Erased/Стёртая

— Ты с этим сможешь жить? Ты обрекаешь другого человека на вечные оковы, а сам будешь веселиться, гулять и пить? — Ммм, да. Это по мне. (Джек Воробей простите: Капитан Джек Воробей) Гермиона смотрела на свои руки, лежащие перед ней. Тонкие пальцы усилием воли не выстукивали нервный ритм, хотя прямая напряжённая спина выдавала состояние девушки. Хлопнула дверь. Гарри, сидевший рядом, положил свою ладонь сверху её подрагивающих пальцев. «Без иллюзий и сомнений», – пронёсся в голове Гермионы знакомый голос. Она подняла голову и смело встретила взгляды вошедших. Знакомы все они были давно, но ни на одном лице не промелькнуло даже призрака улыбки. Глаза Джинни искрились решимостью и верой в свою правоту. Девушка сощурилась, встретившись взглядом с Гермионой, и села недалеко от Гарри: их за этим круглым столом разделяли два стула. Молли с потухшим взглядом, но уверенной походкой вошла, торопливо кивнула бывшей девушке младшего сына и села рядом с дочерью. Артур, пожалуй, был единственным кто хоть и печально, но мягко встретился глазами с Гермионой и опустился на стул возле жены. Последним в комнату переговоров, выделенную Министерством, вошёл Билл. Непроницаемое до этого момента лицо Гермионы дрогнуло. Выглядел он ужасно: плохо побритый – явно заставили, но не проконтролировали до конца, с обкусанными ногтями и тёмными кругами под некогда смеющимися глазами, в костюме, который был ему великоват, словно он не так давно сбросил вес. Билл, как и мать, нервно кивнул Гермионе и сел чуть поодаль от всех, напротив Джинни. По просьбе Гарри, не было ни одного представителя Министерства: это планировалось как почти семейная встреча. Поэтому именно он взял на себя функцию переговорщика. Гарри поднялся и чуть прокашлялся, его взгляд упал на жену, и в помещении словно потеплело: глаза обоих мягко засветились. Гермиона, заметив это, перенеслась во времени на два назад. «Может, Драко был прав, и довериться Гарри – плохая идея?» Два дня назад. – И ты ему веришь? – Что за вопрос?! Конечно! Он мой друг! – Он 3 года ничего не замечал! – И ты не замечал. Никто не замечал! – Я не был твоим лучшим другом, Гермиона. Что за тупые сравнения? – Я ему верю, и точка! Она развернулась на своей маленькой кухне и со стуком поставила перед ним чашку, в которой на этот раз плавали чаинки, и даже на секунду пожалела, что там не растворимый кофе самого дерьмового качества. – Это всего лишь встреча, – она уселась напротив и посмотрела на него пылающими янтарными глазами, казалось, впитавшими цвет крепкого чая, стоящего посередине стола. – К тому же у меня есть некоторые мысли. Возможно, я смогу склонить их на свою сторону. Малфой закинул ногу на ногу – чёрные брюки зашуршали – и, скептически вздохнув, уставился на Гермиону. «Ох уж эти вечные планы. Один другого лучше. Все гениально подобраны и, как правило, абсолютно безопасны». – Навестишь со мной Кендру? Он дёрнулся вперёд, явно заинтересованный предложением. Гермиона хитро улыбнулась. – Вижу, наконец-то хоть какой-то мой план пришёлся тебе по душе? – Наконец-то ты не говоришь что-то вроде «оставь доспехи и меч мне, я сама разберусь». – Ты вроде просил не надевать на тебя сияющие доспехи, – Гермиона скептически подняла брови. Малфой осёкся. «Да, говорил». Но всё изменилось с тех пор. Тогда казалось, что усложнять ничего не нужно: ведь ему и дела нет до Гермионы. И Драко старался вести себя равнодушно, не замечая, как бережно относился к ней и её чувствам, пока она сама об этом не сказала там, в тюрьме, после странного секса. Пусть и огрызаясь временами, отталкивая от себя лишние мысли, он оберегал её: сначала – как мог, потом – как она позволяла. Или это просто такие лестные для самолюбия мысли? Не он спасал её – она! Снова и снова, даже будучи лишённой магии, гриффиндорка безрассудно бросалась на его защиту. Да, никто не просил Грейнджер лезть на рожон, но она настойчиво продолжала. Зачем? Ответ очевиден: он нравился ей, она доверяла ему. Очевидно, для неё это нормально: рисковать собой ради близких. Тут они похожи, но Гермиона не входила в этот круг… тогда. А сейчас так стыдно за то, что он бросал ей в лицо какую-то хрень о том, что не хочет быть спасителем… Захотелось на мгновение зажмуриться. «Ну пиздец, чё». Малфой всмотрелся в растерянное лицо девушки, которая ни за что не должна была оказаться для него такой важной, но жизнь преподносит сюрпризы. – Я просто…, – Гермиона запнулась. «Перебор. Как говорится, шутка вышла из-под контроля». Конечно, это была фраза с двойным дном, с намёком: «До сих пор так считаешь?», но Драко странно замер, не отводя от неё взгляда, и стало неловко. Всё, что между ними происходило, стало двоится: от любой невинной фразы веяло намёками, а взгляды, встретившись, изучали друг друга, словно выискивали что-то глубоко зарытое. Это и будоражило, и напрягало. – Ты права, – серые глаза сверкнули, но не злобно, скорее, с вызовом. – Но я передумал. Последняя фраза повисла в воздухе. Казалось, между ними загорелся невидимый вопрос: «Всё возможно?» В глазах обоих тлели угли, прося воздуха, любого порыва, способного раздуть их в огромный пожар, но они не двигались, сидя по разные стороны стола, опасаясь неверных толкований и спешки. Гермиона не совсем понимала, что происходило с ней в его присутствии. Физическое влечение – разумеется. Какое-то подсознательное желание повторить секс на выпускном – ещё бы! В тюрьме всё было нереальным, да и она стеснялась себя. «Сейчас сдерживаться я бы не стала». В то же время пугало смутное ощущение, что ей хочется не просто секса. С Драко было так… безопасно. «Может, это ловушка моего разума? С Роном я была в опасности всё время и теперь могу путать понятия… Симпатия не равно безопасность». Но чувствовалось иное. С другой стороны, она себе сейчас мало доверяла в этом вопросе. «Что я вообще знаю о нормальных отношениях? Виктор не в счёт, секс с Драко в школе тоже, остаётся только Рон, а с ним…» – Так в чём план, Грейнджер? «Ах да». Гермиона положила обе руки на стол и, уже спокойнее глядя ему в глаза, бодро сказала: – Я просмотрю её воспоминания с помощью Легилименции, найду нужное, но вытаскивать не буду. Просто потом предоставлю увиденное моими глазами как доказательство. «Снова сама». – Почему не я? – Ты отличный окклюмент: могут предположить, что оно подправлено. А закон, если что, нарушу я, но у меня есть заслуги, – Драко нахмурился, – положительные, имею в виду. Я герой войны и золотая девочка Поттера, к тому же я обвинитель. – Они могут зацепиться за незаконность получения улик. – Плевать. Я покажу их не в суде, а семье Рона. Как минимум, сначала им, – увидев его сдвинутые брови, быстро добавила она и помолчала. – Мне важно, чтобы они знали правду. Эти письма… Я сожгла их, как ты и советовал, но прочитанное из памяти не вырвать. А до суда 5 дней. Что ещё сочинят… Гарри прав: увиденное сильнее рассказанного. Что скажешь? – Есть подозрение, что ты не хочешь доводить дело до суда. Надеешься, что Уизли примут твою сторону? – Я хочу, чтобы всё это закончилось. – Они будут просить поблажек для этого ублюдка. – Ты этого не знаешь. Ведь увиденное может… – Возвращайся из мира розовых понЕй, Грейнджер. Они родители, пусть и – осмелюсь предположить – хорошие люди, – Гермиона смотрела на него горячими возмущёнными глазами. – Ты должна идти подготовленной, без иллюзий и сомнений. Да, ты их давно знаешь. Да, они близкие тебе люди. Но нужно твёрдо знать, чего ты хочешь, потому что, если нет конкретики, тобой легко манипулировать. Звучало разумно. Она действительно избегала некоторых мыслей, например, сколько лет она будет требовать для Рона. – Ты должна помнить, что в этой ситуации решать тебе. И что поддаваться эмоциям нельзя. Не обязательно увиденное переменит их мнение, к этому тоже нужно быть готовой. И абсолютно точно нельзя идти без чётких рамок в голове: что можно обсудить, а в чём ты не готова уступать. Часы пробили 19. «Как быстро летит время». Как и договаривались, Драко пришёл к ней сразу после 18. Первые несколько секунд Гермионе было неловко – уже привычное ощущение. Она неуверенно смотрела на парня, ожидая объятий или поцелуя, но тот невозмутимо прошёл через коридор на кухню. И уже оттуда раздался его голос: – Принёс чай из дома. Твою бурду пить невозможно. Тебе заварить? И вот уже почти час они попивают его аристократический – «а вкусно!» – чай на её маленькой кухне, обсуждая предстоящую встречу с родственниками Рона и обжигая друг друга двусмысленными фразами. – Во сколько ты планировала идти к Кендре? – Не знаю, наверно, уже можно. – Если ты вся из себя такая самостоятельная, зачем там я? – Ты подстраховка. Вдруг у меня не получится или я напортачу… Но если ты не хочешь… – Я так не говорил, – быстро ответил он. Домой Драко не хотелось. Нарцисса весь день ходила вокруг него кругами, намекая о Грейнджер, расспрашивая о его планах в отношении неё, выясняя её статус, чем в конце концов выбесила его. После ответных допросов выяснилось, что в ту ночь мать ломилась к нему в спальню не просто так: Нарцисса видела Грейнджер, как она выразилась, «в совершенно неприличном виде». Он мысленно усмехнулся: тут с матерью не поспоришь. Драко не хотел говорить с ней об этом снова, так что предложение Гермионы было как нельзя кстати. Хорошо бы миссия закончилась поздно, чтобы мать уже не тревожила его. «Хорошо бы сегодня спасать Грейнджер пришлось мне – ну хоть раз!» Ещё ему не понравилась идея встречи Гермионы с семейством Уизли: ничего хорошего от них Драко не ждал. Особенно после услышанных на улице разговоров и писем, которые прислали ей явно какие-то не дружащие с головой люди. Эта травля не закончится, если Гермиона согласится на сделку, а, с его точки зрения, к этому всё и шло. «И надо бы что-то с этим делать…» – Готов? – А? Да, пошли. *** – Мы все согласились встретиться, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Это непросто, но я предлагаю постараться понять друг друга. Всех присутствующих я считаю семьёй, – Джинни бросила на него горящий взгляд. – Всех, Джинни. Гермиона – её часть. – А Рон? – наконец не выдержала рыжеволосая девушка. – Он тебе не семья? – Не говори так, – Гарри запнулся. – Рон – мой друг, но нельзя закрывать глаза на факты. Собственно, это и есть причина нашего сбора. Я уже говорил всем вам, что видел в кабинете Кингсли. И сейчас покажу вам это, с позволения Гермионы… Гарри обернулся к ней, вопросительно подняв брови. Она медленно кивнула. Семейство Уизли собралось у Омута памяти, предоставленного Министерством, но Гермиона не двинулась с места. Она и так всё помнила слишком хорошо. Через мгновение все погрузились в её память. «Ты в моей власти, Гермиона». «Расцарапай себе щёку. Молча». «Ну, спала ты с Малфоем на выпускном…» «Я ведь могу и не оставлять тебе воспоминание о сегодняшней ночи. Ты проснёшься завтра и снова будешь собой». «Империус!» Гермиона поёжилась. Сейчас она в полной мере осознавала, какой идиотский поступок совершила, вернувшись к Рону во второй раз. Что ею двигало тогда? Ведь всё могло кончиться плохо. А если бы она снова попала в рабство? Её тело похолодело. «И всё было бы, как в первый раз…» В голове пришли в движение «серые» воспоминания: никакой конкретики, но Гермиону охватил ужас. Она вцепилась пальцами в столешницу, до боли вонзая ногти в твёрдую поверхность. «Нет!» Гермиона усилием воли расцепила руки и, пару раз сжав их в кулаки, расслабленно положила на стол перед собой. «Я изменилась. Второй раз это бы не прокатило», – холодная мысль отрезвила рассудок. Девушка покосилась на сумку, лежащую на соседнем стуле и хранящую в себе крошечный бутылёк. И не только. *** Два дня назад. Они стояли перед зелёной деревянной дверью в квартиру, где она прожила как магл чуть больше двух лет. Гермиона сжимала в руке палочку, прикидывая, сможет ли проникнуть в память лучшей подруги так хладнокровно, как хотелось бы. Драко стоял за её спиной, чувствуя, что она нервничает и поэтому медлит. Следуя плану, они должны были зайти «в гости», а там – за чаем или за разговором – найти нужное воспоминание. Наконец Гермиона выдохнула и решительно позвонила в квартиру. Пара секунд – и дверь отворилась, будто Кендра стояла наготове. Светловолосая девушка сделала движение к ним навстречу, а потом удивлённо остановилась: – Гермиона? И… – Драко, – подсказал парень. – Мы можем войти? – Эм.., – Кендра замялась, но потом радушно улыбнулась. – Да, я ждала кое-кого, но, думаю, ничего страшного… Проходите! Гермиона прошла за порог и обняла подругу: – Мы ненадолго. Я забыла одну вещь, заберу – и мы уйдём. «Похоже, чай отменяется». Она скинула обувь и пошла в сторону своей бывшей спальни, Драко остался стоять с Кендрой. Зайдя внутрь, она достала палочку, приготовилась и решительно вышла снова в коридор, не желая терять время на сомнения. И изумлённо застыла. К Кендре и Драко добавился ещё один человек, очевидно, только что вошедший в квартиру. Его золотистые волосы, похожие оттенком на локоны Кендры, были собраны в хвост, а голубые глаза, обычно искрившиеся весёлым безумием, сейчас выражали стыдливое недоумение школьника, пойманного с поличным, уверенного в своих действиях, но опечаленного раскрытием тайны. В руках он держал цветы. «Надо было догадаться. Фил, значит. Довольно обычное сокращение для столь редкого в магловском мире имени», – пронеслось в голове у Гермионы. Перед ней стоял Ксенофилиус Лавгуд. – Здравствуй, Гермиона, – мужчина широко ей улыбнулся, но его руки теребили полы длинного пиджака с золотистой вышивкой. – Мистер Лавгуд. Кендра протянула руку и сжала ладонь Ксенофилиуса, лицо которого тут же засияло. Потом девушка посмотрела на бывшую соседку. – Я рада, что секретов больше нет. Чай? – Кендра взяла у мужчины роскошный букет из роз и пионов, среди которых острый взгляд Гермионы выцепил трепетливые кустики, и поцеловала его в уголок губ. – Поставлю в вазу. Оставшись одни, все трое переглянулись. Лицо Гермионы выражало удивление, Ксенофилиус неловко улыбался, Драко находился в неподдельном шоке. В его голове пазл пусть и складывался, но выходило, что девушка-магл, способная покорить практически любого своей красотой и молодостью, предпочла… старика? Это что за, блять, такое? Империус? Любовное зелье? – Гермиона, я хотел сказать, но всё произошло так быстро…, – мистер Лавгуд покосился на молчаливого парня с опаской. – Мне бы не хотелось огласки, хотя бы какое-то время, - Драко метнул в него высокомерный взгляд. Гермиона, как и Кендра минутой ранее, сжала руку Малфоя, тот вздохнул и кивнул. Ксенофилиус лучезарно улыбнулся и неожиданно положил свою руку сверху третьей. – Я так счастлив, вы даже не представляете! Драко выдернул пальцы. Гермиона вгляделась в лицо мужчины: – Я рада за вас, но что это значит для Кендры? Вы волшебник, она магл. И если всё это закончится плохо…, – карие глаза вспыхнули, хотя внутри Гермиона разрывалась: они были ей дороги оба. На чью сторону она встанет? Внутренние весы качнулись в сторону Кендры, а потом остановились посередине. Ксенофилиус мягко улыбнулся. Тёплые красноватые лучи закатного солнца прошлись по его лицу, высвечивая морщинки и неровности, но голубые глаза сияли молодостью и жизнелюбием. Он накрыл их сжатые руки второй ладонью. – Я немолод, Гермиона. У меня нет времени на бездействие, – что-то промелькнуло в его взгляде. – Вам дать ещё пару минут поболтать без меня? – донёсся из кухни весёлый голос Кендры. – Просто чайник почти вскипел, а пирожные с лирным корнем уже выложены на красивую тарелку. Гермиона вглядывалась в лицо Ксенофилиуса, пытаясь уловить то, что ускользало, поэтому в первые секунды её мозг не заметил очевидного. Раз. Два. Она моргнула. «Лирный корень?» – Она знает? – Про меня. Но теперь…, – Ксенофилиус перевёл взгляд ниже, на вторую руку Гермионы, всё ещё сжимающую палочку. – Но если узнает Министерство… У вас не будет проблем из-за этого? Ксенофилиус хитро улыбнулся, покачал головой и прошёл на кухню. Гермиона подняла взгляд на Драко. – Ну, всё оказалось даже лучше, чем я предполагала. И не придётся наставлять палочку на ничего не понимающую Кендру. – Лучше? Это же ненормально. – Ты о чём? – Он старик! Это явно Империус или любовное зелье! – Ой, да ну тебя…, – Гермиона закатила глаза. – И ты так запросто отдашь подругу в руки этого шизанутого старика? Она рассмеялась, хлопнула его по плечу и потянула за руку на кухню: – Не переживай, на твой век блондинок хватит. Пойдём… – Надо бы эту наставить на путь истинный, – пробурчал Драко. Всё действительно оказалось просто: даже просить не пришлось. Кендра с радостью открыла свой разум, чтобы отдать то, что поможет засадить Рона, но сделал это – после обсуждения – Ксенофилиус. Пересказ событий Кендрой не совсем совпадал с тем, как было на самом деле. Рон не говорил о её родителях. Наверно, так устроена память: запомнить что-то абсолютно верно нельзя. Разумеется, это произошло уже после новости о магических способностях Гермионы, которую соседка приняла довольно легко, расспросив только о суде и о сроках за совершённое Роном преступление в их мире. Они просидели за чаем около часа, и всё это время Драко задумчиво переводил взгляд с жизнерадостной девушки-магла на светящегося от счастья, немолодого мага. *** Они возвращались. Прошло минут 20, наверно. Гермиона всматривалась в знакомые лица, надеясь найти шок или понимание. Молли трясла головой, её глаза бегали из стороны в сторону. Артур придержал её за плечи, помог сесть. Джинни вопросительно смотрела на Гарри, в её взгляде читалась то ли обида, то ли возмущение. Билл, опустив голову, сел на своё место. Гермиона молчала, не зная, что можно сказать, да и стоит ли. Прошло около минуты. Наконец Молли вскинула голову и требовательно посмотрела на Гермиону. – Я всё ещё не понимаю. Это ужасно, то, что я увидела, то, что ты пережила. На Рона не похоже. Такое поведение… И всё же нет доказательств, что это не первый раз, к тому же упоминание о мистере Малфое… – Да, – подхватила Джинни. – Это правда? Гермиона, неужели ты переспала с Малфоем? С этим мерзким хорьком? Гермиона сузила глаза: – Неужели это всё, что тебя взволновало после увиденного, Джинни? – Девочки, - попытался встрять Гарри. – Меня взволновало всё, Гермиона, но очевидно, что Рон вышел из себя не просто так. Твоё появление на суде Малфоя, ваш танец на выставке, секс на выпускном… Это же цепочка событий, нельзя её отметать! – И за секс с Малфоем я заслужила Империус, побои и изнасилование? – Я так не говорила! – А о чём ты тогда?! – Давайте успокоимся, – низкий голос Артура заставил обеих девушек замолчать. Они с яростью смотрели друг на друга, возмущенные и одновременно смущенные сложившейся ситуацией. Джинни не верила в увиденное, просто не могла. Но убегать от проблем тоже было не в её характере. Рон, его слова и действия… Это возмущало, заставляло ненавидеть брата, но как? И разум пытался цепляться за постороннее, лишнее, неважное в попытке как-то оправдать то, чему не было оправданий. – На нашей встрече ты сказала, что это продолжалось долго, но у тебя не осталось доказательств. Империус, побои и…, – Молли замялась. – …и прочее. - Вы про сексуальное и эмоциональное насилие? Молли сжала губы. – Но ты вернулась к нему. Почему ты не ушла совсем? Раз вырвалась… Вы приходили к нам, мы говорили о свадьбе… – Вы (!) говорили об этом! – Зачем ты вернулась? Почему снова провоцировала его? – Что, простите? – возмутилась Гермиона, порядком уставшая от позиции «сама виновата». Артур сжал напряжённую ладонь жены. – Молли имела в виду… – Как ты можешь утверждать, что ты невинная овечка, если добровольно вернулась в эти отношения? Или это была такая месть, план, как посадить Рона? – перебила его миссис Уизли. – Может, мистер Малфой и с этим связан? – Оставьте Драко в покое. Он тут ни при чём. – Ах, Драко, – Джинни закатила глаза, но Гермиона продолжила. – Да, я вернулась, чтобы посадить Рона, потому что он заслуживает именно этого. Мне очень жаль, что вам приходится проходить через такое, я не желаю вам ничего плохого, но ему – да! Он делал со мной… – Мы видели! Один раз! Почему ты не… – Не один! Три года… – Но ты не можешь это доказать! – выкрикнула ей в лицо Молли. Гермиона полезла в сумку и достала пузырёк. Победно сжав его в руке, стукнула им по столу. Её колотило от ярости. Она повернулась к Гарри и подвинула к нему находку. Все молчали. Гарри, не узнавая лучшую подругу в этой полыхающей праведным гневом девушке, взял флакончик в руки, кивнул и поднялся. За ним остальные, в этот раз включая и Гермиону. Все встали вокруг Омута. Гарри вылил содержимое. «Ну что ж…» Дверь в спальню соседки приоткрыта. Она приближается к ней и замирает. Слышатся странные звуки то ли борьба, то ли страстный секс. «Нехорошо подглядывать», – думает Кендра и уже хочет тихо уйти обратно, во тьму коридора. Но тут в поле её зрения влетает Гермиона. Именно влетает, потому что кто-то швырнул девушку в стену у двери. Гермиона ударяется о полку, но упасть ей не дают. Рядом возникает парень, которого она видела до этого раза два, багровый от ярости. Кендра в ужасе отшатывается, словно волна его гнева вышла через эту небольшую щель и направилась к ней – случайному свидетелю, чтобы ударить и её. «Как там его звали?» - возникает в голове бесполезный вопрос. Ноги словно прирастают к полу, расширенные глаза против воли продолжают наблюдать за разворачивающейся ситуацией. Парень наматывает на кулак каштановые волосы Гермионы, бьёт второй рукой в живот и снова толкает её в стену. Сильно. Он что-то говорит. Кендра напрягает слух. – Сука… Ты зачем вылезла со своей тупой речью о творчестве Климта на сраной выставке? Я тебе разрешал? Ещё и при Гарри?! Удар по лицу. Девичий шёпот. «Прости?» Гермиона пропадает из освещённого проёма. Гермиона вынырнула, на негнущихся ногах прошла к своему стулу, села и только тут поняла, что плачет. «Ещё не хватало!» Быстро вытерев глаза, она посмотрела по сторонам и наткнулась сразу на несколько растерянных взглядов. На щеках Джинни тоже видны были растёртые разводы. Гермиона почувствовала руку на плече и подняла голову. Гарри. – Когда это было? – Мы только съехались… Года два назад, примерно… – Рон говорил о выставке, – подала безжизненный голос Джинни. – Помнишь, я была беременна, мы приезжали на несколько дней и ходили на открытие. Современная галерея Тейт, если не ошибаюсь. Джинни и Гарри переглянулись. – Ты ещё сказала уже после, что… – …Гермиона странно себя ведёт. Я помню, да, – Джинни сжала губы и замолчала. – Чьё это воспоминание? – тихий голос Молли. – Моей соседки, – приготовившись отражать атаки, грубовато ответила Гермиона, но миссис Уизли ничего не добавила. Пауза затянулась. В дверь переговорной постучали, заглянула молодая девушка: – Мистер Поттер, к вам прилетела сова, не могли бы вы… – Секунду, – Гарри поднялся и пошёл к выходу, по пути погладив жену по плечам. – Я недолго. Артур тоже встал. – Мне кажется, стоит сделать перерыв. Это надо переварить. Гермиона, можем прерваться на час-полтора? Девушка кивнула. Семейство Уизли довольно быстро покинуло комнату, оставив её одну. Гермиона расслабила спину, облокотилась на стол и закрыла лицо руками.  *** Нарцисса всматривалась в сына и не узнавала. Пожалуй, впервые за долгое время он не сидел с равнодушным видом, закинув ногу на ногу. Драко облокотился на колени и, подперев пальцами подбородок, выжидающе смотрел на неё. Его лицо давно потеряло детскую пухлость, но даже острые, резкие черты лица повзрослевшего сына умиляли Нарциссу, возвращали в прошлое, когда маленький Драко бегал на улице, залезал на все деревья и кричал оттуда: «Смотри, мама! Смотри, как я могу!» – Так что скажешь, мам? Она сверкнула холодными глазами и подняла бровь. – Что я за это получу? Драко довольно усмехнулся. «С семьёй всегда легко договориться». – А чего ты хочешь? *** В комнате, куда пришли все Уизли на перерыв, шёл разгорячённый разговор между Гарри и Артуром с одной стороны, а Джинни – с другой. Молли, на удивление, сидела тише воды ниже травы, не участвуя в дискуссии. В какой-то момент она просто встала и вышла. После второго просмотренного воспоминания даже малейшие сомнения у всех исчезли, и перед глазами матери всё это время крутилось закольцованное действие её сына: кулак Рона, на который намотаны каштановые волосы, с силой толкает голову Гермионы в стену. Как до такого дошло? Он всегда был вспыльчив, но такая жестокость… Молли не могла и дальше оставаться в неведении. Она хотела знать правду. Всю. И путь был один. Вниз. К камерам. *** Гермиона сидела на том же стуле, нервно выстукивая ногой рваный ритм. Прошло 18 минут из полутора часов. «Так и с ума можно сойти», – с трудом отрывая взгляд от настенных часов, подумала девушка. Встреча, на которую она так рассчитывала, шла не совсем по плану. Конечно, было наивным надеяться, что семья Уизли после увиденного встанет, в дружном порыве прижмёт руки к щекам от шока и сразу согласится с тем, что Рон должен умереть в тюрьме. Гермиона ожидала, что тема её секса с Малфоем всплывёт. Так и вышло. Джинни не упустила шанс за это зацепиться. И всё же не было ни одной причины сомневаться: она доказала, что это не единичный случай. Про принадлежность Кендры к миру магии никто не спросил, но это не значит, что в данный момент они не обсуждают наиболее выигрышные варианты помочь Рону выкрутиться, не выискивают возможности, а, стало быть, битва не окончена. Гермиона встала и подошла к фальшивому окну, за которым лил дождь. Похоже, в Министерстве решили, что видимость прохладной погоды как-то успокоит и охладит их. «Смешно». Она обернулась на часы – «двадцать минут», взгляд зацепил сумку, всё ещё лежавшую на стуле. В ней находилась вещь, которую она обещала отдать.   День назад. Встреча была запланирована на 16, и Гермиона весь день провела в ожидании. С самого утра настроение, разумеется, испортил «Пророк» со своим «…мы продолжаем наблюдать за попытками мисс Грейнджер очернить репутацию своего бывшего друга и парня. Возможно, окажется, что всё именно так, как она говорит, но на данный момент доказательств этого мало, а посему…» Гермиона отшвырнула газету. Зарядка не помогла отвлечься. Всё утро на душе скребли кошки. Даже вчерашний прощальный чмок Малфоя, из-за которого она долго засыпала, померк и затерялся в воспоминаниях. К тому же она сознательно пыталась не думать о нём, потому что любые размышления приводили к душевным метаниям, которые Гермиона охарактеризовала бы как «и хочется, и колется». В обед ей пришёл букет цветов от Кендры с запиской: «Ксенофилиус сказал, что от сов ты читать ничего не будешь. Я тебя люблю! Не теряйся». Гермиона позвонила ей, надеясь поболтать, но трубку никто не взял. Тем не менее разноцветный букет грел душу и радовал глаз. Около трёх, уже окончательно измотанная ожиданием, она приняла душ и надела уже привычный комплект одежды: джинсы, майка и рубашка. Погода в Лондоне была тёплой – всё же середина лета, но вечером поднимался ветер. «А вдруг мы в ресторан?» На всякий случай она погладила и платье. Без пяти минут 16 в коридоре возник Малфой, в джинсах и тёмно-серой обтягивающей футболке, открывающей рельеф рук. Гермиона неожиданно смутилась, хотя и раньше всё это видела, и даже больше. Шее стало жарко. – Привет, готова? – он сделал шаг навстречу. Жар спустился ниже. «Да чтоб тебя!» – Мхм, – не отрывая рта, промычала она, чувствуя себя идиоткой. Он подошёл ещё ближе, в серых глазах отразился интерес. – Обнимашки? – Драко раздвинул руки в вопросительном жесте. Гермиона сделала шаг навстречу и, судя по ощущениям, воспламенилась полностью. Он притянул девушку к себе и на мгновение сжал в объятьях. Ей показалось, что стук собственного сердца сейчас разорвёт барабанные перепонки, настолько громким он казался. Сегодня от него пахло иначе: запах был всё ещё холодным, но более острым, что ли… Словно лимон посыпали чёрным перцем. Она уткнулась носом ему в грудь, даже не подумав повернуть голову для удобства или приличия, и сделала глубокий вдох. Его рука на спине дёрнулась. «Что она творит?!» Драко стало жарко. Провокация зашла слишком далеко, потому что их ждали, а всё, чего ему хотелось, – засунуть руки под её рубашку, погладить голую кожу, от которой так приятно пахло чистотой и какими-то душистыми, словно распаренными на солнце травами. Хотя наощупь она была прохладной. Восхитительно прохладной. Гермиона подняла голову. Помутнение спало, будто его холодный колкий запах отрезвил горячий разум. «Надо переспать с ним, и всё пройдёт», – решила она. Невозможно существовать, когда присутствие одного человека вызывает такое пламя. «Это просто физическое влечение. Наверно…» – Куда мы идём? Я одета по случаю или нужно что-то более парадно-выходное? Драко сглотнул, пытаясь прийти в себя. Гермиона отодвинулась, и это вызвало неприятное ощущение. «Пора заканчивать с этим!» – Так отлично, возьми ещё джинсовку, там будет сильный ветер. Гермиона восхищённо смотрела вдаль: море, шумное, беспокойное, разбивалось внизу о скалы; солёный воздух, бьющий в лицо, моментально разметавший волосы, напоминал о пиратах и сокровищах. Столько простора! И никого. Она повернулась и посмотрела на Драко. Его одетая в тёмное фигура резко выделялась на фоне зелени, точёное лицо со стальными глазами выражало восхищение, почтение к пейзажу, при этом спина была ровной, а осанка царственной. Он словно признавал силу этого места и считал себя достойным её. «Так и есть. Это место подходит ему». Очередной порыв ветра. Гермиона поёжилась и развернула джинсовку. – Тебе не холодно? – кивком головы указав на его футболку, спросила она. Драко перевёл взгляд на Гермиону, и ей на секунду показалось, что в его глазах плещется море. – Нет, у меня куртка в доме, – он показал рукой куда-то назад и чуть влево. Гермиона всмотрелась. Там действительно стояла какая-то низкая постройка. – Пошли. Они уже там. Домик, стоявший недалеко от обрыва на абсолютно пустой местности, выглядел неприглядно, но внутри было уютно и тепло. Горел камин, Флёр сидела за широким столом перед чашкой, за её спиной копошился какой-то человек, спрятанный в тени. Девушка подняла голову на звук двери и замерла, увидев входящую Гермиону. Драко приветственно кивнул: – Привет. Где Блейз? Гермиона округлила глаза, когда парень развернулся и вышел на свет, держа в руках огромную миску с кусками мяса. Блейз Забини? Этого она никак не ожидала, предполагая, что Флёр встретила какого-нибудь француза и увлеклась им. Парень ухмыльнулся: реакция была ожидаемой. Он встал рядом со своей девушкой и с вызовом посмотрел на Грейнджер. – Привет, Блейз, – потрясённо произнесла Гермиона. – Флёр. Малфой прошёл за её спиной, пожал руку друга и глянул на куски, лежащие в миске. Потом нахмурился. – Слишком большие. Долго ждать. – Нормальные, – пробурчал Блейз. – Мы не торопимся. Флёр поднялась. – Чем помочь? – Там овощи, в пакетах. Помоешь?  – она кивнула. Гермиона сняла джинсовку, готовясь помочь. Драко пошёл за дом, чтобы с помощью магии развернуть шатёр и поставить столы. Через 20 минут всё было готово. Девушки сидели за большим деревянным столом в шатре, парни стояли возле мангала, переворачивая шампуры с аппетитными кусками мяса. На столе были выложены овощи и нарезки сыров, стояли две бутылки вина, одна из которых уже немного опустела, и 6 банок пива. Гермиона пригубила Киндзмараули и покосилась на Флёр, не зная, с чего начать разговор. Но та заговорила первой. – Ты видела семью? – Гермиона кивнула. – Как они? Как Билл? – Его я не видела, только Артура и Молли, по отдельности. Им… сейчас нелегко. – Да уж, – Флёр помрачнела. – Я доставила им проблем. – Готова разделить с тобой эти лавры, – Гермиона улыбнулась. – Как твои дела? Мы давно не виделись… – А ты не в курсе? Я разрушила идеальные отношения, ушла от мужа к любовнику и теперь массово порицаема, – Флёр отпила из бокала, а потом на мгновение прикрыла глаза рукой. – Прости, я не должна была срываться… Эта ситуация, она убивает меня. Блейз убеждает, что всё нормально, и, когда он рядом, так и есть. Но в остальное время… Я плохой человек? – Нет. Она постучала пальцами по столу. – Мои родители и коллеги полностью на стороне Билла. Убеждают, что всё ещё можно исправить, что он простит меня и примет обратно, – она горько рассмеялась.  – А ты этого хочешь? Флёр покачала головой. – Я хочу уехать. Это слишком для меня. Такое давление, понимаешь? – девушка откинула светлые волосы, заплетённые в косу, и посмотрела на Гермиону. В её глазах мелькнуло удивление, она словно вынырнула из сна, осознав объективную реальность. – Извини, конечно, ты знаешь. Я читала вчерашний «Пророк»… – Драко говорит, что это не моя проблема. Чужое мнение, я имею в виду… – И как, ты согласна с ним? Гермиона вспомнила поток писем с оскорблениями, которые сожгла после их разговора. Ожидаемое облегчение так и не наступило. – Да, но это сложнее, чем просто сказать об этом. Наверно, рано или поздно мы к этому придём. Надеюсь, – Гермиона сделала глоток. Флёр кивнула. – Почему люди лезут не в своё дело? – От скуки? – Или от нездорового любопытства. Мол, посмотрю, что у соседа, вдруг потом уверюсь, что у меня-то всё отлично. Люди любят чужую грязь. – И советы давать, – Гермиона закатила глаза. Флёр горячо поддержала. – Мне сейчас повально пишут послания, но не любовные. И практически везде я виновата в том, что надо мной издевались. Иногда диву даёшься, насколько у людей отсутствует логика. Флёр затихла, а потом осторожно спросила: – То есть всё правда? Рон… – Ага, – спокойно ответила Гермиона. Пожалуй, впервые признание далось ей легко. Алкоголь ли тому виной или сходство их ситуаций, она не знала. – Вот ублюдок! – неожиданно резко прокомментировала Флёр. Кусочек внутренней боли отвалился. Гермионе стало чуть легче. Возможно, потому, что Флёр была частью семьи Уизли и первой из них – особенно женского пола, кто моментально и без сомнений встал на её сторону, не требуя доказательств. Флёр же продолжала метать молнии. Впервые за вечер она стала похожа на себя прежнюю – решительную вейлу, выбранную от своей школы для участия в Кубке трёх волшебников, соблазнительную, когда это необходимо, и смертельно опасную. – А ещё у меня советы спрашивал! Но… как? Ведь я тебя видела пару раз, и казалось, что всё у вас более-менее… – Империус, в основном. – Это хорошо, – вдруг сказала Флёр и тут же поправилась. – Имею в виду, его посадят. Стопроцентно. Непростительные заклинания – билет в Азкабан. Она внимательно посмотрела на Гермиону. В глазах читалось сочувствие. «Что если…» – А у вас… с Биллом…, – Флёр улыбнулась и покачала головой. – Я подумала, что он наполовину оборотень… И может… – Нет, Билл замечательный, он никогда даже голос не повышал, – тень снова легла на красивое лицо. – Тогда почему? Флёр откинулась на спинку стула и обняла себя руками. – Причины нет. То есть та, что есть, никого не устраивает, – она сделала паузу. – Я его разлюбила. Считается, что сломала жизнь прекрасному человеку просто так, ради секса с молодым и из-за ветрености характера. И я иногда думаю, может, они правы. Ведь я старше, и Блейз, если верить статистике, потом бросит меня. Что я совершила ошибку под влиянием эмоций. Мы с Биллом прошли большой путь, думали о детях, и, может, я всё это потеряла и умру в одиночестве, порицаемая всеми, чьё мнение для меня ценно… – А, может, ты проживёшь с Блейзом всю жизнь, и вы вырастите общих детей. Может, появятся другие люди, которые поймут ситуацию, или прежние наконец сообразят, что их идеалы и ценности не являются примером для всех, и вернутся в ваши уже более здоровые отношения. – Ты оптимист. – Я реалист. Мы не знаем будущего, но мучаем себя из-за него, – Гермиона подлила вина им в бокалы. – Знаешь, на сеансах психотерапии самым сложным для меня стало прощение. Не Рона, не друзей, которые не замечали, а себя. И до сих пор я собственный обвинитель, ведь позволила так с собой обращаться. Но мистер Скотт просил относиться к себе нежнее, оставить себя в покое, разрешить себе ошибки, стремиться наслаждаться настоящим. Флёр, не отрывая взгляда, слушала Гермиону. – И как? Ты смогла? – Нет, если честно. Это непросто, но я стараюсь. Или постараюсь. Потому что работа над собой включает в себя отслеживание неправильных мыслей, вроде «я виновата» или «они правы в суждениях обо мне». Заметить их сложно, потому что нет такой привычки. Терапия в этом очень помогает…, – она осеклась. «А я не хожу». – И тебе не хочется сбежать от этого? Мне кажется, на твоём месте я бы уже была далеко, а ты замутила скандальный процесс, получаешь много негатива в свой адрес, но не сдаёшься… Гермиона рассмеялась, пусть и горько, но от души. – Тут снова заслуга мистера Скотта. Он как-то сказал, что избегание неприятных ситуаций не даёт нам необходимый опыт, а от ментальных проблем не убежишь. – А как давно ты ходишь к этому человеку? Я не совсем понимаю, что такое психотерапевт, но… – Это мозгоправ, – неожиданно раздался весёлый голос Драко. Перед девушками возникла огромная миска с мясом. – Налетайте! Блейз чмокнул Флёр в щёку и сел рядом. Драко опустился возле Гермионы и сразу потянулся за пивом. Одну банку передал другу. – Это типа как костоправ, но для мозгов? – заинтересовался Блейз. – Нет! – Ты с ним болтаешь, и тебе становится легче, – снисходительно пояснил Драко. Блейз недоумённо уставился на него, не понимая, шутка это или нет. – Это врач, который помогает с психологическими проблемами, – шутливо стукнув Малфоя по плечу, объяснила Гермиона, а потом посмотрела на Флёр. – Это работает. Девушка кивнула и улыбнулась. Блейз, внимательно наблюдавший за ней, немного расслабил плечи. Они просидели так допоздна, поедая шашлыки и болтая об отстранённых вещах: фильмах, музыке, мировых и только магических событиях. В какой-то момент Драко принёс всем пледы, они разожгли большой костёр и уселись вокруг него. Гермиона наблюдала за Блейзом и Флёр, убеждаясь, что в опасениях девушки вряд ли было разумное зерно. Каждое их прикосновение сопровождалось улыбками и сиянием глаз. Тёмные, тягучие, словно патока, глаза Блейза неуловимо, но постоянно следовали за девушкой. Её тонкие руки всё время тянулись к его коже. Они даже не замечали этого, но Гермиона – да. Глядя на них, становилось теплее, уютнее. Она не знала, но примерно то же самое думал Блейз, глядя на Драко. Может, дело в отсветах огня, но, пожалуй, впервые на лице друга не было ни тени презрения, а ведь он предполагал, что это неотъемлемая часть его натуры. Драко наблюдал за Грейнджер, периодически повторяя её движения или выражения лица, хоть и частенько вступал в спор ради спора. Гермиону расколоть было сложнее, она казалась Блейзу увлечённой только собой. Когда солнце начало опускаться, Драко протянул её руку. – Сейчас будет закат. Хочешь посмотреть? Гермиона, слегка одурманенная алкоголем, теплом костра и неожиданно уютной компанией, поднялась на ноги. Они направились к обрыву, остановившись у края. Солнце медленно опускалось за море. Его красноватые лучи подсвечивали воду, создавая красивые пятна от жёлтого до багрового цвета. Волны всё ещё бились о скалы, но уже как-то сонно, не так яростно, словно убаюкивали природу вокруг, готовя её к ночи. Гермиона посмотрела вниз. – Ты же не собираешься скидывать меня? – она шутливо повернулась к Малфою. – Посмотрим, – он встал у неё за спиной и обнял, притянув к себе, обмотав плечи девушки пледом. Какое-то время они так и стояли, смотря на закатное небо, потом Гермиона спросила: – Я справилась? – Спасибо. Они помолчали. У Гермионы возникло ощущение, что он хочет что-то сказать, но медлит. А ей было так хорошо и спокойно и не хотелось нарушать эту идиллию. Его рука на мгновение прижала её сильнее, а потом она услышала его шёпот возле уха. – Так больше не может продолжаться. Гермиона замерла, как зверёк в силках. «О чём он?» – Я всё понимаю: у тебя скоро суд, и это важно, и лучше бы не отвлекать тебя. Но, как обычно, думаю о себе. Драко развернул её к себе, держа за плечи. Лицо Гермионы было застывшим, как маска. Карие глаза требовали пояснений: «Да руби уже!» Но он не знал, как это сказать. На ум приходили какие-то банальные фразы из фильмов, но это казалось дурацким, пошлым. Ему представлялось, что всё будет проще. – Я много думал, Грейнджер. И про себя всё понял. Я не хочу дружить, понимаешь? Хоть ты и прекрасный друг, – его глаза провели по её лицу. – Мне этого мало, и, если тебе нет, то лучше никак. «Никак?» – Что скажешь? Мы… можем попробовать? «Он предлагает встречаться?» Или она слышит то, что хочет? – Я коряво выражаюсь? – Драко улыбнулся. Волнение схлынуло. Оказалось, сложнее всего начать. – Да… – Ты хочешь быть моей девушкой, Грейнджер? Её глаза распахнулись, и первым чувством стала эйфория, неподдельная радость, что он не бросает её, что хочет отношений, а значит ничего она не придумала и всё было взаимно. Но потом появилась другая мысль. «А если ты опять всё испортишь?» Она ничего не знает про нормальные отношения, а мистер Скотт говорил, что высока вероятность снова скатиться в созависимые. Нет, Драко не будет её бить и унижать, но и сохранять такое не захочет. И она снова останется одна, с пустым сердцем и разбитыми надеждами, уже точно понимая, что виновата сама. «И я потеряю его навсегда». На лице Гермионы отразился страх, и Драко опустил руки, отпуская её. Она схватила его сама, сжала холодные ладони. – Я хочу, чтобы ты понял, – она умоляюще смотрела на парня снизу вверх, чувствуя, что всё портит, и буквально умирая внутри от этого. – Ты знаешь, что со мной было, и мне страшно. Боюсь, что всё испорчу, – она сжала пальцы сильнее. – Но я хочу… Хочу попробовать. Драко замер. Не так он себе всё представлял. Гермиона больно сжимала его руки, в глазах была мольба, и он не хотел видеть это сейчас на её лице. Она должна была подпрыгнуть от счастья, а потом они бы целовались на фоне заходящего солнца. А что в итоге? Солнце уже село, ветер стал холоднее, и целоваться как-то совсем не романтично после такой тирады. Он мысленно вздохнул. «Не достичь идеала в этой жизни». Драко мягко освободил руки и притянул Гермиону к себе, заключая в объятья, потёршись о её макушку. – И я хочу, Грейнджер. *** Молли впервые зашла в камеру, где сидел Рон. До этого она осознанно избегала встреч именно здесь. Рон поднялся с кровати, сонный. Он не ждал никаких встреч, ведь, как сказала ему Джинни, сегодня семья общается с Гермионой. «С другой стороны, может, есть новости?» – Привет, мам. Молли промолчала. Она взглядом изучала сына, пытаясь найти признаки – визуальные – того, что он совершал, ведь не может человек, совершивший подобное, совсем не измениться. Вспомнить хотя бы Волан-де-Морта. Но Рон выглядел совершенно обычно. – Что случилось? – Я видела то, что ты делал с ней. Рон сощурил глаза. – Ты о чём? – Я видела, Рон. Отрывок. И мне нужно больше, – Молли протянула ему бутылочку. Пустую. Он сделал шаг назад. – Я твоя мать и не выдам тебя, но мне нужно знать. Всё, – женщина умоляюще протянула к нему руки. – Рон, я не могу поверить, но знание правды даст шанс найти выход. Какие-то зацепки или… Ну хоть что-то! – Где гарантии? Она покачала головой. Внутри всё похолодело. Это признание. «Он не отдаст». – Никто не узнает. Только ты и я. Рон отвёл глаза в сторону, стыдясь смотреть на мать, и напряжённо думал. Мог ли он пропустить какую-то зацепку, которая сможет оправдать его? В теории. Хотел бы он, чтобы мать увидела всё? Ни за что! Он покачал головой и поднял взгляд. На него смотрела палочка матери. – Прости меня. Легилименс! *** Наконец-то Гот вернулся. «Мог бы и побыстрее!» – подумал Драко, отвязывая письмо и разворачивая его. Потом выдохнул. «Ну что ж». Он достал угощение для филина и, подождав, пока тот поест и попьёт, привязал к лапке новый пергамент. *** Через полтора часа в кабинет вернулись только Гарри, Джинни и Билл. Гермиона вопросительно посмотрела на вошедших. – Маме стало плохо, – пояснила Джинни. – Папа повёл её к колдомедику. Они придут позже. – О боже, как она? – Мы пока точно не знаем, – наконец заговорил Билл. Некоторое время они посидели молча, избегая взглядов друг на друга. Гермиона думала о Молли. «Почему ей стало плохо? Что-то случилось при их разговоре?» – Вы успели что-то обсудить? – Гермиона посмотрела на Гарри, но тот отвёл взгляд. Джинни вздохнула. – Мы поспорили немного, – девушка встала и, обойдя вокруг стола, села на соседний с Гермионой стул. – Мне жаль, что так вышло. Я верю тебе и сочувствую, но мы будем настаивать на закрытом слушании или досрочном закрытии дела, без огласки, без ухудшения репутации семьи. Ты рассматриваешь такую возможность? – Если мы придём к соглашению. – Конечно. Сколько лет ты… хочешь дать Рону? – Девять. – Три. По году за каждый твой год без магии. – И ещё три, по году за мою поломанную психику. И ещё, по году за потерянные возможности и молодость. Это не так много, и он выйдет в 30. Вся жизнь впереди. Если он после выхода приблизится ко мне ближе, чем на 3 метра, или использует любое, даже простейшее, заклинание в мою сторону, сядет снова. И первые три года никто не сможет его навещать. – Ты говоришь про Азкабан? – Да, - отрезала Гермиона. – Он не протянет там так долго…, – вступил в разговор Гарри. – Ты же знаешь… – Почему же? Я прожила в аду три года, и он справится. – Три, а не девять, – предложил осторожно Гарри. – Пусть только первые три проведёт в Азкабане. Пожалуйста. – Я подумаю. Они снова погрузились в молчание. Наконец его нарушила Джинни. – И, если твои условия примут, сможешь гарантировать неразглашение информации? – В газеты и так что-то просочилось… Я не понимаю, о какой конкретно информации ты говоришь. – Если будет договорённость, то ты не сможешь ни давать интервью, ни как-то комментировать эту ситуацию. Тебе придётся держать рот на замке. – Я и так держу, вроде. – Но это будет официально. То, что известно сейчас, – на уровне сплетен, но твоё подтверждение может всё изменить. – Я могу гарантировать собственное молчание, если меня устроят те договорённости, к которым мы придём. Снова тишина. Гермиона обвела взглядом присутствующих. Все были подавлены, только Гарри держался нейтрально. «Они поверили». Но легче на душе не стало. Гермиона чувствовала себя запачканной и уставшей. Примерно через полчаса Джинни попросила Гарри выйти с ней в коридор. И у Гермионы появился шанс. Как только дверь за ними закрылась, она взяла в руки сумочку. Достав конверт, встала и подошла к Биллу. Он поднял голову, взял письмо и вопросительно посмотрел на неё. – Это от Флёр. Его глаза распахнулись, а потом в них вернулась жизнь. Он поднялся и стремительно вышел. – Я прошу его о встрече. Надо закрыть эту ситуацию достойно, – Флёр вложила конверт Гермионе в руки, когда они уже прощались, и обняла её. – Билл заслуживает честности, а я смогу идти дальше. *** Был уже вечер, когда Кендра добралась до дома. Войдя в тёмный подъезд и поднявшись на свой этаж, она начала открывать дверь, когда сзади раздался голос: – Наконец-то. А я тебя уже минут двадцать жду. Она обернулась и, увидев парня, улыбнулась. Распахнув дверь, посмотрела во внимательные серые глаза и сказала: – Привет, Драко. Зайдёшь? *** Гермиона прождала довольно долго. Вернулись они все вместе. Лицо Билла излучало надежду, и она старалась не смотреть на него. Молли была бледнее, чем обычно, но других признаков недомогания Гермиона не заметила. А вот Артур был сам на себя не похож. Все расселись, и разговор начала Джинни. – Я передала родителям твои условия, и мы согласны на сделку в обмен на твоё молчание. Секретарь Визенгамота составляет договор. Если ты захочешь что-то внести, сразу и обсудим. – Вот так просто? Она не ожидала такого делового подхода. Гермионе казалось, что семья отреагирует как-то более эмоционально, будут отрицать или спорить с ней… Разве это не шок для них? Или всё осталось «за кадром»? Минут через двадцать секретарь принесла договор, и все погрузились в чтение. Выходило, что Рон проведёт в Азкабане три года без возможности посещений, потом его переведут в тюрьму на полуострове Уиррал ещё на 6 лет. После освобождения он не имеет права контактировать с Гермионой никаким образом. Любое нарушение подвергнет его повторному аресту ещё на полгода. Взамен она не имеет права разглашать информацию о деле или подтверждать слухи. Впрочем, как и семья Уизли не может как-либо комментировать предыдущие действия Гермионы или Рона в публичном пространстве. Дело решается полюбовно, без привлечения средств массовой информации, которым будет запрещено поднимать эту тему впредь. Вся сделка остаётся засекреченной, включая улики, прикреплённые к делу, на 100 лет, «дабы не провоцировать народные волнения на почве ненависти к одному из героев войны». «Это Кингсли приписал, – подумала Гермиона. – Только про другого героя войны тут ничего нет». Решение было за ней. Семейство Уизли в ожидании смотрело на девушку.