Память времени

      Прошло некоторое время, прежде чем Энни попыталась заговорить с голосом из медальона. Одевшись потеплее и обернув вокруг шеи серебристо-зелёный шарф, она всё равно чувствовала, как сквозь слои одежды к телу пробирается холодный осенний ветер. Взбираться на Астрономическую башню, где её могли поймать старосты и лишить факультет очков — было рискованно. Но за неимением альтернативных вариантов для такой важной задумки, Энни выбрала именно это место. Здесь тихо, мало кто решался находиться тут во внеурочное время, и возможность спрятаться где-нибудь под лестницей оказала на её выбор большое влияние.       Вечерело, и открывающийся отсюда вид на окна замка, в которых один за другим загорался свет, исходящий из комнат, и на ночной Хогвартс в целом — был прелестный. Глубоко вдохнув в лёгкие свежего воздуха, Энни подошла к одной из стен и аккуратно опустилась вниз. Поближе притянув к себе ноги, чтобы было теплее, она развязала слизеринский шарф и вытащила из-под свитера медальон.       Не зная, как именно нужно было призывать голос, Энни сначала попыталась мысленно поговорить с ним, но ни одна из десяти попыток не увенчались успехом.       — Мне нужна твоя помощь.       Энни понимала, что со стороны всё это выглядело как разговор с самой собой, но заигравший в ней интерес пересиливал любую неловкость и боязнь. Если кто-то обнаружит её здесь, да ещё и ведущую беседы в одиночестве, точно скажет, что слизеринка тронулась умом.       — Откликнись, прошу, — с лёгким нажимом произнесла Энни. — Ты же слышишь меня.       А вдруг медальон отзывался только в критических ситуациях, когда её жизнь подвергалась опасности? Возможно, магия в нём оберегает Хранителя от любой тяжёлой ситуации и в мирное время оказывается в «спящем» состоянии? Тогда долго же ей придётся ждать. За пределы Хогвартса Энни пока не собирается, а Реддл в последнее время поутих и никаких лишних шагов в её сторону не совершает. Может, ей позвать кого-нибудь на дуэль, где оппонент окажется в разы сильнее? Тот же Реддл, например. От этой мысли она поморщилась. Идея была действенная, но в такой же степени самоубийственная.       После той встречи с боггартом, которую он ей устроил, Энни ходила вся не своя ещё на протяжении нескольких дней. Придя на матч по квиддичу едва ли не под самый конец, она почти заслуженно слушала недовольное сопение Софии до самого вечера. Мерлин, если бы она только послушала её и передумала возвращать книгу именно утром, то такой памятной встречи не случилось бы. Нет, Реддл определённо нашёл бы способ заманить Энни в тот проход или же придумал другой вариант приструнить её, но разочаровываться в себе не позволил бы.       Энни была готова к такому поступку со стороны юноши. Чего ещё можно ожидать от молодого лорда Волдеморта? Он уже сейчас был искусен в манипуляциях, абсолютной диктатуре на своём факультете и таких ошибок в свою сторону не прощал, а потому в мести знал толк больше, чем она могла вообразить.       Проглотил ли он ту ложь, что Энни придумывала почти на ходу, поверил ли ей — человеку, не обладающему достаточными умениями, чтобы врать и не краснеть, — знает лишь сам староста. Как её вообще определили на Слизерин — факультет, что славиться своей хитростью, — если обманывать и привирать Энни едва ли способна? Ответом покажется: упорство в достижении целей, которые она поставила перед собой, или же сыгравший не маловажную роль её статус крови. На Слизерине Энни чувствовала себя чужой. Как бы шляпа там не думала касательно предрасположенности к змеиному факультету — Когтевран навсегда останется её стихией.       Посмотрев на наручные часы, Энни разочарованно выдохнула: через полтора часа начнётся комендантский час, а она так ничего и не добилась. Подняв голову чуть выше, слизеринка взглянула на ночное небо. Выпустив из рта небольшое облачко пара, она смотрела, как медленно вниз опускаются снежинки, что хлопьями падали на её тёплую мантию и мгновенно таяли на ней.       — Ну и вредина же ты! — выругалась Энни громким шёпотом и поднялась с холодного пола, разминая конечности.       Если воззвать к духу из медальона у неё сейчас не получилось, то придётся ждать подходящей ситуации, в которой он снова явит себя. Каким бы долгим это ожидание ни было, Энни своего дождётся и тогда точно не упустит возможности поговорить с ним. Порядком подмёрзнув, она поёжилась и двинулась вперёд — обратно в подземелья.       Спустя некоторое время, когда Энни уже была на первом этаже замке, на пути ей вдруг встретились мирно беседующие между собой профессор Слизнорт и Альдин. Вежливо поздоровавшись с преподавателем и стоящим рядом с ним юношей, Энни поспешила удалиться, дабы не мешать им своим присутствием.       — Энни, погодите!       Она обернулась и сначала кинула взгляд на Альдина, который явно пребывал в хорошем настроении, а затем и на профессора. Щёки преподавателя были чуть покрасневшими, глаза поблёскивали, а моржовые усы распушились. Энни вопросительно уставилась на него в ожидании.       — Девочка моя, вы никак подмёрзли! — воскликнул Слизнорт, оглядывая её вид. И Энни поняла, что чуть прокололась. Она растерянно посмотрела на Альдина, который, похоже, понял, где именно слизеринка могла проводить свой досуг, и его губы растянулись в едва заметной улыбке, которую он старательно пытался прогнать, прикрывая ладонью половину лица.       — Да-а, кхм, боюсь, что в замке слишком холодно, — протянула Энни, всё ещё глядя на юношу. Было очень хорошо заметно, что ситуация Коулмана забавляла. — Не хочу подхватить простуду, сэр.       — Я очень надеюсь, что вы оправились после той трагедии в Косом переулке, девочка моя, — профессор раздосадованно покрутил головой. — Никогда бы не подумал, что Гриндевальд доберётся до Британии и ударит по самому сердцу! По Лондону!       Энни понимающе закивала в такт восклицаниям профессора. Ей вдруг стало не по себе от мысли, что профессор Слизнорт сейчас понятия не имеет, на какие ужасающие поступки будет способен один из его лучших учеников в будущем. И то, что он так близко к сердцу воспринял нападение на Косой переулок, говорит лишь об одном — за Реддлом ему наблюдать будет ещё труднее.       — Я думаю, что это никак не связано с Гриндевальдом, — вдруг заговорил Альдин. Своим голосом он прервал поток мыслей в голове Энни. — Так считает и моя мать.       — В самом деле?! — Слизнорт изобразил настоящее удивление, а затем перевёл внимание на Энни. — Вы тоже так считаете, мисс Уоллес?       Энни на секунду зависла и не решалась дать определённый ответ. Раздувать панику в профессоре было ни к чему. Скажи она ему, что это всё натворил не Гриндевальд, а другой волшебник или волшебница, — впечатлительный преподаватель либо не поверит ей, либо посерчает ещё больше от мысли, что в Британии завелось подобное зло.       — Мне придётся согласиться с Альдином, — проговорила она, глядя на юношу и отслеживая его реакцию, которая последовала после её слов. Тот перевёл на неё своё внимание и смотрел, опешив. — Думаю, пока с нами профессор Дамблдор, то бояться Гриндевальда не стоит.       «Тем более он одолеет его очень скоро», — добавила Энни, но уже про себя.       — И в самом деле, — уже тише повторился профессор, чуть опуская глаза, видимо, соглашаясь со своими юными студентами.       Больше всего её удивило не то, что Слизнорт вдруг заговорил про такое трагическое событие для всей магической Британии, — Альдин, по мнению Энни, слишком уж разволновался и отреагировал неоднозначно. Юноша заметно побледнел, а сжатые в кулак руки так и говорили: «я чувствую себя неуютно». Либо когтевранец, как и профессор, принял то нападение слишком близко к сердцу, либо же подозревал, кто именно смог всё это провернуть.       Видимо, чувствуя на себе её пронизывающий взгляд, Альдин глянул на неё и стушевался ещё пуще. Привыкшая видеть его в весёлом расположении духа Энни не могла определить, что означала такая реакция, но обязательно это сделает — разговорит юношу чуть позже. А пока было необходимо эту беседу заканчивать и идти по спальням.       — Было приятно с вами побеседовать, — Энни скрестила пальцы на опущенных руках и растянула губы в улыбке. — И с тобой, Альдин. Увидимся завтра на ЗОТИ.       — До встречи, — почти безжизненно протянул он, ещё раз оправдывая её теории.       Уже подходя к факультетской гостиной и собираясь назвать пароль, Энни вдруг услышала:       — Энни! Подожди, пожалуйста!       Она на секунду прикрыла глаза и обернулась.       — Мне нужно поговорить с тобой, — добавил Альдин, догнав её.       — О чём? — поинтересовалась Энни.       Когтевранец безотрывно смотрел на неё, а затем, слегка помявшись, продолжил:       — С тобой действительно всё в порядке?       Энни чуть нахмурилась, опешив от такой заинтересованности юноши в её здоровье.       — Да, — быстро взяв себя в руки, произнесла она. — Почему ты интересуешься? Я вроде бы говорила тебе, что всё отлично. Мисс Крайтон — превосходный колдомедик.       — Просто… Я хочу сказать, что то нападение было определённо хорошо спланированно, — он нахмурился, отчего между бровей у него залегла складка. — И я могу лишь посоветовать тебе и Софии не выходить даже в Хогсмид. Сможешь передать ей?       — Конечно, — легко согласилась Энни. — Ты неравнодушно к ней относишься, хотя вы и не показываете друг другу стандартных родственных чувств.       — Да, есть такое, — Альдин слегка кивнул. — Наши родители долгое время не общаются, что, похоже, это передалось и нам.       — Почему? — уж слишком громко вышел вопрос, и Энни поняла, что излишняя любопытность может лишь отпугнуть его. — София рассказывала мне об этом, — но малая ложь не навредит.       — Не думал, что вы настолько близки, — с неким недоверием на лице протянул он.       — У нас много общего, — согласно закивала Энни, тем самым подтверждая его слова.       — Ну, её отец и моя мать крупно повздорили ещё в юности, — пока Альдин делился семейной историей, Энни слушала его, затаив дыхание. — Она не рассказывает, почему так произошло, но видеть родного брата не желает — и дядя её тоже. Думается, они не виделись порядка двадцати лет друг с другом.       — Стало быть, крупная вышла ссора, — пытаясь поддержать диалог, проговорила Энни. Ей хотелось, чтобы юноша продолжал, рассказывал больше, но тот, похоже, совсем сник. — Знаешь, что было дальше?       — Она стала холоднее за последние пять лет, что ли? — под «она» он, видимо, имел ввиду Маргарет.       — А что случилось пять лет назад? — Энни положила ему ладонь на плечо, стараясь его морально поддержать.       — Умер мой отец, — бесчувственно пояснил Альдин. — До сих пор неизвестно почему. Я был в Хогвартсе, когда это случилось. Мама в подробности не вдавалась. Прислала письмо, и всё на этом.       Энни чуть сжала его плечо сквозь когтевранскую мантию. Она прекрасно понимала Альдина, и ей было даже совестно ещё больше открывать края незажившей раны, но ничего не поделаешь — любая информация про Маргарет была также бесценна, как и медальон, который оказался в её книге.       — Тогда жизнь и правда разделилась на «до» и «после».       Альдин, наконец, перевёл на неё свой взгляд. Рука юноши чуть приподнялась, и Энни едва заметно вздрогнула, когда на её холодную ладонь опустилась его тёплая, но виду не подала.       — Никому не пожелаешь потерять родителя в таком юном возрасте, — он поджал губы. — А ещё хуже — это уехать в школу, а после вернуться в дом, где тебя совсем не ждут.       Энни молилась, чтобы Альдин не почувствовал, как задрожали её пальцы. Атмосфера между ними, впервые за всё время их знакомства, была напряжённая. Она не знала, что сказать, могла лишь только безотрывно смотреть в потускневшие голубые глаза и не понимать, — как Маргарет могла так относиться к собственному сыну. Если Энни правильно поняла Альдина, то мать относилась к нему со всей отчуждённостью и равнодушием, лишая ребёнка той материнской поддержки, которая была ему так необходима.       — Тебе пора спать, — его тон чуть смягчился, а в уголке губ заиграла лёгкая улыбка. — Энни, я хотел сказать, что не жел…       Она вздрогнула, когда дверь, ведущая в гостиную Слизерина, приоткрылась и оттуда кто-то вышел. И всё ничего, если бы этим «кто-то» не оказался Реддл. Староста поначалу окинул их задумчивым взглядом, а после на его лице пронеслось понимание. Она тут же отдёрнула свою руку с плеча Альдина, от чего усмешка на губах Реддла стала только шире. И ведь не скажешь ему, что это был всего лишь жест поддержки!       — Коулман, — он перевёл свой взгляд на Альдина, который, к слову, и бровью не повёл на его появление, что немало удивило Энни. — И Уоллес. О чём беседуете?       — Точно не о тебе, Реддл, — монотонно протянул когтевранец. — Или разговаривать в коридорах вдруг стало запрещено?       — Отнюдь, — невозмутимо ответил староста. — Но беседы такого характера лучше проводить не под дверью факультетской гостиной.       Энни не удержалась и тяжело вздохнула, чуть опустив голову.       — Доброй ночи, Альдин, — она схватила порывающегося что-то сказать когтевранца за плечо и развернула его в обратном направлении в коридор. — Увидимся завтра на занятиях.       — Но…       — Не связывайся ты с ним, — почти шёпотом произнесла Энни, молясь, чтобы Альдин её услышал. Когтевранец чуть обернулся и посмотрел сначала на неё, а затем послал выразительный взгляд в сторону Реддла.       — До скорого.       Энни закивала, радуясь, что Коулман её послушал и ввязываться в спор со старостой не стал. Когтеврану не нужны несправедливо отнятые очки, а ей не нужно ещё больше причин, по которым Реддл мог бы как-то задеть её. Оставшись довольной такому быстрому разрешению чуть не начавшегося конфликта, Энни повернулась лицом к старосте, одновременно слушая отдаляющиеся шаги когтевранца.       Она двинулась вперёд, намереваясь пройти мимо слизеринца и вернуться в гостиную.       — Я тебя никуда не отпускал, Уоллес, — но была остановлена голосом Реддла.       Энни, решив, что за разговорами упустила начало комендантского часа, удивлённо посмотрела на наручные часы. Нет, время было ещё не слишком позднее, и до отбоя оставался по меньшей мере час.       — Что-то не так? — невинно вопросила она. Взгляд старосты опустился чуть ниже — прямо на обвязанный вокруг горла шарф. Энни на это поджала губы, чувствуя, как начинают гореть кончики ушей.       — Тебе оказалось мало моих предупреждений, Уоллес? — холодно ответил он, а затем насмешливо поинтересовался: — Или на Астрономической башне вести беседу можно более открыто, чем здесь?       До Энни поначалу никак не мог дойти смысл его слов, и с немым вопросом во взгляде она уставилась на Реддла, открыто недоумевая. Чуть погодя, когда осознание молнией пронеслось в мыслях, — для чего именно парочки поднимались на башню и как могли проводить свой досуг, — она сначала побледнела, а затем почувствовала, что кровь начала приливать к щекам. Энни, едва не задохнувшись от возмущения, чуть приблизилась и посмотрела прямо в тёмные глаза старосты.       — Даже если так, — процедила она, — это тебя никаким образом не касается. Мы с Альдином друзья.       Реддл, не впечатлённый её детскими оправданиями, продолжал смотреть на неё с насмешкой. Мерлин, если он так искусен в распознавании лжи, то почему не верит ей сейчас?       — Ну, Коулман, кажется, мыслит более обширно, чем ты.       Тихий гнев сменился удивлением на её лице.       — Что?       — Итак, ты идёшь со мной, — решив не отвечать на очередной её вопрос, сказал староста и двинулся вперёд.       — Зачем? — выдохнула Энии и чуть попятилась назад — в сторону гостиной.       — Отбывать своё наказание, естественно, — мягко произнёс Реддл. — Раз мои предупреждения на тебя не действуют, то я найду другой способ навсегда отучить тебя ходить туда, куда не следует.       Сердце принялось бешено колотиться в её груди. За секунду в голове Энни пролетела масса предположений, как именно староста мог посодействовать исполнению этому самому наказанию — одна была хуже другой.       — Я никуда не пойду, — испуганный голос шелестел и сбивался, а рука незаметно, уже сама по себе, потянулась за палочкой в рукав.       — Не испытывай моё терпение, Уоллес.       Энни тяжело вздохнула и пару секунд вдумчиво всматривалась в его бесстрастное лицо.       — Можно мне хотя бы переодеться?       — Тебе это ни к чему. Пошли. До отбоя всего ничего.       Энни понуро направилась вслед за юношей и в которой раз мысленно проклинала и его, и этот вечер. Зачем школьному старосте волноваться о комендантском часе, если Реддл мог спокойно перемещаться по школе и после его начала? Долго переваривать свои мысли он ей не дал, и совсем скоро они оказались в месте, которое в понимании Энни меньше всего подходило для отбывания наказания.       — Для чего ты привёл меня в библиотеку? — спросила она, оглядывая почти опустевший читальный зал. Реддл её ответом не наградил, а лишь молча продолжал идти.       Проходя меж ровных книжных рядов, Энни ещё больше удивилась, когда Реддл подошёл к двери в Запретную секцию. Она поспешила за ним, загораясь любопытством и нетерпением, потому что слизеринец на её вопросы отвечать не спешил. Оказавшись внутри полутёмного помещения, Энни осмотрелась и поёжилась — внутри не было ни души. Если Реддл вознамерится исполнить задуманное, здесь их никто не увидит и не услышит. Юноша тем временем, не замечая всех умозаключений, к которым она приходила самостоятельно, невозмутимо проследовал к уже знакомому ей стеллажу.       — Заинтересовался греческими артефактами? — спросила Энни, подойдя чуть ближе.       — Нет, но ими интересовалась ты, — он перевёл на неё своё внимание и принял выжидающую позицию. — Показывай.       — Что показывать?       — Книги и справочники, которые ты ещё не успела прочесть.       — Откуда ты узнал? — захлопав глазами, едва слышно произнесла она.       Реддл облокотился о стеллаж плечом и посмотрел на неё, как смотрят на маленьких, ничего не понимающих детей. На пару секунд между ними воцарилось молчание: Энни ожидала от него ответа, а староста смотрел перед собой куда-то поверх её плеча.       — Помнишь тот вечер, когда ты спрашивала меня насчёт книги одного тёмного волшебника?       — Допустим.       — Я раздумывал о происхождении того артефакта, который так необходим тем напавшим на нас волшебникам, — он прищурился. — Ты знаешь о его происхождении?       — Знаю, — процедила Энни, только сейчас понимая, к чему Реддл вёл.       — Он греческого происхождения. Я прав? — и снова вопросы, ответы на которые он уже знал.       — Прав, — она кивнула. — Только я не совсем понимаю, причём тут ты.       — Судя по всему, ты знаешь, откуда он, но понятия не имеешь, на что он способен, — староста продолжал наступать, медленно прощупывая почву. — Иначе бы умела им пользоваться, — подытожив, Реддл, наконец, перевёл внимание на неё.       — И что ты мне предлагаешь? Свою помощь?       — За мою помощь ты рассчитаться, увы, не в силах, Уоллес, — усмехнувшись, юноша оторвался от стеллажа и чуть придвинулся к ней. — Я хочу предложить тебе сотрудничество, — он наклонился, чтобы их глаза были на одном уровне, отчего Энни моментально сделала шаг назад.       — Извини, Реддл, но как-нибудь обойдусь.       — Я даю тебе информацию об этом артефакте, а ты любезно принесёшь его мне, — тем временем юноша и бровью не повёл на её открытый отказ, продолжая выдвигать свои условия. — Ну так что?       — Нет. Я уже ответила.       — Подумай хорошо, Уоллес, — Энни чуть дёрнулась от его вкрадчивого шёпота, игнорируя пробежавшие по телу мурашки. Всё её тело прошиб холодный пот, а пальцы мелко задрожали. — Моё предложение имеет свой срок. Ответ жду до конца недели.       — Ты ведь не оставишь меня в покое? — с содроганием поинтересовалась Энни, заведомо предполагая реакцию старосты.       Он вдруг выпрямился и отошёл от неё. Повернувшись к слизеринке спиной, Реддл подошёл поближе к окну, откуда в помещение проникал слабый лунный свет, который очерчивал его фигуру, делая её, по мнению Энни, более зловещей.       — Магия является моей страстью и будет таковой всегда, — спустя некоторое время он снизошёл до откровения. — И вещи, что несут в себе её след, интересуют меня в не меньшей степени. И я признаю, что увиденное в том коридоре выходит за рамки моих знаний на данный момент.       Энни слушала его и не смела перебивать. Мысленно она понимала, что не будь она путешественницей во времени, то непременно согласилась бы на такое выгодное предложение. Но вся соль заключалась в том, что интуитивно Энни понимала: медальон в этом скачке играл ключевую роль. Отдай она его Реддлу без всяких возражений — про дорогу домой может забыть. Неизвестно, как его отсутствие подействует на обратное перемещение. И вообще, останется ли Энни в живых после этого?       Она почувствовала, как в груди медленно оседает горечь. Перед таким выбором её ещё никогда не ставили. Так болезненно ей было осознавать — ты сама загнала себя в ловушку, из которой выбраться не сможешь. С одной стороны та женщина, что открыла на неё охоту, с другой — лорд Волдеморт.       — И ты эту магию вкусила, — Реддл медленно обернулся и вгляделся в её побелевшее лицо. — Как ощущения?       Энни, поджав губы, молча смотрела на него, не в силах дать определённого ответа.       — Что ж, я свою позицию выразил, — его губы растянулись в улыбке, которая для Энни не предвещала ничего хорошего. — Теперь твой черёд.       — Говоришь, до конца недели?       — Именно.       Энни скрестила руки на груди. Она дышала медленно, старалась успокоить отбивающее бешеный ритм сердце и уже высчитывала хватит ли ей времени, чтобы убраться из Хогвартса, а затем и вовсе из Британии.       — Не думай, что сможешь сбежать, — Реддл словно считывал все мысли из её головы. Или же у Энни это всё на лице написано? — Мы заключим соглашение.       — Я дам ответ до конца недели, — выдохнула еле слышно. Её голос то и дело стремился сорваться на хрип. Дышать с каждой секундой становилось всё труднее.       Всё это моральное давление, которое Реддл мог оказать одним своим присутствием, до невозможности выводило из себя. Он свяжет её по рукам и ногам, а Энни должна будет преподнести ему на блюдечке медальон, не имея из этого никакой выгоды.       Староста ещё пару секунд смотрел на неё гипнотическим взглядом, считывая любую эмоцию, промелькнувшую на её лице.       — Буду ждать, — вежливо сообщил он. И, едва задев её мантию своей, юноша стремительно покинул Запретную секцию.       Энни проводила его фигуру взглядом и осела на рядом стоящий стул.