Игра теней

      — Это не демоны!       Лже-Винчестеры заталкивают меня в первую попавшуюся открытую дверь и запирают на защелку. По камерам увидят, куда мы ушли. Отыщут быстро.       — Не демоны, не демоны. Их не существует.       — Детка…       Не надо огорчать меня тем, что монстры существуют. Не тот мир. У нас коллективные галлюцинации. Всё пройдет. На фоне стресса всякое случается, страдает, как правило, психика. Выпишите волшебную таблетку.       — Не демоны! — повторяю для них уже по-английски.       С моим состоянием нужно что-то делать. Я не хочу больше бояться, видеть всякие ужасы и просыпаться от кошмаров в холодном поту. Дин-Дженсен держит меня за плечи, стараясь не дать совершить какую-нибудь глупость, которая повлечет за собой нежелательные последствия в виде одиночки в отделении для буйных.       Там я одна и не вижу никаких ужасов!       — Что это было?!       Мужчины переглядываются, не понимая чужого языка. Учите. Вы всё-таки в России, а у не себя в Америке.       — Наташа, — забавно выговаривает Сэм-Джаред мое имя на шипящей букве. Наташа. С акцентом. Мне безумно нравится американское произношение, нравится, как звучат их голоса. Более приятен на слух, нежели свой родной. И что? Такое бывает.       Пощечина отрезвляет.       — Dude!       Дин пожимает плечами, не испытывая угрызения совести за содеянное. Иначе меня было не заткнуть. Дотрагиваюсь до пылающей от увесистой пощечины щеки. Дико больно. Браво. Постарался на славу.       У них обоих есть жены, дети. Им голоса в голове приказали поехать в Россию? Бросить актерскую карьеру, семью, друзей. Или это летние каникулы у них такие? Решили посмотреть на далекую сторону.       Под личиной охотников на нечисть. У нас таких здесь предостаточно. Только это не сериал. Выкрутиться не получится, от тюрьмы их ничто не спасет. За убийство следует наказание. Неужели они были готовы рискнуть и пойти на мое убийство?       — Почему?       — Что? — спрашивают одновременно.       Эта их винчестеровская синхронность — отдельный вид прекрасного.       Попрошу на встрече с родителями, чтобы они принесли мне учебники по английскому языку. Вроде бы в построении предложения сначала идет подлежащее, затем сказуемое и только потом другие члены предложения.       Я же не планирую задерживаться в психушке. Зачем просить что-то приносить? На днях меня отпустят. Пятью минутами ранее уверенности было больше.       В дверь ломятся.       — They are real.       Кто?       — Girl, you have to stop denying reality as it is.       Их голоса смешиваются, в дверь долбятся. Всё раздражает. Голова разрывается на части. Хватит! Закрываю уши и отхожу на расстояние от мужчин. Мне нужно пространство.       Дайте тишину.       Парадокс. Когда она есть, хочется говорить без умолку. Стоит получить желаемое, как возникает надобность повернуть всё обратно. Ситуация не подходящая. Я не могу сконцентрироваться. Хоть с пеной у рта что-то доказывайте, я не могу вступить в монолог.       Они твердят мне успокоиться, взять себя в руки и перестать паниковать. Я прямо сейчас открою дверь санитарам со шприцами. Они устроят мне тур по царству Морфея.       Судя по неадекватной решительности на моем лице, Дин считает своим долгом поступить по-своему. Я не просила его о… Он поворачивает меня к себе, кладет одну руку на талию, второй обхватывает шею и притягивает для поцелуя.       Целует не невинно, будто в первый раз с незнакомкой, боясь ее спугнуть своей настойчивостью. Это реанимация для человека, держащегося на волоске от падения в пропасть. Он избавляет меня от совершения роковой ошибки.       Ощущаю приятное давление на своих губах и со стоном позволяю его языку проникнуть в мой рот. Он целуется, как бог. Девушки меня поймут, если есть с чем сравнивать. Но даже при первом поцелуе можно всё понять: по слабости и дрожи в коленях, стягивающемуся узлу внизу живота; ты чувствуешь легкое головокружение, пьянея как от самого крепкого алкоголя.       Когда он отпускает меня, я медленно распахиваю глаза и вижу перед собой уверенного человека, который получше разбирается в жизни и которого следует послушать. За ним нужно идти и доверять. Он вдвое старше меня. Но что актер мог повидать?       — Ты не Дин.       Но только Дин посмел бы поцеловать девушку столь нагло. Дженсен, всё очень плохо. Нам необходимо выбираться со дна на поверхность — отпустить тьму, прояснить разум и закрыть страшную главу наших историй.       — Что будем делать?       Отличный вопрос, Сэм. Актуальный на все времена. Некоторых людей он мучает всю их жизнь.       Дверь почти взломали. На окнах решетки. Нам не вырваться. Втроем можно было бы попытаться дать отпор, но от меня никакой пользы. Я не умею драться. Хотя обстоятельства порой складываются так, что иного выбора не останется.       — Она нужна нам, Сэм.       В недоумении смотрю на Дина. Убить или спасти? Вы уж определитесь.       Замок сломан. Толпа налетает на нас и пытается скрутить. Это входит в привычку — каждый день нарываться на неприятности. Скучает по нам койка с плоским матрасом и вонючим унитазом.       На этот раз нас распределяют по соседству. В левой смежной комнате запирают Дина, в правой — Сэма. Слишком далеко они находятся друг от друга, не смогут даже словом обмолвиться. И я не передам им ничего.       Никто первым не нарушает молчание. Они увели меня от санитаров, но надеялись на что? Чем они руководствовались? Инстинкт? Увидели, что человек попал в беду и понадобилось помочь ему? Опять всё вышло им боком.       Вспоминаю события, предшествующие героическому поступку охотников. Значит, демоны заполонили психушку. Или они у меня в голове. Начинаю подозревать, что я попала сюда заслуженно.       — Sweet.       Черт. Я перестану странно реагировать на его голос? Как дрессированная собачонка, обожающая своего хозяина. Осталось повилять невидимым хвостом. Сойдет и задом.       You taste like a ripe apple.       На вкус… что? Сконфуженно моргаю, глядя на стену. Скорее забираюсь на койку и прижимаюсь ухом. Мое сердце от страха не колотилось так быстро, как от комплимента Дженсена.       Это был компот.       Какими именами мне обращаться к ним? Они считают себя персонажами сериала. Мой мозг отказывается воспринимать их теми, кого по сути не существует. Всё запутанно.       — Спасибо… Дин.       Ведьмы в обольщении хороши, как и демоны. Еще посчитает, что я его очаровала.       Он, заигрывая, спрашивает, понравилось ли мне. Специально добивается того, чтобы я краснела? Не видит же мою реакцию. Хотя о ком я говорю. Это Дин, мать его, Винчестер. Герой-любовник. О его похождениях пора книжки писать. Прекрасно сам знает, в чем конкретно он хорош.       Самодовольная рожа. Но какая рожа.       Касаюсь губ, еще горящих от его поцелуя.       Динчик, тебя не смущает наша разница в возрасте? Да-да, необязательно всё усложнять. Если он настоящий охотник и прошел через огонь, воды и медные трубы, а девушка, которую он поцеловал, не была против этого, то какие могут возникнуть препятствия? Мы взрослые люди.       Какой с него спрос? Дом в ипотеку не обещает, воспитывать детей не предлагает. Эти встречи на одну ночь. Секс по обоюдному согласию. Девушки сами вешаются на такого красавчика. В чем его винить?       А вот ситуация с Лизой — обратная сторона медали. Пока братья есть друг у друга, личная жизнь им не светит. Всегда выберут свою семью. Я не собираюсь вставать между ними.       Не стоит обольщаться. У Дина специфическая манера общения с девушками. Не может он не выпендриваться. Признаюсь, впечатлить сумел.       К вечеру меня выпускают и вконец выводят из строя неприятной новостью. А как иначе? Родителям не разрешили навестить меня. Они посмотрели по камерам на мое поведение в зале отдыха, потом на срыв в столовой. Разрешение на госпитализацию маячит перед носом. Документы подписаны.       Чувствую, будто замки щелкают на моих конечностях. Я в капкане.       Ночь провожу в своей палате. Уснуть предсказуемо не удается. Всё было бы приятнее, будь за стенкой храпящий Дин. Ложусь на живот. Сердито пыхтя, взбиваю подушку и роняю на нее голову. Мысли крутятся неподходящие. Не дадут заснуть.       Полез он со своими губами.       Жмурю глаза до разноцветных точек. Моя жизнь рушится, надо действовать, а не закапывать себя еще глубже.       Губы Дина…       Сука.       С обреченным стоном перекатываюсь на спину.       В делах братьев всё всегда идет по одному месту. В груди поселяется нехорошее предчувствие. Тяжко на душе. Как действовать сообща, если языковой барьер помешает работать? Рисовать картинками план? Умора.       Спустя неизвестно сколько часов измотанная думами засыпаю. Дверь открывается. Уже утро? Никуда не иду. Остаюсь валяться на койке и дремать. Лишь бы кто из посторонних с ножом не заглянул на огонек. Демон, к примеру.       Вздрагиваю.       Сегодня у меня осмотр, и после него врач назначит лечение. А если галлюцинации не прекратятся?       Ближе к обеду с оптимистичным настроем и улыбкой встречаю новый день. Буду любоваться на душевно больных людей, не нервничать из-за их срывов. И главное — самой держаться при контакте с «нечистью».       Процедуры сменяются одна за другой, я обхожу врачей, смиренно соглашаюсь со всем, что они говорят. Лишь бы покончить с осмотром и приступить к лечению. Интересно даже, к чему это приведет.       На завершающем сеансе с психологом прошу его передать родителям принести мне учебники и словари по английскому. Техникой пользоваться не разрешают.       Настенные часы показывают шесть часов дня, когда меня приводят в комнату отдыха. Винчестеров не наблюдаю. Где еще им быть? Только в своих палатах, но и там койки застелены. Они до сих пор в отделении для буйных? Мера наказания с каждым разом растет?       Без них совсем тоска.       Не могу определиться, бежать отсюда или дать врачам шанс вылечить меня? Я не выдержу видеть повсюду призраков и демонов. Это не жизнь.       Отбой дают в девять. Иду по коридору вместе с остальными пациентами, погруженная в свои невеселые мысли. Настроение так и упало — из-из отсутствия Винчестеров. И тут я налетаю на что-то громадное. «Скала» упирается руками мне в плечо, предостерегающе не давая подступиться ближе, но после, как он видит, с кем столкнулся, то даже немного притягивает к себе.       — Сэм!       — Привет, — он вскидывает брови и улыбается как-то неловко. Не везло ему с девушками капитально. То свяжется с монстром, то бабки подкатывали. А любимые всегда неизбежно погибали.       — It's all his height and heroic shoulders.       Обиженное ворчание старшего брата. При всей их суровости они оба могут выглядеть несуразно мило. Взрослые мужики. У одного взгляд щенячий, а улыбка застенчивого пацаненка, у второго — детская обида в глазах и россыпь веснушек.       Указываю подбородком на свою палату, мол, иду вздремнуть немного. Они кивают, тоже расходясь по комнатам. Развлечений тут маловато. Без интернета и вовсе подохнуть можно.       Что мешает им копперфильднуться отсюда?       Реальность устроена сложнее кино. Там всё постановка: сценарий прописан, метки указаны. А здесь придется полагаться только на свои силы. И после смерти не воскреснут. Боже, надеюсь, они это понимают. […]       После случая в столовой всё затихло. Демоны не являлись. Возможно, положительно сказывалось действие горстки таблеток, которые я стабильно каждое утро принимаю. Запиваю водой и затем показываю медсестре, что под языком не прячу их.       Винчестеры практически со мной не контактируют, но держатся поблизости, словно охраняют. Это возвышает мою самооценку до небес.       За уроком рисования ко мне подсаживается старушка и вручает браслет с крестиком. Она тоже что-то видела?       — Зачем вы…       — Бери, бери. Тебе понадобится, — настаивает пожилая женщина. — Молись почаще, милочка.       — Не сказала бы, что я…       — Берегись. Демоны окружают тебя, — не унимается она, вкладывая мне браслет в ладонь и сжимая в кулак. Крестик до крови впивается в кожу. Я шикаю от боли, но истинно верующая никак не отстает. — Ты для них лакомый кусочек.       — Почему?       Не надо меня запугивать, это проблемы с головой не решит. Ведусь я на всякую ересь. И предсказания цыганки выслушаю, денег дам. Гипнозу легко поддаюсь. Внушаемая персона.       Весь мир скоро погрязнет в безумии, и я останусь единственным здравомыслящим человеком. В чем подвох?       — Они — твои защитники. Рыцари, — беззастенчиво показывает она пальцем на играющих в шашки двух мужчин. Лбом сейчас пробью стол. Все пути ведут к Винчестерам.       Им не придется по душе, если я буду обращаться к ним настоящими именами. Сэм и Дин. Они — Сэм и Дин Винчестеры. Дичь, но, учитывая, в каком месте мы обитаем. Я бы посоветовала им тоже принимать прописанные лекарства, а не закладывать за щеку.       С волшебной таблеткой ты будто погружаешься под толщу воды, там тихо и спокойно. Никто не тревожит, ничто не мерещится. Почти овощ, но можешь передвигаться, мыслить и говорить.       — Бабуля, демоны — плод моего больного разума.       — Ошибаешься. Принимай — не принимай успокоительное, они придут за тобой.       Закатываю глаза и случайно ловлю взглядом высокую мужскую фигуру. Сэм собой весь обзор заслонит. Поджимаю губы. Всем не терпится убедить меня в том, что монстры существуют. Ага, за двадцать пять лет никогда с ними не сталкивалась, и в одночасье случилось сразу несколько событий, которые привели меня сюда.       Согласна, это необычный случай.       Снова бросаю взгляд на Сэма. Он уходит куда-то, оставляя огорченного проигрышем брата сидеть за столом с поникшей головой. Вижу, как он облизывает губы, выкидывает голову и поворачивается прицельно ко мне.       Резко мотаю головой в другую сторону, но уже поздно. Меня засекли.       Хоть бы не усмехался.       Мне вообще не до романов с психически больными мужчинами. Да, одурительно прекрасными, но всё же. Воу-воу. В смысле, мужчинами? Давно они стали во множественном числе?       С пылающими румянцем щеками вскакиваю из-за стола, бросаю недописанную картину и уношусь прочь из зала. Не нужны мне мужики. Подождите хотя бы, не гоните лошадей.       Куда уж их гнать, если Дин поцеловал меня.       Гребаный поцелуй!       За поворотом меня сбивают с ног, зажимают рот, и тихий голос угрожающе звучит над ухом:       — Это твоя вина.       Черные глаза вгрызаются в меня, заставляя задыхаться. Действие лекарств улетучивается. Галлюцинации вернулись. Пациент гадко ухмыляется и напоследок поднимает мою руку, держащую в мертвой хватке браслет.       — Тебе нигде не спастись, Геката.       Кто?       Он отпускает меня и стремительным шагом удаляется, пока никто из персонала психбольницы нас не застукал. На ослабленных ногах оседаю на пол.       Прогресс лечения обнулился.       Всё придется начинать сначала.