Erased/Стёртая

Первым их свиданием как пары стала прогулка в Риджентс-парке. Они встретились у метро, и Гермиона сразу начала болтать, не давая Рону и слова вставить. Разумеется, вся информация, которую она вычитала вчера в библиотеке об этом месте и не только, была полезной, с её точки зрения, но Рон никогда не отличался интересом к расширению кругозора, вечно называл её занудой и при первой возможности прерывал подобные разговоры. Забирая воспоминания в кабинете Кингсли, он сосредоточился на насилии в её сторону. Остальные эпизоды выбирал рандомно, так как ни в каком суде не примут такую улику, как, например, оскорбления в шутливой форме, нежелательные объятья или ревность. Для окружающих это всё подтрунивания или признак страстных отношений. «Да, возможен и такой вариант, полагаю, но тут важна договорённость двух людей. А я согласия не давала». В любом случае, Гермиона собиралась воспользоваться этими крупицами знаний, чтобы отплатить Рону его же монетой. Мысль выбесить его умными разговорами пришла ей в голову вследствие того, как Рон реагировал. Были эпизоды, когда Гермиона по привычке начинала о чём-то рассуждать. Удивительно: даже находясь под зельями, заклятьями, испытывая постоянный страх, её натура всё же прорывалась. Видимо, мозг пытался не атрофироваться. Иногда Рон слушал её и даже вступал в диалог. Но чаще его это бесило, и он просил её заткнуться. В один из таких случаев ей, кажется, и прилетела кружка в голову. Сколько потом времени она боялась рот открыть? Теперь сложно сказать. Память в этом месте как рваная тряпка: редкие оставшиеся эпизоды тонкими ниточками еле сдерживают потрёпанное полотно воспоминаний продолжительностью в три года.  – Ты знал, что Риджентс-парк являлся личным охотничьим угодьем Генри VIII и стал публичным только в 1838 году? А основан он в 1811. Они шли по мосту Йорк, мимо колледжа и теннисных кортов, подбираясь к центру парка. Лето, пришедшее в Лондон, принесло мягкое тепло. Около 21 градуса было на улице, и Гермиона, надевшая, на всякий случай, джинсовку, теперь несла её в руках. Рон сначала пытался приобнять девушку, но она вцепилась в его руку и, крепко сжимая, удерживала их тела на некотором расстоянии. – Назван он в честь регентства принца Георга IV. «Парк Регента». Именно здесь в романах Яна Флеминга о Джеймсе Бонде была расположена штаб-квартира британской секретной службы, круто? – Угу. – Тебе не интересно? – Гермиона с участливым видом посмотрела ему в лицо. – Нет, просто хочется тишины. – Хорошо, – она провела по губам, делая вид, что закрывает их, как молнию. – Рот на замок, ключ в огород. (Гермиона сделала небольшую паузу.) Или спрячь в карман своих порток. Рон сжал её руку сильнее. Она сделала вид, что не заметила. Они подошли к центру, и первым, что увидела Гермиона, стал прокат роликовых коньков. Она дёрнула Рона за руку, подпрыгнула и сияющими глазами уставилась на него, переводя взгляд с серого лица на разноцветную будку. Конечно, ещё месяц назад Гермиона не рискнула бы, но сейчас она лучше чувствовала своё тело. Размер оставался М, но гибкость и выносливость увеличились. По крайней мере, ей так казалось. «Я молодец, справлюсь. А вот Рон никогда не отличался спортивностью». Хотя, может, она и ошибается, ведь навык танца у него определённо улучшился. – Хочешь покататься? – Рон удивлённо посмотрел на спутницу. Вид у неё был счастливый. – Да! – Герми, ты уверена, что справишься? Твоя физическая форма сейчас… Ну… Я не хочу тебя обижать, просто потом ты расстроишься или коленку себе разобьёшь, – Рон с заботой посмотрел ей в глаза. – Давай лучше мороженое съедим и посидим на скамейке. На мгновение Гермиона почувствовала себя уставшей, какой-то немощной. Уверенность, переполнявшая её секунду назад, испарилась без следа. «А вдруг я не смогу? Вдруг он прав, и я только опозорюсь перед всеми этими людьми?» Рон уже тянул её к скамейкам. Гермиона послушно сделала два шага, но потом её пронзила другая мысль: «Это он! Он заставляет меня чувствовать себя ущербной! И я позволю?» Она остановилась. – Я хочу попробовать, – уверенности поубавилось, но Гермиона решила идти до конца. – Ладно, я всего лишь хотел как лучше. Они подошли к прокату. Надев роликовые коньки, затянув их потуже на лодыжке, Гермиона осторожно встала на ноги, держась руками за скамейку. «Раньше я могла, значит навык этот всё ещё есть где-то в закромах мозга. Давайте, нейронные связи, помогайте!» Рон довольно легко поднялся и, оттолкнувшись, проехал вперёд. Гермиона сделала первые движения. «Вроде нормально». Оттолкнувшись посильнее, она аккуратно начала катиться по одной из тропинок. Рон, развернувшись, последовал за ней. Приблизившись справа, он резко схватил её за руку. Гермиона пошатнулась. – Говорил же, – обидно бросил он. Задавив эмоции в себе, она рассмеялась ему в лицо: – Ты сам меня с ритма сбил, хитрюга! После этого неожиданно ускорилась и помчалась вперёд: – Догоняй! Началась погоня. Рон изо всех сил старался догнать девушку, но не мог. Всё же держался на роликах он неуверенно. Чем дольше он пытался, тем сильнее злился на неё. Гермиона же наслаждалась этим забегом. Она помнила, что раньше часто с родителями выбиралась на такие прогулки, но ни разу за последние 5 лет. Ветер играл распущенными волосами, джинсы не сковывали движений. Рон пыхтел где-то сзади, но она уже и не обращала внимания на это. Ей было весело. Она резво развернулась в полутанцевальном движении и, не удержавшись, всё же плюхнулась на задницу. После чего от души рассмеялась. «Как ребёнок». Поднявшись и отряхнувшись, она поискала глазами Рона. Его нигде не было видно. «Может, он разбился насмерть?» – с надеждой подумала она, но тут сзади её обхватили и подняли в воздух. Страх тут же сковал всё тело. – Попалась? – Рон дышал ей в ухо, его руки довольно жёстко стискивали её талию. – Опусти! – нотки паники в голосе. Рон поставил её на ноги. Гермиона отъехала в сторону, чувствуя дрожь в коленях. Стук сердца отдавался в висках. – Герми, это шутка. Всё в порядке? Я всего лишь пошутил. Прости! Рон подъехал к Гермионе, всё же ощущая мстительную радость от её паники. Он злился, что она его обскакала. – Всё нормально. Но мы же договаривались: никаких несогласованных прикосновений. – Ну, что ты бучу поднимаешь? Это же ерунда! Подумаешь, всего-то шутка. Больше не буду, – надулся Рон. Гермиона в растерянности посмотрела на него. «Может, и правда шутка», – думала часть её сознания. Вторая вопила: «Он специально!» Она вздохнула. – Ладно, время ещё есть. Давай покатаемся. Рон протянул руку, Гермиона осторожно взялась за неё. «Соберись! Ты должна его бесить». Они покатились дальше. Гермиона вновь включила заучку, но Рон уже не так сильно реагировал на это. Один-один. Всё ещё ничья. После этой прогулки Гермиона два дня не встречалась с ним, ссылаясь на различные дела. На самом деле, ей нужно было прийти в себя, восстановить равновесие. «Вот зачем я отказалась от работы? Была бы причина не видеть Рона бОльшую часть дня». Ей предлагали небольшую должность в «Пророке», но это было до решения о мести. И сейчас она периодически жалела, что отказалась. Рон пытался занять всё её время, не давая передышки. Тысячу раз ей в голову приходила мысль о том, что она зря это затеяла. Здесь победы не будет. Неизвестно, кто кому наносил больше вреда: она Рону или Рон ей. Иногда Гермиону ужасало своё же решение: вернуться в лапы тигра? Добровольно? Это такая разновидность суицида? Ей что, не хватило? Обычно такие мысли осаждали ночами, когда от собственной скованности и внутреннего холода невыносимо тянуло к горячему Малфою, хотя бы просто близко, чуть-чуть погреться о его саркастичный тон и непробиваемую уверенность в себе. Но она себя останавливала. К тому же… «Приехала ли уже Астория?» Наутро становилось легче. С первыми лучами солнца внутренний лёд не то, чтобы таял, но становился менее заметным. Каждое утро, встречая рассвет с чашкой горячего чая, грея задубевшие пальцы, она вновь и вновь повторяла себе, зачем делает это. Кошмары продолжались, возобновилась бессонница. Не было сил ни на что, кроме Рона. Она сократила зарядки, перестала следить за питанием. Иногда отрубалась днём. И всё же упорно не опускала руки. «Я заслуживаю возмездия! Он должен быть наказан!» Звонок. Гермиона не отказалась от магловского телефона, и Рон, привыкший к аппарату за прошедшие 3 года, нередко пользовался этой линией связи. – Да? – Привет, это я. Рука невольно сжала трубку сильнее. – Привет, – как можно ласковее сказала Гермиона. – Про ужин сегодня помнишь? – Да. – Заеду в 19. Он положил трубку. «Снова эмоциональные качели, чтобы я думала, что сделала что-то не так». Наказание молчанием за два дня без него. Такие воспоминания у неё в голове тоже остались. – Что не так? – Всё нормально. – Но ты молчишь целый день. Я не понимаю. Может, объяснишь? Я тебя обидела? Молчание. – Рон, в чём дело? Молчание. «Больше я на это не поведусь». На ужин их пригласили родители Рона. Отказаться было никак нельзя. С другой стороны, это был хороший шанс вывести его на эмоции. Сколько она себя помнит («ха-ха»), он старался заслужить внимание матери, у которой было слишком много сыновей. Рон не выделялся ничем, кроме дружбы со знаменитым Гарри Поттером, но и тут Джинни его переплюнула. Конечно, он был ему хорошим другом. И всё же Гермиона полагала, что где-то в глубине души у него ещё есть обида и желание обратить на себя внимание. «Я ему это устрою, когда соберу доказательства и отправлю его в Азкабан». В общем, план состоял в том, чтобы тянуть внимание на себя, врываться в его разговоры, перебивать. «Посмотрим, что из этого выйдет». Гермиона открыла шкаф и окинула взглядом вещи. Похоже, нужно снова что-то купить. Дело не в размере, но выбора очень мало. Она снова натянула джинсы, которые купила, собираясь к Малфою, и достала бордовую майку. «Накину клетчатую рубашку сверху, и сойдёт, – она задумалась. – Хотя ужин с родителями парня требует какого-то более официального дресс-кода…» Встряхнув раскинутыми по плечам волосами, она отошла к окну. День только разгорался, до вечера ещё есть время. Чем бы заняться? Гермиона снова обернулась к шкафу и решила позвонить Кендре. Вдруг у неё сегодня нет планов, и тогда можно будет встретиться. И не надо полдня стоять у окна, размышляя о Роне и Малфое. *** Они встретились в том же торговом центре. Кендра долго восхищалась тем, как Гермиона похудела, но внутренне переживала за бывшую соседку. Несмотря на уменьшение размеров тела, выглядела та неважно: круги под глазами, сероватый оттенок кожи, какая-то обречённость во всём внешнем виде, будто у неё тяжелая болезнь. Гермиона, в свою очередь, тоже рассматривала подругу. Кендра сияла: как будто счастье в ней выкрутили на максимум. «Ещё один итальянец? Или, наоборот, не очередной, а какой-то особенный?» Столько всего произошло, что было непонятно, с чего начинать разговоры. Первое время они практически молча ходили по магазинам, выбирая себе вещи. Гермиона прокручивала в голове предстоящие события: ужин с родителями, выставка через полторы недели, потом встреча с гриффиндорцами. Вроде всё. По крайней мере, на ближайшие три недели. На покупки ушло около двух часов. Кендра выбирала платья, остановившись, в итоге, на блестящем серебристом. Гермиона приобрела свободный кардиган на пуговицах, коктейльное платье изумрудного цвета и – неожиданно для себя – мини-юбку. Потом они зашли в кофейню, где Кендра всё же начала разговор по душам. – Как тебе живётся одной? Рон не досаждает? Я, если честно, переживала, что он каким-то образом узнает, что теперь ты одна и будет сталкерить… Гермиона замялась. Она знала, что разговор рано или поздно придёт к её бывше-настоящему, но так и не решила, говорить правду или нет. – Герми? – заминка ожидаемо насторожила Кендру. – Я снова с ним встречаюсь. – Что, прости?! – Кей… – С ума сошла?! – Такой план. Я хочу засудить его, а доказательств у меня нет. – И ты хочешь, чтобы он тебя ударил и ты смогла снять побои? – Типа того. – Это опасно. Он может и не рассчитать силу. Убить или сильно покалечить… А что говорит мистер Скотт? – Что вы все на него ссылаетесь? – Все – это кто? – зацепилась за слово Кендра. – Малфой, – нехотя произнесла Гермиона. – Так красавчик тоже против? Он же в тюрьме… – Оправдан. – Ну хоть тут всё хорошо. А почему ты не с ним? – В каком смысле? Кендра хитро улыбнулась: – Выбирая между ним и Роном… Как бы, – она изобразила руками весы, – выбор очевиден, разве нет? – Всё не так просто. – Всё? Значит что-то есть? – Так, – Гермиона решила, что с неё хватит. – А у тебя-то что? Ты сияешь, как рождественская ёлка! Кендра широко улыбнулась. – Я кое-кого встретила. И собираюсь на свидание. – Итальянец? – Не могу пока сказать, чтобы не сглазить. Он… совершенно не похож ни на кого. И меня это очень воодушевляет! По крайней мере, пока. Гермиона улыбнулась. «Ну, точно итальянец!» Хотя Кендра не волновалась перед каждым свиданием, всё же такое уже случалось. Мысленно она пожелала соседке удачи. – Я могу тебя отговорить от этой затеи? Гермиона вынырнула из своих мыслей и взглянула на Кендру. Почему все пытаются её отговорить? Ведь в мире маглов снятие побоев – обычное дело! – Я не могу спокойно жить, зная, что он поблизости, – тихо произнесла она. Кендра вгляделась в её лицо. – Как ты вообще справляешься? Ведь отношения включают в себя объятья, поцелуи, секс… Разве это не мазохизм? – Я не доведу до секса. А поцелуи… Пока получается. – Гермиона, ты себя доведёшь до нервного истощения. Это же… Я представить даже не могу! Он тебя бил – я видела синяки на шее. И – прости, пожалуйста – видела, как он бьёт тебя головой о стену… – Что? Кендра вздохнула и опустила взгляд вниз. Она решила никогда не говорить об увиденном, чтобы не ставить Гермиону в неловкое положение, но сейчас стоило ей напомнить о том, что было. Вернуться к маньяку? Она не в себе! – Это было сразу после моего переезда. Я пришла раньше и, открыв дверь, услышала крики. Дверь в твою спальню была приоткрыта. Он намотал твои волосы на кулак и, ударив в живот, швырнул в стену. Ты молчала, а он говорил что-то про твоих родителей, кажется. Я не знала, что делать…, – она сделала паузу, а потом решительно подняла на Гермиону глаза. – Я должна была что-то сделать! Не стоять и смотреть. Прости. Гермиона, в свою очередь, тоже не знала, что ответить. Нет, она не ждала спасения от Кендры: растеряться в такой ситуации – нормально. Но ей было противно от того, что кто-то это видел, снова стыд разлился по венам, а потом пришла злость – «не моя вина!» – Всё нормально, Кей. Никто бы не знал. Но сейчас я подготовлена. Я могу победить в этот раз. Кендра с сомнением посмотрела на подругу. Вид у той был совсем не победный – наоборот: казалось, что это решение съедает Гермиону изнутри. *** Ровно в 19 часов раздался звонок в дверь. Гермиона была готова ещё 40 минут назад, и всё это время нервно проходила по комнате, сжимая холодные руки. Всё же её выбило из колеи признание Кендры. Разумеется, воспоминаний об этом у неё не осталось, но после рассказа соседки Гермиона не могла не визуализировать произошедшее. И смотреть на Рона теперь было особенно противно. Они трансгрессировали на лужайку перед домом Уизли. Всё это время Рон молчал. Гермиона же надела на себя маску щебечущей птички, прижимаясь к его боку и чувствуя напряжение в небрежно обнимающей её руке. Молли и Артур пригласили их в беседку. Вечер был тёплым, гирлянды вокруг деревьев сияли мягким жёлтым светом, отбрасывая тени на листву и деревянный стол с вкусностями и чаем. Если бы не сидящий рядом Рон, Гермиона бы сполна насладилась окружающей красотой. – Ребята, как я рада, что вы помирились, – Молли разлила горячую воду по чашкам и села рядом с Артуром. – Ну ведь глупость же… Столько лет дружбы, любви и…, – она поймала предупреждающий взгляд Артура и рассмеялась. – Хорошо, хорошо. Я просто счастлива. Гермионе стало неловко. Миссис Уизли всегда неплохо к ней относилась, если не брать в расчёт четвёртый курс, когда ходили слухи об их связи с Гарри. И вот она, Гермиона, сидит и преломляет с ней хлеб, затаив в душе зло против её сына. Артур приобнял жену и извиняющимся взглядом посмотрел на сидящую перед ним пару. – Как на работе, Рон? – решил сменить он тему. – Всё нормально, пап. Кингсли завалил работой, нужно проверить проходимость каминов в Портри. Вроде, там что-то нелегальное провозят. Опять же отчёты, отчёты, отчёты… Ну, тут сам знаешь, – Рон улыбнулся отцу. «Удивительно: может же быть нормальным, когда захочет. Или это только ей не повезло встретиться с другой его стороной? Неужели эпизод с Малфоем на выпускном мог настолько сильно его задеть? Любой другой просто расстался бы с ней, ну опозорил перед друзьями, может, или ещё что-то… Почему он решил поступить по-другому? Разве не больно было держать меня при себе, зная, что я спала со школьным врагом?» Уйдя в размышления, она не заметила, как прошло полчаса. С наступлением сумерек беседа приняла более личный характер. Рон спросил про Билла. Молли расплакалась. Со старшим сыном что-то творилось: он ходил серый, помятый, практически не улыбался, постоянно сбегал в «Ракушку», говоря, что там его дом, а через несколько дней переезжал обратно, утверждая, что без жены там всё не так. Она, будучи матерью, страдала вместе с ним и всей душой ненавидела Флёр, которую с тех пор никто не видел и не знал, где она. Биллу тоже ничего не было известно. Колдомедик, которого приглашал Артур, выписал какие-то микстуры, но они, если и действовали, то плохо. Потом Молли, очевидно, устав от грустных разговоров, начала спрашивать об их планах на будущее. Этого Гермиона не ожидала. – Вы уже проверили свои чувства, можно и жениться. – Молли! – Ну что, Артур? Разве я не права? Прекрасная пара, у обоих хорошие перспективы. Пока молодые, нужно всё успеть. Я в таком возрасте уже беременна Биллом была. – Миссис Уизли, времена были…, – начала Гермиона, но Рон её перебил. – Мам, дай нам самим решить. Думаю, всё это уже не за горами, в любом случае, да, Герми? Молли радостно зааплодировала. Рон тем временем продолжал, вводя мать в какой-то неописуемый экстаз: – Второй раз сойдясь, мы уже осознали свои прежние ошибки и не допустим их вновь, – он притянул застывшую девушку ближе. – Теперь уж мы вместе навсегда. Похоже, только Гермионе последняя фраза показалась угрозой. Она поёжилась и попыталась отстраниться от Рона. План трещал по швам: Гермиона не только не лидировала в разговоре, сама мысль о том, что они обсуждают их СОВМЕСТНОЕ будущее вводила её в ступор. – Возможно, о таком ещё рано говорить, – вдруг произнёс Артур, внимательно глядя на Гермиону. – Ведь расставание из-за чего-то произошло. Наверно, сначала стоит разрешить старые разногласия. Девушка подняла на него удивлённые глаза, взглядом попытавшись передать благодарность за благоразумие, но Молли фыркнула: – Думаю, уже всё решено, Артур. Ведь они снова вместе. Прошлое осталось в прошлом. У Гермионы перехватило дыхание. «Что? Брак? Дети? Прошлое в прошлом?!» Едва подавив яростный крик, рвущийся изнутри, она уже собиралась выложить им всё, что Рон делал с ней, чего они не видели или не хотели замечать, всю правду об их младшем сыночке, который сейчас сидит с невинным видом и всерьёз рассуждает о том, чтобы подчинить её себе навсегда. Но язык не слушался. Гермиона никак не могла перешагнуть этот барьер: уважение к его родителям, которые не заслуживали такого, особенно Артур. Невыносимо сложно было, глядя в глаза хорошо знакомым людям, говорить гадости об их ребенке. Виноваты ли они в том, каким Рон стал? Гермиона не спешила их обвинять. В семье не без урода. Никто не знал, на что он способен, в том числе и она. «И пусть потом я, скорее всего, буду жалеть о сделанном выборе…» Два-один. Он ведёт. *** После ужина с родителями Рон стал наглее. Постоянные звонки, частые встречи. Всегда многолюдные места, где встречался хотя бы один знакомый. Кэти Белл – в оранжерее, где они прогуливались; Майкл Корнер в Британском музее; ехидная Пэнси Паркинсон – в бутике «Тиффани». Везде Рон вёл себя как безумно влюблённый: целовал у всех на виду, будто не в силах сдержать порыв; дарил дорогие подарки – колье с бриллиантами, например; рассказывал о её достоинствах. Этот аспект Гермиона не продумала. В её планах был только Рон, но он всеми силами притягивал в их отношения и всех окружающих. Пожалуй, впервые она заскучала по своему одинокому заточению в Малфой Мэноре. Понятно, почему Гарри уехал. Если уж к ним такое пристальное внимание, что бы было с семьёй Мальчика-который-выжил-и-навалял-Тёмному-лорду. Гарри недавно прислал Патронус с поздравлениями («Вы снова пара! Мы так счастливы!») и благодарностями ей за совет. Они с Джинни сходили, как и обещали, два раза к мистеру Скотту в Лондоне и, по его рекомендации, нашли семейного психолога в Америке. А вот Гермиона уже около двух месяцев и носа не показывала на терапии. Ей было стыдно рассказывать, что она снова с Роном, а врать не хотелось. К тому же мистер Скотт настоятельно рекомендовал оставить прошлое в прошлом. Может, он был прав? Эта афера отнимала очень много времени и ещё больше сил. Ночами, лежа без сна, она обдумывала, как всё устроить нужным ей образом, но Рон всегда был на шаг впереди. Например, в «Тиффани» она хотела указать на диадему, стоящую баснословных денег, и даже обрадовалась поначалу присутствию Паркинсон – уж она-то не поскупилась бы на язвительные слова в сторону нищеброда-Уизли. Но, оказалось, Рон договорился с продавцом заранее, и милый парень за стойкой попросил её надеть повязку на глаза. Она не смогла отказать, и вот уже на шее щёлкнула застёжка, а чёртова Паркинсон от умиления вытирает слёзы. Выпускать сволочизм было тяжело, а, может, слишком мало его в ней осталось. Единственным достойным ответным эпизодом можно было считать ситуацию в кофейне, когда Рон, взяв её за руку, радостно объявил: – Мы сегодня идём на концерт! Я купил билеты. – Я не могу, – Гермиона надеялась, что её внутреннего триумфа не видно, потому что лицо Рона недоумённо вытянулось. «Не ожидал?» Он уставился на неё, подняв брови, явно ожидая услышать оправдание, но девушка взяла чашку чая, отпила и посмотрела в окно. Рон сдавил её ладонь. – Но билеты уже куплены…, – его тон понизился. – Я понимаю, но мы с Кендрой уже договорились. У неё какие-то новости. Это была неправда, но он бы проверить всё равно не смог. Рон, действительно, еле сдерживался в тот момент. Билеты стоили недёшево, к тому же там будет много известных людей, которые не должны забывать, что они пара. Так какого хрена она выкобенивается?! Он почувствовал напряжение в руке и, посмотрев вниз, увидел, что сжимает ладонь Гермионы, на которой появились белые следы и вмятины от его пальцев. «Блять». Рон резко отпустил её, продолжая смотреть на последствия своего гнева. Подняв глаза, он наткнулся на взгляд Гермионы. Прямой и открытый. – Я не смогу, Рон. Мне жаль. «Успокойся». Но злость не отпускала. Хотелось схватить её за плечи и встряхнуть. «Ска!» Рон сглотнул и выдохнул. – Хорошо. Что там у Кендры? – Пока не знаю. «Чёрт!» Она по глазам видела, что он был готов её ударить. Да ещё и так удачно, при свидетелях. Ладно, в другой раз. Но подобное больше не повторилось. Гермиона сдавала позиции и не знала, как это остановить. Время шло, а она всё ещё в отношениях с маньяком и закапывается всё глубже. Рон на публике кидает намёки на брак, прозрачные, но люди их считывают. Её отрицания воспринимаются как скромность невесты, а намёк на несостоятельность Рона в постели всеми переводится в шутку. Парень в это время лишь ухмылялся. Больше он не пытался вывести её на чистую воду Сывороткой, и было совершенно непонятно, как он реагирует на её пусть несерьёзные, но заявления. Это пугало, потому что Гермиона не знала, чего от него ожидать. Рон начал заходить без приглашения – «мимо проходил», снова начал подшучивать над ней на людях – «Гермиона всегда была чересчур ранима, хоть и любит книжки почитывать», лез с неуместными объятьями буквально везде – «а что такого?» Наедине же он убеждал её в том, что она драматизирует, и, как ни пыталась девушка абстрагироваться, это дезориентировало. Гермиона постоянно вела внутренний диалог, сопоставляя сказанное им с реальностью, пытаясь верить только себе и своим ощущениям, как учил мистер Скотт, но это отнимало силы, а одиночество не способствовало объективности информации. Какой счёт? Уже дохрена в его пользу, а в её копилке только нарастающее чувство собственного сумасшествия. Исходя из всего этого, за день до выставки картин Рубенса в Национальной галерее – главное светское событие конца июня – у неё остался в рукаве только козырь, вытаскивать который раньше она не хотела, уверенная, что справится самостоятельно. Не вышло. Ну что ж… *** Малфой медленно ходил по залу, разглядывая картины. Он пришёл сюда не по своей воле: Нарцисса попросила сопровождать её. Они с Асторией вернулись вчера, абсолютно помирившиеся. Обе заночевали в Малфой Мэноре. За завтраком мать объявила, что Асти поживёт у них, пока проблема с Бриеллой не разрешится так или иначе. Драко был не против. Узнав о выставке, Нарцисса уговорила его пойти. И вот они здесь: она в шикарном платье горчичного цвета, он в костюме, впрочем, как и всегда. Собирают взгляды присутствующих: никто не ожидал их появления. Малфоя раздирали противоречивые чувства. Он подозревал, что Грейнджер будет здесь: искал её глазами, но не хотел видеть. Она так и не появилась снова в его жизни, хотя все вокруг только и твердили об этой возрождённой паре. Даже Пэнси. Он злился ужасно. И переживал. Судя по слухам, у них всё хорошо. Работает ли её план? А, может, она снова под контролем этого упыря? Наконец, он увидел их. Выглядела Гермиона восхитительно: изумрудного цвета платье было бы вполне обычным, если бы не такого же оттенка короткий корсет без лямок, надетый поверх него, поднимающий грудь, подчёркивающий талию. Он напоминал нижнее бельё, которое не носят напоказ, прозрачный, с выделяющимися линиями в местах сужений. Это было вызывающе роскошно. Устойчивый каблук, никаких украшений. Кудрявые волосы, собранные в низкий пучок, заколоты одной серебряной шпилькой, наподобие азиатских. Выбившиеся пряди обрамляют лицо. Губы притягивают взгляд. Рон даже как-то поник на её фоне в своём дорогом, но всё же довольно заурядном костюме. Официальная часть закончилась быстро. Хранительница фонда – старая женщина со слегка безумным взглядом – зачитала обращение, поблагодарила всех, кого должна была, разрезала ленточку перед картиной «Похищение дочерей Левкиппа» и пригласила присутствующих в соседнее крыло, где ожидался фуршет и танцы. Гермиона чувствовала на себе взгляды: одобрительные, осуждающие, оценивающие, намекающие. Такой вызывающий наряд она выбрала неспроста. Последний козырь, который у неё остался, – ревность. Она не знала, будет ли здесь Малфой, но надеялась на это. Как и на то, что Астория не придёт с ним. Разумеется, был и план Б: любой мало-мальски подходящий мужчина, но Малфой казался идеальным вариантом: у их треугольника есть прошлое. Этот комплект – платье и бюстье – она подобрала сама, докупив последнее вчера в ближайшем магазине нижнего белья. Ей позарез нужно было выглядеть стильной, но слегка развратной, поэтому волосы были уложены небрежно, помада на губах чуть растушёвана по краям, а украшения остались в шкатулке. Эффект превзошёл все ожидания. Огорчало только то, что на официальной части Малфоя она не увидела. Прошло минут двадцать фуршета, когда Рон наконец-то отошёл в уборную. Гермиона тут же поставила бокал шампанского на столик и пошла выискивать жертву для танца, раз уж претендент номер 1 не явился. Она шла по периметру танцпола, мимоходом осматривая людей, как вдруг чьи-то руки её развернули. – Привет, Грейнджер. Просто гуляешь или меня ищешь? Она улыбнулась, мысленно выдыхая. «Он здесь!» Малфой всматривался в её лицо, пытаясь понять, в себе она или нет. – Потанцуешь со мной? – Гермиона лукаво протянула ему руку, сделав небольшой реверанс, чем привлекла внимание окружающих. Драко усмехнулся. – Так и быть, раз уж просишь.   Вернувшись, Рон не обнаружил Гермиону у их столика. «Какого хрена?» В последние недели всё складывалось вполне благополучно: она не бунтовала, как он боялся вначале; принимала его условия игры, что было для него важно; всё шло к сексу, чего Рон с нетерпением ожидал. А он, в свою очередь, изо всех сил сдерживал внутренние порывы, веря, что они могут построить нормальные отношения. Разумеется, под нормой Рон подразумевал то, что его устраивает. Но сегодняшний день изначально пошёл не по плану. Во-первых, её шлюшский наряд. Конечно, потом он поговорит с ней, но все пялились, и его это бесило. Во-вторых, она будто не замечала его. С тех пор, как они сели в машину, он показывал своё недовольство всем видом, но ей словно было насрать. Гермиона вошла в галерею, как королева, притягивая взгляды и раздавая улыбки, а он не чувствовал себя королём. И сейчас она пропала, хотя должна была ждать его, ведь он предупредил, что, когда вернётся, они будут танцевать. Рон двинулся к танцполу, оглядываясь по сторонам, ловя на себе странные взгляды окружающих, смысл которых понял спустя буквально полминуты. Гермиона танцевала с Малфоем. «Сука!» И это был не просто танец, где двое топчутся рядом. Они буквально слились воедино: Гермиона мягко скользила в его объятьях и смотрела так жадно, что у наблюдающих дух захватывало. Рон сжал пальцы в кулак.   Всё начиналось как обычно. Они прошли на танцпол, привлекая заинтересованные взгляды, начали двигаться. – Зачем ты пригласила меня? – Захотела. - Я не тупой сапожок, как твой нынешний парень, Грейнджер, – Драко усмехнулся. – Как успехи в операции «Слабоумие и отвага»? Гермиона проигнорировала вопрос, но неожиданно прижалась к нему сильнее. – Хочешь, чтобы он ревновал. Поэтому я, – скучающим тоном произнёс Драко. – Поможешь? – Какова вероятность, что за это тебе в лицо не прилетит кулак? Гермиона усилием воли не дёрнулась на последнем слове и даже смогла беззаботно улыбнуться. – Всё под контролем, Малфой, – она весело ответила на его подозрительный взгляд, мысленно скрещивая два пальца. И он поверил. – Будешь должна, – Драко провёл рукой по её спине вверх и вниз, остановившись уже не на талии, а на пояснице. Она обняла его, прижав к себе. Гермиона шла ва-банк. «Бить первым – риск», и будь что будет. *** Рон был зол, когда Гермиона вернулась к столику, но пока пытался сдерживаться. Девушка воодушевлённо наблюдала за его попытками. «Хорошо бы он сорвался прямо сейчас, пока много людей». Пусть это закончится уже, она так устала притворяться! Танцуя с Малфоем, она всем телом впитывала тепло, исходящее от него. Рядом с ним ей становилось легче, но возвращение к столику оказалось мучительным. Каждый шаг отдавался криком «Не надо!» в голове. И всё же Гермиона переборола себя, в надежде, что он психанёт. Но Рон справился с собой. Вечер закончился, он проводил её домой. «Козырь – и тот не помог», – грустно подумала Гермиона, открывая дверь и оборачиваясь, чтобы попрощаться с Роном, как вдруг увидела нацеленную на себя палочку. Она сделала движение к сумочке, но не успела. – Империус!