— Не хотите начать свой день с кофе по-ирландски? — улыбается знакомый бариста, и я отвечаю ему такой же улыбкой.
— Боюсь, меня не так поймут на работе.
— Тогда, как обычно?
— Да, только добавьте сироп, — склоняю голову набок, продолжая поддерживать легкую беседу, что наполнена отголосками флирта. — На свой вкус.
— Как пожелаете, — отходя от кассы и закатывая рукава формы, подмигивает Клейтон — его имя черным маркером выведено на бейджике и хрупким воспоминанием сидит в моей голове.
Оплатив, я сама делаю шаг в сторону. Привычно осматриваю кафе, которое находится через дорогу от офиса, и делаю глубокий вдох, улавливая слабый горьковатый аромат кофе. Немного смущенно отвожу взгляд, стоит пересечься с темными глазами Клейтона, и утыкаюсь в прилавок с пирожными. Уже мечтаю скрасить обеденный перерыв кусочком шоколадного торта или, быть может, малиновой тарталеткой.
Будь рядом со мной Фиби, она бы пихнула меня локтем и кивком указала на Клейтона, всем своим видом намекая обратить внимание на него, а не на сладости. Возможно, даже вынудила бы залиться блеклым румянцем от неуместного подкола.
В этом вся Фиби и ее тяга к любовным делам. Однако это не отталкивает.
Порой ее легкость и капля сумасбродства, что прячется за серьезным карим взором, заставляют почувствовать себя живой. Словно нет никаких проблем и голова вовсе не забита работой, которая усталостью и тяжестью оседает на плечах. Словно я дома, где вместо однотипных задач меня ждет привычный поход на пляж, что располагается через одну улицу от моей. С Фиби я будто возвращаюсь в беззаботное детство, где меня волнует лишь наличие фруктового льда в палатке с мороженым и мягкой чиабатты в любимой пекарне.
— Большой латте с малиновым сиропом, — громко произносит Клейтон и ставит цветной стаканчик на стойку. На белой крышке тонкими черными полосками нарисовано мультяшное солнце. Рядом приземляется бумажный пакет с названием кафе.
— А это? — хмурюсь.
— За счет заведения, — рвано поправляет темную челку. — Потрясающе выглядите.
Я интуитивно провожу ладонью по черному шифоновому платью и с большим удовольствием принимаю комплимент. Настроение поднимается не только от явной сладости в пакете, но и от приятных и звучащих искренне слов. Мне не остается ничего, кроме как с улыбкой поблагодарить и попрощаться, напоследок кокетливо обернувшись через плечо.
Может, Фиби права, и стоит обратить внимание на этого молодого человека?
Только есть ли смысл брать на себя часть ответственности за отношения, когда сейчас у меня все замечательно? Какой толк затягивать себя в невидимые цепи, чтобы потом сдирать их вместе с собственной кожей и плотью, если жизнь не сложится, как в счастливых любовных романах?
Вот и я пока не испытываю потребности.
Единственная потребность, которая меня сейчас волнует, — закрывающиеся двери лифта и высокие, не дающие ускорить шаг шпильки.
— Подождите! — с придыханием прикрикиваю и влетаю в лифт с бормотанием благодарностей. Слова теряются в шуршании пакета с десертом, тугой боли в лодыжке и моем удивлении, стоит вскинуть голову и увидеть Александра.
— Не нужно так торопиться. Это не последний лифт, — вместо приветствия говорит.
— У меня завтрак, — показательно приподнимаю стаканчик, кивком указывая на панель с кнопками. — Остынет.
Александр усмехается. Он неторопливо нажимает на нужный этаж, а я задерживаю взгляд на его ладони; на блеклых разводах вен, скрытых под слоем карамельной кожи; на длинных пальцах. В памяти вспыхивают не только картинки, но и фантомные касания, что искрами разносятся по телу. Они вынуждают переступить с ноги на ногу, глупо потеряться между мечтой и реальностью. Появляется желание повторить произошедшее в переговорной и еще раз позволить себе раствориться в моменте.
Oddio…
Чувствую, как в лифте становится жарко.
— Не передумала?
— Что? — отвлекаюсь от своих же фантазий и снова ловлю холодный голубой взгляд. Он наполнен откровенным интересом и насмешкой, которая вынуждает взять себя наконец в руки.
— Наш договор.
— Нет, — уверенно отвечаю. — С чего мне передумывать?
Пройдясь языком по нижней губе, Александр хмыкает.
— Прошли выходные. Многое может измениться за два дня.
— Но не мое решение.
По крайней мере, было бы глупо упускать столь выгодное предложение. Хоть и все два дня Александр не покидал мои мысли и сейчас упорно — даже умело — заполняет их снова.
— Как скажешь, — натягивает на лицо чертовски довольное выражение. — На сегодня есть планы?
Я задумываюсь лишь на секунду. Выбираю между привычным одиноким вечером в пустой квартире и точно хорошим сексом. Слежу, как чаша весов с каждой секундой сильнее клонится к земле, пока не ударится о нее с привычной мелодией и открывающимися дверцами лифта.
— Нет, — с благодарностью киваю, когда Александр пропускает меня вперед. — Неужели есть ко мне предложение? — с наивной полуулыбкой спрашиваю.
Очевидный вопрос явно нравится Александру, и он расправляет плечи. Немного наклоняется ко мне. Так, что окутывает не только запахом парфюма, но и волной тепла.
— Хочу снять номер. Как мы и договаривались: нейтральная территория. Есть какие-нибудь предпочтения?
Открытое обсуждение нашей встречи, так еще в коридоре офиса, застает меня врасплох. А Александру будто и дела нет до проходящих мимо сотрудников. Впрочем, и моя бдительность на секунду испаряется, когда взгляд цепляется за обтянутые белоснежной рубашкой предплечья Нильсена, стоило ему деловито проскользнуть ладонями в карманы брюк.
Прокашливаюсь и приподнимаю подбородок. Едва заметно стряхивая со лба челку, чтобы лучше видеть настоящего искусителя.
— Пусть это будет не рассадник клопов.
Нильсен лишь насмешливо выгибает бровь, пока я продолжаю крепко сжимать свой второй завтрак в руках и бороться с накатившим смущением. Оказывается, договариваться о сексе не так просто, как представлялось в теории.
— Можно номер без завтрака, — торопливо добавляю, тем самым увеличивая свой псевдо-райдер.
На этот раз Александр не успевает ответить или едко сделать замечание — его перебивает практикантка, которая хватается за моего партнера, как за спасательный круг.
— Чертежи не открываются! — она тычет Нильсену в лицо открытым ноутбуком, из-за чего он щурится и делает шаг назад. Старается скинуть напор молодой и явно обеспокоенной девушки. — Мне конец!
Не желая выслушивать чужие крики, я незаметно покидаю их компанию. Следую дальше по коридору и перед тем, как завернуть за угол, позволяю себе еще раз посмотреть на Александра. Но когда оборачиваюсь, не нахожу ни его, ни ту молодую практикантку. Оно и лучше. Не придется снова испытывать неловкость и чувствовать жар на щеках.
Александр поймал меня сегодня слишком неожиданно. Пожалуй, я не была готова к столь резкому переходу от простых коллег к сексуальным партнерам. Да и не думала, что он начнет выяснять все нюансы настолько невозмутимо. Можно же было просто написать сообщение, а не светить своей уверенной и все же красивой физиономией.
— Проспала? — сразу в лоб спрашивает Фиби, когда я появляюсь за рабочим столом.
По-доброму закатываю глаза. Ставлю свой завтрак и целую Браун в щеку.
— Какого плохого ты обо мне мнения. Просто, для
некоторых я сегодня обворожительна.
Фиби цокает языком и наигранно отворачивается, вынимая из сумочки зеркальце и любимую алую помаду. Отточенными движениями проходится по губам, и кремовая текстура моментально добавляет подруге изюминки; ярким пятном выделяется на фоне белой шелковой блузы и приковывает к себе чужие взоры. Особенно часто в ловушку Браун попадает Эш, который с проглядываемой периодичностью зависает на несколько секунд, а то и минут, заметив поблизости свою возлюбленную.
С неподдельным интересом наблюдаю за представлением, параллельно разрывая пакет и радуясь увиденному кусочку шоколадного торта. Отдаю ему все свое внимание, наслаждаясь нежностью горьковатого крема.
— Ладно, — сдается Браун. — Это от того бариста? — киваю. — С черными волосами?
— Да.
— Карими глазами?
— Да.
— Который еще очень-очень симпатичный и подкачанный?
— Да, — устало на выдохе говорю и чуть наклоняюсь вперед, намекая закончить описывать Клейтона.
— С татуировкой на руке?
— Фиби! — со стуком ставлю стаканчик и свожу брови к центру. — Нет у него никакой татуировки.
Своим ответом подзадориваю Фиби, и она победно щелкает пальцами свободной руки, указывая на меня.
— Вот видишь, как у тебя все подмечено. А ты продолжаешь отнекиваться, — деловито ведет плечом, а я несильно пихаю Фиби в ногу мысом туфли.
— Мы ходим туда обедать почти каждый день. Конечно, я его запомнила!
Фиб фыркает, приводя странный аргумент:
— А я особо и не запомнила. Тем более, внешность у него такая, — она очерчивает ладонью контуры своего лица, — не для меня. То ли дело Эш.
Я открыто смеюсь и промакиваю губы салфеткой. Избавляюсь от крема и расстроенно вздыхаю, замечая на бумажке следы от своего блеска.
— Может, и мне не очень симпатизирует Клейтон? — упираюсь локтем в стол и подпираю подбородок. — Не спорю, он красивый, но чего-то не хватает. И, может, у него дюжина таких, как я, клиентов.
— Ты знаешь, у тебя всегда есть запасной вариант. Просто нужно немного подождать, — Фиби открыто насмехается и откидывается на спинку рабочего кресла. Она выжидает несколько секунд, пока шестеренки в моей голове активно крутятся.
— Ты сейчас на своего брата намекаешь? Боже, ему же десять! — тычу в подругу одноразовой вилкой.
— Маркус от тебя без ума, — со смешком говорит, и я смеюсь в ответ, вспоминая, как черноволосый мальчишка неумело флиртовал со мной всякий раз, как я появлялась в родительском доме Фиби. — Тем более мы достаточно близки, чтобы стать родственниками. Да и с отношениями ты особо не торопишься.
— Действительно, — язвлю. — Тогда точно еще лет десять подожду.
Веселье Браун пропадает.
— Долго… — протяжно говорит, и я хмыкаю.
Прокручиваю в руке стаканчик с остатками кофе. Делаю глоток и слабо морщусь от сладости скопившегося на дне сиропа. В возникшую паузу позволяю себе немного задуматься; взвесить все «за» и «против», прежде чем невзначай поднять волнующую меня тему.
— Хочу попробовать что-то вроде отношений без обязательств, — намекаю и замечаю интерес в глазах Фиби. — Просто секс с одним человеком, — не решаюсь сказать, что уже влезла в такую авантюру, потому что до конца не понимаю, к чему это приведет.
— Любопытно, — Фиб хмурится. — И кто этот счастливчик?
— Пока не определилась, — откровенно вру. Не готова сейчас раскрывать все карты, поэтому игнорирую отголоски совести, которые указывают на нашу крепкую с Фиби дружбу. — Но мне кажется, это хороший вариант, — прокашливаюсь. — Стабильность, безопасность и взаимовыгода, — перечисляю отмеченные не только мной, но и Александром плюсы.
— Допустим. Не боишься, что это станет привычкой или чем-то бóльшим?
Непонимающе смотрю на подругу, и она поджимает губы.
— Что если через определенный промежуток времени ты в него влюбишься?
Давлюсь слюной от фразы Фиби. В голове моментально вспыхивает образ Александра: улыбка, ямочки на щеках, теплота в холодном взгляде. Все сверху присыпается воспоминаниями о горячих, страстных поцелуях, которые будто до сих пор чувствуются на коже. От такого наплыва эмоций становится не по себе, и я уверенно произношу:
— Нет, я точно не влюблюсь в него.
— В кого?
— Я… — тяну и торопливо добавляю: — Не влюблюсь в того, с кем буду спать. Это даже звучит глупо и противоречит моим принципам.
Фиби приподнимает брови и с выражением лица, которое заранее указывает на мой провал, откидывается на спинку кресла.
— Так все романы с фильмами и начинаются.
— Фиб, мы не в романе и не в фильме, чтобы о таком рассуждать. Тем более я не намерена связывать свою жизнь с любовью ближайшие лет пять. У меня карьера!
— Любовь это не волнует. Она просто случается, — кивает в подтверждение своих слов и вынуждает меня застыть, захлебнувшись в потоке страха за собственный провал.
Однако я не успеваю подобрать подходящий, оправдывающий меня ответ, потому что голос одной из коллег перебивает:
— Может, хватит болтать и пора начать работать? — Кимберли, сидящая сбоку, поправляет очки, а Фиби лишь иронично улыбается и вновь хватается за помаду.
— До начала рабочего дня три минуты, и я сполна их потрачу на разговоры, потому что за свою зарплату перерабатывать не собираюсь.
Удивленно распахиваю глаза и гляжу на Браун, которая поправляет свой макияж. Хохотнув, я соглашаюсь с ней и утыкаюсь носом в остатки торта. Быстро избавляюсь от сладости и выкидываю пустую упаковку за секунду до того, как мне на стол приземлится стопка документов.
— Загрузишь в базу до обеда? — моя начальница поправляет темную с сединой челку и подмигивает. — О бонусах говорить не буду. Сама знаешь.
И снова не успеваю ответить — мисс Миллер исчезла так же незаметно, как и появилась.
— День будет длинным, — удрученно подмечает Фиби и проводит пальцем по бумажкам. — Но мы обязательно обсудим твой эксперимент.
Молча соглашаюсь и погружаюсь в работу. Радует только намек на выплату очередных бонусов от начальницы и мое размеренное движение к повышению. По крайней мере, я на него надеюсь.
Надеюсь равно так же, как на исчезновение переживаний, которые вызваны разговором с Фиби. Меня все же подкосило ее предположение о возможной влюбленности, потому что такого просто не может быть. Порой мне кажется, что я и любить не умею. Ведь за все свои двадцать три так ни разу никому в любви не призналась. Даже последний мой молодой человек, отношения с которым длились больше года, так и не услышал заветные слова. Хотя я сполна купалась в них.
Просто… любовь, забота мне непонятны, наверное.
Живя в семье карьеристов и помешанных на работе людей, я так и не научилась выражать свои чувства. Да и не у кого было учиться. Вся любовь сводилась только к похвале за дисциплину и достижения в учебе. А стоило пойти наперекор, выразить свою слабость или недовольство, как ты сразу падал в глазах многочисленных родственников.
Так случилось и со мной, когда я проявила желание не идти по стопам родных; когда решила выбирать сама. Тогда, по словам моего papà, я предала всех. То ли дело мой старший брат, который всю жизнь был «примером» и добился уважения
. И им плевать, что я тоже иду к успеху.
Тяжесть раздумий и воспоминаний преследовала меня до перерыва. Боязнь не разобраться в собственной жизни, чувствах и желаниях подкосила, оставляя на душе очередную дыру. Заполнить ее вкусным обедом не удалось. Зато повеселила Фиби, которая в красках расписала мои будущие отношения с еще
неизвестным молодым человеком.
Отодвигаю доделанные документы и замечаю знакомый яркий стикер. Не раздумывая, отклеиваю его и вчитываюсь в короткую записку.
Если все еще не передумала, то я вызову такси к 20.00. Отправь мне свой адрес.
А.
Смотря на буквы, невольно подтверждаю свои утренние домыслы: Александр не умеет пользоваться сообщениями. От такой мысли становится забавно, и я приподнимаю уголки губ.
— Список очередных дел? — интересуется Фиби, пугая.
— Д-да, — заикаясь, тараторю и запихиваю записку в ежедневник, где хранится прошлая.
Я обязательно расскажу все Браун, но сначала надо узнать — стоит оно того или нет.
***
Поездка от дома до отеля, как и регистрация, прошла словно в тумане. Мозг до конца не смог осознать произошедшего и понять, каким образом моя ищущая приключения личность окончательно и бесповоротно согласилась вступить в «отношения» с коллегой. Однако отголоски сознания продолжают открыто кричать, что это отнюдь не ошибка, а лучшее решение в жизни. Виной всему — Александр и его встреча.
Прилипнув взглядом к голому мужскому торсу, сглатываю моментально возникшую во рту вязкую слюну. Она прокатывается по горлу, как по терке, оставляя за собой болезненные ощущения и хрипоту в голосе.
— Не ожидала, — признаюсь, продолжая смотреть на четкий рельеф тела. Держусь из последних сил, чтобы не прикоснуться. — Отличный прием.
— Только из душа, — отмахивается Александр и пропускает внутрь.
Я поражаюсь не только его спокойствию, но и красотой номера, когда, оставив сумочку в прихожей, оказываюсь в просторной спальне. Блики уходящего за горизонт солнца раскиданы по заправленной кровати и светлым стенам, на которых тонкими линиями выведены витиеватые узоры. Они схожи с переплетением железных прутьев изголовья. Поднимаю голову и вижу причину возникновения солнечных пятен — хрустальная люстра. Множество камней разных размеров и форм придают номеру необычность и изысканность.
— Чувствую себя дорогой проституткой, — заключаю и поворачиваюсь к Александру. Смотрю не ему в глаза, а ниже, и на мгновение возвращаюсь в переговорную, где имела возможность подушечками пальцев коснуться спрятанных под слоем тонкой рубашки мышц. Одурманивающее воспоминание.
Александр, зачесав челку, мягко усмехается и отталкивается от спинки кресла, на которую облокачивался. Подходит ближе и встает напротив.
— Все же лучше туалетных кабинок в клубе.
Прищуриваюсь. Впитываю каждый жест Алекса. Позволяю ему костяшками пальцев скользнуть по моей щеке.
— Прячешь за дороговизной неспособность выполнить свои обещания? — упираюсь ладонями ему в живот. Едва не дергаюсь, обжигаясь.
— Я всегда выполняю обещанное. Разве тогда, в пятницу, ты этого не поняла?
— Новичкам везет, — впиваюсь зубами в нижнюю губу, оттягиваю тонкую кожу. Вижу, как Александр следит за моими действиями и мысленно ликую.
Все сомнения наконец-то улетучиваются, и на смену им приходит желание: сильное, страстное, неподвластное.
Глядя Александру в глаза, веду ладонями ниже, касаюсь пряжки ремня. Замечаю, как зрачки съедают голубую радужку, полностью затемняя взор, стоит мне ногтями провести по ширинке вверх-вниз. На лице Нильсена образуется уже ставшая привычной усмешка, и он резко обхватывает мой подбородок. Тянет на себя и целует.
Не сразу понимаю — рассеянно застываю от напора и теряю свое первенство. Позволяю целовать себя, касаться, сжимать.
Стону Александру в рот, когда он пальцами впивается в мою ягодицу и ближе притягивает к себе, практически вминая в тело. Легкий сарафан вмиг начинает липнуть к коже, становится неудобным и его хочется быстрее снять. Вместе с дурацким ремнем Александра, который я никак не могу расстегнуть. Руки не слушаются, дрожат, а до разума достучаться невозможно. Его давно заволокла пелена вожделения.
— Всегда будешь бросать мне вызов? — спрашивает в губы. Не дает возможности ответить и разворачивает к себе спиной.
Ахаю и запрокидываю голову. Упираюсь затылком в плечо Александра, пока он без стеснения ладонями мнет мое тело. Не сдерживаю стона, когда он одной рукой сжимает мою грудь, другой — нагло пробирается под юбку и надавливает на клитор, массируя.
Сквозь сбитое дыхание надрывисто шепчу просьбы продолжить, чувствуя, как намокает белье. Сильнее выгибаюсь в спине и наслаждаюсь каждым касанием, которое блекнет на фоне мокрых, долгих поцелуев в шею. Дразня, двигаю бедрами, слыша рваный вздох.
— Хочу снять его с тебя, — уверенно говорит и выскальзывает из-под юбки. Вынуждает вернуться в реальность.
— Можешь делать все, что пожелаешь, — игриво веду кончиками пальцев вниз по предплечью Александра и обхватываю его ладонь. Подвожу ее к небольшому бантику сбоку.
Нильсен понимает все сразу и быстро расправляется с веревками. Резкими движениями стягивает с меня распахнувшееся платье, и обнаженную кожу опаляет новая волна прикосновений. Чувствую его ладони везде: на бедрах, животе, груди. Он жадно исследует каждый миллиметр, пока я плавлюсь от дикого желания и задыхаюсь в собственных сдавленных вздохах.
Разворачиваюсь в его руках, и мы встречаемся взглядами. В груди сердце порывисто ударяет о ребра, и я практически лишаюсь рассудка, ощутив мягкие губы на своих.
Александр уверенно наступает на меня. Как безвольную куклу укладывает на кровать, обжигая спину холодом простыней. Нависает надо мной и, разорвав долгий поцелуй, сам тяжело дышит. Он не говорит ни слова, склоняет голову набок, всматривается в лицо. Я в ответ обвожу подушечками пальцев его ключицы. Веду ниже, ниже. Наслаждаюсь твердым телом и нетерпеливо еложу.
Закусив губу, Алекс ловко стягивает с меня лиф. Не успеваю опомниться и, скользя затылком по подушке, шепчу что-то несвязное, больше похожее на пару фраз из порнофильмов. Но это не имеет значения — покрывая поцелуями грудь, Нильсен умудряется избавить меня от белья.
— Как я раньше такого не предложил? — горячо шепчет в ухо, пальцами легко проникая в меня.
— Oddio…
— закатываю глаза от удовольствия и правильных движений.
Александр искусно издевается. Ускоряясь и замедляясь, заставляет сильнее впиваться ногтями в его плечи, просить бóльшего, задыхаться от нехватки воздуха.
Внизу живота сильно жжет, когда Алекс останавливается. Он дразня везет влажными пальцами по внутренней стороне бедра, и щеки опаляет жар. Ни с чем несравнимая и опьяняющая близость манит. И Нильсен явно понимает это. Пользуясь моим замешательством, он раздевается. Кидает куда-то на пол упаковку от презерватива, а мне совершенно нет до этого дела. Я, находясь на границе сна и реальности, стараюсь запомнить, вбить себе в память вид до одури привлекательного обнаженного мужского тела.
Готова поклясться всем богам, что на данный момент Александр — самый лучший из всех мужчин, которые у меня были. Возможно, всему виной отсутствие в крови алкоголя, а, возможно, это факт и его нужно принять.
Впрочем, до этого нет сейчас дела. Меня волнует лишь Александр, который удобно устраивается между моих ног. Он упирается локтями в подушку и двигает бедрами, имитируя проникновения и доводя до головокружения.
— Алекс, договор, — привожу веский, на мой взгляд, аргумент, чем вызываю тихий смешок.
— Только он и ничего больше, — произносит и вновь целует.
Толкается в меня, и мы замираем. Лишь секунда требуется на осознание, прежде чем Нильсен плавными движениями постепенно затянет меня в омут наслаждения.
Мои просьбы смешиваются с его хриплыми стонами. Они вибрируют в районе солнечного сплетения и приумножают получаемое удовольствие в несколько раз. Я теряюсь в этих ощущениях и желаю продлить их; чувствовать, как в легких заканчивается воздух, как тело покрывается капельками пота, как мое имя эхом звучит в голове.
Чередуя затянутые глубокие и быстрые толчки, Александр смотрит мне в глаза. В них вижу настоящее плотское желание с примесью страсти, которая постепенно заполняет собой номер. Она смешивается с тяжелым горячим воздухом, скрипом кровати, смазанными поцелуями и напряжением во всем теле.
— Быстрее, — несколько раз торопливо прошу и прикрываю глаза. Прикусываю ребро ладони, когда Александр выпрямляется и, уперевшись коленями в матрас, приподнимает мои бедра.
Он крепко обхватывает талию. Большими пальцами надавливает на выступающие косточки и выполняет просьбу. Двигается быстрее. Сильнее. Глубже. Я оказываюсь полностью в его власти и ничего не имею против.
Свободной рукой хватаю его за запястье. Непроизвольно стремлюсь быть ближе, касаться, двигаться в ответ. Стараюсь растянуть момент близости как можно дольше: втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы, пока по ногам проносится дрожь, охватывая собой все тело.
Я зажмуриваюсь. На выдохе рвано произношу:
— Алекс, — выгибаюсь от сбившихся с ритма толчков и тяну Нильсена на себя, когда он также содрогнувшись, последний раз двигает бедрами, прохрипев мое имя.
Пожалуй, оно того стоило.
