Средь оплывших свечей и вечерних молитв Средь военных трофеев и мирных костров Жили книжные дети, не знавшие битв Изнывая от мелких своих катастроф Детям вечно досаден их возраст и быт И дрались мы до ссадин, до смертных обид Но одежды латали нам матери в срок Мы же книги глотали, пьянея от строк Липли волосы нам на вспотевшие лбы И сосало под ложечкой сладко от фраз И кружил наши головы запах борьбы Со страниц пожелтевших слетая на нас «Книжные дети» — В. Высоцкий
Мечтать, в принципе, не вредно, а порой даже полезно, с амбициями что-то похожее — значит, надо уметь держать баланс и не перегибать палку. Сакуру с самого детства болтало от одной крайности к другой, но жить, она считала, было можно. Сначала её воспитывали строгой мягкой рукой: мама с папой приехали в Коноху открывать новую ветку семейного бизнеса, так что им нужна была послушная, умная и наблюдательная дочь, способная унаследовать в будущем обязанности своего отца. Потом несколько изменился процесс получения прописки — и Сакуру отдали в Академию. В общем, она встала на путь куноичи, потому что так было надо родителям, но вот осталась на нём уже по своему выбору. В каком-нибудь другом мире её нежное романтическое сердце украла бы красота мальчика, тихого, задумчивого, молчаливого и обременённого, и Сакура потратила бы всю жизнь на то, чтобы любить его шрамы, не ожидая ответных чувств, ничего не требуя, служа трагедии чужой жизни. Но в этом мире… В этом мире, когда она была ещё крохой, её троюродного дядю, занимавшегося бизнесом в стране Воды, перенесла на белых крыльях через океан Окабе Канаде. Дядя на сборах клана Харуно постоянно вспоминал ту главу своей жизни. Он рассказывал об ужасах, творившихся в столице и в прочих городах, рассказывал о страхе, с которым просыпался и ложился спать, рассказывал о тяжелом выборе: бежать или остаться — и как он его принял; как ему удалось разузнать о единственном пути спасения, как он через несколько людей вышел на контакт с единственным человеком, способным безопасно пересечь океан; как шёл дождь в ту холодную ночь, как клубился туман, и как светлые мысли отважной прекрасной куноичи посеяли в его сердце надежду. А потом Окабе Канаде издала книгу. А потом ещё одну. А потом страну Воды сотрясла революция и унесла за собой старое зло — и Сакура посмотрела документальную съёмку, сидя на коленях своего дедушки, и глаза у неё были круглые-круглые, и музыка стучала в голове вместе с кровью и пульсом, и Окабе Канаде, мелькнувшая на экране, действительно была прекрасной, благородной и очень смелой, и дедушка, патриарх клана, сказал родителям своей внучки: «если малышка хоть в чём-то сравнится с этой женщиной, большей гордости нашему клану не нужно». Какой там Саске, если задуматься. Какие там мальчики в нежном детском возрасте. У девочек появилась героиня! У девочек появился пример для подражания! Какие там дочки-матери, какие там кукольные домики и чайные церемонии с плюшевыми игрушками — дайте Сакуре в руки палку поувесистее, она наденет поношенную юкату, которую не жалко, и пойдёт рубить крапиву, представляя себе войско Ягуры, и будет корпеть за домашним заданием, воображая, будто пишет книгу, способную изменить мир! Она отрастит себе волосы не из-за слуха, что Саске так нравится, а потому что у Окабе Канаде длинные волосы, и Сакура научится плести элегантные пучки и прятать в них что-нибудь опасное, потому что вот так надо, а не как им говорит на «женских» уроках учительница в Академии! Эпоха женщин, как вспомогательных героев, прошла; если раньше больше всего мечталось о прекрасном возвышенном юноше, собиравшемся изменить мир, если мечталось стать его опорой, поддержкой, крепостью, вдохновением — всё, достаточно, хватит. Как можно мечтать быть продолжением чьей-то личности, когда есть Окабе Канаде? Когда есть её даймё, Кацура Йоко? Когда есть Юки Ширагику, Теруми Мей, Мацубаяши Пакура? И все, как одна, прекрасны, каждая по-своему, и опасны, и умны, и гениальны, любимы обществом и своими мужчинами (а у них не может не быть мужчин) за силу, а не покорность. Так, может быть, не стоит бояться ничего? Вот они не боялись, значит, и Сакура не будет. Нет, надо стать смелой, и прекрасной, и женственной, и доброй, и благородной, а чайные церемонии потом как-нибудь приложатся на будущие отношения. Нет, пусть ей восхищаются, пусть по ней вздыхают. Лучше мужчины будут ценить её по заслугам и силе, а не по влюблённости в них и службе чужой судьбе. Нет-нет-нет. Как раньше на это смотрели, смотреть нельзя. Женщины могут изменить мир, они его и изменили, и Сакура хотела пойти по стопам Окабе Канаде, достигшей самых высоких вершин и не опустившей рук, в отличие от Сенджу Цунаде; мечтала стать духовной преемницей идей и ценностей «Девы Тумана». Ино тоже носила пучок. У Ино было всё то же самое, только ей не клан зачитывал вслух книги Окабе Канаде, только они не всей семьёй, собравшись вне стен Конохи, смотрели документальную съёмку — Ино изучала их кумира тайно и украдкой. И с Сакурой они обсуждали Окабе Канаде тайно и украдкой, чтобы никто не догадался, чтобы никто не подслушал, чтобы никто не узнал. — Она же Мизукаге, — объяснила ей шёпотом Ино, когда они принимали решение, как обсуждать величайшую женщину своей эпохи, — если кто-то узнает, что она нам нравится и что мы хотим быть, как она, то это могут счесть предательством отечества, понимаешь? И тогда пиши пропало. Мечтательность Сакуры сосуществовала в ней вместе с аналитическим складом ума, так что возражений не было. Для большего успеха обсуждений Окабе Канаде привлекли также Шикамару и Чоджи — конечно, Пятая Мизукаге не была их безусловным кумиром, но они тоже, со всеми осторожностями, фанатели и тоже осторожно читали её книги, когда отцы и матери были заняты. А после того, как Сакуре удалось в подвале своего дома показать им копию документальной съёмки, лояльность Ино-Шика-Чо была выиграна до гробовой доски. Пересматривали примерно раз в месяц, скрупулёзно разведывая обстановку предварительно, а после тщательно заметая следы и создавая варианты алиби. Это был их секрет на четверых. Когда стало известно, что Кири примет участие в экзамене на чуунина (все члены клуба развешивали уши, чтобы узнать одними из первых), начали совершаться определённые приготовления. Тайный клуб фанатов Окабе Канаде хотел автографы. Срочно. Очень. В общем, устаканились так — сначала попытаться выследить общие движения делегации Кири, потом найти в них возможность, затем возможностью невзначай воспользоваться. Желательно, чтобы никто ничего из родной Конохи не заметил. На следующий же день после прибытия Кири Сакура собиралась подобраться к отелю, чтобы разведать обстановку. Сенсорный радиус у неё кое-какой имелся, только большой концентрации требовал. Ино дежурила в магазине, собирая слухи, Чоджи наблюдал за кланами. Шикамару должен был попозже присоединиться к Сакуре, чтобы попытаться вычислить паттерны передвижения АНБУ. Какаши-сенсей куда-то удачно запропастился, так что возможность была не менее золотой, чем экономический успех Златорукого Расы — надо было брать и срочно. К сожалению, едва Сакура начала осторожно подползать, ещё не успев толком какие-то иллюзии на себя накинуть (простенькие, из учебников, но полезные), рядом с ней плюхнулось тело. Она приглушенно взвизгнула. — Сакура-чан, ты потеряла что-то, даттебайо? — очень громко спросили её на ухо. — Дурак! — взвилась она. — Ты что делаешь?! Я важным делом занимаюсь! Или отстань, или потише! Совсем рехнулся?! В характере Наруто не было ни отставать, ни вести себя тихо. План мог накрыться медным тазом очень быстро, но Ино-Шика-Чо рассчитывали на Сакуру, так что надо было что-то делать. Пока Наруто балаболил про дурацкого Какаши-сенсея, про не менее дурацкого, в его понимании, Саске и про скуку смертную, она лихорадочно соображала. Выбора не было. — Ты вообще знаешь, кто живёт в том отеле? — прошипела Сакура, показывая рукой в сторону здания, находившегося от них примерно в пятистах метрах. — А? Не-а, — моргнул Наруто, сбитый с мысли. — Вот ты говоришь, что хочешь быть Хокаге, — запальчиво и тихо продолжила Сакура, — так если бы ты действительно хотел, то ты бы знал! Там сейчас гостит величайшая женщина современности, Пятая Мизукаге, Окабе Канаде! Так вот, если бы ты знал, ты бы тоже мечтал получить её автограф! — Никогда о ней не слышал, — растерялся Наруто, округлив глаза. — А что, она крутая? — Очень! И Сакура, знавшая по опыту, что лучше работать с Наруто, чем против него, принялась за подробный эмоциональный монолог о жизни и судьбе Окабе Канаде, о её невероятном гении, и так далее. Наруто, поражённый, слушал с открытым ртом. Она ему и про Кровавый Туман, и про Ягуру, и про спасение через океан, и про книги, и про революцию, и про мир после всё-всё-всё рассказала, что знала, с аргументами и фактами. Когда замолчала, чтобы отдышаться, Наруто с щелчком захлопнул челюсть. — Так чего же мы ждём? — воскликнул с горящими глазами. — Пошли сейчас! Вот стану Хокаге, буду с ней дружить! Она… она же герой! Надо и автограф взять и… и вообще! — Нельзя, — с тяжёлым вздохом сникла Сакура. — Нельзя, — поддакнул знакомый голос. К ним осторожно подполз Шикамару. Наруто кратко ввели в курс дела про секретный клуб фанатов Окабе Канаде. — В общем, — подытожил Нара, спокойный, как лось, — Наруто, если ты с нами, — Шикамару сразу, видимо, понял, что введение Узумаки в курс дела было вынужденной мерой со стороны Сакуры, — ты должен знать наши правила. Никто из взрослых не может знать, что мы восхищаемся Окабе Канаде. Соответственно, никто не может знать, что мы планируем взять автограф. — Но почему? — Наруто нахмурился. — Она же иностранка. А с Кири у нас нет такого мирного договора, который позволял бы дружбу между нашими нациями, — спокойно объяснил Шикамару. — Мой папа работает над этим, но подробностей я не знаю. Короче, — он почесал подбородок, — пока не подпишут новый договор, мы не можем фанатеть в открытую. Иначе нас воспримут как предателей отечества, будут допрашивать. Может дойти до суда. Или до пыток. Или до казни. — Чего-о-о-о, даттебайо?! — Наруто от возмущения чуть на ноги не вскочил. — Это же неправильно! Разве нельзя восхищаться кем-то, кто не отсюда?! — А ты думаешь, чего я ползла в сторону отеля? — буркнула Сакура. — Ты меня чуть не выдал своей громкостью. Мне надо было разведать обстановку, а мы так заболтались, что теперь даже не знаю, стоит ли. — Ещё не обед, — заметил Шикамару. — Можем чуть-чуть приблизиться. Они осторожно залезли в орешник. К счастью, он утыкался в старую иву, а ива выходила на пышные молодые ёлки, так что можно было там и засесть. Конечно, в итоге они почти не приблизились, но там дальше люди ходили, да и АНБУ сидели, а Шикамару и Сакура едва могли иллюзиями чакру Наруто спрятать. Сделали ему выговор заодно, что не умеет, и дали совет срочно научиться. — А чёита вы тут делаете, а? — прозвучал из ниоткуда голос. — А-а-а-а! — дружно взвизгнули дети Конохи, вцепившись в друг дружку. На них со спины смотрел незнакомый ровесник, поставив руки в боки. Его белые волосы отливали на солнце. — Д-да мы тут это, — нашёлся было Наруто, но потом понял, что не нашёлся. — Шишки собираем! — встряла Сакура. — Для варенья! — поддакнул Шикамару. И, прищурившись, спросил, — а ты кто? Мальчик смерил троицу скептическим взглядом. — Кто же летом собирает шишки? — вопрос был явно риторический. — Ёлки-сосны у нас тоже растут, между прочим. Тоже мне, — он нахально осклабился, — шпионы. — Мы не шпионы, даттебайо! — возмутился Наруто. — Нам за автографом! — А, — мальчик моргнул. — К тёте Канаде, что ли? Шикамару и Сакура обменялись встревоженными взглядами. Надо было срочно понять, правильный это человек, или неправильный. — Ну так и подошли бы, — продолжил тем временем незнакомец. — Чё сидеть-то? У неё часто просят. Стесняетесь, что ли, а? Белки? — Сам ты белка, — насупился Наруто. — Нам, это самое… — Всё очень сложно, — встрял Шикамару. — Требуется план, — нервно добавила Сакура. Лицо мальчика отражало полное недоумение. — А нахера? — спросил он почти философски. Наруто, как понял, пересказал трудности подхода к кумирам иностранных держав. — А-а-а, бля, — задумчиво почесал голову мальчик. — А чё так сложно-то? В его сторону развели руками. — Хера-се вы живёте, конечно. — Да вообще, даттебайо! — возмутился Наруто. — Нет, что бы раз — и всё. А мы тут в кустах сидим! — и, опомнившись, спросил, — а тебя как зовут? — Хозуки Суйгецу, — мальчик несколько театрально, почти рисуясь, поклонился. Потом скривился, — последний из моего клана, то бишь, я и глава, и всё остальное. «Как Саске», — подумала Сакура. — Ну и я из Кири, само собой разумеется, — добавил он. — А вас как звать? Троица представилась. — Ну короче, если что, то у вас есть, наверное, одна лазейка с этой вашей историей, — Суйгецу задумчиво потёр подбородок. — Нашего гида Ширануи Генма зовут. Но через него я бы не советовал, уж больно он нервный. А ещё есть Майто Гай. Он чокнутый, постоянно с нами ошивается. Думаю, если вы придумаете какую-нибудь чушь про его культ Силы Юности и напроситесь с ним потренироваться… может, чё-нить получится. — А ты откуда знаешь? — прищурился Шикамару. — Да он задолбал потому что, — кисло ответил Суйгецу. — Я в солнечных очках из-за него разве что не сплю. Злоебучее гендзюцу, — он с чувством пнул шишку. — А тётя Канаде говорит, давай сам учись вот с этой дребеденью справляться, мол, база есть, так если есть, хули ноешь, тут думать надо. Из его слушателей никто ничего не понял. Потом Шикамару осенило. — Так ты этого имеешь в виду? — Н-да. — Ох, — Шикамару спрятал лицо в руках. — Ох… — О чём вы, даттебайо? Надо какого-то мужика уломать? — Не какого-то, — мрачно подытожил Шикамару. Он задумался. — Но кстати… И смерил многозначительным взглядом нового знакомого. — Товарищ, — Шикамару для торжественности даже поднялся на ноги. — Я предлагаю союз. Вы нам — Майто Гая, — он сглотнул, — а мы вам — отсутствие Майто Гая.***
В Танзаку-гай, в отеле на окраине, в котором временно остановилась делегация Ото, целый этаж гулял ходуном от криков и возмущений. Гурен сидела на лестнице и, развесив уши, умиротворённо курила. — Джирайя, с какого рожна ты взял, что я хочу быть Хокаге?! — сипло и с надрывом крикнул знакомый голос с другого конца коридора. — Да ты же самый квалифицированный! Ты чуть было Четвёртым не стал! — Ну и что? Не хочу. Не хо-чу! — Но ведь в твои планы должна входить шляпа! — что-то разбилось. Кажется, ваза. — Я хочу заниматься лабораторной деятельностью на досуге. А в целом всё, что мне нужно, это сад, — вкрадчиво и язвительно ответил Орочимару. — В котором я буду удобрять помидоры моими врагами! Всё! Мне осточертела пассионарность. Ясно?! Тебе надо спасать Коноху, сам и спасай! — А ты? Ты бросишь меня с ними на произвол судьбы?! — драматично воскликнул Джирайя. — Я тебе буду помидоры присылать, — пауза. — Сливы не дам, мне самому нужны. Рядом с Гурен неловко опустился Джиробо. Она понимающе похлопала его по плечу. Вообще, хотя Отогакуре была создана на коленке и только для военного переворота Конохи, взятые в оборот люди разных возрастов оказались довольно приятными. После долгих лет параноидальных скитаний можно было хоть как-то отдохнуть, не оглядываясь через плечо, и Гурен была этому рада. — Вылезай из своего кризиса среднего возраста! — рявкнул Джирайя с ноткой паники в голосе. — Потом на пенсию! Потом! — Да не хочу я править, сколько можно повторять, ты, — и Орочимару прорычал довольно изысканный набор ругательств. Гурен мысленно записала оборот «ебанистический ты, трахнутый об подоконник, кусок рваного гондона, раздери твою жопу через очко бабушки». — Это как? — распахнув глаза шепнул ей на ухо Джиробо. — Это, — она помялась. — Накопилось, видимо. — Помидоры, в рот мне ноги! Орочимару, какие нахуй помидоры?! — Чёрные! — Да сдались они тебе, ну твою мать- — И долго они ещё так? — нервно спросил Джиробо. — Не знаю, — пожала плечами Гурен. И добавила, — вот если бы они были гомиками, дело было бы проще, наверное. Звук битого стекла. — Или нет, — подумав, признала она. — Но, — вздох, — это было бы очень эстетично. — Да я тебя переубежу! Переубежду! Пере… перебдю!.. Перебздю? — Отстань, Джирайя! Никакой блядской шляпы Хокаге! — пауза. — И не вздумай ко мне лазить в окно, когда будем в Конохе! Да, пола Отокаге никто официально не знает, ну и что?! — Та я скажу, что к любовнице! — возмутился Джирайя. — И буду лазить! — Тогда я всем скажу, что Отокаге — трансвестит! — злобно пригрозил Орочимару. — Ты не посмеешь! — судя по тону, Джирайя побледнел. — Ещё как посмею! «Нет, если бы они были гомиками, — решительно подумала Гурен, — точно было бы легче. А так ни себе, ни людям. Очень безответственно с их стороны».