Erased/Стёртая

Гермиона нервничала. Это будет первый выход в свет с Роном. По крайней мере, первый за последнее время, на котором она будет сама себя контролировать. Сможет ли осуществить свой план? «Может, мистер Скотт прав, не нужно в это лезть…» И тут же в груди поднимается ярость. Он заслужил! Он заслужил всё самое плохое в этом мире за то, что с ней сделал! За то, что отнял безвозвратно. Гермиона расправила плечи. «Я смогу! Просто сделай это для себя. Вряд ли это займёт много времени. Рон выходит из себя моментально, нужно только…» Девушка нервно выдохнула. Наличие плана лучше, чем безысходность и апатия. Платье, в котором Гермиона собиралась пойти, было выбрано не случайно. И даже цена её не остановила, потому что платила за это не она. Девушка усмехнулась. Кингсли чувствовал себя виноватым, из-за сделки, разумеется. Оказалось, что после войны им выплатили от государства приличную сумму. Рон, разумеется, потратил её часть, как она предполагала, но Кингсли всё возместил, и теперь Гермиона была не так богата, как Малфой, но вполне могла сосредоточиться на себе некоторое время. А потом найти работу, конечно. Возможно, министр преследовал и иную цель: Гермионе предстояло выходить в свет – и не как нищенке. Она символ, как они все любят напоминать, видимо, поэтому должна сиять. Девушка провела рукой по тонкой гладкой ткани и перьям. Размер L. Зарядки продолжались, Гермиона начала получать от них удовольствие. Практически каждую неделю добавлялись новые упражнения, она планировала начать бегать по утрам, как Малфой. «Стоп! Второй страйк. Мы договорились не думать о нём. Кто «мы»? Я и я». Драко не выходил из головы, засев в ней, как заноза. Она всё помнила: его издёвки над всеми подряд, донос на Хагрида, Инспекционная дружина, его попытки убить Дамблдора… его бросок палочки Гарри, его спокойное объяснение, что прошлое изменить нельзя, его поцелуи и невыносимый запах, его руки на её теле. Что с ним не так? Он не мог просто отшить её тогда на пороге своего шикарного поместья? Не мог кинуть ей в лицо «грязнокровка» и уйти? Не мог не быть таким адекватным, таким приятным собеседником, хорошим любовником? Не мог просто оставаться сволочью, которой был в школе? «Нет, это слишком просто для такой сложной личности», - с сарказмом подумала Гермиона. Это сбивало с толку. Да, конечно, люди взрослеют, что-то понимают, меняют взгляды и мнения, перестают делить мир на чёрный и белый, но какого хрена это Малфой? Он не должен был меняться. А она не должна о нём думать. Но мир не идеален. Что бы он сказал, узнав про её план? Девушка улыбнулась. К гадалке ходить не надо. «Тупая идиотка». Это был благотворительный бал. Достойный способ стрясти с толстосумов деньги на устранение разрушений разного вида после войны. Гермиона вошла в зал одна. Чёрное атласное платье, перьями расшитый низ, удобный каблук. Чёрный маникюр, темные тени на веках, прозрачный блеск для губ. Рыжеватые кудрявые волосы выпрямлены и ровной линией спадают на спину. Чёрный лебедь из балета Чайковского, не иначе. Всё так. Сегодня Гермиона пришла на войну и решительно была настроена сделать шаг к победе. Никому особо не улыбаясь, она взяла бокал шампанского и отошла в сторонку, за один из маленьких круглых столиков на длинной ножке. Разумеется, долго в одиночестве ей побыть не дали. – Мисс Грейнджер! Позвольте высказать восхищение вашей красотой. – Добрый вечер, мисс Грейнджер! – Мисс Грейнджер, приятно вас видеть. Вы так редко баловали нас своими посещениями! Люди просто проходили мимо и здоровались, бросали вежливые фразу. Кто-то был ей знаком, как, например, Падма Патил или Невилл Долгопупс. Другие исчезали быстрее, чем память, ещё дающая иногда сбои, подкидывала их имена. – Привет, Герми, – сзади донёсся вкрадчивый голос. Она слегка вздрогнула и обернулась. – Привет, Рональд. Мистер Кингсли, – Гермиона кивнула министру. – Вы чудесно выглядите! – Да, Герми, действительно. «Почему любая его фраза так и сочится сарказмом и превосходством?» – Министр, как долго мне нужно здесь находиться? – Эм… Ну я ведь вас не заста…, – он осёкся. «Заставляешь, конечно». – Давайте сойдёмся на полутора часах. Минут 45 будут речи, потом пара танцев, и вы свободны. Кингсли вздохнул. Вот и нахрена он это всё сделал, если теперь постоянно чувствует себя виноватым перед этой испуганной, натянутой, как струна, напряжённой девушкой. Его жестом позвали, и он направился к другому столику, напоследок кинув в Рона предупреждающий взгляд. – Он мне не доверяет, – наклонившись к Гермионе, доверительно прошептал парень. – Как и я. Нельзя резко менять линию поведения. Он не поверит. «Я умная, уж точно умнее его. Я могу рассуждать здраво. В этом моё преимущество». Дикого зверя приручают постепенно. Нужно убирать холод и презрение постепенно. Рон в это время с удовольствием оглядывал свою бывшую игрушку. Почему она стала так хорошо выглядеть? Конечно, до прошлого далеко, но где был весь этот высокомерный шарм, когда они встречались? Хотелось дотронуться до неё, провести рукой по спине, погладить эти длинные прямые волосы, которые блестящим фонтаном стекали по платью. Где была эта Гермиона, такая красивая и сексуальная, когда они были вместе? Начались речи. Это всегда скучно, Рон никогда не вникал в подобное, ещё в школе. Этим всегда занималась Гермиона. Вот и сейчас она стоит и с интересом слушает этих богатых мудаков, готовых раскошелиться ради благого дела. Приятнее было думать о девушке, стоявшей рядом. Сейчас, когда она свободна от него, желание обладать ею грызло Рона изнутри. Как снова заманить её в свои сети? Может, у них ещё есть шанс построить нормальные отношения? Почему нет? Она когда-то любила его, а он её. Просто нужно доказать, что я изменился. «А ты изменился?» Непрошеная мысль. Рон отмахнулся от неё. Его родители будут счастливы, как и все, как и он. А значит и она. Речи заканчивались. «Мерлин, как же долго!» Кингсли махнул рукой на оркестр и произнёс: – Понимаю, что слегка утомил вас. Официальная часть вечера закончилась, начинаются танцы. Попрошу нашу прекрасную и всеми любимую пару открыть этот бал. Леди и джентльмены, давайте поприветствуем – мистер Рональд Уизли и мисс Гермиона Грейнджер. «Что?» Всё это время Гермиона пыталась взять себя в руки. Она боком чувствовала, что Рон рассматривает её, и это заставляло нервничать. Девушка до боли воткнула ногти правой руки в кожу, чтобы не убежать от него с криком. Очевидно, это будет сложнее, чем она думала. Рон пугал её. Это отпечаталось где-то в подсознании, инстинкты рядом с ним буквально вопили. «Спасайся!» Силой воли Гермиона удерживала себя на месте. И тут такое! Почему никто не предупредил об этом? И вот все взгляды устремлены на них, его рука – мерзость! – на её талии. Наверно, что-то похожее испытывал Гарри на Рождественском балу, но Чжоу, по крайней мере, его не била и не насиловала. Тело сковало, она двигалась, как кукла. Рон почувствовал это и тоже напрягся. «Успокойся, Гермиона. Успокойся. Все видят, он ничего тебе не сделает. Ничего. Ничего». «Зачем я пошла на это?! О чём я думала?!!» Сжав зубы, уставившись за его спину пустым взглядом, она позволила увести себя в танец. Они вальсировали под аплодисменты гостей. Рон танцевал отлично, справляясь с её окаменелостью, умело направляя движения и даже улыбаясь. Наконец, минуту спустя к ним начали присоединяться и другие пары. Рон осторожно притянул её ближе и прошептал: – Ещё полминуты, будет толпа и мы скроемся. «Как чутко, блять!» Так и вышло. Народу стало больше, и Рон направил движение их танца к колоннам. Потом выпустил её из рук, и Гермиона тут же максимально отодвинулась от него, вжавшись в стену. – Прости, я тоже не знал. Она пыталась отдышаться, даже не слушая его. Страх сдавливал лёгкие. Начиналась паника. Рон сделал шаг ближе, и Гермиона пискнула. Он вернулся на место. – Герми, я понимаю, что тебе не просто, что я… Прости меня, если можешь. Я не хотел, чтобы зашло так далеко. Я… «Что?! Не хотел? Прости?» – Ты издеваешься? – прошипела она. В глазах сверкали молнии. «Какая она красивая!» – Герми… Она резко отошла в сторону и направилась к дамской комнате. Сердце отстукивало шаги. Мразьмразьмразьмразь С силой хлопнув дверью, она вымученно опустилась на софу, облокотившись головой о стену. «Вот тебе и план». Это нереально. Как справиться со страхом, если она его не контролирует? Какого хрена Рон решил разыграть эту сцены с извинениями? Вдох-выдох. Вдох-выдох. «Заземлись. Заземлись. 5-4-3-2-1. Техника борьбы с паническими атаками. 5 предметов, что я вижу: зеркало, салфетки, светильник, ковёр, кресло. 4 ощущения: затылок касается шершавой стены, вес давит на софу, волосы щекочут плечо, ногти снова впиваются в ладонь. (Гермиона разжала руку.) 3 звука: моё сердце стучит, доносятся звуки музыки из зала, падают капли из не до конца закрытого крана. 2 запаха: какая-то присыпка детская и… лимоны?» Гермиона огляделась и заметила букет, стоявший около зеркал. В композицию, действительно, входили лимоны. Она подошла, медленно взяла фрукт в руки и поднесла к носу. Не совсем так, не холодный, но аромат давал ощущение безопасности. Гермиона помыла его и воткнула ноготь в шкурку, провела, сдирая небольшой кусочек, и засунула палец в рот. «1 вкус на языке: Малфой». Вернувшись в зал, она уже достаточно пришла в себя. Рон ожидал её за тем же столиком, на котором стояли два бокала с шампанским. «Соберись». – Всё нормально, Герми? – Да, просто тут душно, и я не люблю сюрпризы. – Не ври, – жёстко произносит Рон, и Гермионе моментально становится тяжело дышать. – Ты боишься меня, я понимаю. Но теперь я другой, я больше не причиню тебе вред. К концу речи его тон смягчился, но у девушки мурашки побежали по спине. «Он опасен". – Выпьем? Гермиона перевела взгляд на бокал, взяла его в руки, и тут её прошиб пот. «А вдруг там зелье? Сыворотка правды или того хуже?» Она заставила свои дрожащие пальцы не отшвырнуть бокал, а чокнуться с Роном. Он мягко смотрел на неё. Почти донеся до губ, Гермиона сделала вид, что подвернула ногу из-за каблука, качнувшись в сторону довольно сильно, чтобы как можно больше расплескать шампанское. Почему она не подумала об этом раньше? Как защитить себя? *** Драко трансгрессировал примерно за километр от Малфой Мэнора, решив прогуляться по лесу. Почти месяц отдыха пошёл ему на пользу. А кому бы нет? Первые два дня они много разговаривали. Нарцисса устроила ему разнос, как малолетнему ребенку: за обман, за наивность и идиотизм. – И когда ты собирался сказать? – Никогда. Это моя жизнь. – Драко, я не понимаю… Ты любишь её и хочешь исправить? Он усмехнулся. Вроде его мать – современная женщина, но иногда такой мрак в голове. – Это не надо исправлять. Это не дефект и не болезнь. Просто Асти такая, и всё. – Но ведь норма – это тянуться к противоположному полу. – Норма для кого? Мам, я никогда не думал об этом, потому что не ищу друзей с точки зрения того, кто с кем спит. Астория – хороший человек, мне этого достаточно. – И что теперь? Ваша помолвка… Нужно отменить. – Мне всё равно. – А мне нет! Астория – прекрасная девушка, ты прав, но как же счастье, Драко? Любовь? Дети? – И куда вас с отцом это привело? – Не сравнивай! – Почему? Вы любили друг друга, я рад за вас. Он в тюрьме, ты в изгнании, я в опале. К какому такому счастью привёл ваш брак? Нарцисса замолчала. Сын прав, конечно, они испортили ему жизнь. Почему тогда так были важны убеждения? Сейчас казалось очевидным, что его детство прошло не так, как хотелось бы. Люциус со своим маниакальным желанием выслужиться перед старым другом, она, поддерживающая мужа. Где в их жизни был Драко? Вечно в школе, где, в силу юности, яро отстаивал взгляды своих родителей, как сделал бы любой ребёнок, ведь всё идёт из семьи. И теперь их сын выбрал фальшивку вместо настоящего брака. Не верит в семью или хочет, но боится? Зная Драко, Нарцисса понимала, что отстаивать свои убеждения он будет до конца. Как надеялась она на Асторию, что растопит его сердце, но, очевидно, тут девушка не поможет. Лесбиянка. В голове всё ещё не укладывалось, но внимание уже переключилось. Сейчас нужно наладить хотя бы подобие связи с сыном. Если он позволит. – Я пойду, мам, разговор бессмысленный. Но по поводу Асти подумай. Она всё та же и тебя любит. Знаю, что тебе непросто, но это был мой выбор. Она не виновата в том, что твоя иллюзия насчёт нашего с ней брака разбита. Нарцисса кивнула. «Да, надо подумать. И как-то исправить свои прошлые ошибки». Драко с Асторией изъездили всю Францию, арендовав Jaguar XK 120. После событий последних двух месяцев он впервые наслаждался жизнью. Заточение, как оказалось, всё же сильно давило на психику, хоть изначально он верил, что ему плевать. Но сейчас солнце светило ярче, воздух казался вкусным, свобода передвижений окрыляла. Все события последних двух месяцев растворялись в памяти. Уизли? Кингсли? Грейнджер? Да пошли они все! Мышцы оживали, тело радовалось нагрузкам. Малфой много плавал, пару раз с Асти они проходили длительные пешие маршруты, бегали по утрам, а вечерами тусили в различных барах, танцуя и веселясь. Никакого алкоголя. Во-первых, им нравились постоянные передвижения на машине. Во-вторых, эйфория их и так не покидала. Асти тоже устала от событий после смерти сестры. Им хотелось забыть, что было, обнулить себя, очиститься. К концу отпуска Нарцисса совсем оттаяла к Астории. Всё чаще Драко заставал их за утренними беседами или совместной живописью. Мать перестала даже изредка бросать на девушку странные взгляды, и его это радовало. Он понимал, как важна была для Нарциссы его несостоявшаяся невеста. К тому же это облегчало и ему жизнь. Мать в курсе, никакого притворства хотя бы в пределах семьи. Семьи… Пару раз Нарцисса заводила разговоры о важности любви и близких отношениях в жизни, но Драко быстро сводил тему на «нет». Так что хорошо, что мать снова разговаривает с Асторией, хоть от него отстанет. Во время поездок по Франции они с Асторией всегда говорили о настоящем. О будущем не сказано было ни слова. Сохранят ли они видимость брака и помолвку? Никто из них не знал, и пока этой темы касаться не хотелось. Астория решила задержаться во Франции. Скорее всего, это было связано с Бриеллой и Еленой, о расставании с которой она всё же рассказала Драко одним пьяным слезливым вечером. Асти всё ещё страдала, хотя пару раз во время вечерних вылазок Драко видел её уходящей с какой-нибудь красоткой. Сам он тоже от души повеселился в этом плане. Тюрьма, наверно, и тут сыграла роль, потому что либидо выросло, и первую неделю он ежедневно спал с двумя-тремя девушками. Разнообразие было, скорее, в смене лиц, потому что секс проходил до скрежета зубов банально, но ему было плевать. Даже лучше. Один раз – и никаких привязанностей. Он забывал о них моментально, однажды даже познакомился с одной и той же дважды. Единственным минусом таких вот потрахушек были мысли о Грейнджер, неизменно появлявшиеся после этого веселья. Драко не хотел себе признаваться, но он волновался за неё. Каким-то тупым образом его влекло к Грейнджер. «Обхохочешься!» Она внесла разнообразие в устоявшийся уклад жизни - своими идиотскими выходками, в основном, но всё же. С ней было интересно, и сейчас Малфой переживал за Гермиону, которая решила проявить чудеса сообразительности и, привязавшись к нему, а потом вспомнив их прежние отношения, свалила в закат. Она где-то там, и рядом с ней Рон. В этом Драко не сомневался. В итоге, вернулся он один. Да и здесь его мало кто ждал. Тео с женой уехал в Австралию, Блейз наслаждался Делакур. Довольно странно, что два его лучших друга в таких серьёзных отношениях сейчас. Это немного нарушало их обычное взаимодействие, и Драко чувствовал себя каким-то ущербным и даже брошенным слегка. Наслаждаясь лесной прогулкой, вдыхая привычный запах листвы и земли, он приближался к дому. В голове было пусто. Вдруг взгляд выцепил силуэт у ворот. Драко напрягся. Перейдя на мягкий, почти бесшумный шаг, он вглядывался в спину стоящего человека. Девушка. Он обвёл её глазами снизу вверх. Не слишком худая, но изгибы красивые, кеды, прямые джинсы, кофта с капюшоном, закрывающая волосы. Услышав его шаги, девушка оборачивается, капюшон спадает, и рыжеватые волосы, собранные в высокий хвост, разрезают воздух. «Блять». Гермиона улыбается, глядя, как он подходит к ней ближе. Выглядит Драко прекрасно: загорелый, в кои-то веки не в чёрном: джинсы, кирпичного цвета футболка с каким-то абстрактным рисунком на груди, руки в карманах. Лицо серьёзное, даже напряжённое. Она так готовилась к этой встрече: новые джинсы, новое худи. Ежедневные получасовые зарядки делали своё дело: размер L сидел даже чуть свободно. Чистейшее питание последнюю неделю, с тех пор, как в голове зародился ещё один план и она узнала, что Малфой в отпуске. Тео выдал дату возвращения. Она боялась, что он вернётся с невестой, и сейчас была счастлива увидеть его в одиночестве. – Только не говори, что Рон опять стёр тебе память и ты пришла, потому что увидела моё имя в видениях. – Здравствуйте! Я ищу Люциуса Малфоя, или любого человека с такой фамилией. – Прикалываешься? Гермиона рассмеялась. Звонко, от души. Смотреть на это было приятно. Она изменилась, стала раскованнее, увереннее. Драко усмехнулся. «Стоило только уйти от меня». – Значит, ты вспомнила? – Всё. – Рад. И как впечатления? – Нормально. Сейчас даже странно вспоминать, что я три года жила как магл. – Зайдёшь? Гермиона кивнула. Она боялась, что он не предложит. Ей нужно с ним серьёзно поговорить, но как подступиться к этой теме – она не знала. Драко вёл себя довольно отстранённо, но теперь она понимала, что он всегда такой. Всё, что было в момент беспамятства, казалось нереальным: странная связь, возникшая между ними, секс в тюрьме, её ярые попытки защитить его. Всё это создавало ощущение неловкости. Но она нуждалась в его помощи. Драко думал о том, зачем она пришла. Если Гермиона всё вспомнила, то что здесь делает? Может, уже соскучилась? Лестная мысль, но вряд ли, хотя сияющие глаза выдают радость от встречи. Да и выглядит Грейнджер значительно лучше. Приятно видеть, как человек, которого уважаешь, становится собой. Ей нелегко пришлось, и Драко давно уже мысленно перестал издеваться над тем, как она стала выглядеть. Это вина рыжего ублюдка. И всё же силы характера ей не занимать. Это восхищало. Малфой провёл её в столовую и попросил домовиков принести обед. Повисло неловкое молчание. – Как твой отпуск? Я была рада слышать, что с уликами быстро разобрались. «Сказать или нет?» В газеты ничего не попало, да и не хотелось уже ворошить это, но тут Драко кое-что вспомнил. Что-то, что она должна была сказать, но не сказала. – Ко мне твой Уизли заходил. Ты кое о чём забыла упомянуть, когда мы виделись в последний раз. «Чёрт. А надеялась, что пронесёт». – Что он сказал? – Что ты отдала им все воспоминания взамен на мою свободу, идиотка. – Малфой… – Даже не так. Ты отдала им всё, но я остался в тюрьме. Двойная идиотка. – Слушай… – Но меня всё равно бы посадили. Улики были весомые, к тому же сфабрикованные. Астория, не без помощи своей матери, обвинила меня в изнасиловании. А ты, сделав этот тупой, ни на что не влияющий жест благородства, свалила в закат, отдав весь компромат на бывшего, который измывался над тобой три года. – Что? – Что? – Сфабрикованы? Кем? – Неважно. Всё разрешилось моими (он указал на себя) усилиями. Как я и говорил, тебе не надо было лезть. – Я понимаю, что вела себя глупо, но, с другой стороны, какая тебе разница? Я добавила проблем только себе. «Тупая идиотка» – так ты меня называешь? Плевать. Ты на свободе. Я рада. Они возмущённо уставились друг на друга, прожигая взглядами. Обстановку разрядила Дейзи, появившаяся с подносом. – Мисс Гермиона! Девушка с трудом отвела взгляд от пылающей серой лавы напротив. – Здравствуй, Дейзи! Как твои дела? – Всё прекрасно. Я так благодарна вам за то, что отвели к могиле Добби. Дейзи стало легче, намного-намного легче теперь. Домовик поставила поднос и стала расставлять тарелки и приборы. К ней подключился Флип. За несколько минут стол был накрыт. Они вновь остались вдвоём. Оба сидели молча, не притрагиваясь к еде. – Зачем пришла? – Мне нужна твоя помощь. «Приехали. Опять?» – Ты же всё вспомнила, у тебя куча старых друзей, ты снова можешь колдовать… – Да, но они не знают всей ситуации. Сделка. – Расскажи Золотому мальчику, он никому тебя не выдаст. Поттеру только дай кого-нибудь спасти. Гермиона замолчала. Драко вопросительно поднял брови. – Ты видела его, – не вопрос. Она кивнула. – И не рассказала правду. – Я не смогла… – Что за возвышенные отношения в вашем трио, Салазар?! Разве ты не его друг? Лучшая подружка Поттера… А? Чего молчишь? Встреча с Гарри и Джинни прошла довольно странно. Они приезжали ненадолго, ещё до появления у неё плана, в основном, из-за Рона, о пропаже которого сильно переживали. Разумеется, на общий семейный сбор в Норе Гермиона не пошла, хотя Артур приглашал её. Это показалось надуманным и неправильным. Поэтому встретились они в кафешке на следующий день. Джеймса оставили у бабушки с дедушкой, которые души не чаяли в своём внуке. Гарри практически не изменился, возмужал только. А вот Джинни, став матерью, поменялась. Не внешне, нет, она всё ещё прекрасно выглядела, но распределение ролей в их паре несколько трансформировалось. Гермиона помнила решительного и волевого Гарри и Джинни, мечтающую о нём. Теперь последняя вела себя жёстко, буквально командовала мужем. Гарри безропотно соглашался со всем и будто не замечал такой тон своей жены, но Гермионе это казалось странным. Для постороннего человека такая ситуация выглядело нездорОвой, и не потому, что женщины должны быть послушными. Нет, Гермионе это напомнило абьюз Рона в её сторону. – Гарри, я говорила, что мне нужен лимонный чизкейк. – Нет, я точно слышал… – Герми, ну ты можешь поверить? Он совсем ничего не запоминает, – снисходительно произнесла Джинни. – А вчера была ситуация с Джеймсом, сейчас расскажу… Около часа ни Гарри, ни Гермиона не могли вставить ни слова. Истории о сыне настолько увлекли Джинни, что она даже не замечала недоумённых взглядов подруги и робких попыток мужа сменить тему. «Неужели все матери такие?» Наконец, она вышла в уборную. Гермиона перевела взгляд на друга и улыбнулась. – Прости, она всё время на взводе. Мы сейчас проходим непростой период, рождение ребенка как-то вскрыло некоторые проблемы в нашей паре, – Гарри постучал пальцами по столу. – Я люблю её, но иногда хочу прибить. Она давит, постоянно. Я всё время делаю что-то не так, по её мнению. Я вечно виноват. Достало, Герми. И не знаю, что делать… Гарри вздохнул. – Может, поговорить с ней? – Я пытался. Правда. Но все подобные разговоры быстро перерастают в ругань, и я уже начинаю задумываться, может лучше отпустить друг друга, но Джеймс…, – Гарри покачал головой и помолчал. – Я не хочу быть приходящим папой. Расти без отца – я знаю, что это такое. Но сколько это будет тянуться? Хватит ли у меня сил? Гермиона сочувствующе сжала его ладонь. Она не знала, что посоветовать, кроме откровенного разговора друг с другом. Хотя… – А вот и я. Гарри, милый, принеси мне чай. Парень покосился на подругу и, встав, направился к барной стойке. Джинни посмотрела на Гермиону. Выглядела она несчастной. – Ты в порядке? – Я не могу больше, Герми! Он ничего не понимает и ничего не делает. Только бегает на работу и в спортзал. Я одна с Джеймсом, там некому нам помочь, и я просто… Он меня бесит, каждый день. Постоянно. Я превращаюсь в какую-то фурию, и меня несёт. Я не могу его видеть рядом с собой, но как же Джеймс…, – Джинни измученно положила голову на руки. – Прости, я сейчас в таком раздрае, не могу ни на чём сосредоточиться, и… – Чай, дорогая. Джинни натянула улыбку, Гарри осторожно присел рядом с женой. Гермиона улыбнулась. «Ну что за дураки?» Она положила руки на стол и внимательно посмотрела на друзей. «Я могу попробовать помочь». Мистер Скотт работает и с семейными отношениями, он упоминал об этом в начале работы с ней. Нужно только уговорить их. – Послушайте, ну какие же вы идиоты! Они уставились на неё в недоумении, девушка расхохоталась. Как она любила их в этот момент, как счастлива была, что может помочь. – Я вас люблю, но вы рушите свою семью. Оба, – жёстко отрезала она. Они смотрели на неё, как на предателя, обиженные, что она сразу выложила их секреты на стол. – Рождение ребёнка – сложный период, как мне кажется. Я в этом не специалист, но знаю человека, который может помочь. Мой психотерапевт. Гарри фыркнул. – Врач для душевных заболеваний? Мы в порядке, Герми… – Нет, вы не в порядке, – она взяла его руку и вложила туда визитку мистера Скотта. – Пообещайте: два сеанса, пока вы здесь. – Герми, как он поможет? И он магл, я предполагаю… – Да, но проблема у вас не магическая. Ему не обязательно знать о вас всё. Нужно только разобраться с тем, что происходит сейчас. Джинни? Рыжеволосая девушка всматривалась в лицо подруги, затем наконец кивнула. – Попытка не пытка, да? – она ласково положила свою ладонь на руку Гарри. Гермиона просияла. «С ней всё в порядке, она не похожа на брата. Она хочет разобраться». – А что с Роном? Гермиона, всё ещё мысленно нахваливая себя за эту гениальную идею, испуганно посмотрела на Гарри. – А что с ним? – Мы вчера узнали, что вы расстались, – Джинни вопросительно смотрела на неё. Гермиона сглотнула. «Началось». – Да. – Почему? – Так бывает. Мы так решили. – Но ему плохо. Он говорит, это твоё решение…, – Гарри пристально на неё посмотрел. – Что случилось, Гермиона? – Я… («блять») Я разлюбила его. Джинни улыбнулась. – А может вам тоже сходить к этому психотерапевту, раз он такой крутой специалист? – Тут другое. Гарри недоумённо свёл брови. – Объясни. – Не могу. Просто мы разные люди. – Брось, вы любите друг друга тысячу лет. И я помню, как ты страдала от его отношений с Лавандой, как вы флиртовали, вечно переругиваясь, как он говорил, что у тебя идеальная кожа, поэтому МакКормак на тебя запал… Столько всего вы пережили, конечно, ты устала. Но Рон любит тебя, сильно! Вам надо помириться. «Ну как я могу рассказать правду о твоём лучшем друге?» Поверил бы ей Гарри, если бы она всё же решилась? Гермиона знала, что, как бы хорошо он ни относился к ней, Рон ему ближе. Не просто друг – почти брат. И, если она связана сделкой, если хочет забыть всё, что было, имеет ли смысл рушить его иллюзию? «Я тоже его друг, и я должна защищать его. И Джинни. У них и так сейчас проблемы, а тут такое…». В общем, она промолчала. И весь вечер слушала, какой Рон замечательный и любящий. – Это не его дело. – А чьё, прости? Будь мой друг в такой передряге, я бы хотел знать. Гермиона молчала. Пути назад нет. Она не будет втягивать Гарри во вражду между друзьями. Может, она боится проиграть в этой битве? Возможно. Но больше всего она опасалась презрения, жалости к ней, снисходительности. Гермиона привыкла быть сильной, умной и решительной в глазах своих друзей. Пусть это неправильно, но тогда ей не хотелось терять собственное достоинство. Только потом до неё дошло, что, оберегая Гарри, она защищает и Рона. И пусть ей до сих пор было стыдно за то, что позволила такому случиться с ней, внутри Гермиона знала, что не виновата. Это Рон, и он должен быть наказан. Гарри уехал, ничего не узнав. Так лучше. Она справится сама, и тогда весь мир увидит истинную сущность одного из героев войны. – А чем я могу помочь? – Уроки окклюменции. – Зачем? – Я хочу засадить Рона. – Каким образом? И почему окклюменция? Или ты спутала с Легилименцией? Ты не сможешь вытащить из него воспоминания, даже под Империусом. Так это не работает. – Я знаю. – Тогда какой план? – Я снова начну с ним встречаться.   Малфой уставился на неё с непонимающим выражением лица. Ожидаемо. Гермиона не отрывала от него решительного взгляда. «Сейчас снова скажет, что я тупая…» – Идиотка! Она улыбнулась. «Хоть где-то стабильность». – Значит, я учу тебя окклюменции, ты вуалируешь свои мысли или что-то такое, чтобы скрыть свои замыслы, провоцируешь его на… что-то, а потом несёшь это воспоминание в суд? Гермиона кивнула. – Ты понимаешь, что это опасно? Тут дохрена всего может пойти не так. – Я была с ним на благотворительном бале. Недавно. И он предложил выпить шампанское, которое не я лично брала с подноса официанта. Мне нужна окклюменция, ведь с её помощью я смогу противостоять даже Сыворотке правды, не говоря уже про Империус. Это моя защита. Ты лучший в этом, и ты знаешь правду, и ты хочешь убрать Рона из Министерства. Малфой, пожалуйста. – И как скоро ты его выведешь на насилие? – Я не знаю, он вспыльчивый. Раньше его раздражало буквально всё во мне. – Начинаю его понимать. А он вообще хочет вернуться? – Да, я думаю, да. – А сколько нужно воспоминаний, чтобы доказать постоянство этих действий? – Я не… – И что, если Рон в суде будет утверждать, что ты спровоцировала его намеренно, чтобы засадить? – Но… – Что с воспоминаниями у Кингсли? Что, если твои разовые случаи насилия будут неубедительны? – Я не знаю! – Гермиона буквально прокричала это ему в лицо. – Ты не знаешь. Охуенный план! Блять, Грейнджер, просто забудь и живи дальше. Ты можешь сделать себе хуже, копаясь в этом говне. – Забыть? – она поднялась со стула и пошла в сторону окна. – А ты бы забыл о том, что Волан-де-Морт сделал с твоей семьей? Он бы пришёл, пожал тебе руку и сказал: «Ошибся, блять, сорян. Ничего личного». И ты бы жил спокойно дальше? Не оглядывался бы по сторонам на улице? Не ждал бы атаки из-за угла? – Рон не Волан-де-Морт. – Для тебя, но не для меня. Я постоянно боюсь, я не в безопасности. На балу он осматривал меня с головы до ног, будто я всё ещё его кукла. Гермиона посмотрела вдаль и резко повернулась к Малфою. – Я не хочу больше бояться. Я хочу мести.