Тонкое искусство обмана.
Не каждый был способен с ювелирной точностью врать, не выдавая себя с поличным. Особенно людям, которые знали их от и до. Но Уэнсдей была профи в этом. Даже её тёмные глаза не выдавали и каплю неискренности, не говоря уже о всегда каменном лице, а голос был как обычно уверенным и твердым.
Вот и сейчас было не исключением. Энид поверила в байку про срочный вызов на работу, Аддамс же держала путь в абсолютно другом направлении от полицейского участка. Возможно, её должна была мучать совесть за враньё своей любимой женщине, но девушку крайне редко посещало это чувство. Кузнечик Джемини не её стиль насекомых. Хитрые пауки и опасные скорпионы были ей больше по душе.
Чёрный новенький джип остановился на парковке возле массивного трёхэтажного здания, сверху донизу наполненного подростковой токсичностью.
Тяжелый вздох покинул её лёгкие, когда брюнетка несколько напряжённо хлопнула дверью автомобиля. Она не могла сказать, что подобное учреждение навевало какие-либо приятные воспоминания на уже не юную женщину. Конечно, были весёлые моменты, но это лишь капля в бассейне с пираньями по сравнению с остальным гнусным времяпрепровождением в обычной государственной школе.
Её там никогда не понимали, как и сама Аддамс не понимала их, от чего только за годы младшего школьного возраста ей пришлось поменять три учебных заведения. Кто же знал, что нельзя кусать обидчиков, устраивать в углу класса террариум и срезать раздражающие длинные волосы одноклассницы на передней парте, которые лезли ей в тетрадь? Жизнь в особняке Адамсов её к такому не готовила, однако, родители девчушки почему-то решили, что их дочь растёт слишком диким аконитом, которого всё-таки нужно учить приживаться в облагороженном саду обычного общества.
Мать никогда не оставляла попыток объяснить ей, что друзья и семья - это прекрасно. И маленькая Уэнсдей плевала ей в лицо на это, абсолютно не понимая прелестей общения с другими людьми. Чтобы быть как дядя Фестер, ей не нужно было ни с кем ладить.
Как же всё изменилось.
Не эти стены, плакаты и доски почёта, мимо которых, отстукивая каблуками по каменному полу, проходила Аддамс, не эти классы с бесполезными знаниями, не эти всегда токсичные дети, которых жизнь ещё научит падать в грязь лицом, не эти вечно уставшие и отчаявшиеся в светлом будущем учителя.
Но она. Она изменилась. До неузнаваемости.
– Миссис Аддамс, – лицо директора Нильсона сначала покраснело, а в следующую секунду побледнело от страха, когда, не удосужившись даже постучать, брюнетка вошла в его кабинет. Её лицо не выдавало никаких эмоций, пока она оценивающим взглядом прошлась по комнате, подмечая для себя весьма забавные детали вроде грамоты за достижения в научной сфере и перевёрнутой фотографии с женщиной. – Не думал, что вы придете... – прокашлявшись, просипел мужчина немного за тот возраст, что называют "средними летами". – Думал, у выдающегося детектива города есть более важные дела…
– К сожалению, моя жена не смогла приехать по семейным обстоятельствам, – Уэнсдей слегка улыбнулась, но в её глазах не было ничего намекающего на улыбку и доброжелательность.
Директор напряжённо сглотнул. Уголок губ брюнетки поднялся ещё выше, а во взгляде блеснул опасный огонёк. Мистер Нильсон думал, что звонок будет направлен на их домашний номер и трубку скорее снимет блондинка. Так и было бы. Но он не знал, что все звонки от школы сразу же переадресовываются на телефон Аддамс.
– Присаживайтесь, – мужчина сделал неловкий жест рукой, указывая на кресла перед ним. Их было три, и пока они были пусты. Женщина не стала медлить и грациозно приземлилась в тот, что был посередине, прямо напротив директора школы, с удовольствием наблюдая за его немного запуганным поведением.
Они сидели молча пару минут. У Уэнсдей не было нужды в каких-то посредственных словах и бестолковых обыденных беседах, а директор очевидно не решался заговорить о чем-либо, даже если находится в этой гнетущей неловкой тишине ему было невыносимо. Ерзая на месте, он старательно делал вид, что изучает весьма важные бумаги на своем столе под пристальным оценивающим взглядом карих глаз.
Прозвенел звонок, оповещающий о закончившемся уроке. Аддамс выпустила недовольный шумом вздох, за ним последовали крики радостных детей и топот сотни ног, которые в этот момент брюнетке хотелось бы с удовольствием попереломать. Шум был одним из самых ненавистных явлений для женщины.
Через минуту послышался робкий стук в дверь, а затем она открылась, впуская новоприбывших. Уэнсдей не оборачивалась, но её неожиданное присутствие вмиг остановило посетителей на пороге.
– Проходите, – тяжело вздохнул директор, предчувствуя непростой разговор. Взглядом он бегал поверх Аддамс, за спиной которой происходила возня. Но уже через пару секунд два ребёнка, опустив головы, сели по обе стороны от женщины. Уэнсдей не удосужилась посмотреть на них, ей было достаточно бокового взгляда, чтобы оценить ситуацию. – И так, начнём, - мистер Нильсон сложил руки в замок перед собой и тяжело вздохнул, переводя взгляд с одного посетителя на другого.
– Только прошу быстрее. Я не собираюсь провести тут весь день, пока вы ходите вокруг да около, – голос Аддамс был абсолютно ровным и безэмоциональным, от которого по спине проходились мурашки.
– Да, конечно, – директор посмотрел на детей и остановил свой взгляд на темноволосой девочке. – Мы уже начинали этот разговор, миссис Аддамс. И, судя по всем жалобам учителей и учеников, ничего не изменилось. Ваши дети продолжают проявлять асоциальное поведение.
– Что в этот раз? - поинтересовалась брюнетка, закидывая ногу на ногу, но её интерес был глубоко наигранным. Ей было плевать на мнение посредственных людишек о себе и своей семье, которая подвергалась гонениям и осуждениям с самого момента происхождения. В этом не было ничего нового и интригующего.
– Ну, ваша дочь макала головой в унитаз Томми Миллера, и...
– Миллер это тот хулиган? – перебила его Уэнсдей.
– Э-э, да.
– Тогда в чем проблема?
– В том, что она опустила голову мальчика в унитаз, – директор пытался быть невозмутимым, спокойным и рассудительным, как и подобает представителю системы образования, но он был уже на грани. С самого утреннего инцидента и направленного этой семейке звонка он надеялся, что место перед ним займёт блондинка – вторая мать этих несносных детей, с ней было в разы проще решить сложившуюся неприятную ситуацию. Хоть она и взяла фамилию Аддамс, её принципы и жизненные ориентиры были больше похожи на нормальные, человеческие...
– Этот мальчик – хулиган, делающий то же самое, если не хуже с другими детьми, которые не могут за себя постоять. Давно стоило его проучить. Вот увидите, с этого момента у вас будет меньше проблем.
– Нет, не будет, – слегка вспылил мужчина, но вовремя себя одернул. – Нет. Потому что моей проблемой, в основном, являются ваши дети.
– Если обострённое чувство справедливости моих детей, а не удобная покорность выборочно позволительному беспределу - это ваша главная проблема, то это очень прискорбно слышать. Теперь это место ещё больше отталкивает меня своими ценностями.
Мистер Нильсон с силой сжал челюсть. – Я понимаю, почему Рейвен сделала это. Но всё-таки такое поведение, не знаю, как у вас, но у нас тут не приветствуются. Нельзя бить, кусать и причинять другие физические и психологические неудобства другим детям.
– Тогда вам стоит начать с корня этой проблемы, а не её следствий, – Уэнсдей была спокойна как удав, но внутренне она уже рвала и метала. Её пребывание здесь – лишь пустая трата её драгоценного времени и нервов, которые можно было потратить в более приятной обстановке пыток обидчика.
– Все остальные дети боятся ваших…
– Недостаточно. Раз ещё остались уникумы, продолжающие безнаказанно совершать то, в чем обвиняется мое потомство!
– Вы должны научить их не распускать руки, зубы и всё остальное! Должны научить их подбирать выражения, а не желать всем отвратительного дня! Должны сказать им, что подслушивать личные разговоры учителей – это плохо, если хотите, чтобы они продолжили учится в этой школе.
– Грош цена такой школе, – пожала плечами Аддамс и встала, возвышаясь на директором. – Если виноватыми остаются те, кто борются с хулиганами, рассказывают о ситуациях, которым не должно быть места в детской школе, и те, кто просто являются собой... – голос женщины опустился угрожающе низко, переходя практически в змеиное шипение, её глаза были непроницаемо чёрными, испепеляющими, – то мне ничуть не жаль. Рыба гниёт с головы, – усмехнувшись, женщина развернулась на каблуках и направилась в выходу. – Очевидно, ваша жизнь не удалась. Ваши научные познания ценились только в восьмом классе, а жена не дает видеться с вашими отпрысками. Но это не дает вам права искать виновников в других. Все проблемы – ваших рук дело, – Аддамс покинула кабинет, оставив дверь открытой, гордо проходя мимо сжавшейся от страха учительницы, которая за ней стояла.
Дети остались сидеть на своих местах неподвижно, пока не послышался короткий свист.
– До свидания, мистер Нильсон, – обронил светловолосый мальчик, выбегая из кабинета директора вслед за сестрой.
– Это уж вряд ли, – мужчина тяжело откинулся на спинку кресла, доставая из-под стола бутылку с янтарной жидкостью.
***
Уэнсдей молча вела машину на протяжении уже десяти минут, только изредка поглядывая в зеркало заднего вида. Дети сидели с поникшими головами, смотря в боковые окна на густеющий лес.
– И что это было? - нарушила она молчание, слегка недовольным голосом.
Дети дернулись от подобного, но отвечать не спешили, явно молча сражаясь, кому именно выпадет эта участь. Как всегда проиграл светловолосый мальчишка.
– Томми решил, что может считать себя лучше всех и угрожать Рейвен, – его голос был тихим и виноватым, но мало чем отличался от его обычного.
– Что значит угрожать?
– Он подошёл к нашему столу и стал издеваться.
– Что он сказал? – пальцы брюнетки сильнее сжали руль, её голос стал ещё более недовольным и злым. Ей требовалось приложить немало усилий, чтобы спустить эту ситуацию на нет и доверить её в руки своих детей. Потому что больше всего ей сейчас хотелось отправиться по адресу Миллеров и расправится с этой семейкой так, чтобы их маленький отпрыск разучился говорить от пережитого ужаса, не то, что творить гадости.
– Ничего такого, – вмешалась Рейвен, укоризненно посмотрев на брата. Тот лишь пожал плечами.
"Весь в Энид", – подумала Аддамс старшая, – " совсем не умеет врать и держать язык за зубами".
– И за это "ничего" ты опустила его голову в унитаз?
– Я не... – девчонка тяжело вздохнула и встретилась взглядом с взглядом матери в зеркале, – он подонок и заслужил это.
"Выражения!", – пронеслось в голове женщины голосом Энид. Она бы не одобрила ни это слово, ни поступок. Блондинка расстроится, если узнаёт, что у ее волчат снова проблемы в школе.
– Ты же знаешь, что нельзя так говорить, – тяжело вздохнула Уэнсдей.
– Прости, – прошептал мальчик вместо сестры, и оба ребёнка повесили головы.
– Ничего, мы не скажем маме, – пыталась подбодрить их брюнетка, но у неё конечно же это получалось в разы хуже, чем у её жены. – Так что произошло? Что сделал этот отродье невежества? Он тронул Аллана?
Дети переглянулись, и это не укрылось от пытливых карих глаз. Она знала этих двоих, как свои пять пальцев. Может потому что она растила их с самого первого их дня на этой земле. Поэтому она читала их, как открытую книгу, даже проще, чем Энид. Каждый жест, каждый взгляд, каждая заминка в ответе.
– Он трогал меня, – резко ответила Рейвен. Уэнсдей внимательно изучала своих детей, водя по знакомой дороге на автопилоте.
– И ты напала на него?
– Да.
Аддамс хмыкнула. – Мне греет душу, что вы можете постоять за себя и нашу семью, – лица Уэнсдей коснулась едва заметная, но самая искренняя улыбка. Дети просияли и облегченно переглянулись.
– Мам... А куда мы едем? – спросил Аллан, заметив, что пейзаж за окном не походил на тот, что они привыкли видеть по дороге домой.
– Думаю, день был не из простых. И мы заслужили пару коктейлей.
***
Смеясь, дети ввалились в дом и сразу же побежали на второй этаж.
– Привет, мам, – кричали они уже карабкаясь наперегонки по лестнице.
– Где вы так долго были? – нахмурившись и сложив руки на груди, блондинка наблюдала, как её жена снимает длинное чёрное пальто.
– Заехали по пути в кафе, – невозмутимо ответила Уэнсдей и, раздевшись, поцеловала девушку в щеку, проходя в кухню и заваривая чайник.
– С какой стати? Ты же терпеть не можешь то место, – Энид не отставала, внимательно следя за действиями брюнетки. Синклер была проницательна. То ли благодаря своей интуиции, то ли волчьему чутью, она всегда замечала, если что-то шло не своим чередом. Что Аддамс очень ценила в ней, и что не раз вытаскивало их молодые задницы из передряг, в которые их ввязывала кареглазая.
– Дети очень просили, – пожала плечами Уэнсдей, заваривая кофе.
– То есть всё нормально? – Энид прищурилась, сверля жену с ног до головы пронзительным голубым взглядом. Аддамс нежно улыбнулась. Её забавляло, что блондинка всегда всё пронюхивает, даже если какие-либо очевидные "косяки" отсутствуют. Ну, по крайней мере, брюнетка так думала.
– Конечно.
– Ладно, – Синклер в ту же секунду расслабилась и пожала плечами, забывая о своей подозрительности.
В этот же момент где-то наверху в унисон облегченно выдохнули два волчонка, которые всё это время вслушивались в разговор старших. Но и у Энид были ушки на макушке…
***
Когда Аддамс закончила с ночными приготовлениями ко сну, блондинка уже лежала в кровати и листала ленту соцсетей. Даже с возрастом она не переросла свою зависимость от них.
– Ты уже просматривала другие школы? – спросила она, когда брюнетка вышла из ванной и легла рядом в своей привычной позе, уставившись в потолок.
– О чем ты? – Уэнсдей постараюсь сделать так, что бы её голос звучал естественно удивлённо. Она была профи в искусстве лжи, она управляла своими чувствами и эмоциями, которые передавало её лицо, с филигранной точностью.
– Их исключили, не так ли?
– Я не по...
Энид не дала ей продолжить. – Уэнсдей. Я знаю, что сегодня звонили из школы. Я проверила историю звонков, когда поняла, что ты что-то не договариваешь.
Брюнетка тяжело вздохнула.
Она была мастером вранья, но скрыть что-то от Энид Синклер-Аддамс можно было только в гробу. И то не факт, что она бы не узнала все тайны, воскресив её из мёртвых ради этого.
– Нет, их не исключили. Но школу всё же придётся поменять.
– Что произошло? – блондинка нахмурилась. Её семья была для неё важнее всего. Да, директор был прав, Синклер больше придерживалась общепринятых норм и морали, но если дело касалось её семьи – её стаи, она бы разорвала этого подлеца на месте, не задумываясь. А потом ещё долго бы переживала из-за этого. Уэнсдей не могла этого допустить. Разбираться с обидчиками и беречь свою любимую от лишних тревог – было ее долгом.
– Местное воплощение токсичной маскулинности и отсутствия мозгов решил бросить вызов Рейвен.
Из горла блондинки вырвался едва слышный рык, Аддамс только убедилась, что поступила правильно, оставив жену в неведении, за что, конечно, потом и ей достанется.
– Она его укусила? - подавив порыв злости, спросила Синклер. Она предположила самое очевидное, с чем они не раз сталкивались на протяжении десяти лет. Несмотря на пацифистский характер одной матери и холодную расчетливость другой, их маленькая дочь часто рубила сгоряча.
– Нет, – всё ещё наблюдая за потолком, брюнетка нащупала руку своей жены и переплела их пальцы. – Аллан мокнул его головой в унитаз.
– Что?
– Ага. Довольно оригинальный и действенный способ проучить подлеца. Нужно взять на заметку, – Уэнсдей таинственно улыбнулась и получила за это тык под рёбра.
– Ал это сделал? Наш маленький тихоня?
– Знаю. Это неожиданно было и для меня. Эти два маленьких негодника в сговоре. Директор сказал, что наша дочь на него напала, и волчата подтвердили, что Миллер задирал её. Но я видела их переглядки: Аллан не смог дать свою сестру в обиду. Он оказался более коварным, чем Рейвен, моя школа, – Уэнсдей расплылась в довольной зловещей улыбке, за что снова получила.
– Нельзя одобрять их садистские наклонности, Уэнс.
– Они умеют защитить себя и друг друга, cara mia. Это то, что им больше всего необходимо в жизни, – Аддамс развернулась на бок, заправляя выпавшие волосы за ухо блондинке, оставив легкий поцелуй на лбу. – А над техникой мы ещё поработаем.
– Уэнсдей...
