Erased/Стёртая

Гермиона стояла в комнате Драко и смотрела в окно. Солнце уже опустилось за деревья, но свет ещё пробивался сквозь листья, и можно было насладиться последними минутами тёплого закатного света. Лето давно перевалило за середину, и ночами стало ощутимо холоднее, чем днём. Люди постепенно доставали джинсовки, ветровки, кофты. Подумав об этом, Гермиона обхватила себя руками. Атласная чёрная блузка, казавшаяся такой приятно прохладной на солнце, с наступлением сумерек вызывала мурашки. Камин, находившийся за её спиной, был довольно далеко, и его тепло не долетало. И всё же девушка не двигалась с места. Ей было, о чём подумать, пока Драко принимал душ. О прошлом, о настоящем, о будущем – тем полно, выбирай на вкус. Она изменила Рону – почему? Она встречается с Драко – как себя теперь вести? Она выиграла – и что дальше? Ничего из этого ей не нравилось. Да и ответов на вопросы не было. День выдался утомительным: много эмоций, много терзаний, и вроде вот – правильный вывод, ну а что с ним делать? Сзади скрипнула дверь. Гермиона застыла, словно неподвижность сделает её невидимой. «Я не чувствую себя в отношениях. Я вообще ничего об этом не знаю. Так почему я согласилась?» Прошло около минуты. Сзади что-то происходило, но она не двигалась, пока неожиданно слева от неё не появилась рука с бокалом вина. Холодной рукой она приняла его, сделала глоток. Лёд внутри зашевелился, затрещал. Ещё глоток. Плечи немного опустились – оказалось, что она вся сжалась, хотя и не заметила этого. Одним движением Гермиона допила остатки и молча отдала стакан куда-то назад. Через минуту он возник снова, полный. Гермиона спиной чувствовала присутствие Малфоя: стало тепло, потому что он принимал явно очень горячий душ. Драко не прикасался к ней, но его жар вкупе с вином расслабляли. Бокал спустя Гермиона решила повернуться, но он не дал. Обхватив её сзади тёплыми руками, Драко притянул девушку к себе. Впервые от него не пахло лимонами. Практически ничем не пахло, словно он от души тёрся мочалкой, так сильно, что стал почти стерильным. «Нарцисса говорила про сделку», – вдруг вспомнила она. – Расскажешь, что сегодня было? – слегка повернув к нему голову, спросила Гермиона. Он вздохнул. – После тебя. – Ладно. Есть ещё вино? Он усмехнулся ей в ухо и расцепил руки. Гермиона повернулась. На столике возле камина стояли две бутылки вина, виски и ведёрко льда. Медленно она протянула ему пустой бокал и, перешагнув, сняла туфли. Ноги тут же загудели. Гермиона прошла к креслам возле камина и с облегчением плюхнулась в одно из них. Дальше стало сложнее – узкие джинсы никак не давали возможности устроиться удобно, можно было только пафосно закинуть ногу на ногу. А ей хотелось усесться по-турецки или, на худой конец, подложить их под себя. В итоге, перепробовав всё, Гермиона закатила глаза и просто откинулась на спинку. – Я надеялся, что-то порвётся, – со смешком сказал Драко, опускаясь на соседнее кресло и протягивая ей бокал. – А стояла так красиво… Гермиона рассмеялась. Лёд внутри совсем растаял. Драко, улыбаясь, смотрел на неё. После душа ему полегчало. Он яростно тёр тело мочалкой, до скрежета, и вода смыла ту мутную накипь, которая словно налипла на него в Азкабане. Но внутри оттаивало только сейчас: вино или Гермиона, а, может, всё вместе – он не знал. Да и какая разница? Образ отца уходил из памяти всё дальше, а каштановые волосы и россыпь лёгких веснушек, освещаемая камином, становились чётче. И пружина в груди расслаблялась. Он уселся по-турецки – домашние штаны позволяли. Гермиона закатила глаза. – Выпендрёжник. – Я готов. Рассказывай. Гермиона отпила вино и вздохнула: – Сегодня меня навестили почти все. С кого начать? – С Рона, – удивлённый взгляд. – Как прошла последняя встреча? В её глазах что-то мелькнуло, но Гермиона тут же опустила голову. – Гестия огласила ему основные пункты договора, в общем-то всё. Три года, – она лбом чувствовала его настороженный взгляд. – Вы поговорили? Гермиона наконец подняла взгляд и, сжав губы, кивнула. – Мхм. – Может, всё же расскажешь? – на его лице застыло скептическое выражение. Гермиона поставила бокал на столик, наклонилась к коленям – волосы достали почти до пола, потом резко откинула их назад и расчесала пальцами от лица. – Мы… наговорили друг другу всякое… неприятное… – При Гестии? – Нет, она любезно дала мне шанс поставить точку, – Гермиона помолчала. – Я кое-что сделала… – Помимо хитрого условия с абсолютным трёхлетним одиночеством? Гермиона подняла брови. – Странно, что ты догадался. Никому и в голову не пришло. – Уверен, они думали только о возможности избежать пожизненного или поцелуя дементора. – Я обманула их. – Просто они недостаточно умны. – Ну да… Гермиона замолчала, не уверенная в том, стоит ли открывать вторую тайну. «Знает один – знает один, знают два – знают двадцать два, так?» Драко молчал, кожей ощущая её сомнения. Там было что-то ещё, но давить не хотелось. Пусть решает сама, достоин ли он её доверия. – Я пронесла одно зелье, – наконец выдавила Гермиона. Драко мельком улыбнулся. – Ничего криминального. Игра на страхах. – Что за зелье? – Разновидность attractis. Привлечение пауков. – Рон боится.. – Да. До ужаса. – Ты крута, – восхитился Драко. – А сколько действует? – Точно не знаю. Месяца два-три, скорее всего, но он думает, что два года. Я так сказала. – А следы? – За три года всё исчезнет, кроме воспоминаний Рона. Но уверена, он сойдёт с ума раньше, так что я в безопасности. Гермиона мрачно улыбнулась. По какой-то причине этот поступок совершенно не вызывал в ней угрызений совести. Она не помнила конкретно, что делал с ней Рон, но точно знала, какой ужас испытывала все эти три года. Он остался где-то на подсознательном уровне. И сейчас Гермиона была рада тому, что Рон тоже будет страдать, что больше не будет прежним. А она – да. «Ты изменила мне», – всплыло в памяти снова. Единственное, что она вынесла из той встречи. Открытие, менявшее её мнение о себе. Это не укладывалось в голове. Всё, что Рон ей отдал, все воспоминания, что имелись у неё в наличии, не давали ответа на причину того, что она сделала на выпускном. Почему изменила? Или он вернул не всё? «Или я совсем не знаю себя?» – Ты опасна, Грейнджер, - она перевела взгляд на Драко. В его серых глазах плескались отблески огня. Гермиона выпрямилась, подняла подбородок, чуть улыбаясь, словно богиня, снисходительно принимающая комплимент в свой адрес. Драко слегка поднял бокал, как бы отдавая ей должное. Она отпила вино и снова откинулась на спинку. – А сегодня кто приходил? Знаю, что Кендра собиралась. Дошла? – Откуда? – Она прислала сову, спрашивая, стоит ли тебя тревожить сегодня. Я сказал, что лишним не будет. – Они пришли втроём. Хотели поддержать, – она повернула к Драко голову. – Поладила Полумна с Кендрой, как считаешь? – Не уверен, что по мелкой Лавгуд вообще можно о чём-то судить, она не от мира сего. Они мало общались. Мне показалось, что Кендра старалась держаться от неё подальше. Она с моей мамой больше поладила. – Серьёзно? – Гермиона округлила глаза. – Она же магл! – Об этом никто не упоминал, так что, думаю, мама решила, что она из Шарм-Батона, – Драко рассмеялся. – Но Кендра же тоже давала интервью… – Последней. Мама уже ушла к тому времени. Хотя сейчас, наверно, знает. – Как ты её уговорил? – Кое-что пообещал, – Гермиона повернула к нему голову, вопросительно подняв брови. – Сходить к отцу. – Так ты сегодня… – Да. Уголки его губ опустились, лицо приняло жёсткое выражение. Гермиона перевела взгляд на камин, не уверенная, можно ли в такой ситуации напрягать человека ещё и сочувствующим рассматриванием. – Как он? Драко некоторое время помолчал. Говорить о том, что было, не хотелось. «Надо просто выкинуть это из головы». – Ничего нового, – бросил он. – Кого-то ещё видела? «Он не хочет говорить, – поняла Гермиона. – Надо ли его заставлять?» Было видно, что это гнетёт Малфоя, но невозможно же силой выбивать признание. Не зная, что делать, и понадеявшись, что Драко сам захочет поделиться с ней, Гермиона решила отвечать за себя. – Профессор Макгонагалл прислала письмо. Ещё видела Гарри. – Сильно ему досталось? – Не злорадствуй! – вскинулась Гермиона. Драко закатил глаза и отпил из бокала. – Я не злорадствую, Грейнджер, а переживаю, – она скептически подняла брови. – Это была моя идея, и, как бы я ни относился к «великому герою войны», мне не хочется никому портить жизнь. Он, конечно, знал, на что шёл, но хорошо бы всё же без масштабных последствий. Гермиона несколько секунд смотрела ему в глаза, пытаясь понять, не шутит ли он и сейчас, но, похоже, это была правда, так что она решила ответить: – Джинни его выгнала. Про беременность упоминать Гермиона не стала, хотя внутри всё сжималось при мысли, что из-за неё Гарри потеряет возможность ежедневного общения и со вторым, ещё не родившимся ребёнком. – Хреново, конечно, – сказал Малфой. – Чувствуешь вину? – Пытаюсь понять, стоило ли оно того. – Сегодня приходили письма от незнакомцев? – Одно, но там нет гадостей. Только история девушки. И её благодарность, – Малфой повернул к ней голову. – Она ушла от парня, который… плохо с ней обращался. После вашего журнала. – После твоей истории. Одна спасённая. Гермиона улыбнулась и кивнула. Неожиданно по телу разлилось тепло. «Он прав. Если моя история спасла хотя бы одного человека, это того стоило». Для Айрис путь только начался – и будет трудно, но первый шаг девушка сделала. «А я помогла». Есть ли ещё такие люди? Можно ли сделать что-то для них? «А что ты сделаешь для себя?» М-да, как кирпичом по голове. Но вопрос-то верный. – Знаешь, – нерешительно проговорила она, не в силах больше размышлять об этом в одиночестве. «Мне нужен ответ». – Рон кое-что сказал мне, и теперь я не могу перестать об этом думать. – Драко поднял брови. – Я изменила ему. На лице Малфоя не отразилось никаких эмоций. «Он и так это понимал. Тогда почему я – нет?» Пауза затянулась. – Ты изменила… И всё? – Да. Я знаю, что это так, но меня волнует другое, – Гермиона встала. Штаны впивались в живот, и сидеть дальше было бы совсем убийственно. Она снова надела туфли и встала напротив него, опёршись о стену. – Я не понимаю. Все воспоминания, что Рон мне вернул, всё, чем я располагаю… Там нет ничего, что хоть как-то оправдало бы то, что произошло. Драко откинулся на спинку, нахмурил брови и вздохнул. «Приехали». – Скажи, что-то было между нами до этого, до выпускного? Не знаю, взгляды или, может, сексуальное напряжение… Флирт, прикосновения, намёки… – Нет, – Малфой покачал головой. – Никогда и ничего. Ты меня не интересовала в сексуальном плане, и я не думал о тебе. До выпускного. – Тогда почему переспал со мной? Он задумался. Вопрос был хорошим. Действительно, почему? До той ночи ни разу Грейнджер не возникала в его фантазиях. Их в принципе не было. Драко получал то, что хотел, быстро и без проблем. В памяти всплыла Гермиона с бутылкой огневиски, опускающаяся рядом с ним в библиотеке, её горящие глаза, когда она нападала на него, даже не соблазняя, просто требуя то, чего хочет сама. – Я бы сказал, война смыла все предрассудки. Наверно, впервые я увидел в тебе человека, уж прости – не грязнокровку, не подругу Поттера, не выскочку и не лучшую ученицу, любимицу учителей и зазнайку. Просто девушку. И ты буквально соблазнила меня, – он улыбнулся. У Гермионы загорелись щёки. – Почему тебя это волнует? Гермиона провела руками по волосам. – Я помню себя до выпускного: я не нарушала правила без причины, помогала друзьям, любила Рона. А потом… такое. Это нелогично. Не похоже на меня, – она сглотнула. – Я ни разу не подумала о нашем сексе как об измене. Ни разу! Почему? Я не понимаю. Только «я переспала с Малфоем», и никогда – «я изменила Рону». Разве это не странно? Если бы он не сказал, я бы и дальше не думала об этом. Малфой внимательно всматривался в её лицо, не совсем понимая, что именно мучает Гермиону. – Я не действую под влиянием эмоций, моё оружие – разум. Не действовала, но с тобой… Ещё и первый раз, – карие глаза остановились на серых. Прошло пару секунд, прежде чем Драко произнёс: – Жалеешь? – Нет, – Гермиона покачала головой и улыбнулась. – Просто я думала, что посажу Рона и стану той, кем была, но теперь осознала, что не знаю себя. Не могу вспомнить или понять причины своих же поступков. Ведь мы были школьными врагами, ты первый, от кого я услышала в свой адрес слово «грязнокровка», человек, который доводил меня на протяжении 6 лет… И потом секс? Пазл не складывается. – А что ТЫ помнишь об этом? Почему решила… переспать со мной? – Я помню, что была расстроена из-за Рона, а ты меня разозлил. – То есть я виноват? – Драко усмехнулся. – Удобно. – Разумеется. Ты слишком хорош, Малфой, – Гермиона театрально закусила губу. – Спорить не буду. Она вновь стала серьёзной. – Какой-то безумный поступок, не характерный для меня. Словно жизнь разделилась на «до» и «после». Я не испытывала угрызений совести, обманула Рона, просто притворялась хорошей. Почему? Драко поднялся и подошёл к Гермионе. Она подняла голову. – Если ты снова о том, что заслужила… –  Нет, но я будто стала другим человеком. И как теперь вернуть прежнюю Гермиону Грейнджер, любительницу книг и поучений? – А надо? – Да! Я хочу, – она грустно улыбнулась. – Невозможно жить, не зная, кто ты. – Люди иногда меняются, знаешь… Перерастают прошлое и начинают сначала, - его серые глаза мягко блестели. – Как я. – Это другое! Ты был…, – Гермиона осеклась. Драко сжал челюсти, на мгновение, потом усмехнулся, сделав небольшое движение назад. – Плохим? Так ты хочешь стать прежней, чтобы снова быть «условно хорошей»? – на него вдруг навалилась усталость. Непонятно почему, но под этим «стать прежней» он чувствовал обвинение в свою сторону, словно она хотела вычеркнуть всё, что было, вернуться к точке отсчёта – выпускному – и стереть собственное «неподобающее» поведение. Гермиона растерялась. Она не это имела в виду, хотя… отчасти – да: перестать быть жертвой, стать просто… собой. А «себя» она черпала из воспоминаний – школьных, разумеется! Там у неё было всё: высокая самооценка, друзья, понимание своего места в жизни, уважение других… Да много всего! Почему он не понимает? Драко развернулся и отошёл к столику, пытаясь скрыть, что это задело его. «Может, так и лучше. Ну какая из нас пара? Пусть становится собой и проваливает из моей жизни». Он начал закрывать бутылки, намереваясь убрать остатки в скрытую нишу со всем алкоголем. Гермиона смотрела на его спину, но не видела. Она была всё ещё погружена в старые воспоминания, потерянные и возвращённые, такие яркие, такие желанные… Вот они с Гарри спасают Клювокрыла и Сириуса – «ты станешь замечательной волшебницей». А здесь убивает клыком василиска крестраж («убрать Рона!»). Тут шантажирует Риту Скитер («ну красотка же!»). Воспоминания проносятся чередой: лица друзей, учителей, членов Ордена Феникса, других гриффиндорцев, когтевранцев и пуффендуйцев, знакомых… Всех, кто был важен для неё, чьё мнение она ценила, в чьих глазах не хотела выглядеть слабой или плохой… Шоры падают. «Там нет Малфоя». В груди стало холодно. «Стать собой…» Означало ли это – вычеркнуть его из своей жизни? Гермиона сделала несколько шагов вперёд, неосознанно, сокращая дистанцию между ними. Обвив руками сзади, она прижалась к напряжённой спине. Драко выпрямился. Вдыхая едва уловимый знакомый запах, она вспоминала другое. Утешающие объятья, когда она запаниковала, лишив его речи. «Злодей в этой истории только один. Не ты». Его рука на её пояснице во время упражнений. Помощь с окклюменцией. «Что ты чувствуешь ко мне, Грейнджер?» И так близко… Запах холодных лимонов. Его плечо, в которое она утыкается после битвы с Роном. Глаза, в которых плещется серебро. Руки, сжимающие её плечи. И губы, произносящие такие нужные слова: «Всё в порядке, ты в безопасности. Всё хорошо». – В пекло прежнее. Я не хочу тебя терять, – прошептала она. Драко сжал её руки на своём теле. «Чёрт, как это приятно!» Так и должно быть, ведь она его девушка. Они вместе, значит он занимает первое место в её жизни. Как иначе? Гермиона должна считаться с ним. «Я так долго старался защищать её… Вполне могу и дальше брать на себя эту ответственность».  Тогда Грейнджер не будет ввязываться в проблемы, и ему будет спокойнее. В конце концов, она сама нашла его, доверилась ему, и он не подведёт. Просто Гермиона должна быть рядом. Но что-то внутри колыхнулось. А её желания? Разве они менее важны? Разве не так вёл себя этот ублюдок Уизли? Драко сглотнул, а потом решительно развернулся. – Становись собой, – его серые глаза прожигали насквозь. – Тебе не надо считаться с чужим мнением. – Ты злишься? – Гермиона осторожно положила руку на его грудь. Драко резко отошёл, повернулся спиной и запустил руки в волосы, запрокинув голову. Она почувствовала себя виноватой. Сделав пару шагов вперёд, девушка нерешительно остановилась. Драко сделал пару вдохов и выдохов, чувствуя себя по-идиотски. Непрошеная мысль – «она делает из меня грёбаного Уизли!» – уменьшалась, теряла значимость. «Это не её вина, – пришла следующая. – Это твоя привычка». Твою мать! Разве женщин не надо оберегать? Блять! Разве это не мужской, типа, долг?! Тогда почему это выглядит так, как поступил бы Уизли, КАК ПОСТУПАЛ С НЕЙ УИЗЛИ?!! Многолетний опыт потомков твердил ему, что это нормально – контроль ради безопасности. Для неё так будет лучше, просто она не понимает. Это забота о близком человеке. Только и всего. Ты мужчина. Ты лучше знаешь, как её защитить. Тогда почему какая-то часть внутри кричала, что всё бред? Почему казалось, что опыт поколений – херня, придуманная такими вот любителями подчинять себе женщин, как Рон? Дебилами, не способными принять или простить чужие ошибки? Уродами, считающими, что ударить лучше, чем напрягать извилины и пытаться поговорить? Перед глазами пронесся его жизненный опыт: поникшая мать Гойла, не смеющая ни слова сказать при муже; ссадина на щеке миссис Кребб; Макнейр, отпускающий оскорбительные комментарии в адрес всех проходящих мимо особ женского пола; Яксли, зажимающий какую-то сотрудницу в Министерстве, Фенрир Сивый… А потом в памяти всплыло лицо отца. Люциус, обращавшийся жестоко почти со всеми, включая сына, никогда не поднимал руку на жену. Если бы Драко попросили как-то охарактеризовать пару родителей, он бы выбрал слово «партнёры». Нарцисса всегда участвовала в решениях на равных с мужем. Они действительно любили и принимали друг друга. Он видел только нежность и глубокую привязанность в их отношениях. Не было зависимых. Главой семьи являлась пара. И как бы он сейчас ни относился к отцу, свои отношения Драко хотел бы видеть такими же. «Только без брака и детей». Стало легче. Образ отца, обращавшегося с матерью как с королевой, вытеснил череду несчастных женщин, связавших свои жизни с уродами, вроде Рона. «Мои гены». Драко повернулся. – Я не хотела тебя обидеть, – в её глазах плескалось раскаяние. – Я знаю. – Ты злишься? – Не на тебя. День сегодня хреновый. – Из-за отца? Драко помолчал. После воспоминаний об отношении отца к матери горечь внутри от их встречи в Азкабане сменилась, превратившись в печаль. Было легко представить, насколько счастливой могла стать их семья, не вмешайся туда Волан-де-Морт со своей идеологией. «Не романтизируй. У родителей был выбор». Да, но что-то внутри обвиняло именно Тёмного Лорда, не желая признавать правду. – Не только. Встреча с ним… прошла лучше, чем обычно. И это как-то выбило из колеи. Я готовился к агрессии. Но он обыграл меня. – Что ты имеешь в… – Я рассказал о нас с тобой. Пытался задеть отца таким образом, вывести на эмоции, вызвать ненависть, чтобы иметь возможность защищаться, чтобы почувствовать, что был прав в своих суждениях о нём, о его безумии, – Драко вздохнул. – Не вышло. В дураках остался только я. А он снова на коне. – Что он сказал? – Что против, но это моя жизнь, - Гермиона открыла рот, собираясь объяснить, что это нормальная реакция, что Люциус, скорее всего, пытался сохранить с сыном связь, без давления и насмешек, но Драко не дал ей возможности. – Знаю, что скажешь, но всё это бред собачий! Даёт мне свободу выбора, блять? Так почему раньше у меня её не было?! Где была эта адекватность, когда они связались с Волан-де-Мортом, даже не спросив моё мнение, не считаясь с моими желаниями, вынуждая стать Пожирателем, чтобы защитить их! Она опустила взгляд на его татуировку, которая выглядела вполне обычной, если не знать, что она когда-то могла выпирать, двигаться на руке, доставляя боль владельцу, что это клеймо, а не выбор. Серые глаза вспыхнули. – Не смей меня жалеть, Грейнджер! – в голосе зазвучали знакомые ей нотки высокомерного раздражения, которые она слышала в школе. Стало грустно. «Прошлое сгрызает его изнутри, вынуждает защищаться. И как помочь?» Гермиона подошла к нему вплотную и провела ладонью по его руке вниз. Он был натянут, как струна. Она сплела их пальцы и положила голову ему на плечо. Чужое сердце билось ей в грудь, быстро, словно он пробежал марафон. Так они постояли некоторое время, пока Драко не погладил Гермиону по волосам второй рукой. Она задрала подбородок и улыбнулась. – Надо поспать. Тебе и мне. Драко кивнул, а потом поцеловал её. Губы Гермионы открылись ему навстречу. Второй рукой она притянула парня к себе за талию. Его рука нежно гладила её шею. Никакого пожара: они слишком устали и много выпили. День был эмоциональным, а разговор необходимым, и такое окончание – спокойное, убедительное, без сомнений и горячности – словно закрепляло результат произошедшего. – Я пойду, – Гермиона отодвинулась, но он удержал её за руку. Драко выглядел до ужаса вымотанным, но серые глаза всё ещё таили в себе огонь. – Приглашаю тебя на прогулку. Завтра, – Гермиона весело кивнула. – Это будет свидание, Грейнджер, оденься красиво.