лишние слухи альфе ни к чему. Смоляные пряди мужчины раскинуты на мягкой подушке, некоторые же липнут к вспотевшим вискам. Чимин изредка запускает в излюбленную шевелюру ладонь и сдавливает несильно у корней, чтобы лицезреть, как альфа скалится, демонстрируя ряд ровных зубов и клыки. — Мы так давно не встречались, я соскучился, милый, — меж стонов произносит Пак, коготками царапая грудь в красные полосы. Он до конца насаживается на член немалых размеров и закатывает глаза от удовольствия, демонстративно облизывая от природы пухлые губы. Чужие бёдра в этот момент резко делают толчок, вгоняя тот по самые яйца и омега вскрикивает, похныкивая. — Я скоро всё, Тэхён-а...ах Маленький аккуратный член омеги, который до этого был прижат к впалому животу, дергается и спустя секунду Пак кончает, сопровождая все стоном. Белесые капли попадают не только на его же грудь, но и на самого Кима, который любуется омегой, что кончил так и не прикоснувшись к себе. Это та еще пытка, но оно того стоило. — Дальше я сам, малыш, — произносит Тэхён и меняет их местами. Пака укладывает на живот, заставляет встать в коленно-локтевую, а сам пристраивается сзади, заполняя его за один резкий вход. Теперь стоило подумать о собственном оргазме, поэтому Тэхен, удерживая выдохшегося омегу за бедра, принимается долбить его в новом темпе, теряя при этом счет толчкам. Растраханное тело Пака без лишних проблем принимает крупные размеры альфы, отчего Киму проще использовать его для получения удовольствия. Смазка в больших количествах стекает по бедрам и с члена, пачкая бордовую простынь, Чимин вновь течет, как сучка. На каждый размашистый шлепок кимовской ладони об ягодицы, Пак вскрикивает от неожиданности и виляет задом, желая получить ещё. Альфа делает заключительные толчки и вскоре кончает прямо на чужие красные ягодицы, где расцветают алым пламенем ярковыроженные следы ладони альфы. На крупных половинках они выглядят слишком правильно. Излившись, Тэхён лишь устало падает около омеги, одну руку сгибает в локте и кладет под голову, вторую же в качестве "подушки" предоставляет Чимину, который тянется к нему, чтобы на припухших губах оставить сладкое подобие смазанного поцелуя – это все, на что способен омега сейчас. — Бесподобно, — шепчет довольным котом на ухо Пак, прижимаясь к чужому боку. — Всё, как ты и любишь, — ухмыляется Тэхён, бросая короткий взгляд на часы. Уже три часа ночи. — Где отец? — Уехал по работе, а папа смотался якобы к подруге, но я уверен, что он сейчас трахается со своим любовником, — все с той же легкостью выдает Пак. О гуляниях папы он узнал года два назад, но глаза молча закрыл, придерживаясь мнения, мол, его родители – люди взрослые, сами разберутся. — Какой-то ты сегодня разнеженный. Так соскучился? — Не представляешь насколько, — смеется Чимин и уже пальчиками крадется к чужим соскам, играясь с мгновенно затвердевающими тёмными бусинками. — Тебя так долго не было, я уже подумал, что ты променял меня, — с напускной грустью в голосе хнычет омега. — Глупости, на кого бы я смог променять тебя? — отмахивается Ким, потому что Чимин для него – стабильный синоним слова "удовольствие", отказываться от такого любовника он бы не стал. — Ну, не знаю, например, на того же сынишку Чонов. О вас много чего говорят в обществе, вот я и прикинул, что он теперь греет твою постель, а я забыт. — Ты о Чон Чонгуке? — Ага. — Глупости, я с ним практически не разговаривал. Меньше слушай слухи, — говорит Тэхён, а сам заметно напрягается в теле. Он никогда и не думал о Чонгуке, как о парне, которого можно хотеть в интимном плане. Нет, омега был хорош собой, но вот Тэхён обычно отмечал эту красоту с эстетической точки зрения, а не с постельно-фантазийной. Нет, для него Чонгук казался слишком непорочным что ли, а-ля ангелочек, только нимба над головой не хватает и манерам бы подучить, чтобы меньше гадостей в его сторону говорил и тогда цены ему не будет. — Ого, ты уже готов? А я ведь только с сосками поиграл. Какой ненасытный, — Чимин оставляет на шее альфы засос. Яркий, громкий, чтобы все видели, кто вздумает заглянуть к нему под одежду, что он занят. После же кошкой грациозно поднимается на колени, которые все еще немного дрожат и ладошкой накрывает чужой полувставший член, начиная неторопливо надрачивать. Альфа лишь прикрывает глаза, шумно вдыхая через нос.***
Карета подъезжает к въезду на территорию имения семьи Ким к двум часам дня. Долгая дорога отняла у Тэхена всякое желание посещать какие-либо мероприятия сегодня, поэтому альфа решает удачно оставшееся время потратить на нормальный сон и к вечеру позвать на дом какого-нибудь спецалиста, чтобы ему организовали чудо массаж. Как говорится, губа ни дура, поэтому Тэхен, уверенный на все сто процентов, что ничто не заставит переменить его грандиозных планов, въезжает на территорию родного дома, не сразу замечая чужой транспорт. Альфа вообще-то всю ночь не спал, а вот по какой причине – знать не обязательно, главное, что выдохся и нуждается в тишине и покое. Вид его тоже выглядит весьма громко говорящим, мол, поглядите – вот он я и я устал, поэтому не вздумайте меня трогать! Альфа трет переносицу, шипит болезненно, когда забывшись откидывается назад, его спина сейчас – полотно, исписанное одним а-ля художником минувшей ночью в кроваво-красный. Вот причуда, но Чимин искренне ведь считал, что полосы от ногтей – признак страсти, бурного секса и искреннего удовольствия. Мол, всем на зависть, а Тэхен вот себе позавидовать не мог, ибо многие царапинки все еще неприятно стягивали кожу, по этой же причине мужчина решил не надевать пиджак, поэтому находился сейчас в черных брюках с широким поясом и пряжкой из серебра, а на тело накинул лишь легкую белую рубаху из атласа с резинками на рукавах, заправив ее заранее в брюки. Другим можно сказать, что работал всю ночь, хотя доля от этой выдумки будет правдой. Чужую карету альфа замечает лишь тогда, когда покидает свою. В глаза тут же бросается эмблема герба семьи Чон и Тэхён поддается первому порыву любопытства. Что такие люди делают здесь? Они, конечно, не враждовали, однако внегласная борьба между двумя почтенными семьями была вполне ощутима. Никто не хотел никого полноценно убирать с торговых путей или уничтожать, нет, но вот стать выше в лице всего аристократского общества хотелось безумно. Но то были замашки между отцом Тэхёна и Господином Чоном, кажется, что-то личное. Ким в подробности не вдавался, да и не его это было дело. Альфу встречают у самого порога, хотя никто не был извещен о его приезде. В последнее время Тэхён не так часто посещает родной дом, отдавая предпочтение своему, где всегда тихо и спокойно, а это место было более суматошным и именно этим отталкивало альфу. Да и здесь вероятность того, что тебя выловят за ручку и отведут на поучительную беседу раза в два больше, нежели где-то за пределами этого места. Сегодня же Ким решил заехать лишь потому что это имение было гораздо ближе его собственного, выбирать не приходилось, а в сон клонило неумолимо. Он не знает как называется это чувство. Предвкушение? Ожидание? То самое чувство, которое в тебе резко загорается ярким пламенем, стоит тебе увидеть или даже услышать определенного человека. Тэхён никогда с этим чувством не сталкивался и сейчас, когда оно впервые билось под ребрами чертовой чугунной кувалдой, альфа не знал с чем его сравнить. Как же редко он ощущает что-то новое, пробует неизведанное и рассматривает незнакомое – для него это чувство сравнимо с эйфорией, которую испытывает тот безумец, что наконец получает свою дозу. Тэхён слышит этот голос, когда стоит на лестнице на второй этаж, он застывает прямо на месте. Что-то мешает ему сделать лишний шаг, в конце-концов исполнить свое желание и впасть в объятия Морфея, который уже вторые сутки ждет его. Альфа медлит, пиджак свой отдаёт прислуге, а сам все же идет на звук голоса, твердым шагом разгоняя эхо по полупустому холлу. Массивная дверь слегка скрипит, когда Тэхён толкает ее вовнутрь. Внимание всех присутствующих в гостиной тут же падает на него и Ким на секунду замирает, бегло оглядывая всех. Взгляд задерживается лишь на одном человеке, который, судя по расширенным в удивлении глазам, не ожидал его здесь увидеть. А зря, в конце-концов это же дом Тэхёна, он всегда здесь званый гость, хотя, и не гость ведь вовсе. За невысоким столиком за чашечкой цербского чая сидят всего лишь три человека, не считая двух прислуг, что спешно меняют десерт. Видимо, матушка решила устроить чаепитие прямо в гостевой, не решаясь после капризов погоды сходить в сад. Напротив нее с такой же идеальной осанкой сидит Госпожа Чон Шии, чьи волосы собраны в аккуратный пучок и заделаны традиционной красной заколкой. По левую руку от нее же сидит тот самый человек, голос которого заставил замереть не только Тэхена на мгновение, но и его сердце. Чонгук смотрел на него расширенными глазами-бусинками, нервно дуя губки и лишь спустя несколько секунд всё же отвел свой взгляд куда-то в пол, замявшись. — А вы говорили, что его нету дома, какая радость! Тэхен-и, я была огорчена услышав, что тебя не застать сегодня, — Госпожа Чон приветливо кивнула альфе и растянула ярко подведенные красной помадой губы в улыбке, отчего ее и без того узкие глаза и вовсе казались закрытыми. Тэхён по всем традициям "высшего" общества поклонился женщине в девяносто градусов, едва в этот момент удержав равновесие. Откуда у этой дамочки было столь ярковыраженное расположение к нему, он искренне не знал, но по привычке спихивал на неплохую внешность и какой-никакой контакт со своей семьей. Женщина на это лишь повторно улыбнулась, приглашая его присоединиться. Альфе бы сейчас принять душ и в постель. Поясница ноет, да и шею отлежал в карете, однако отказать не может, да и чего врать, не особо хочет. — А чего это ты приехал, Тэхен? Даже не предупредил, — взволнованно спрашивает матушка, разглядывая своего потрепанного сына. — Дела были, а сейчас мимо проезжал и решил заглянуть, — не лукавит Тэхён, выдавливая из себя улыбку, а сам взгляд всё на Чонгука бросает, который так заинтересованно разглядывает ножку столика. Чону, очевидно, по какой-то причине совсем не по себе и поэтому он с прытью истинного мастера, убегает от чужого пристального взгляда. Тэхён находит эту игру в салки довольно смешной и умилительной, он не скрывает улыбки, и это видят женщины, молча наблюдающие за молодыми. — Тэхён, хотела лично выразить свое восхищение! Ваш с Гуки первый танец на вечере фонда был великолепен, мы с мужем не могли наглядеться на вас. Сразу видно было, что он в надёжных ладонях, которые уверенно вели его по паркету, скрывая каждую оплошность, — женщина глянула на мгновение на своего сына, чуть хмурясь, а после продолжила, как ни в чем не бывало осыпать комплиментами Тэхёна, активно жестикулируя. Ким видел, что действительно произвел хорошее впечатление на гостью. Казалось, что тот вечер давно позади. Занавес опущен, музыка больше не играет, однако Тэхён все еще отчетливо помнит каждую деталь того дня, она словно въелась в его подсознание и теперь изредка маячила перед глазами яркой картинкой. Ким готов поклясться, что на кончиках его пальцев все еще сохранились призрачные капли тепла чужого тела, которое было в тот день подобно пластилину. Таких послушных альфа видел много раз и каждый, как очередной – скучный и однородный сгусток чего-то, а в глазах-бусинках Чонгука он видел тогда не простое смирение, а борьбу за него. Омега скрипя зубы переступал через самого себя, следуя за чужим уверенным шагом, не хотя позволял себе подчиниться, довериться. Чон тогда встал самому себе на глотку, но поддался, спрятал свои коготки и прикусив острый язычок, пожирал лишь взглядом, который был громче любых слов. Минутка воспоминаний затянула альфу и он вновь улыбнулся уходящему отрывку. Чонгук был разным. От того контраста, который он создавал своим характером и нравом, Тэхён терялся. И как же ему нравилось это заветное чувство! Каждую их встречу он сталкивался с разными сторонами омеги и каждая цепляла его чем-то по-своему, он не мог выбрать что-то одно, ему хотелось узреть все и разом. Ему хотелось узнать омегу всего, с ног до макушки. Вот недавно этот омега был готов кричать о своей независимости и рвался перелезть через высокий забор на чужой двор, а сейчас сидел, склонив голову к низу, и все высматривал что-то крайне интересное на собственных ладонях. Чтож, видимо ножка столика и пол ему больше не интересны. Забавно выходит, Чон Чонгук. Сказал, что надеется, что они больше не встретятся, а сам прибыл в дом человека, от которого по какой-то причине решил сбежать, а Тэхен ведь еще даже не объявил своей позиции в этой ситуации. Конечно, слова омеги для него были ветром у уха, все мимо, потому что альфа никогда не был послушным мальчиком. Все что запретно – ему интересно, все что нельзя – хочется до безумия. Меж тем женщины разговорились, на удивление обсуждали погоду, рынок и даже цветы. Никакой работы, деловых бесед им хватало и в компании мужей, сейчас же они хотели посидеть чисто омежьей компашкой, возможно посплетничать, но вот тут Тэхён совсем не вписывался в их миленький коллектив, однако и отпускать его не захотели. Настояли, чтоб задержался. А Ким-то что? У него сон, как рукой сняло, а усталость отошла на второй план, хотелось теперь просто поболтать в неформальной обстановке все с тем же хозяином очаровательно-притягательных глаз, по которым, чего уж таить, заскучал альфа, на которого те не глядели уже долгие минуты. Он не задумывался о мотивах своих желаний, не думал и о последствиях. Просто делал то, что хотел, как и учили его когда-то. Иными словами – ни в чем себе не отказывал, будь то вещь или человек. Чона не хотелось брать силой, хотелось дождаться того самого заветного момента, когда омега сам шагнет ему навстречу. Болтали обо всём подряд. Тэхёна Госпожа Чон не жалела, расспросила все и про академию, и про детство, сунула свой любознательный нос и в личную жизнь – там у альфы все идеально, аккуратно, как в царской гардеробной. Ким был мил, отвечал с желанием, описывал все красочно, смеялся тоже вроде искренне, словно хотел отчего-то произвести на гостью впечатление в трикрат лучше первого. Чонгук же, к сожалению, был менее разговорчив, однако, стоило ему о чем-то начать говорить, как альфа тут же замолкал, чтобы впитать в себя нотки чужого голоса. "Точно болен," — заключил на свой счет после Тэхён и просто смирился со своим диагнозом. Спустя два часа активных бесед женщина все же решились о чем-то пошептаться своём. — Тэхён-и, может покажешь Чонгуку наш сад? Я уверена, ему понравится, будь добр, милый, — обратилась с просьбой-предложением Госпожа Ким к сыну. — Да-да, Гуки у нас очень любит природу и все в этом роде. Зная прекрасный вкус Госпожи Ким, я уверена, что он будет впечателен. Сопроводи его. Гуки, иди, — Госпожа Чон глянула на Чонгука и кивнула в сторону засобиравшегося альфы. В кои-то веки Тэхён был согласен с выражением "слово матушки – закон", а Чонгук больше не выглядел дружелюбно, но спорить не стал, знал, что будет иначе выглядеть капризным дураком. Так и покинули гостиную под громкую тишину и пристальные взгляды матерей, словно детки на выпускном. Чонгук, очевидно, на диалог настроен не был. Тэхён искренне не понимал откуда в омеге такая неприязнь к нему, да, порой Ким казался не самым воспитанным, однако к Чону всегда относился хорошо. Шли рядом друг к другу, иногда омега отставал, тогда Тэхён замедлял свой шаг, дожидаясь его. На улицу решили идти через застекленный сад, где как раз было время проветривания. Сладкий аромат распустившихся экзотических цветков доносился еще в коридорах особняка, а когда заветные широкие двери отворились, в глаза ударила волна яркого природного света. Потолок также был выполнен из прочного стекла, поэтому вся площадь была залита светом. Три коридорных ряда между растениями были выложены плиткой, над цветами и прочей растительностью висело специальное устройство для полива, которое закончило работать несколько минут назад, отчего в помещении стоял легкий запах сырой земли, а на полу местами были небольшие лужицы. Чонгук в удивлении раскрыл рот, но слов, чтобы описать восторг, не нашел. Его матушка некогда особой любовью к цветам не распологала, поэтому сад в их имении был прост, без всяких заморочек и уютных веранд. Омега спустился по каменным ступеням и медленно пошел вдоль разных растений, разглядывая каждое с искренним любопытством. В одном ряду дикая зелень, привезенная из заграницы, в другом же пестрые цветы с разными бутонами и разных размеров. Единственным шумом был хруст земли под подошвой. Чонгук был настолько увлечен разглядыванием фауны, что совсем не заметил, как пристально на него смотрит чужая пара глаз. Тэхён не мог отвести взгляд, да и не хотел. Сейчас, когда Чон не прятался под колпаком колкостей, выглядел он по-своему очаровательно. Глаза его выдавали интерес и любопытство, а губы изредка вытягивались в удивленное "о", когда он натыкался на что-то стоящее. Пальцы мягко вели по лепесткам с нежностью, отчего тяжелые капли воды спадали вниз. Омега изредко наклонялся к цветкам, чтобы послушать аромат и после, улыбаясь чему-то мягко, шел дальше. — И давно тебе нравится подобное? — первым прервать тишину решил Тэхён. Ему не было неловко в тишине, просто он не мог себе позволить упустить шанс узнать омегу лучше, когда сама судьба дала ему его. — С детства, — коротко ответил Чонгук. — Как я понимаю, в вашем имении нету такого сада? Чонгук остановился. О чем-то подумал с минуту, разглядывая кончики своих лакированных ботинок и ответил: — Мои родители не увлекаются ботаникой. Матушке по душе больше лошади, как и брату, поэтому у нас есть своя конюшня. Отец же все время работает, ему не до этого, — Чон вновь с неизвестной лаской проводит по алому бутону цветка, Тэхён же внимательно слушает омегу. — Я когда-то думал над тем, чтобы развести свой собственный сад, но у меня из-за учебы было мало времени. Конечно, можно было бы уход за ним поручить прислуге, но в чем тогда смысл сада? — Можно было бы любоваться. — ответил первое, что пришло на ум, Тэхён. — Моя мать всегда говорила, что искреннюю любовь можно чувствовать лишь к тому, что ты возрос и создал сам. Другие чувства будут лишь простым восхищением, а оно слишком быстро проходит. Если сад, которым ты любуешься, стал красивым лишь потому что за ним следили другие люди, то ты можешь лишь восхищаться его оболочкой. Если же ты сам все вырастил, то ты прекрасно знаешь все его тонкости, это куда интимнее, — омега разворачивается к Тэхёну, который обдумывает чужие слова, звучащие, как какая-то скрытая от всех истина, которой с ним решили поделиться. Чонгук сначала с некой робкостью поджимает губы, а потом выдает с совершенно невинным взглядом, — А тут есть пионы? Кажется, Тэхён только сейчас окончательно понял смысл фразы "утонуть в чужих глазах". Он растерянно хлопает ресницами первые секунды, а после тут же кивает. — Они на улице, следуй за мной, — и берет Чонгука за руку. Это выходит необдуманно, на автомате, просто потому что хочется сильно. А когда Чон возмущается в привычном тоне, что дойдет и сам, Тэхён говорит, что плитка у выхода скользкая, а он хочет обойтись без падений. Погода этим днём не располагала к долгим прогулкам. После вчерашних капризов погоды, на дорожках все еще была влага, где-то скопились лужи, где-то даже можно было рискнуть вляпаться в грязь. Выйдя из застекленного сада, Тэхен с Чонгуком направились в сторону арки. Пионы росли отдельно от других цветов на просторной клумбе с изгородью. Тяжелые пышные белоснежные бутоны с множеством капель внутри, свисали вниз. В этом углу пахло по-особенному сладко, потому что аромат цветов был устойчивым. Стоило Чонгуку заметить цветы, как он тут же устремился вперед, вырываясь из чужой хватки. Глаза его с искренним удивлением оглядывали масштабное цветочное поле, а кончик носа приятно защипало от яркого аромата. Тэхён же никогда не был любителем цветов, подобные прелести с детства окружали его и он не видел в них ничего необычного, однако Чонгук на фоне тех же пионов выглядел по-своему красиво. Альфа мысленно ударил себя по лбу. Его восхищение чужой красотой начинало граничить с одержимостью, поэтому Ким, нахмурившись, отвернулся. Резкое желание закурить Тэхён с трудом пытался побороть в себе. Он отошел подальше от цветов, дабы наконец вырваться из плена сладкого аромата и отвернулся в сторону дома, разглядывая все, что придется: беседку, яблони, кирпичи дома, тележку, лейку. Прохладный ветерок, играясь, проник под легкую рубашку и царапины на спине вновь заныли, напоминая о себе. — И за ними следит Госпожа Ким? — поинтересовался Чонгук, отвлекая Тэхёна от раздумий. Тот тут же обернулся на голос. — Да, она сама следит за работой и порядком в садах. По-крайней мере так было ранее, сейчас же Тэхён ни в чем не уверен, он давно не вникал в дела семьи. — Это похвально, цветы очень капризны. — Согласен. Тэхён показал Чонгуку также и остальной сад, проводил его до искуственного пруда, после отвел к яблоням. Чон рассмотривал абсолютно всё, часто задавал вопросы и слушал альфу внимательно, не перебивая. Ким с неким умилением следил за таким омегой и не мог контролировать улыбку. Новая сторона Чонгука открылась ему более покладистой, непохожей на другие. Тэхён не мог понять, как столько противоречивых друг другу черт умещаются в одном человеке и при этом поддерживают гармонию. Ближе к вечеру пришлось вернуться в поместье. Госпожа Ким встречала их с новой порцией вопросов, не переставая часто хлопать ресницами. Ее тонкие губы то и дело рястягивались в улыбке, обнажая ряд белых зубов. Госпожа Чон в это время распорядилась, чтобы гостям подготовили карету к отъезду. Когда часы пробили семь вечера, Ким Чеен последовала на двор, дабы проводить гостей. На дорогу было сказано много лестных слов, прощались все с улыбками. Тэхён вышел вместе с матерью и долгое время лишь молча разглядывал профиль Чонгука, который неловко улыбался на очередную череду комплиментов от Госпожи Ким. Женщина без конца нахваливала красоту омеги и всё чаще с мечтательными нотками вещала о том, что на такого юношу обязательно найдется достойный муж, на все слова подобного рода Чонгук лишь молча кивал. Тэхён был последним, кто подошел попрощаться, однако, ни слова он не сказал, оставив лишь мягкий поцелуй на обратной стороне ладони омеги. Взгляд его отчего-то показался Чону то ли задумчивым, то ли опечаленным, но спросить он не решился. — Как провели время с Чонгуком? — тактично поинтересовалась матушка, когда карета отбыла в дорогу. Они с сыном все еще стояли на каменном крыльце, хотя и было слишком прохладно. — Неплохо, — не охотно ответил Тэхён, желая поскорее все же остаться наедине с собственными мыслями, но голос матери вновь прервал его. — Тебе нравится этот мальчик? — женщина стояла спиной к альфе, но звучала слишком уверенно, словно точно знала ответ на этот вопрос. — Глупости, — фыркнул в ответ Ким, приподняв бровь в неком изумлении. — С чего ты это взяла? — Но ты ведь в нём заинтересован. — Это разные вещи. — Тэхён-и, сынок, я не спорю, что Чонгук приятный юноша, но... — Ким Чеен развернулась к сыну, и просканировав его серьёзным взглядом, продолжила, — ...он точно не для тебя. Ты же уже взрослый и сам всё понимаешь. Тебе нужен кто-то более зрелый, опытный. А он не для тебя. "Не для тебя" — звучит довольно категорично. Тэхён усмехается и уводит взгляд в сторону, отчего-то диалог вести с матушкой желания нет. Он искренне уважает эту женщину, любит ее, однако порой она говорит слишком странные вещи. Не ему ли решать что "для него", а что нет? Конечно, благословение родителей важно, как и мнение, но вот такая позиция, у которой даже нету весомых аргументов, ему не нравится. — Я устал с дороги, хочу лечь пораньше. Спокойной ночи. — Тэхён уходит с легкой полуулыбкой, так и не получив ответа. Ему не нравится эта тема, не нравится и тон женщины, которая вновь решила напомнить ему, что брак не за горами, и будет он точно ни с кем-то из семьи Чон. Не то чтобы очень то и хотелось, просто осадок от разговоров такого типа остается заметный. Альфа довольно быстро минует холл, коридоры и лестницу. Раздражение неприятно колет грудную клетку, и достигнув комнаты, он первым делом велит никому его не тревожить. Да, что это значит "не для тебя"? Тэхён подкуривает сигару прямо от свечи, коротко откашливается и, ухмыльнувшись, идет на балкон. Вечерняя прохлада ветром бьет в грудь, а волосы в вихре поднимаются со лба. Альфа опирается о перила и смотрит в даль, где всё затянуто пасмурными тучами. — Решили мне запретить эту игру, матушка? — произносит в никуда, — Очень зря, я такое не люблю.***
— И тогда он вошел сзади без всего! С голыми руками кинулся на чужака и разом чуть не придушил. — альфа активно жестикулирует, показывая чужие приемы и сопровождает всё громким повествованием, — мы тогда чуть слюной не удавились, ей-богу! — Достаточно-достаточно, это было так давно, — отмахивается Намджун, скрывая за ладонью улыбку, — тогда у нас весь отряд выделился, чего ж только обо мне говорить-то? — Не смущайтесь, Господин Ким! Вы ж в тот день мне жизнь спасли! — альфа принялся размахивать ладонями еще активнее. Его нелепая улыбка во все лицо, буквально кричала о его довольстве. Намджун более не спорил и не просил прекратить. Мужчина еще долго нахваливал его ловкость, рассказывая другим присутствующим о силе и мужестве альфы, на что те лишь удивленно мычали. После этого рассказа многие лезли к Киму с вопросами, кто-то даже просил показать какой-нибудь интересный приём. Джун с трудом смог тактично вырваться из чужих рук и вышел на улицу. Этим вечером они со старыми сослуживцами собрались в баре, чтоб вспомнить былое, но перебравший с алкоголем Бомгю решил рассказать всему бару о подвигах своего товарища. Ким Намджун и без того был известен в аристократском обществе лишь в лучшем свете, теперь же его репутация стала на ступень выше. Окинув полупустую улицу беглым взглядом, альфа закурил. В спешке он забыл захватить пальто, потому холод неприятно ласкал тело. Благо, следом за ним никто не вышел, можно было побыть наедине с мыслями и дать разуму передышку. Намджун выпил не так много, но в связи с усталостью, быстро поддавался алкоголю, отчего его слегка покачивало. Лишь спустя несколько минут из бара вышел его помощник, которого альфа зачастую брал с собой. Бета вынес пальто Кима и накинул его тому на плечи, внимательно оглядывая мужчину на какие-либо новые ушибы или пятна, мало ли. — Прикажете подогнать карету, Господин? — предположил бета, подметивший, что альфа уже достаточно выпил. — Не сейчас. Лучше скажи, как обстоят дела в имении Чонов? — Госпожа Чон с младшим сыном выезжали в гости этим днём в имение вашего дяди Господина Ким Ха Юна. — Что? Сегодня? — альфа заметно напрягся, — за какой надобностью? — К сожалению, этого мне узнать не довелось. Известно лишь то, что Госпожа Чон Шии навещала Госпожу Ким Чеен, Господина Ким Ха Юна в имении не было тогда. — А Чонгук? — Чон Чонгука видели в компании Господина Ким Тэхёна на дворе. — Какого черта,— Намджун откинул окурок в сторону и недобро усмехнулся. На лице его заиграли желавки, а брови нахмурились. — Я же предупреждал, чтобы он его не трогал. Альфа перевел взгляд в сторону, руки же его непроизвольно сжались в кулаки в карманах брюк. Резкое желание сломать что-нибудь мелькнуло в нем и едва он мог сдерживать себя. Тэхён нахальный, Тэхён грубый и невоспитанный, Тэхён всё делает на зло. Намджуново "не смей" – для него было, как красная тряпка для быка. Альфа матерится, делает несколько шагов в сторону и обратно, чтобы хоть как-то успокоить нервы, которые резко начали многообещающе звенеть, подобно струнам. Братец никогда ему особо не нравился, а сейчас и вовсе раздражал, потому что в наглую покушался на чужое. Горло сдавило неприятным комом и спустя минуту Намджуна пробило на первый смешок. Он не желал делить свое с таким человеком, как Тэхён, пусть они и были братьями. Из общего у них была лишь фамилия и кровь, в остальном они были друг другу чужаками и теплых чувств друг к другу никогда не питали, а сейчас и вовсе не могло и речи быть о каких-либо теплых взаимоотношениях. Намджун прекрасно знал о любви своего братца к играм с чувствами недалеких омег, он никогда не презирал его за "хобби" такого рода, ему было просто-напросто плевать. Однако, когда речь шла о Чонгуке, то это координально меняло всю суть дела. Альфа мечется. Его злость в купе с раздражением выдает убойную комбинацию и сильное желание встретиться с определённым человеком и отстоять свое любой ценой, показать Тэхёну его место. Зазнавшийся мальчишка слишком много о себе возомнил, если же он так решил проверить выдержку Джуна, то не ту цель он себе наметил. — Я напомню ему, где его место, — в предосторожающем тоне произносит Ким и велит звать кучера. Его ждет очень интересный диалог.