А моя Вселенная только взорвалась Я эту вспышку заметил лет около тридцати Не так давно значит в строю наш небесный корабль И мы ещё пару отсеков сможем прицепить
Последние два дня Саша с раздражающей частотой наблюдает одну и ту же картину. Её муж, особо даже и не скрываясь, периодически берет в руки вейп и телефон, после выходит на террасу их съёмного домика, чтобы зависнуть там на пару минут. Обсуждая, возможно, дела? Она не знает. Он не рассказывает. В субботу вечером, после завершения стрима, Слава, как прежде молча, выходит за дверь покурить, а возвращаясь вытаскивает из шкафа свой рюкзак, с которым обычно ездит в Москву на концерты. Саша знает, в их нынешней реальности у неё нет прав на ревность, но… — Кто звонил? — спрашивает она, глядя, как её муж выбирает какую из двух мерчевых маек надеть, а какую взять с собой. — Мне нужно уехать, — спокойно говорит Слава, не оборачиваясь. — Дня на три. Наверное. Она прекрасно понимает, что это значит. Понимает и идёт в наступление. — Ты же сам прекрасно должен осознавать, попытки тщетны. Никто тебя там не ждёт, Слав, ну одумайся, — нарочито мягко произносит девушка, обнимая его со спины. Она знает, эта битва проиграна ею заранее, а удерживать Славу, задумавшего какое-то дело, при себе — что ловить ветер в поле. Бесполезно. Она знает. Но не предпринять попытку не может. Куромушке претит сам факт присутствия в этом мире ещё кого-то, чьё место в сердце Славы настолько же велико и неоспоримо, как и ее собственное. — Мы говорили об этом, Сань. У нас на такой случай даже есть пункт в брачном контакте, — нехотя напоминает Карелин, ловко выпутываясь из объятий жены. Саша вздыхает. Слава говорит чистую правду. Весной прошлого года, когда она снова вернулась в Россию, и начала сотрудничать с Букером и VSRAP, Саша прекрасно отдавала себе отчёт, их будущая встреча со Славой — вопрос времени. Она думала, что справится, что она сильная и все прошло. А Слава Машнов — это совершенно не то, что ей нужно. Рисовала в голове картины, где бывший преследует её, в очередной раз вымаливая прощения, вынуждая в который раз объяснять, что по-прежнему уже не будет. Однако, увидев его в мае, была неприятно удивлена: прежнего, с больными от любви к ней глазами, томного, нежного юноши здесь больше не было. Слава стал спокойнее, сдержаннее, словно находясь рядом мысленно оставался дальше тысячи звёзд. Он был приветлив и мил, шутил свои шуточки, разрешал целовать себя в щёку при встрече и проводил за сцену на их с Андреем концертах, но большего ни себе, ни ей не позволил. В целом, держался весьма прохладно. И, что немаловажно, преспокойно, ни от кого не скрывая, трахался направо и налево, особо не заморачиваясь о сплетнях. Даже допустил слив интимного видео в сеть. И ухом не повёл, когда Саша в негодовании спросила, точно ли это не фейк. — Нет, нам просто было по фану, — бросил Слава. — Не переживай, Малая, я теперь звезда и всегда предохраняюсь. Сказать, что после этого заявления Саша была в священном шоке, ничего не сказать. Новая реальность ощерилась оскалом ещё более страшным, чем любая ситуация, происходившая между ними раньше. И с этим ей тоже пришлось учиться жить.—
Лето прошло ни шатко, ни валко. Они общались, но Слава был по-прежнему вежливо холоден и не собирался делать первых шагов. Саша, как это часто бывает, потеряв человека, ее боготворившего, ревновала, злилась и не могла смириться. Новая цель была поставлена. Секс случился осенью, перед туром. Врать себе было бы нелепо, и Саша понимала, Слава просто ей уступил. Так и сказал: — Я с физиологией ничего сделать не могу. Конечно, ты сама и твоё тело меня возбуждает. Если хочешь, оставайся, но, Сань, потом не строй уязвлённую гордость. Я больше не по этой части. Саша, всегда ценившаяся не только рациональный подход, но и трепетно оберегавшая некоторые из своих сексуальных девиаций, конечно, немного поотнекивалась, но не признаться самой себе, что скучала по ласковым рукам и жесткому, подчиняющему ритму движений, присущему Славке, не могла. Той же ночью она пришла на кухню, где гостеприимно разместился хозяин квартиры, предоставив в распоряжение гостьи кровать, и увела его в спальню. Саше казалось, они друг друга поняли. Вот, только теперь всё, и правда, было несколько иначе. — Хочешь за меня замуж? После всей этой истории? Серьезно? — спросил внимательный Слава, когда, следуя новогодней традиции, Саша, под бой курантов, подожгла бумажку с написанным на ней желанием, и кинула пепел в бокал с шампанским. — Да, — просто ответила девушка. — Ты все ещё самый лучший и самый любимый из всех моих парней. С тобой я была действительно счастлива. — Сомнительное утверждение, детка, — подмигнув ей, бросил Слава, но, отпив своего безалкогольного игристого, тем не менее, склонился за поцелуем. Слов на ветер бросать он не привык. Сказано-сделано. Ведь, чё уж теперь? Окси больше не для него, хорошего понемножку. А Саша — пусть и со своими тараканами, зато уже хорошо знакомыми. Слава действительно любил Мирона и желал ему счастья. Раз уж это самое счастье заключается в том числе и в отсутствии его самого в жизни Фёдорова, пускай, так тому и быть. После реабилитации и курса психотерапии он осознал, жить можно и потеряв часть себя. Он был вполне готов наступить себе на горло. Не впервой. Слава изучил Мирона. В новой, противоречивой реальности он не успокоится, пока не достигнет взаимопонимания с самим собой. А Слава не может гарантировать свою лояльность к новым этапам развития Оксимирона. Зато может уйти в тень, оставив свои амбиции. Он бы потерпел и не отсвечивал своими тонкими настройками, позволил бы Окси думать, что именно он среди них главный. Но разве, когда эта восхитительная психологичная махинация раскроется, Федоров станет счастливее? Конечно нет. А будет ли чувствовать себя обманутым? Стопроцентно! Слава не хотел так. Ему, как бы глупо это не звучало, мечталось о совместном «долго и счастливо». Без обмана. Не получилось. Бывает. На вопрос, «кто я для тебя» Окси ответил ему давно и четко. А в тот достопамятный вечер ещё раз, несмотря даже на год совместной жизни душа в душу, напомнил. Не побоялся ранить. Ударил в нежное, мягкое брюшко. А Славик что? Он стерпел, как всегда, он же Шут при императоре? О, господин Оксимирон, ваш Петрушка справится! Через боль, через не могу, уйдёт с пути развития и непримиримой борьбы за качество собственной личности. Мирон предпочёл убить в себе империю, Слава предпочитает в империи жить. Да и черт бы с ним, разобрались как-нибудь бы. Вот, только для этого нужно обоюдное, общее на двоих желание. Один в поле не воин. А любить ему никто не помешает. Все также, через боль и через «не могу». Так они с Сашей и поженились. Разумно рассудив, что на случай оказии (и камбеков, Слава ничего не исключал, ей-богу, не в их ебанутом мире) можно запилить брачный контракт. Там, русскими, и, на всякий случай ещё английским, по белому, было указано, что есть некий Федоров Мирон Янович, сексуальные и общественные контакты с которым не будут считаться изменой со стороны Вячеслава Валериевича Карелина по отношению к Карелиной (Мироновой) Александре Андреевне. Не повлияют, в случае развода, на раздел совместно нажитого имущества, и условия назначения опеки по отношению к возможными общим детям. Это было неприятно, но Слава решил быть честным до конца. Так у них образовалась замечательная ячейка общества, в которой нашлась официальная лазейка для возможного (Слава не исключал) любовника мужа. Саша себе подобных опций не просила, её, как бы это странно не звучало, всё крайне устраивало. На самом деле девушка не верила, что в один прекрасный день Славку переклинит настолько, что он д е й с т в и т е л ь н о станет искать встреч с Фёдоровым. По крайней мере за ней он по Европам не катался. И вот теперь Куромушка, искренне уверовавшая, что у них все прекрасно, а Слава, за год не проронивший ни слова о своих отношениях с Фёдоровым, поостыл и полностью перешёл в ее единоличное владение, просто не мешает ему собираться. Слава, запихнув в рюкзак ещё пару вещей, подходит ближе, целует ее в макушку, говорит: — Не скучай, Сань. Через несколько дней я снова стану полностью твоим. Он уходит, не оборачиваясь. Она уверена, муж непременно вернётся. Она во многом сама выбрала себе такую жизнь и сейчас, оставшись одна под тёплым солнцем Тая, спокойно выходит на балкон с блокнотом, книгой и ноутбуком. Позагорать, подумать и сосредоточиться на новом проекте. Она думает, что ради собственного «хорошо» согласна платить такую цену. Что там Мирон? Успокоится, наиграется, и снова начнёт ерепениться. И все непременно вернётся на круги своя. Так она думает. Но Саша ещё не знает, каково жить с человеком, чьё израненное сердце, наконец-то найдёт покой, увидев тоску и сожаление в глубине взгляда любимых синих глаз. А Мирон давно ведь готов, ему невыносимо, уже хоть черту душу, лишь бы хоть иногда, хоть на минуту, услышать голос, вдохнуть запах кожи, почувствовать мягкость отросших волос под пальцами… Он точно не сбежит больше, не оборвёт контакты, не заставит сходить с ума. Мирон возьмёт свое.-