Затерянные

Запах дыма щекочет в носу. Тэхён морщится и несколько раз поморгав, наконец, открывает глаза. Первое, что он видит в полумраке — бревенчатый куполообразный потолок, с отверстием посередине, в которое вытягивает дым. По центру хижины горит небольшой костёр, неравномерно освещая её бликами пламени и согревая холодный горный воздух внутри жилища. Бревенчатые стены украшены выделанными шкурами животных и ткаными гобеленами, расписанными сложным орнаментом красного и синего цветов. Тэхён снимает со своей головы повязку, ощупывает большую шишку чуть выше виска. Открытых ран на голове нет, его не тошнит, стены не качаются — и это радует. Ноги-руки работают, тело слушается — можно считать, что он в рубашке родился! Он продолжает изучать себя на предмет скрытых повреждений, рассматривает одежду. Видимо, его лётный костюм пришёл в негодность, и кто-то его переодел. Омега облачён в странное подобие женской ночной сорочки — одеяние длинное, почти до пят, с разрезами по бокам для удобства ходьбы. Ткань выбеленная, мягкая, приятная на ощупь. Рядом с собой Тэ замечает ещё одно ложе. Гукки! Чонгук лежит на покрытом мягкими шкурами альпаки деревянном настиле, привязанный верëвками. Тело, скованное тугими путами и неподвижно лежащее с закрытыми глазами на бледном лице — пугает. Тэхён осторожно сползает со своего места, и на негнущихся от страха ногах подходит к мужу. Осторожно касается его щеки. Горячая. У альфы жар. Тэ руками проводит по обнажённому телу мужа, прикрытому мешковатым покрывалом. Зачем его привязали? И кто? Где они находятся сейчас? Руки Тэ на ощупь под покрывалом находят колодки, примотанные к ногам Гука от коленей до ступней. Омега резко сдергивает ткань, чтобы осмотреть раны мужа. В сполохах пламени Тэхён видит раны на ногах, огромный синяк почти на всю грудную клетку, руку зажатую в таких же деревянных колодках, что и ноги. Это переломы? А сам Чонгук привязан, чтобы не дёргался и не навредил сам себе в беспамятстве? Кто же о них позаботился? Кто спас их? Ответы на его вопросы не заставили себя долго ждать. Полог из шкур, закрывающий дверной проём, был откинут рукой тёмно-красного цвета, расписанной то ли рисунками, то ли татуировками. И в хижину вошёл индеец. Омега рывком поднял покрывало, укрывая тело мужа от чужих глаз. Техён не сразу понял, что это женщина, — лицо было сильно разукрашено татуировками, а тело облачено в длинную сорочку, наподобие той, что была надета на самом омеге. Телосложением она больше походила на мужчину — широкие плечи, крепкие обнажённые руки и мускулистые икры ног. На ней также был широкий кожаный пояс, к нему крепились ножны из выделанной кожи с достаточно длинным кинжалом. Ещё на поясе туземки крепилось множество тканевых и кожаных мешочков. Чёрные волосы были заплетены в две толстые косы, доходящие до талии. И тогда Тэхён понял, что перед ним — женщина-альфа. Женщины с внутренней сущностью альфы встречались не часто, и омега поражённо застыл, разглядывая её. Индианка же, напротив, спокойно прошла внутрь хижины, приблизилась к лежащему в беспамятстве Чону. Развязала верёвки, удерживающие его тело. Достав из своих поясных мешочков какие-то ингредиенты, она начала их смешивать, взяв стоящую неподалёку глиняную плошку. Добавив в неё воды, кипящей в казанке над костром, и тщательно размешав, она повернулась лицом к Тэхёну. Никто из них по-прежнему не произнёс ни слова. Альфа откинула с Чонгука покрывало, и стала обрабатывать приготовленным составом его открытые раны. — Спасибо, — тихо прошептал Тэхён, когда женщина закончила. В ответ она лишь покачала головой, то ли не понимая его, то ли не желая говорить. — Вы спасли наши жизни! Благодарю! — и омега согнулся в поклоне перед нею. — Но кто Вы? Вы говорите по-испански? И снова в ответ лишь молчаливый взгляд, не выражающий ни единой эмоции. Знахарка указала жестом на ложе Тэхёна, как бы показывая, где его место, и вышла из хижины. Тэ не знал, как ему поступить. Выглянуть из хижины, осмотреться, чтобы понять, где они находятся? Но он боялся оставить Чонгука одного. Внезапно женщина вернулась, и вручив Тэхёну большой глиняный сосуд с холодной водой и небольшим отрезом ткани, жестами показала, что лежащего альфу нужно обтереть. Тэхён тут же начал протирать его лицо, шею, неповреждённые участки тела влажной холодной тряпицей. Чонгук дышал учащённо, прерывисто. Омега снова и снова обтирал его, пытаясь сбить жар. В какой-то момент Тэхёну показалось, что дыхание мужа стало ровнее и легче, а кожа под его руками меньше пылает жаром. Подействовали лекарственные мази, что знахарка нанесла ему? Или холодная вода? Или поцелуи Тэхёна вперемешку со слезами и молитвами? Но Чонгук открыл глаза. Слабая улыбка появилась на его губах, когда он встретился взглядом со своим омегой. — Гукки! Хвала Всевышнему! Ты очнулся! — и Тэхён припал к его груди, не в силах сдержать слёзы от облегчения и радости. Прижав к себе мужа, Чонгук гладил его по волосам здоровой рукой, мысленно вознося благодарную молитву, за то, что Тэ жив, и за то, что они вместе. — Где мы, малыш? — хрипло прошептал альфа. — Не знаю. Но тут была индейская женщина. Похоже, она лекарь. Она обработала твои раны, и велела мне обтирать тебя. — Она говорила на испанском? — удивился Чон. — Нет, Гукки. Она не говорила со мной, — ответил Тэ, — жестами показала. И ещё. Мне показалось, что она альфа! — Это редкое явление сейчас… — Чонгук закашлялся, кривясь от боли в ушибленных лёгких. — Любимый, не говори! Тебе нужно отдыхать, набираться сил. Поспи, Чонгук-и. Я буду рядом. Альфа не сопротивляется своему мужу, послушно закрывает глаза, чувствуя, как тёплые ладони его омеги мягко сжимают его руку. Техён считает дни. Прошло семь дней, сегодня восьмой, с того момента, когда он пришёл в себя в хижине. Всё это время он ухаживает за мужем, кормит его едой, которую приносит им знахарка. Чонгук ест мало, больше пьёт воду и лекарственные настои, которые даёт ему женщина. Тэхён обтирает его тело, меняет под ним настил, помогает справлять нужду в глиняный горшок. Понаблюдав и запомнив, как женщина обрабатывает раны Гука, через три дня Тэхён уже сам смог это делать. Первое время знахарка следила за его манипуляциями, но, удостоверившись, что у омеги всё получается, стала просто оставлять готовое лекарство, и уходить. За все это время кроме молчаливой туземки к ним никто не заходил. Чонгук в моменты прояснения сознания спрашивал Тэ, где они, кто их спасители, в какой местности они находятся. Но омега мало что мог рассказать. Тэхён выходил из хижины по нужде, вылить грязную воду или вынести на просушку циновку Гука, промокшую от пота. И каждый раз его сопровождал то один мальчик-индеец, то другой. Их хижина стояла на небольшом отдалении от остальных. И однажды, когда Тэхён вылил воду в отведённом месте, он решил изменить маршрут. Вместо того, чтобы вернуться в свою хибару, он пошёл в сторону других хижин. Но подросток, в этот раз сопровождавший его, поняв, что омега идёт не туда, остановил его. Всё так же молча индейский мальчик взял Тэ за руку, и показал жестом в сторону его хижины. И когда Тэхён, сделав вид, что не понимает, шагнул вперёд, то в его бок тотчас уткнулось острие ножа, прорезав ткань одежды и царапая кожу. Да уж. И без слов всё понятно. Его стерегут. Этот юный альфа приставлен к нему специально. И он не позволит Тэхёну свободно ходить по лагерю индейцев. За всё это время Тэхён не слышал ни звука. Лекарша-альфа, сопровождающие его подростки. Все молчали. В лагере тоже не было никаких звуков. Как будто там и людей не было в тех хижинах. Но дымок костра вился над некоторыми из них, и мальчики-сторожа менялись. Значит, люди в этом безмолвном лагере всё же есть. Только вот омеге никак не удаётся их увидеть. Чонгуку в течение этой недели понемногу становилось лучше. Страшные чёрные синяки постепенно желтели и уменьшались в размерах. Жар уже не донимал его, только присутствовала сильная слабость. Ушиб лёгкого всё ещё беспокоил, и переломы никуда не делись, но открытые раны начали затягиваться. Альфа всё больше времени проводил в сознании. Тэхён в эти минуты радовался как ребёнок, ластился к мужу, дарил ему всю свою нежность и любовь. Омега молился Всевышнему о скорейшем выздоровлении Чонгука. Мечтал о том, как они вернутся домой. Как обнимет родителей, брата, всех друзей. Как они снова заживут привычной жизнью. Супруг продолжит работать на деревообрабатывающем комбинате отца, сам он будет заниматься домашними делами. По вечерам они снова будут гулять по старинным улочкам города, держась за руки. Будут навещать родителей, встречаться с друзьями… И если Всевышнему будет угодно, то у них появится малыш… И никогда больше Тэ не позволит Чонгуку так рисковать своей жизнью. Отныне никаких полётов! Омега дал клятву в церкви — вместе и навсегда. Они чудом выжили в страшной катастрофе! Гук поправится, и им предстоит путь домой. Теперь он не намерен умирать сам, и не даст погибнуть любимому. Он хочет жить! Хочет любить своего альфу, и быть любимым в ответ. Так, в заботах, мечтах и молитвах проходили дни. Чонгук шёл на поправку, его раны затянулись, переломы постепенно срастались. Тэхён радовался каждой минуте бодрости своего альфы, каждой маленькой победе над болезнью.