Ушедшие в туман

      Выйдя на варшавский вокзал, Коля и Хельма не переставали оглядываться. Ивушкин шел уверенно и крепко держал за руку Хельму. Он прекрасно помнил, как его в сорок третьем переправляли сюда для отправки в лагерь и помнил окрестности здешних лесов, хоть и мутно. Они как-то с отцом сюда на охоту ездили. Николая до сих пор интересовало почему они поехали именно в Польшу — в России животины хоть отбавляй. Сейчас он прекрасно понимал, что идти лесом намного безопасней, если они хотят скрыться от проблем. Но безопасно ли это в плане животных? Если на них нападет волк или медведь, то несдобровать точно. Хотя, скорее всего, большую часть живности перебили такие же скрывающиеся беженцы, и если им повезёт, то они наткнутся на их лагерь. По городу идти точно не вариант, будет труднее прикинуться местными, и если Хельму при поимке опознают как племянницу генерала, то его самого точно повесят на первом же столбе.       Солнце ещё не встало, но вот-вот стукнут первые предрассветные часы, которых больше всего боялся Коля. Он считал, что именно в эти часы умирают его самые близкие люди.       Девушка, вышедшая с вокзала, километра два не поднимала глаза. Она не хотела лицезреть такую душераздирающую картину, что открылась перед ней. Повсюду были кучи трупов, которые со временем начинали разлагаться, и место окутывала жуткая вонь. Девушка прилагала большие усилия, чтобы не вывернуть желудок где-то в подворотне. Евреев с криками загоняли в вагоны, Хельме не трудно было догадаться куда.       Коля, казалось, совсем не обращал внимания, и шагал впереди в полную ногу, стараясь пройти больше. Как можно больше при свете дня, потому что ночью будет куча милиции, и им точно не скрыться.       — Хельма, послушай, — начал Коля, когда он замедлил ход и поравнялся с чуть бледной девушкой. — Я думаю нам лучше будет пойти по лесам, затем пойти к нашим фронтам и уже двинуться в сторону Украины и Белоруссии. Смотря какой фронт ближе будет.       — Пошли по лесам, но вот в чем вопрос — не поймают ли нас там? Я слышала, что там куча мелких лагерей, наполненных сбежавшими евреями и русскими, которые хотят освободить Польшу. Я боюсь, нас схватят, к тому же там массовые захоронения, все леса Польши полны трупами.       — А ты-то откуда знаешь?       — Коля, я ведь не дурочка, я слышала о чём говорил дядя с отцом.       — Кстати, а где твой отец? Я все хотел спросить тебя, да никак не получалось, — Хельма резко отвернулась. Не хотелось ей этого вспоминать, как пришла похоронка на отца, как дядя плакал, и как мать отдала ее ему, сказав, что так будет лучше. Для кого лучше? — прости, — произнёс парень, заметив тоненькие струйки слез на лице возлюбленной.       — Ты ведь не знал. Еще давно я по уговорам отца поехала в СССР, тогда, поэтому можно сказать, если бы не эта поездка, то я бы тебя никогда не увидела, — наступило очередное длительное молчание.       Они свернули из города как только заметили приближающийся автомобиль с солдатами. Спустя время им попалась ничем не приглядная тропа, ведущая прямиком к одной из неразрушенных деревень. Дорожка была непротоптанной, очевидно здесь давно никто не появлялся.       Герои пробирались сквозь заросшие кусты и заросли, одежда цеплялась за острые кончики ветвей, рвавшие её чуть ли не до дыр. Наконец-то показался простой домик с чуть обугленными стенами, без стекол в окнах. Внутри никого не оказалось. Им следовало передохнуть, ведь даже у такого выносливого Николая силы были на исходе. Единственное, что глушило чувства — тишина, стоящая вокруг. Именно она наводила мужчину на плохие и такие нежелательные мысли.       — Хельма, прости меня, — произнес Коля, усевшись на один из целых стульев и обратив своё внимание на большую дыру в потолке, где начали вить своё гнездо птицы.       — За что? — Гудериан обратила своё внимание на бледное, измученное лицо.       — Как за что? Я ведь прекрасно понимаю, что нет смысла говорить это. Ты не хотела, чтобы все это было так. Всё это настолько плохо для тебя. Ты не привыкла так жить, да и что я могу тебе дать, кроме., — Коля замолчал.       — Во-первых, я сама это выбрала. Во-вторых, что бы меня ждало, не выбрав я тебя? Смерть? Или же меня бы заставили как и других немок после капитуляции работать? А это было бы. Обязательно, было бы. Нет, нельзя сказать, что я предательница. Хотя я плохо в этом соображаю, потому что эти слова совершенно не памятные, и непонятно, что за ними скрывается. Однако я могу сказать, что я буду счастлива только с тобой, и совершенно не важно, что мне придется пройти. Не важно. Я просто буду с тобой, вот и все.       — Ладно, разберемся, когда выберемся отсюда, — Ивушкин на минуту закрыл глаза, и будто почувствовав что-то, выпрямился во весь рост.       — Хельма, — девушка повернулась к нему, и её, к удивлению, встретило серьезное лицо любимого.       — Что случилось?       — Слишком тихо. Рядом поселок, однако нет ни звука. Я не слышу даже птиц. Быстро вставай, идем, — Коля попытался как можно тише взвалить на спину рюкзак. Девушка со страхом в глазах топталась возле парня и боялась ступить шагу, пока он не потащил её за локоть.       Пара вышла из дому, и перебежками они смогли преодолеть почти всю деревню, огибая местных жителей. Только лишь у крайнего здания Ивушкин услышал громкие крики на немецком. Позабыв про всю конспирацию, парень и девушка рванули в лес, и даже не старались обегать кусты папоротника и ветки берез, которые, как на зло, издавали чуткий шелест. Вскоре деревня скрылась из виду, остались мерцать лишь порывы немецкого огня и беспорядка, устроенного ими. Крики мирных жителей, их мольбы доносились аж до конца опушки.       — Что им нужно? — Хельма стояла оцепеневшая от страха, она не могла соображать. И возможно, если бы не Николай, то девушка так и осталась стоять в полуразрушенном доме.       — Я не знаю, что они ищут, но предполагаю, что тебя.       — Думаешь, уже объявили о моей пропаже?       — Твоему дяде много времени не нужно, — язвительно произнес Коля. — Тут рядом должна проходить железная дорога, думаю, что будет лучше запрыгнуть в продовольственный вагон и доехать до границы.       — Думаешь, никто нас не обнаружит?       — Думаю, нет. Идем, — они тихонько, перебирая ногами, продолжили ненадолго прервавшийся путь. Постепенно стелился туман, лес казался окутанным паутиной. Гудериан шла, держась за Колю и до сих пор не могла успокоить сердце и восстановить дыхание. Никогда в жизни ей не приходилось убегать, в прочем еще и непонятно куда. Коля вел её темными тропами, чтобы, если что, их следы не так быстро обнаружили.       Вдалеке послышались звонкий стук колес о рельсы. Уже вечерело, немецкие часовые стояли на местах, а польские рабочие разгружали один состав и наполняли другой. Гудериан и Ивушкин приближались к поезду маленькими шагами.       — Хельма, — позвал ее Коля, — я отвлеку часовых, а ты сразу запрыгивай в вагон, я приду позже. Все поняла? — она лишь кивнула. Одной из черт характера Коли была упертость, это то, что отличало его от других солдат. Поэтому Хельма не стала спорить, а только молча согласилась и стала ждать.       Коля отошел на достаточно большое расстояние и, прихватив камень, двинулся в глубь леса, обходя маленькие кусты, зарылся в траве. Когда часовые были в небольших группах, кинул камень в ствол стоящего вдалеке дерева и свистнул. Молодые солдаты всем табуном рванули на звук. А девушка сорвалась с места и кинулась к вагону. Увидев, что возлюбленная забралась в вагон, парень побежал по направлению к северо-западу, пытаясь увести часовых вглубь леса.       Он бежал к холму, откуда можно было спокойно прыгнуть в реку или обрыв, которых в этой местности было достаточно. Услышав лай приближающихся собак и свист поезда, оповещавшем об отбытии, Николай ускорился. Поезд отходил и набирал скорость слишком быстро, и если он не хотел остаться тут один, ему необходимо было успеть.       Хельма, тихо сидевшая в вагоне с зерном с открытым верхом, пыталась высмотреть Колю. Поезд набрал уже полную силу и, смотря на небольшие холмы, она ждала, когда он появится. Мужчина выбрал удачное время и, завидев поезд, резко рванул вправо и прыгнул в отсек к девушке, успев при падении содрать кожу на руках. Он пригнулся, и схватил в охапку Гудериан, чтобы ее не узнали.       Немецкие часовые кричали что-то ему вслед, стреляли, но он этого не слышал. Парень ничего не слышал, кроме крови, пульсировавшей в висках, и Хельмы, что-то пищавшей под ухом.       — Ты цела? — Коля только и успел задать этот вопрос, — все нормально?       — Да-да все нормально. Ты как? Сильно поранился?       — Нет. Видишь, даже не до крови, просто так ободрал.       Спустя время, за которое он смог прийти в себя, парень чуть показал голову и осмотрелся. Солнце, плененное дымом концентрационных лагерей, быстро скрылось, и гарь весь путь сопровождала их.       — Куда мы теперь?       — Смотря куда идет поезд. В какую часть Польши. Если идет в верхнюю часть, то там будет проще сбежать и добраться до наших. В любом случае, большая часть пути, можно считать, пройдена, и мы можем расслабиться.       Прошедшая ночь была тяжелой. Коля с Хельмой то и дело просыпались каждые пятнадцать минут. Весь путь этот вагон досматривали с особой тщательностью, ворошили зерно и один раз тыкали вилами, благо всё обошлось. Часто приходилось прятаться с головой, зарываясь. И поэтому сейчас, лежа, раскинув руки, девушка мечтала только об одном: добраться поскорее.       — Коля, а что мы будем делать с моим ломанным русским? — вопрос застал Ивушкина врасплох, ведь об этом он и не подумал.       — Скажем что ты из нейтральном страны. Они точно не знают тебя как племянницу, да и наверняка особо придираться не будут. Я надеюсь, — Коля рассматривал карту. — Думаю, мы скоро будем спрыгивать с вагона на станцию, нам все равно не нужно. Да и это лишние проблемы, мелькать перед немцами не хочется. Мы спрыгнем тут, — он указал участок на карте, — и будем идти по лесу. Это займет много времени, зато более безопасно, — мужчина сложил карту.       — Я надеюсь, что мы очень скоро доберемся до наших.       — Если тебя снова призовут воевать? — неожиданно для него выдала Хельма и поставила его чуть ли не в тупик.       — Э-э-э... Попытаюсь выпутаться. Скажу, что по здоровью не подхожу, к тому же посмотри на мою худобу, — Коля расправил руки. — Я ведь действительно не могу ничего, хоть мозги и работают.       — Не говори так, — прошептала девушка и отмахнулась руками, молча смотря на зарю, восходящую над землей.