Возьмите ответственность за меня, Цзян Ваньинь

      У медали всегда есть две стороны. И в семье Лань эта фраза выразилась в братьях, что с детства были неразлучны.       — Молодой наследник хорошо показал себя на банкете в ордене Цзинь.       — Верно-верно. Но что насчёт Второго Нефрита? Мой сын говорил, что его результаты превосходят брата.       — Ах, ты об этом. Это правда. Но…       Лань Ванцзи знал, что будет дальше.              — … он ведь точно как машина?        Именно поэтому Лань Ванцзи не любил какие-либо выходы на светские мероприятия, даже если об этом просил дядя. С каждым годом он стал всё более и более редким гостем, но молва «о двух Нефритах» всё не стихала, обрастая слухами.       — Молодой наследник Лань хорош собой. Когда же появится госпожа Лань…       — … Второй Нефрит, интересно, что с ним…       Братья Лань были неразлучны, точно та медаль с двумя сторонами. Но если Лань Сичэнь улыбался на публику и вёл усердную работу для будущего процветания ордена, Лань Ванцзи всё более закрывался в себе и уходил в совершенствование магии.       «Я не могу быть как брат»       Он искренне восхищался своим старшим братом, который находил выход из любой ситуации так, чтобы все остались довольными. Он хотел хоть немного облегчить его ношу…       — Ванцзи, прости, кажется, я подвёл тебя и наш орден.       Неловкий смешок ворвался из уст человека, которым он восхищался более всего. Его брат, его опора, угасал с каждым днём всё больше и больше. И причиной этому был он.       Мэн Яо.       Тот, кто обманом заставил брата оступиться. Тот, кому брат отдал сердце. Тот, кем дорожил…       Ванцзи не понимал, что означали слова брата «потому что я люблю его». Но он истолковывал их как «он будущий Лань, а адептов своего ордена нужно защищать». Но наступил момент, когда Ванцзи всё осознал.       Сидя на чужой кровати, он вглядывался в уставшее лицо спящего человека. Он видел, как тот себя изводит. Он знал, к чему это приведёт.       Но всё, что он мог делать — просто наблюдать.       — Брат… что мне делать?       Штора, разделяющая больничную кровать и весь остальной мир, открылась. Мо Сюаньюй кинулся к Вэй Усяню и пытался разбудить его, но сейчас, под чарами, наложенными для отдыха, всё было тщетно. Пришедший с ним Цзинь Цзысюань положил ладонь на плечо ребёнка и покачал головой. Похоже, Мо Сюаньюй застал обморок Вэй Усяня и хотел позвать на помощь брата, но Лань Ванцзи опередил его.       Лань Ванцзи не знал, как ему помочь Вэй Усяню, кроме вечных причитаний «это опасно» или «оно того не стоит». Единственное, что он знал наверняка, так это причина.       Цзян Чэн.

***

      Признание в жизни девушки — это особенный момент.       Жизнь цветёт новыми красками, а сердце бьётся, как заведённое.       Приход поры любви…       Цзян Чэн с покрасневшим лицом вспоминал все прочитанные по совету сестры книги. Нет, они были интересными, но раньше Цзян Чэн не понимал, что это за «пора любви»…       Ну, он не понимает и сейчас.       Просто этот, мать его, Лань не умеет правильно истолковывать свои мысли. Цзян Чэн действительно стоял в мастерской, оборудованной для прибывших ланьцев, но это была не их семейная мастерская в Гусу. То бишь:       Приглашение в мастерскую семьи Лань = призание в любви и предложение.       «Они все в семье Лань такие…»       Лань Ванцзи, которому жалко было и слова лишнего сказать, кроме «мгм», тут же предстал перед его глазами. Очевидно, это их семейная черта. Сейчас старший Лань тоже говорил только:       — И ты хочешь, чтобы я с этим помог?       — Мгм.       — Я? Тот… Та, что не касалась ни одного изделия?       — Мгм.       — Ты знаешь ещё что-то, кроме «мгм»?!       — М-м.       Ну, теперь он был не «Лань Ванцзи бета версия», а «ланьской травоядной коровкой». Это сравнение немного позабавило Цзян Чэна, но когда ему в лицо сунули коробочку, он тут же нахмурил брови, беря её в руки и открывая. Лань Сичэнь незамедлительно пояснил:       — Стыдно признать, но именно из-за работы над ними, я не успел к началу семестра.       — М-м, вот как? — боже, он тоже превращается в «коровку». — Так… и причём здесь я? Или тебя всё-таки долбанула молния?       Лань Сичэнь рассмеялся, думая, что это шутка, несмотря на всю серьёзность заявления, но всё же продолжил объяснение:       — Эти серьги… мне хотелось бы сделать их особенными. Но пока что это всего лишь самое обычное изделие.       Цзян Чэн рассматривал то, что Лань Сичэнь назвал «обычным изделием». Он не разбирался в этом, но немного уроков от сестры дали ему понять, что это действительно хорошая работа. Тонкие изгибы линий. Камни, сверкающие при блеске. И всё это создавало узор цветка лотоса.       — Это действительно, — Цзян Чэн не находил слов. — Потрясающе. Правда.              Лань Сичэнь предполагал подобный ответ. Всё же даже Лань Цижэнь оценил выросшее мастерство своего племянника. Но это было не то, чего хотел Лань Сичэнь. Совсем не то.       Забрав коробочку назад, Лань Сичэнь бросил задумчивый взгляд на эту пару серёжек и пробормотал:       — Им не хватает… эксцентричности?.. Совсем не похоже.       Цзян Чэн долго сверлил взглядом эту задумчивую фигуру и всё-таки выдал:       — Да любой был бы рад этому украшению. Все знают о навыках мастеров Гусу, — Цзян Чэн пожал плечами, потому что это действительно было правдой. Даже матушка берегла каждое украшение от их мастеров, потому что они были намного дороже, чем золото. — Так что кому бы они не предназначались, уверен, этот человек будет рад.       Лань Сичэнь медленно повернулся и с опаской спросил:       — Вы правда так думаете?..       — Конечно.       Лань Сичэнь ещё некоторое время сверлил его взглядом. Казалось, он что-то искал в этом ответе, а может в самом Цзян Чэне. Но, вздохнув, он закрыл коробочку и уверенно сказал:       — Нет. Они слишком посредственны, чтобы отдать их владельцу.       — Чего-сь?..       — Да и не уверен, что этот человек будет рад подобному подарку.       — Ха-а?..       Он вообще слышит себя? Наследник Лань, Вы в курсе популярности изготавливаемых украшений семьи Лань?! Был случай, когда лучшие с детства подруги мадам Юй и госпожа Цзинь рассорились только из-за одной пары колец!       Цзян Чэну так многое хотелось сказать этому «мастеру, который не видит ценности своих изделий», но Лань Сичэнь опередил его:       — Госпожа Цзян, если Вы не против, то я хотел бы пригласить Вас на прогулку.       — Меня?.. Зачем?       — Мне кажется, что это поможет улучшить изделие.       Цзян Чэн ничего не понимал. Он правда был далёк от искусства и это та стезя, в которую он даже не лез, пусть мадам Юй своими молниями всё имение спалит. И именно это он и сказал:       — Я же сказал-а… Сейчас я на пятом году обучения. У меня экзамены. Да и господин Лань выпускник.       — Хм-м. Это так, — Лань Сичэнь задумался и Цзян Чэн решил, что, наконец, отделается от компании этого человека, но как бы не так. — Тогда всё легко решаемо. Взамен помощи с изделием — я помогу с теми предметами госпоже Цзян, в которых она имеет пробелы. Заодно освежу свои знания.       Это звучало…       — Я согласен-сна…       … слишком хорошо.

***

      Тяжёлый день подошёл к концу, и ночь опустилась на больничную палату Хогвартса.       Цзинь Цзысюань бросил в тишине:       — Эй, спишь?       С соседней койки кинули такое же раздражённое:       — Ты чё здесь забыл, павлин?       — Ах ты!.. — Цзинь Цзысюань вскочил с кровати, кривясь от боли в ноге. — Если бы не дева Цзян!..       — Не приплетай шицзэ, — Вэй Усянь отвернулся. — Она не виновата в твоей никчёмности. Ха. Взял да и сломал ногу в Квиддич. Что за бездарность.       — Тц! — Цзинь Цзысюань упал обратно на кровать. — Кто бы говорил. Я слышал о тебе с Цзян Чэном. По сравнению с тобой, я ещё везунчик.              В больничной палате, где были лишь эти двое, повисло молчание. Цзинь Цзысюань, несмотря на всю свою павлинью сущность, был чертовски прав. И Вэй Усянь это знал, но не хотел признавать.       Вэй Усянь позвал:       — Эй, павлин.       Цзинь Цзысюань не откликнулся.       — Агх, ладно. Цзинь Цзысюань, молодой наследник Цзинь, о, прошу, снизойдите сказать хоть слово этому смертному!       Штора была отодвинута Цзинь Цзысюанем с костылём.       — Давай выкладывай. Если так и продолжите вести себя как дети малые, то дева Цзян будет расстроена.       Было необычно это слышать от избалованного наследника самого богатого ордена. Будет не преувеличением сказать, что если бы была возможность, то его семья купила бы все другие ордена. «Избалованный маменькин сыночек» очень подходило ему. Но сейчас Вэй Усянь не мог этого сказать, потому что единственный, кто попал в ловушку вседозволенности, был именно он.       — Во-первых, — Вэй Уснь перевёл дыхание. — Прости.       — Думаю, ты должен говорить это не мне, — усмехнулся Цзинь Цзысюань.       — С чего-то надо начинать.       -… считаешь меня простой ступенькой?       -… — Вэй Усянь нахмурился и попробовал ещё раз. — Хорошо… Цзинь Цзысюань, прости меня за то, что я был полудурком, бил тебя в нос при встрече, смешивал с грязью и называл «павлином». Хотя последнее очень даже подходит.       На лбу Цзинь Цзысюаня вздулась вена, но он же был не ребёнком, верно?       *бам*       По голове Вэй Усяня прилетел костыль.       — Ай! Больно же! — Вэй Усянь схватился за ушибленное место.       — Ладно. Прощён, несмотря на свою ужасную натуру.       — Кто бы говорил…       — Чё вякнул?       — Ладно-ладно. Благодарю за прощение.       Пока Вэй Усянь бурчал нечто невнятное, Цзинь Цзысюань сел обратно на свою кровать. Его ногу уже подлечили, но это не значит, что он может её так просто напрягать.       — А что во-вторых? — спросил Цзинь Цзысюань. — Пойдёшь и извинишься перед Цзян Чэном за поломанную судьбу наследника?       Когда Цзинь Цзысюань об этом сказал, то Вэй Усянь выглядел ещё большим злодеем. Не перенять способности главы клана то же самое, что выставить себя на показ как полную бездарность и бестолочь, опозорившись перед старейшинами. Вэй Усянь об этом, конечно, знал, но участвовать в подобном напрямую не был готов…       — Во-вторых, я всё исправлю. Цзян Чэн не должен выслушивать всех этих старпёров только из-за моей глупости.       — Да? И как же? Нельзя так просто взять и поменять свой тип магии.       — Ну… есть одна идейка.       Цзинь Цзысюань вопросительно посмотрел на Вэй Усяня, но тот глядел не на него, а ему за спину. Он обратился к тому, кто стоял там:       — Ай-яй-яй, Лань Чжань, вот так нарушать комендантский час.       — Что?! — Цзинь Цзысюань обернулся и увидел фигуру Лань Ванцзи. — Такой бесшумный…       Но прежде чем Вэй Усянь успел озвучить свой план, Лань Ванцзи первый подал голос:       — Нельзя. Это опасно.       — Но я ничего не сказал!       Глаза Лань Ванцзи остужали лучше любого холода. Он вперил взгляд в двух заговорщиков и чётко сказал:       — Ты хочешь проникнуть в запретный отсек библиотеки.       — О~ Так ты о нём уже знаешь. Ай-да, Лань Чжань.       — Вэй Усянь, ты сумасшедший ублюдок, — промямлил Цзинь Цзыюань. — Там же сказано: запретный!       — Вот поэтому тебя зовут «маменькиным сынком», Цзинь Цзысюань. Нам же известно о ней, значит можно и идти!       — Угх…       Вот так в больничной палате собралась группа по спасению Цзян Чэна от участи на всю жизнь жить бок о бок с молниями. Но что же делает сейчас причина сбора?       — Агх… Можешь перестать?!       В комнате ударил очередной раскат грома, а кровать Цзян Чэна была вся мокрая от без перебоя бьющего ливня. Это было то, что он не в состоянии контролировать.       — Цзян Чэн, давай же, успокойся. Вдохни-выдохни… — он расслабился, — А-а-а! Бесит-бесит-бесит! — и вновь принялся колотить головой по мокрой подушке.       «Зачем я согласился?!»       Его женский облик продлится около недели. С момента же его обращения прошло, считай, три дня. Осталось четыре, а потом он вновь станет наследником ордена Цзян, мрачным и агрессивным Цзян Ваньинем, приятно познакомиться.       — И что я должен буду ему сказать?.. Простите, но у меня такое хобби, мать его?!       Это была дилемма, которую ему необходимо было разрешить. В конце концов, Лань Сичэнь — это не просто ученик, а будущий наследник ордена Лань, который, на минуточку, один из самых влиятельных орденов наравне с Цзинь и Не. Орден Цзян был известен, но лишь благодаря Юй Цзыюань, которая заправляла в международном министерстве магии…       — Матушка убьёт меня.       И это было правдой.       Пока Цзян Чэн мысленно представлял свою казнь, Мармеладка сидела на его столе. Она не боялась воды или грома, потому что была необычной кошкой. Но вот молнии тоже были не самыми обыкновенными. Они были пропитаны магией и вот это уже было для неё опасно. Её кошачий глаз скользил по хозяину и его нестабильном состоянии, а потом её носик дёрнулся. Вильнув хвостом, она что-то стащился со стола.       — Мармеладка?.. — в нос Цзян Чэна тыкался мокрый нос. — Это опасно для тебя, не подходи…       — Мя-а~       Мармеладка толкнула к Цзян Чэну знакомую баночку. Это была мазь, которую отправила Цзян Яньли через его питомца. Он взял её в руки и с недоумением посмотрел на кошку, спрашивая:       — Мармеладка, зачем мне это?..       — Ма~а       Цзян Чэн, если честно, не мог понять, о чём говорит Мармеладка, но интуиция подсказывала открыть баночку. Это была мазь как мазь. Но на крышке он увидел нечто странное.       «А-Хуань, я знаю, что ты плохо спишь. Это мой небольшой подарок тебе: скажи девиз ордена Цзинь и эта мазь примет вид свечи. Надеюсь, этот подарок поможет тебе высыпаться»       — Что?.. «А-Хуань»?.. Разве это не личное имя Лань Сичэня? Разве это не подарок от сестры?       В голове Цзян Чэна была каша и, заметив это, Мармеладка пихнула Цзян Чэна, призывая его воспользоваться подарком.       — Мармеладка, но это не моё…       — Ма~а!       — Ладно… только отойди подальше.       Мармеладка убежала, чтобы вылизать свою намокшую шёрстку. Цзян Чэн же сказал вслух девиз ордена Цзинь и мазь приобрела густую консистенцию, пока не затвердела. В её центре загорелся магический огонёк, который не могла потушить буря в комнате.       — Это… и правда свеча, — Цзян Чэн чувствовал, как тепло от баночки согревает его ладони. — Что за глупое изобретение.       Но несмотря на сказанные слова, он чувствовал исходящую от свечи магию, которая убаюкивала его. Все мрачные мысли отступали на второй план, а голова наполнялось лишь светлыми воспоминаниями.       Раскаты грома перестали бить, а дождь лишь покрапывал, пока полностью не закончился.       Мармеладка, которая наблюдала издалека за этой переменой, подбежала, потыкалась носиком в палочку, призывая избавиться от воды. Цзян Чэн вяло коснулся палочки, собирая влагу вокруг себя в пузырь и выливая её в открытое окно. Уставшее тело плюхнулась на уже сухую кровать, бормоча:       — Мармеладка, спасибо…       — Мр~р       Кошка потёрлась головой об щёку Цзян Чэна, пока её голову не потрепали. Заурчав, она пристроилась рядом, балансируя бушующую магию внутри Цзян Чэна.       Свеча, предназначенная для одного человека, горела для другого, даря спокойный сон со сладкими сновидениями…

***

      Лань Сичэнь стоял у входа в библиотеку. Они договорились о встрече во второй половине дня после всех уроков. Но Цзян Чэн опаздывал…       «Всё ли в порядке?»       Вчера он определённо был не в духе. Бедное дерево запомнит это избиение надолго. И Лань Сичэнь попытался сгладить углы… но это не так уж просто, как кажется.       Как раз когда он подумал о девушке, появился шум.       — Да что б вас…       — Пурпурная Паучиха!       — Она там!       — Госпожа-а Пурпурная Паучиха-а! Наступи-и на меня-а!       Зацепив взглядом Лань Сичэня, Цзян Чэн схватил его за воротник и затащил в библиотеку, закрывая дверь и переводя дыхание.       — Ха-а… ха-а… прости за … опоздание…       — Не волнуйся. Я уже понял.       Цзян Чэн наконец перевёл дыхание и посмотрел на спокойного Лань Сичэня, проходя вглубь и бросая:       — Ты слишком понимающий. Прямо как моя сестра.       Лань Сичэнь замер на мгновение.       «Понимающий», да?..       Цзян Чэн обернулся на стоящего у входа Лань Сичэня, и выгнул бровь:       — Ну что, идёшь? Нам надо переждать эту толпу фанатиков.       — А? Конечно, просто задумался.       Их первое свидание началось с небольшого происшествия, но ничего более не предвещало беды.