***
Лори скучала по прежнему Рику. Тому, с которым только начала встречаться. Он приносил ей цветы, иногда купленные, иногда сорванные в соседнем саду. Она ставила их в воду и всегда следила за тем, сколько они простоят. Увянуть букеты не успевали: Рик дарил новые. Он продолжал приносить цветы и после свадьбы, но уже не так часто, а когда Карлу исполнилось пять, букеты в их доме стали появляться только по праздникам. Лори не жаловалась. Она знала, что Рик делает для нее много и без цветов. А цветы... Они быстро умирают, есть ли в них прок? Теперь она завидовала. Она смотрела на Дэррила, который протягивал Кэрол белый цветок со стеблем, оборванным под самый бутон, и завидовала жестоко и непримиримо. У Кэрол все только начиналось, даже в этом мире, в котором любовь гляделась в уродливые лица ходячих. В мире, пропахшем смертью, кто-то находил в себе силы и желание дарить хоть чуточку красоты, а Лори засыпала рядом с человеком, которого успела отплакать. Которого успела отпустить. Гленн, возвращаясь из поездок в заброшенные города, привозил Мэгги то засохшие сладости, то кольцо, то еще какую-нибудь приятную мелочь. Рик отдавал Лори дезодорант и таблетки от живота. Лори рвала себе цветы сама. Сама ставила их в воду. Сама смотрела на них часами, находясь в безопасности за стеной. Тогда все они так думали, что стены – это безопасность. Что никто не придет, никто не ворвется. Лишь немногим позже Лори принялась носить цветы Рику. Как Дэррил, обрывала стебель, оставляя лишь несколько дюймов, и втыкала бутоны в твердеющую день ото дня землю.***
Андреа замедлила шаг, едва Лори приблизилась, схватила ее за руку, второй рукой призывая сохранять тишину. Указательный палец Андреа едва коснулся губ Лори, но в нем не было нужды: Лори и сама не собиралась кричать среди ночи. Что-то двигалось во тьме. Что-то или кто-то – теперь так сложно было отличить одного от другого. Холод пробежал по спине Лори, ей захотелось спрятаться. В руках Андреа, свернуться в них и закрыть глаза, так же, как она пряталась у Рика на груди, когда они смотрели фильмы ужасов. Кто же знал, что однажды 3D станет настолько реальным? Звук приближался, не быстро и не медленно. Напрягающая слух, Лори никак не могла определить, принадлежит этот звук живому или мертвому. Андреа подтолкнула Лори к ближайшему дереву, подставила сложенные ладони, подсадила на низко растущую ветку. Уже сверху Лори свесилась, протягивая, в свою очередь, руку Андреа. Вдвоем они поспешно забрались как можно выше и растянулись на слегка гнущихся ветвях, не перебросившись ни единым словом. Лори вжалась щекой в шершавую кору и затаила дыхание. Это все же оказались люди. Трое мужчин с обрезами, толкающие вперед какого-то старика. Старик хромал, сверху в темноте не было видно его лица, но сердце Лори вдруг противно замерло. Она вздрогнула, почувствовав, как Андреа положила ладонь ей на спину. Хершел. Это был Хершел. У него были связаны за спиной руки, а рубашка на груди пропиталась кровью. Один из конвоиров закурил, в свете зажигалки Лори убедилась, что ее догадка верна. Рука сама полезла за пистолетом, Лори закусила губу, когда вспомнила, что израсходовала все патроны. Покосилась на Андреа. Бесполезно. На пути сюда, еще до заката, они провалились в болото, и, пока пытались выбраться, оружие Андреа решило, что больше никому не пригодится. Ее пистолет теперь лежал где-то на дне вязкой жижи, а Хершел внизу мог не рассчитывать на помощь: они с Андреа вдвоем не справятся с тремя мужчинами, как бы сильно им ни хотелось в это верить. Лори стиснула зубы и крепче обхватила ногами ветку. Сухой лист сорвался с нее в тот же миг и начал, кружась, падать вниз. Сердце замерло вновь, вот уже в который раз, и застучало только тогда, когда лист приземлился вдали от мужчин. - Они идут, - чей-то голос послышался с той стороны, где не было людей, и Лори с изумлением, граничащим с отчаянием, увидела, как из-за деревьев выходят еще двое мужчин. Один из них, высокий, с повязкой на лице, скрывающей правый глаз, подошел к Хершелу и сказал обманчиво мягко: - Мне жаль, что так получается, старик. Но твои люди доставили мне слишком много неприятностей. Я не приглашал вас в свой город, почему же вы решили, что можете выкрасть те запасы, которые мы так долго собирали? Хершел ответил что-то, но так тихо, что Лори не расслышала. А может быть, она не различила слов потому, что сердце стучало так громко, что забивало собой все остальные звуки. Рука Андреа по-прежнему лежала у Лори на спине, и это было единственной вещью, которая удерживала Лори от того, чтобы уплыть прочь из этой реальности. Она знала, что произойдет. Не было ложных надежд, не было мыслей о том, что, может быть, случится что-нибудь, что помешает расправе. Горячие слезы подступили совсем близко, Лори до крови закусила губу, языком чувствуя солоноватый вкус. - Все, они рядом, - поспешно сказал один из мужчин, и одноглазый вдруг толкнул Хершела наземь. Старик не удержался на ногах, конечно же, учитывая, что одной у него не было, и упал. Мучители его быстро скрылись за деревьями, но не ушли с концами: остались стоять, держа наготове оружие. Лори крепко зажала рот, обеими ладонями, чтобы ни звука, ни ползвука не просочилось наружу. Она успела понять, какую смерть предстояло принять Хершелу. И это было страшно. Ходячие выходили из темноты, приближались, пошатываясь. Шелест их, до того заглушаемый разговором незнакомцев, становился все громче, а Лори все сильнее зажимала себе рот. Слезы, которых она не чувствовала, капали на пальцы и стекали вниз, увлажняя кору. Где-то рядом молчала Андреа. Хершел крикнул только один раз, когда первый мертвец навалился на него и вгрызся в горло, расплескивая по сторонам жаркую кровь. Лори хотела закрыть глаза, но не смогла это сделать, и все смотрела, смотрела, смотрела, как мертвецы нелепо и неаккуратно создают себе нового товарища. Они оторвали ему голову. Оторвали и забыли, отдав предпочтение уже не дергающемуся мертвому телу. Лори бы вытошнило, не зажимай она себе рот. Андреа давно убрала руку с ее спины, и отвернувшаяся, в конце концов, Лори сквозь застилающие глаза слезы увидела, что Андреа неотрывно и немигающе смотрит на тот кошмар, что творится внизу. Едва только Лори вернула свое внимание кровавой трапезе, как один из тех мужчин, что привел сюда Хершела, отделился от своей компании и ловким движением накинул на шею ближайшего ходячего удавку, закрепленную на длинной палке. Четырех остальных мертвецов вышедший следом одноглазый буднично пристрелил. - Два в одном, - засмеялся охотник, удерживая разевающую кровавый рот добычу на достаточном от себя расстоянии. – И последний завтрак для этого красавчика, - он плюнул на тянущего к нему руки ходячего, - и последнее «прощай» для старика. Одноглазый зачем-то пнул то, что осталось от тела Хершела. - Надо найти остальных, - равнодушно сказал он, убирая пистолет в поясную кобуру. – Тот, с арбалетом… Слишком уж борзый, надо проучить. Дэррил. Он говорил про Дэррила. Лори очень осторожно убрала руки ото рта и вытерла о бедра дрожащие ладони. Мужчины недолго стояли под их деревом: один из них помочился под гогот остальных, видимо, совсем не переживающих из-за ходячих, которые еще могли бродить где-то поблизости, а затем они с хрипящей добычей ушли в ночь, разом замолкнув. Лори и Андреа долго еще не спускались, боясь ошибиться в намерениях тех, кто расправился с их другом. В тот момент, когда они все же спустились на землю, когда уже начало светать, а усталость выламывала руки и долбила мозг, именно тогда Лори поняла, как страшны, как неправильны были ее мысли о том, чтобы все умерли. Словно тогда ей стало бы легче. Нет. Не стало бы. Мертвая голова Хершела беззвучно разевала рот, налившиеся кровью блеклые глаза смотрели куда-то в сторону. Пока Лори решала, что лучше – закричать, заплакать или вывернуть желудок наизнанку, подошедшая Андреа с силой всадила нож Хершелу в висок. А потом закрыла ему глаза. - Суки, - сказала Андреа, и Лори молча с ней согласилась. Разве что сама она давно подобрала им кличку похуже. Андреа принялась рыть ножом яму – ведь нельзя было оставить Хершела просто так. Нужно было похоронить хотя бы голову. Лори не могла подойти ближе. Она все вспоминала, как желала Хершелу смерти там, где была далеко от него, и вот теперь он мертв. Осознание того, что мысли воплотились в реальность, холодном пронеслось по спине. Лори зябко обхватила плечи руками, не смотря по сторонам. Зря: кто знает, откуда может нагрянуть новая опасность? - Зачем им живой ходячий? – спросила Лори, слыша, как странно звучит сочетание слов. Живой ходячий. Живой. Но как еще его назвать? Мертвый? Еще более нелепо. Андреа не подняла головы и не оторвалась от своего занятия. - Кто знает, - глухо отозвалась она, становясь на оба колена для большего удобства. – Я точно знать не хочу. Андре не плакала, и Лори знала, что тоже не должна. И все же слезы прорвались вновь, когда Андреа бросила первую горсть земли на обезображенное лицо Хершела. Андреа продолжала зарывать яму, а Лори продолжала плакать, как и прежде зажимая себе рот ладонями. Она пожелала смерти человеку. И он умер. Он не был ни в чем виноват, но умер, потому что она так хотела. Где-то далеко Лори понимала, что ее желание вряд ли сыграло большую роль в всем произошедшем, но мерзкая змея стыда и ужаса больно жалила виски. Андреа, закончив со своим скорбным делом, немного посидела на коленях над импровизированной могилой, затем поднялась, отряхиваясь. Обернулась к Лори. - Не надо, - голос Андреа смягчился. – Он бы не хотел, чтобы мы плакали. Лори смотрела на Андреа. Лори слышала Андреа. Лори продолжала содрогаться в рыданиях, которые просто не могла контролировать. И тогда Андреа подошла к ней, силой вынудила убрать руки от лица и поцеловала. Совсем как тогда, когда Лори поцеловала ее. Андреа была ниже, она заставила Лори склониться. Губы ее чуть приоткрылись, дыхание зацепило язык и нёбо, левая рука забралась в волосы, сжимая пальцы. Лори закрыла глаза, отдавая Андреа свой последний всхлип, больше похожий на стон. Как так случилось, что целоваться для них теперь, стоя на поляне среди разбросанных трупов – в норме вещей? Как так случилось, что они в принципе могут целоваться? Андреа разорвала поцелуй первой, и Лори слепо потянулась было за ее губами, а потом застыла, понимая, что ведет себя странно. - Мы потеряем их всех прежде, чем отыщем, - выдохнула она, вновь обхватывая плечи руками. За ее спиной вставало солнце, и редкие лучи, пробравшиеся сквозь деревья, освещали строгое лицо Андреа, делая его красивым. Лори никогда раньше не думала, что Андреа может быть красивой. Андреа подняла руку и кончиком большого пальца осторожно коснулась прокушенной губы Лори. - Мы обязательно найдем их, - сказала она. – Верь мне. Лори верила. Что еще ей оставалось?***
- Мы найдем людей, верь мне! – упрямо повторял Шейн, выруливая между брошенных машин. Лори молча сидела на заднем сиденье, прижимая Карла к себе. Рик умер, и боль от понимания этого, наконец, пустила корни где-то в животе. Кровь разносила боль по всему телу, Лори пыталась думать о чем угодно, кроме Рика, лишь бы не пугать Карла, не говорить ему раньше времени об отце. Шейн резко крутанул руль направо, Лори вскрикнула, цепляясь одной рукой за спинку сиденья. Карл сильнее прижался к ней. - Проклятье, - сквозь зубы бросил Шейн, смотря в зеркальце заднего вида. Лори обернулась. Они объехали бредущего по дороге человека, который, казалось, вовсе не заметил несущуюся на него машину. И только теперь он развернулся, как-то странно опустив голову к правому плечу, и пошел следом за уезжающим автомобилем. - Надо подождать его, - с сомнением сказала Лори, поворачиваясь к Шейну. – Он совсем один. Может быть, он ранен. Взгляд Шейна в зеркальце стал каким-то странным. - Он не ранен, Лори, - глухо сказал он. Лори пожала плечами. - Ну и что? Все равно надо помочь, - она снова посмотрела назад, убеждаясь, что человек все бредет по дороге за ними, словно надеется, что они вернутся. - Лори, он не ранен, - повторил Шейн с нажимом. – Он мертв. Лори засмеялась. Она все смеялась и смеялась, обнимая Карла. Ей действительно казалось это смешным: наступил апокалипсис, и вокруг бродят толпы зомби? Пару минут спустя Лори поняла, что Шейн не шутит.***
Они добирались до своего убежища почти весь день. Голодные, замерзшие, грязные, они брели вперед, то и дело вздрагивая от далеких звуков. Пару раз им показалось, что кто-то стрелял, но не было никаких сил бежать и проверять, не Дэррил ли это. Андреа сказала, что завтра они снова отправятся на поиски. Лори согласилась с ней, теперь не допуская и мысли о том, чтобы избавиться от друзей. Что это были за люди? Как смогли они убить Хершела, что он им сделал? Неужели для них нет никакой ценности в живых? Лори хотела бы обсудить все это с Андреа, все те встречи, что случились у них сегодня, но вместо этого тупо шла с Андреа шаг в шаг, глядя себе под ноги. Может ли она называть домом то место, что есть у них сейчас? Если да, то она очень хотела домой. Когда, наконец, они без проблем спустились вниз, очутившись в тишине и спокойствии бункера, у Лори от нахлынувших чувств сдавило горло. Она села прямо на пол, закрыв лицо руками, и сидела так до той минуты, пока вернувшаяся из ванной Андреа не тронула ее за плечо. От Андреа снова пахло грейпфрутом, и Лори, смывая с себя грязь и кровь, думала, какого вкуса ее губы сейчас. Только это помогало ей не вспоминать Хершела и то, как он шевелил губами. Мертвая голова старика все вставала и вставала перед глазами, Лори жмурилась, впиваясь ногтями в ладони. Сердце билось, выпрыгивая из груди, хотелось закричать, разбить что-нибудь, лишь бы забыть. Даже Рик с Карлом отошли на второй план, померкли, уступив дорогу стеклянным глазам Хершела. Обернувшись полотенцем, Лори медленно выключила воду и ступила босыми ногами на холодный пол. Подошла к зеркалу, склонилась, кончиком пальца обводя припухшую от укуса губу. Внизу живота с силой потянуло вдруг. Лори смотрела на свое отражение, а видела Андреа, ее лицо, которое было слишком близко. Она была рада этим воспоминаниям, рада настолько, что позволила себе погрузиться в тот момент до конца. А позже, вынырнув и хватая ртом воздух, Лори поняла, что все пропало. Она пропала. Андреа лежала на кровати, перелистывая старый потрепанный журнал. Рядом, на покосившейся тумбочке, дрожала слабая свеча: по обоюдному согласию электричество, а вместе с ним и бензин, решено было экономить. Лори прижалась голым плечом к дверному косяку, отрешенно глядя на глухую стену и против воли слушая, как скребется где-то над вентиляцией ходячий, затем перевела взгляд на Андреа. Андреа не обращала на нее внимания. Она продолжала листать свой журнал, и было ясно видно, что она даже не смотрит на страницы. Вспоминает. Не может забыть. Не может не думать. Лори знала, что и перед глазами Андреа стоит Хершел, которого они не спасли. Что-то щелкнуло внутри. Разлилось по венам, смешалось с кровью, отдалось в сердце. Лори сделала два решительных шага, оказалась у кровати и буквально выдернула журнал из пальцев Андреа. Ветхие листки рассыпались по всей комнате пародией на конфетти. Андреа вскинулась, приподнимаясь, и только это и нужно было Лори. Тогда она наклонилась, еще больше сокращая расстояние между ними, и порывисто прижалась губами к губам Андреа, запрещая себе думать о том, что станет делать, если ее оттолкнут. Не оттолкнули. На мгновение замерли лишь, а затем обвили руками бедра и потянули на себя, опрокидывая. Лори давно забыла, как это – целоваться не для того, чтобы заставить замолчать, не для того, чтобы успокоить. Она чувствовала себя дурой, слишком жадно, слишком широко раскрывая рот, то и дело сталкиваясь зубами и засовывая язык между чужих губ. Но едва руки Андреа, чуть загрубевшие и шершавые, пробрались под полотенце, развязав его, едва легли на спину, гладя и надавливая, как Лори перестала думать о том, что она чего-то не умеет. Язык ее окончательно проник в рот Андреа, и с самого кончика его сорвался приглушенный стон, тут же затерявшийся где-то внутри. Лори никогда не была быстро возбудимой. Она могла сыграть, могла убедить себя в том, что да, она хочет Рика, хочет Шейна, но никогда еще в своей жизни она не думала с такой ужасающей ясностью, что хочет просто, чтобы ее трахнули. Андреа это или не Андреа – Лори заставляла себя верить, что будь на месте Андреа кто-нибудь другой, результат все равно остался бы таким же. И она, мокрая, встрепанная, тяжело дышащая, извивалась бы сверху чужого тела, терлась бы об одежду в надежде испытать удовольствие. Андреа не дала ей быстрого облегчения. Во всяком случае, не столь быстрого, как хотела бы Лори, все тело которой сотрясалось от безудержного желания. Андреа лишь сказала ей, что никогда не делала этого с женщинами – и Лори закрыла ей рот укусом, рождая из него нервный смех. Кто из них делал? Они жили в нормальном мире, в нормальных семьях, с нормальными мечтаниями и стремлениями. Та, прежняя Лори, пришла бы в полнейший ужас от Лори нынешней, едва увидела бы, как и что она позволяет Андреа. Более того – просит ее об этом. Лори сама просунула ладонь Андреа между своих бедер, повела, надавливая там, где было нужно, там, где хотелось. Вдруг бросилось в голову воспоминание о том, что Андреа уже касалась ее там. Тогда, в ванной, когда Лори визжала и металась в луже собственной крови. Лори с силой выдохнула, кусая губы Андреа. Никаких больше воспоминаний сегодня. Легче будет стыдиться того, что происходит сейчас. Легче будет смириться с этим. Новые переживания затмят собой старые. Для них обеих. Пальцы Андреа были скользкими от влаги, когда Лори почувствовала их внутри. Охнула, сжалась, чуть приподнявшись, и тут же опустилась, находя в очередном жадном поцелуе губы Андреа. Приглушенный стон сорвался куда-то в пространство, эхо его долго звучало в голове у Лори, пока она смятенно пыталась понять, принадлежит он ей или же Андреа. Так было неудобно продолжать, и, не выпуская из себя чужие пальцы, Лори опрокинулась на бок, а затем и на спину, увлекая Андреа за собой. Дыхание обожгло щеку, почти забытая тяжесть придавила к кровати. Лори хрипло засмеялась, подставляя шею коротким укусам, а потом вдруг заставила Андреа приподняться. Пальцы все же выскользнули из тугой теплоты, Лори свела ноги, мимолетно жалея о своем решении. А затем, чуть привстав, потащила майку Андреа вверх, стягивая ее. Андреа послушно подняла руки. Лори никогда не касалась женской груди. Только своей, но может ли это считаться? И она никогда не хотела ее коснуться. Но сейчас, по-прежнему не узнавая саму себя, она положила обе ладони на мягкую плоть, зажала между пальцами соски, а затем, повинуясь какому-то смутному желанию, оставила мокрый поцелуй на белой коже. Было слишком странно слышать всхлип, сорвавшийся с губ Андреа. Еще более странно было видеть, как Андреа, реагируя на прикосновение, выгибает спину и закрывает глаза. У самой Лори грудь никогда не была особо чувствительной, ей доставляли радость иные действия. Они не разговаривали друг с другом, совсем как тогда, в лесу. И все же Андреа делала ровно то, чего хотела от нее Лори. Впиваясь ногтями в женскую спину, чувствуя, как скользит по груди чужая грудь, Лори все выше вскидывала бедра, стремясь сделать так, чтобы вернувшиеся пальцы Андреа заполнили ее до конца. Лори не потребовалось много времени, чтобы кончить. Задыхаясь от наслаждения, ощущая удовольствие где-то в затылке, взрываясь на сотни и тысячи маленьких кусочков, Лори застонала, крепче прижимая к себе Андреа, пряча лицо на ее мокром плече. А чуть позже, почувствовав, что Андреа хочет вернуть себе свою руку, Лори торопливо сдвинула ноги. - Останься. Это было единственным словом, промелькнувшим между ними. Андреа осталась и молча целовала Лори до того момента, как та окончательно успокоилась. А после позволила Лори сделать все, что ей только захотелось. Призраки не приходили к Лори той ночью. А Лори, доводя Андреа до тех вершин, на которых побывала сама, думала только о женщине в своих руках. И, наверное, так было правильнее всего.