Затерянные

06 августа 1944 года. Лима, Перу. Решив все организационные вопросы на работе, с наймом провожатых, а также сбором нужного снаряжения и съестных припасов, Намджун наконец вечером добирается до дома Чимина. Припарковав машину у подъездной дорожки, альфа направляется к жилищу будущих родственников. Семья Пак недавно переехала в новый район, застраивающийся исключительно местной элитой. Их большой дом возведён в испанском стиле, как и большинство дорогого жилья в Лиме: изогнутые линии и арки оконных и дверных проёмов, черепичная многоуровневая крыша терракотового цвета, изящные виньетки из кованого железа украшают оконные решëтки и перила. Дом дышит статусностью и богатством. Нам проходит на широкий двор, вымощенный плиткой с ручной росписью, по бокам украшенный заботливой рукой садовника вазонами с прекрасными цветами, источающими божественный аромат. Летняя беседка с белыми занавесками озарена огнём трёх свечей, стоящих в серебряном канделябре на деревянном столике с резными ножками. Намджун знает, что его жених любит коротать здесь вечера на белом диванчике, читая книгу при мягко рассеивающемся свете, или играя на сампоньо. Альфа замечает Чимина в беседке, и подходит поздороваться. Его милый омега как будто ждал Джуна: он одет в лучшие свои одежды, на нежном лице лёгкий макияж, подчёркивающий изящные черты. В вечерней тишине не раздаётся ни звука, лишь треск пламени свечей. — Здравствуй, Чимин-и! Не помешаю? — Намджун заходит в беседку к омеге, берёт протянутую ему руку в свои ладони, склоняется и оставляет едва ощутимый поцелуй на тыльной стороне кисти. — Намджун-и, дорогой! Я так рад тебя видеть! — грустная улыбка придаёт личику омеги особое очарование. — Я не был уверен в твоём сегодняшнем визите, но всё же приказал на всякий случай приготовить твой любимый «кя дя». — Ты знаешь, чем меня завлечь! — смеётся Нам. — Родители в гостиной. Они будут рады тебе. — Чимин не предлагает альфе присесть, но Намджун думает, что это к лучшему. Ему нужно поговорить со всеми членами семьи Пак, объяснить родителям омеги своё решение. Джуна приглашают остаться на семейный ужин, после которого, в конце приятной беседы, он сообщает семье Пака о своём отъезде. Отец Чимина говорит, что одобряет решение альфы отправиться на поиски Сокджина. Глаза омеги затягивает едва сдерживаемыми слезами, и родители понимающе предлагают им поговорить наедине. Чимин заводит Намджуна в свою комнату, держа его крепкую, сильную руку в своей маленькой, мягкой ладошке. — Чимин-и, не расстраивайся так, — просит его альфа. — Ты ввязываешься в безнадёжное предприятие, Джун-и… — чуть дрогнувшим голосом произносит Чимин. — И хотя я способен понять мотивы поступка Сокджина, но мне невдомëк, почему ты идёшь на верную погибель? Зачем собираешься рисковать собственной жизнью? Омега опускается на диван и жестом приглашает альфу сесть рядом. Намджун снова сжимает маленькие ручки жениха в тёплых ладонях. Пальцы Чимина холодные, и Джун подносит их близко к своему лицу, согревая своим дыханием. — Это не безнадёжное мероприятие, Чимин! — возражает Намджун. — Я найду Сокджина и верну его домой. Я уже нанял проводников, знающих данную местность. Приготовил снаряжение и провизию. Экипировал вьючных лошадей. Думаю, что этот глупый альфа на машине доберётся до последнего поселения, а дальше пойдёт пешком, так как, судя по карте и объяснениям начальника спасательного отряда, дорога там заканчивается и начинается пустынная горная местность. Я со своим отрядом из троих местных парней выеду завтра на рассвете. Если мы будем двигаться в довольно быстром темпе, то я рассчитываю догнать Сокджина на четвёртый — максимум пятый день. Чимин высвобождает одну руку из ладоней альфы, и стирает скатившуюся по нежной щëчке слезу. Он правда старается сдерживаться изо всех сил, но у него плохо получается. Парень любит Намджуна искренне. И хотя он никогда не замечал в глазах будущего мужа искорок страсти, всё же Пак надеется прожить супружескую жизнь в уважении, мире и согласии, к чему располагает спокойный характер альфы и глубокая любовь Чимина. Джун пальцами приподнимает голову Пака за подбородок, поворачивая его лицом к себе. — Ну же, маленький мой! — старается ласковым обращением вызвать улыбку у своего будущего супруга Нам. — Я вернусь максимум через полторы недели, а может и раньше. Вот только найду эту горячую голову, Ким Сокджина, и врежу ему как следует, чтобы мозги встали на место… Ой, прости… — он смущëнно одëргивает себя. Негоже так выражаться при таком милом и чувствительном омеге. — Просто верну его домой родителям. Они ведь оплакивают сейчас потерю младшего сына. Не приведи Господь, чтобы с оставшимся единственным теперь что-то произошло… Слëзы из глаз омеги уже не одинокой слезинкой, а градом стекают по лицу. Он вырывает свои руки из рук альфы, и это едва ли не первый раз, когда Чимин проявляет такую резкость в поведении в присутствии жениха. Пак начинает тихонько всхлипывать, а Намджун теряется. Что он сказал не так? Он же хотел приободрить омегу, но вышло наоборот. — Чимин-и, дорогой… Почему ты плачешь? Не плачь, не надо! — Нам неуклюже ладонью ловит слезинки, бегущие по щекам Пака. — Я плачу Джун-и! И, видимо, буду плакать ещё много лет! — сквозь всхлипы, прерывающимся голосом, говорит Чимин. — Ну что ты такое говоришь, Чимин-и? Зачем тебе плакать? Всё ведь хорошо. — Хорошо? — переспрашивает омега. — Ты действительно не понимаешь причину моих слёз? — Ну, ты расстроен гибелью наших друзей?.. — Только эта причина, Намджун? — резко перебивает его Пак. В его глазах внезапно Джун видит огоньки… злости? — А больше у меня не может быть причин для слёз? — Чимин, дорогой… — начинает было альфа, но омега решительно перебивает его: — Джун-и, ты помнишь, сколько мне лет? — Кажется, ты на год моложе меня, — вспоминает Ким. — Верно. Мне исполнилось двадцать пять лет. Напомни мне, в который раз мы откладываем нашу свадьбу? Первый раз — два года назад, когда умер мой дед. Отец распорядился соблюдать глубокий траур полгода, и свадьбу отложили. Но по окончанию траура в моей семье, тебе пришёл вызов на повышение квалификации в Гарвардскую школу инженерных и прикладных наук. Ты на восемь месяцев уехал в США, а я так и остался незамужним омегой, коротающим своё одиночество в родительском доме. Ты вернулся из Гарварда, но со свадьбой не торопился… Почти все наши одногодки давно создали семьи, у некоторых уже есть дети. Да что там говорить, даже малыш Тэхён в свои девятнадцать уже имеет семейный статус… Имел… — и слёзы снова потоком льются из глаз Чимина. — Бедный Тэ! Бедный Гук!.. Чимин плачет уже навзрыд. Личные переживания наложились на грусть от потери друзей, да и завтрашний отъезд Нама тоже добавил огорчений. Пак с некоторых пор начинает сомневаться, что они вообще когда-нибудь сочетаются браком. Омегу накрывает эмоциональный срыв. Намджун достаёт белоснежный, идеально выглаженный платок из нагрудного кармана пиджака и протягивает его Паку. Растерянность в его глазах неподдельная, он и правда не знает, как утешить Чимина. Тот прикладывает платочек к мокрым глазам и щекам, пытаясь стереть дорожки слёз, выпрямляет спину и постепенно восстанавливает дыхание. — Я такой эгоист… Думаю о свадьбе, тогда как наши друзья погибли… Бедные родители Ким и Чон, какое горе довелось им испытать! Похоронить собственного ребёнка — это страшная участь для родителей. Бедный Сокджин… Потерял единственного брата… — мысли о погибших друзьях и о Джине, который в одиночку отправился в горы с самоубийственной миссией, наталкивают внезапно на некую безумную мысль. Чимин гонит её из своей головы, но чем больше всматривается в глаза своего будущего мужа, тем чётче она формируется в его мозгу, тем больше возникает аргументов в её пользу. Они с Намджуном не истинные, как Чонгук с Тэхёном. Предстоящий договорной брак организован их родителями. Альфа относится к нему с исключительным уважением. Их максимальный физический контакт — рука в руке, как сегодня, и скромный поцелуй сомкнутыми губами в день объявления помолвки перед сотней приглашённых гостей. Нам дорожит своим женихом, но и со свадьбой не торопится. Или же так складываются обстоятельства. Чимину уже двадцать пять лет. Его омежья сущность давно созрела, давно требовала альфу. С каждой течкой становится всё тяжелее справляться с бунтующими гормонами. Семейный доктор Паков в крайнюю течку Чимина так прямо и сказал: «Я посоветовал бы Вам поторопиться со свадьбой. Вам нужен альфа, господин Чимин. Ваше тело готово, внутренний омега нуждается в феромонах альфы. Иначе инстинкт размножения может сыграть с Вами в опасную игру, и в следующую течку укол бурмистомицина Вам не поможет. Боюсь, организм не выдержит ещё одного всплеска гормонов, и наступят очень неприятные и необратимые последствия для Вашего здоровья». А сегодня Нам объявил, что отправится в опасную экспедицию, чтобы отыскать Сокджина. Джин ушёл в горы один, чтобы найти брата живым или мёртвым, и вернуть его домой. Чимин понимает, что затея брата Тэхёна изначально провальная. Спасатели искали почти месяц, но никаких следов погибших не обнаружили. Их тела, наверное, просто растащили и обглодали дикие звери и хищные птицы. А теперь Сокджин ушёл один к месту крушения самолёта, и не известно, вернётся ли он сам оттуда живым. Чимин невольно вздрагивает. Возвращается мыслями в реальность, к сидящему рядом с ним Намджуну. И окончательно решает положиться на волю своей внутренней сущности. — Джун-и! — тихо зовёт он, привлекая внимание альфы, — Джун-и, мне так страшно… Обними меня, пожалуйста… Намджун нерешительно одной рукой притягивает к себе Пака. Обнимает деликатно, почти невесомо опуская руку на его плечо. Чимин устремляет на него глубокий взгляд затянутых влагой глаз. Сам льнёт ближе, и обвивает своими руками торс альфы, скользя ладошками по спине. — Я с тобой, не нужно бояться, — пытается успокоить его Нам. Чимин прячет лицо, уткнувшись ему в плечо. — Ох, Джун-и… Это ты сейчас, в данную минуту со мной. А завтра ты отправишься в глухую местность, заселённую индейцами и дикими, опасными животными. Неизвестно, найдешь ли Джина. И неизвестно, вернёшься ли ты сам… — Ну что за настрой, Чимин-и? — Намджун касается пальцем подбородка омеги, всматриваясь в заплаканные глаза напротив. — У меня плохое предчувствие, Джун-и… Я так боюсь тебя потерять… — Ты не потеряешь меня, Чимин! Я вернусь домой с Сокджином. Ты получишь самую роскошную свадьбу, о которой только мог мечтать. Все омеги города будут завидовать твоей красоте, увидев тебя в свадебном наряде в соборе, — пытается приободрить его Намджун. — Ох, Джун-и… Поцелуй меня, пожалуйста… — тихо просит Чимин. Намджун не отказывает, нежно и целомудренно касается своими губами губ жениха. Но Чимина такой поцелуй не устраивает. Он тянется к альфе в попытке углубить поцелуй, прихватывает нижнюю губу Джуна, и осторожно посасывает её, влажным язычком пробегая по нежной плоти. Намджун оторопело замирает. Он никогда не позволял себе относиться к будущему мужу, как к шлюхе из таверны, был всегда предельно вежлив и корректен. И вдруг такое от его невинного, скромного омеги… — Чимин-и, что ты делаешь? — не отвечая на поцелуй и хмуря брови, спрашивает Намджун. — Целую тебя. И хочу, чтобы ты поцеловал меня по-настоящему, Джун, — шёпотом произносит Чимин. — Хочу ощутить себя любимым и желанным, хоть раз за свои двадцать пять лет. Хочу ощутить силу твоего альфы, запах твоих феромонов. Хочу ощутить тебя в себе, и твою метку на шее… Я боюсь потерять тебя, боюсь что найдётся очередная причина для срыва свадебного торжества. Боюсь состариться в одиночестве, будучи никому не нужным и презираемым… Поцелуй меня так, как будто мы уже женаты, Намджун. Покажи, как ты будешь любить меня…