(I)medium Coeli

В юности Фалан Орбипланакс ругал солнце за палящий зной, который едва выносил. Фелнор — тоже, потому что засуха убивала растения, из готорых могло бы получиться зелье, целебное, или восстанавливающее магические силы, или… Да что таить? Заклинание невидимости, включающее в себя всего две руны — Nhi и Vista, не требует освоения Чёрного, высшего, круга, но Синего, доступного чародейкам вроде женщин-змей Ордена Эдерней. Мало кто из магов-людей достигал таких высот, не говоря о ворах. Поэтому заклинания невидимости пользовались спросом, и Фелнор никогда не спрашивал, для чего оно покупателю. В молодости у Фалана никогда не болели колени. Нытьё поясницы от долгого сидения, пальцев оттого, что он сжимал фокусер слишком сильно — не в счёт. Такую мелочь не сравнить с распухшими, утолщёнными суставами, хрустящими при каждом движении. Будучи молодым, он никогда не задумывался, насколько вредна сырость подземелий… …и насколько ласково солнце к старому телу, которое жадно впитывало в себя его тепло, и то разливалось по телу, точно сваренный Фелнором целебный бальзам. В юности Фалан Орбипланакс не любил солнце и за то, что свет выставлял напоказ его самого окружающих — и вынуждал прятать чувства. Свидания проходили либо ночью, либо в потайном месте, укрытом от посторонних глаз, то есть тёмном. «Только представь, что наступила вечная ночь, в которой нас никто не увидит», — шутил он, за что получал от Фелнора, смуглого, на чьё лицо с лёгкостью ложился загар, шлепок по губам. «Сдурел? Хочешь, чтобы мои растения сгинули, а труды пропали зря?» — недовольно, как казалось в те годы, по-стариковски ворчал тот, хмуря чёрные брови. Фалан слышал, что следует бояться своих желаний, но не думал, что настолько. Солнце хотя и считалось угасающей звездой, однако обещало дарить свет далеко не единственному поколению не только гоблинов, чей век короток (поэтому они обильно размножались), но, наверное, и драконов, способных прожить не одну сотню лет. Он узнал, что жизнь его круто перевернётся в самом расцвете не только его лет, но и карьеры. Его наставник умер, и он занял должность придворного астронома, а после того, как предсказание, что трон займёт не первенец короля Покселлиса и даже не второй, а третий сын, Ланшир назначил его советником. Натальные карты обещали крутой поворот в жизни, а иным, например, наставнику Фелнора, гибель. Фалан не думал, что солнце, изнурявшее его, молодого, зноем, отогреет его суставы, вынудит артрит отступить… …и у него появился шанс избавиться от боли, приковывающей его к месту так не вовремя, вынуждающей Фелнора искать всё новые рецепты мазей, снимающих воспаление лишь на короткое время. И плата за такую возможность ничтожна — подпитывать одну из ниш в Нодене верой. Начало уже положено, когда Фалан бессознательно нарисовал символ. Быть может, награда будет выше, и он проживёт гораздо более долгую жизнь, нежели ту, которую показала ему его натальная карта — та самая, составленная без влияния солнца. …да только видеть бледное, лишённое мимики, бывшее при жизни смуглое лицо Фелнора невыносимо. Фалан не только вырос, но и состарился, чтобы верить, что умрёт с возлюбленным в один день (если только жизнь их обоих не оборвут насильно в одно время). Да и разница в длине их жизней лет в десяток, не меньше. — Нет, — выдыхает он, — мне твой дар не нужен. — Смотри, как бы не пожалел об этом, — говорит с ним кто-то, чьего лица, пусть даже в солнечных лучах, он не различает. …а вот интонация и издёвка в голосе кажется знакомой, причём хорошо. Солнечный свет сменяется тьмой, тепло — холодом и зябкостью. Болят не только колени, но и плечи, и локти, потому что во сне, согретый солнцем, Фалан сбросил ставшее ненужным, пахнущее мокрой шерстью, пропитанное его по́том одеяло. Он кряхтит и с немалым трудом, потому что тело, которое однажды навеки закоченеет, отказывается двигаться. Фалан Орбипланакс гордился, что способен уснуть без зелий. Лучше бы его, как Фелнора, одолела бессонница. Если в юности он бы бросился к королю с докладом, то теперь не порет горячку, а всё старательно взвешивает. Сперва следует раздобыть доказательства поклонения культу Акбаа, и только потом собирать Совет.