***
Призрачный Город не спал. Никогда. День здесь неотличим от ночи. Усянь спустя недели перестала вглядываться в небо, чтобы увидеть солнце сквозь плотные тяжелые тучи. Они черны, как и иссохшая шедшая трещинами земля под ногами. Как лица тех обреченных призраков, которые без гроша за душой шли на закладную в игорный дом, чтобы потерять в его стенах последнее, что у них оставалось в посмертии. Центральные мощеные камнем улицы с добротными домами и террасами являлись лицом города. Здесь были самые приличные заведения, где торговали бесполезными на обывательский взгляд предметами. Какая ценность может быть в кукле или этажерке? В расписном безыскусным веере? В деревянных самых обычных крестьянских палочках для еды? В расписной ширме, опаленной огнем? А ими торговали и брали не хилые деньги! Помимо небольших ресторанчиков и чайных, Вэй Ин обнаружила игорный дом и бордель, заходить куда отказалась наотрез, успев понаблюдать, как из первого заведения выходят по частям, а из второго — со странной опустошенной улыбкой. На периферии города не было расписных фонариков, завлекающих вывесок, не слышалось смеха и тонких ароматов благовоний, заглушающих трупную вонь. Здешние обыватели олицетворяли зло в упадке, что на грани сил. Дикое и свирепое, которое толкнули с обрыва в отчаянии, лишив опоры. Усянь несколько раз, совершая обход, наблюдала драки и то, как один призрак поглощает другого величия ради. На нее смотрели злобно, принюхивались и пытались понять, что не так в этих черненых серебряных глазах, но нападать не решались. От нее — чего сама она не знала, но догадывалась, — пахло Градоначальником Хуа, что сбивало с толку и вызывало интерес. От нее пахло жизнью, теплом, еще помнящим и хранящим в сердце светлые воспоминания о жизни за пределами города, там, в большом мире Усянь имеет множество якорей столь прочных, что позволяют ей держаться на плаву. Благодаря любви она еще держится на плаву. Из-за нее же и оказалась в столь бедственном положении. — Господин Инь, — перебирая отчеты, Вэй Ин сидела напротив падшего бога. Их столики были расположены зеркально и отделимы лишь расстоянием в полтора чжана. — Я никогда не слышала, чтобы заклинатели пытались проникнуть в Призрачный Город, но этот документ говорит об обратном, — она приподняла раскатанный свиток. — Заклинатели регулярно пытаются проникнуть в город. Сделать это не сложно, уйти живым — отнюдь, — мужчина качнул головой, предварительно мазнув глазами по свитку в руках Усянь. — К тому же, о своих проигрышах говорить не любят, но Чэнчжу щепетилен в этом вопросе. Вот, как… Вэй Ин опустила свиток и вчиталась. Некие Чао из Сычуани были последними за текущее полугодие, кто сгинул на этих землях. — А что за пометка под номером 23? Инь Юй вновь взглянул на девушку и вздохнул. — Были съедены жителями города. Нумерация обозначает принятая мера. 1 — ушли сами, 2 — были изгнаны со стертой памятью, 3 — обращены в призраков, 4 — остались во служение городу, 5 — без вести пропавшие… — Без вести пропавшие? — девушка недоумевающе улыбнулась, а затем коротко хохотнула. В такое верилось с трудом, как и тот факт, что номер один встречается столь редко, что можно и не искать в раскатанном свитке. Хотя интереса ради можно поднять архивы. — Так бывает, когда ни я ни Чэнчжу не успеваем встретить нарушителей, а никто из города не признается, что и как сделали, — мужчина дернул уголками губ. — Господин Инь, а… — Усянь замялась. Она не решалась спросить прежде и нервно почесала нос указательным пальцем. — Господин Хуа тоже… ну, — пауза. — Людей ест? — Боишься? — на мгновение мелькнула широкая улыбка и тут же скрылась под маской любезной бесстрастности. — Пф, еще чего, — девушка порывисто сложила руки на груди и села полубоком, смотря в сторону. На самом деле, она боялась. Кошмары преследовали заклинательницу каждую «ночь» и в них Ци Жун с периодичностью становился Хуа Чэном, а тот съеденный мальчик — ею же. — Нет. Господин Хуа не ест людей. Ее плечи расслабились и она вздохнула. Сведя в очередной раз графики с показателями энергии Города, она скатала свитки и оставила их на краю стола. И все же было в ее действиях что-то, что привлекло внимание мужчины. — В чем дело? — Один призрак сегодня осмелился меня коснуться, мне пришлось развеять его, — Усянь смяла рукава пальцами. — Он услышал, что мое сердце бьется и пришел в буйство. Мне нужен меч, господин Инь. Без него я ощущаю себя как-будто голой. — Это не хорошо, — мгновение, и он продолжил. — Я поговорю с Чэнчжу. Девушка кивнула и хотела было пойти в библиотеку, чтобы выбрать чтиво на сон грядущий, как была остановлена в проеме вопросом в спину: — Ты кричишь по ночам. И зовешь а-Чэна. Я не лезу в твою личную жизнь, но… — О, Небеса! — девушка обернулась, зарделась и замахала руками перед собой, понимая, что мог подумать о ней мужчина. — Это не тот а-Чэн, я бы никогда так не назвала Князя! — с нотками паники в голосе продолжила, срываясь на нервный смех, скрывающий опустошение и стыд. Как если бы была поймана на чем-то действительно горячем. — Полагаю, я звала Цзян Чэна. Мы выросли вместе. Он всегда защищал меня. От всего. Такой ответ он принял и ожидал, наверное, откровений или чего-то в этом роде. Во всяком случае, в его взгляде стоял немой вопрос, а Вэй Ин не ощущала себя способной говорить с кем-либо на эту волнующую тему. Наследник Цзян стал ее миром с той самой секунды, как она его увидела. Очаровательно хмурый и критичный ко всему окружению, а к себе в особенности. Отношения не заладились сразу, по началу Цзян Чэн искренне ненавидел оборванку с улицы за то, что она отнимала отцовскую и сестринскую любовь. За то, что мать хмурилась больше обычного и исходилась ядовитыми фразами на грани любезности. Ему было сложно принять ее в семью и как бы не старалась шицзе примирить брата с шимэй, все было тщетно. До тех пор, пока не вышел из нежного детского возраста в подростковый. До тех пор, пока не осознал, что больше не соревнуется и тревожит ее не жгучей ненависти взглядами, а теми, что присваивают себе без остатка и тонут в любимом образе. С момента осознания и принятия они не могли надышаться друг другом. В тот вечер воспоминания нахлынули с новой силой и она разрыдалась в подушку, предусмотрительно запечатав комнату поглощающими шум талисманами. Он думает, что я мертва… Усянь захлебывалась отчаянием. Водоворот мыслей тянул ко дну, не позволяя дышать ровно и фиксироваться на чем-либо еще. Возведенная стена между собой и тем, что она чувствует, рухнула и придавила тяжестью к постели. Ранила осколками нежное сердце и потревожила душу, которая стремилась воссоединиться с возлюбленным. Возлюбленным, который отдан вовеки другой. С того вечера она стала больше пить и меньше спать. Сил хватало лишь на то, чтобы разобраться с бумагами. Выходила девушка из комнаты, чтобы пополнить запасы пищи и вина, а так же обеспечить себя работой и снова закрывалась не столько в комнате, сколько в самой себе.***
Осенний фестиваль затронул даже Призрачный Город. Улицы оживились скаберзными песенками, преобразились лентами фонариков, что тянулись зигзагами от одного конька крыши к другой. В палатках появились новинки мира духов и съестное, которое обычно для людей, а никак не для мертвых. — Разве призраки едят сладости? — минуя торговку под руку с управляющим, Усянь не рискнула брать танхулу во избежание проблем. — Да, — Инь Юй приостановился и развернул девушку за плечи, заставляя всмотреться вдаль, к выходу из города, где за барьером ощущалась жизнь. — Сегодня ночь духов, границы миров еще тоньше. Люди по ошибке или целенаправленно посещают город без вреда для себя и наоборот, призракам разрешено покидать пределы города, но к рассвету они обязаны вернуться. Глубокомысленное протяжное «о-о-о» потонуло в гвалте развлекающейся толпы. Призраки огибали застывшие фигуры посреди улицы и не выражали недовольства только из-за того, что Усянь была в сопровождении важной фигуры города. Не смотря на признание Хуа Чэном лично и то, что она уже варится в этом котле чуть больше полугода, признания со стороны горожан она так и не снискала. А вот алчущие взгляды, шепотки в спину и ответы на грани грубости в лицо — вполне. Инь Юй говорил, что это из-за того, что она часто улыбается и смеется, из-за той искренности, какую не скрыть за искусной ширмой образа: сколько ни старайся, Вэй Ин, а у тебя не выйдет притвориться той, кем ты не являешься. Ранее она никогда не завидовала этим душам, но сейчас нечто темное промелькнуло во взгляде и поджатых губах. — Хочешь прогуляться во внешнем мире? — вмиг догадался мужчина. Иногда его проницательность вставала костью в горле. Она покачала головой с вымученной улыбкой и опущенным взглядом, скрывая печаль за густыми ресницами. Инь Юй не мог не заметить, что в покоях второй управляющей Призрачным Городом воцарилась тишина с того вечера, как они заговорили о личном. Он видел, что с тех пор в ней что-то надломилось и она тщетно скрывала бледность за румянами, рисовала на лице живость отсутствующих красок умелой рукой, и если не знать, куда смотреть, можно поверить. Чэнчжу верил, но он не проводил с Вэй Ин столько времени, сколько приходится в силу обстоятельств управляющему. Либо делал вид, что не видит, как затухает огонек ее души, позволяя мраку объять это пламя. — Из-за Наследника Цзян? Усянь замерла на мгновение. Услышать титул и фамилию из чужих уст осязаемо больно. Девушка крепко сжала челюсти и задержала дыхание, чтобы не ляпнуть грубое напоминание не лезть не в свое дело. Удивительно, но она нашла в себе силы для глубокого поклона прежде, чем сорваться обратно в поместье. В спасительную тишину четырех стен, где себя и свое сердце запечатала, заливаясь горючими слезами. — Беспокойный ребенок, — мужчина покачал головой и двинулся следом. Он не имел привычки вслушиваться в треп обывателей или призраков, но совсем свежие души вывели историю в массы и здесь. Так он узнал о трагичной любви наследника и дочери слуги, сгинувшей в лапах Ци Жуна, а подстегнул новый виток сплетен тот факт, что в лице Вэй Ин и была узнана главная героиня относительно свежей новости, которую не удалось пресечь на корню. Нет-нет, но шепотки по углам разносились, а взгляды рассекали глубокими ранами прямую спину гордой заклинательницы. Он видел, как она становилась меньше, когда слышала имя разлучницы. Она вновь запечатал комнату талисманом тишины. Инь Юй замешкался. Стоит ли пытаться говорить с ней сейчас? Потоптался на болевой с изяществом могуая, безупречно, Инь Юй. Но сколько бы мысленно себя он не ругал, какой в этом толк? Подождав еще примерно с палочку благовоний, мужчина отворил дверь и мягко ступил в покои девы Вэй. Она лежала на кровати и сотрясалась стихшими рыданиями, прижимая руки к сердцу. — Вэй Усянь, — не громко позвал он ее, когда осмелился приблизиться к широкому ложу с красным балдахином и не получил ответа. — Вэй Ин, — попробовал снова и реакция была. Дева подтянула колени к груди и уткнулась в них, давя рвущиеся наружу рыдания. Мужчина не знал, плакать ему или смеяться. Умудренный опытом воин, низвергнутый небожитель и верноподданный главного кошмара Небес — он не ведал, как быть со слезами девчонки. Совершенно не заметил, в какой момент перестал раздражаться от ее присутствия, а уж ощутив вкус появившегося — совершенно внезапно! — свободного времени, нашел в себе чувство благодарности. Руководствуясь им, он присматривался к заклинательнице, узнавал о ней истории и невольно проникся уважением к ее волевому характеру. Фамильному, он бы сказал, потому что в ее поведении было так много от «старушки» Баошань-саньжэнь, что не сравнивать было невозможно. — Чэнчжу разрешил нам покинуть город, он выяснил, где твой меч. Она затихла. Спустя считанные мяо развернулась и поднялась на дрожащих руках не скрывая своей боли за ширмой распущенных волос. Шпилька выпала из прически и валялась в измявшемся шелке, что делало ее еще более… беззащитной? Мужчина склонил голову к плечу, анализируя эту мысль. И продолжил: — Он в Храме Предков Пристани Лотоса. Призраку не пройти сквозь барьер незаметно. Было бы много шума, — он смолк ненадолго, а она подобралась ближе и утерла красный нос рукавом. — Но на тебя и меня барьер не среагирует. Ты же знаешь, как попасть в Храм Предков семьи Цзян? — Да, — хриплый шепот и кивок. Девушка засуетилась и будто ожила. Нашарила рукой шпильку и сжав в руке, забегала по покоям. Умылась, нанесла белила и румяна, подвела брови тушью и затемнила уголки век. Завершающим штрихом дева покрыла губы розовой помадой, что выглядело натурально в отличие от вездесущего красного, оттенок приятен взгляду. Инь Юй наблюдал молча, вертя в руках сосуд с принесенным вином. Пристань ничуть не изменилась. Осенний фестиваль оглушил с отвычки. Оказалось, празднество в Призрачном Городе не равно тому карнавалу, что развернулся в родном сердцу Юньмэне. Людей развлекали артисты, зазывалы приставали к каждому, кто оставался без движения. Они цеплялись за рукава и расхваливали свои товары и заведения, но это мелочи! Усянь расцвела на глазах, шутила. Смеясь, она обрывала очередного наглеца на корню и бесстыдно флиртовала прямо на глазах Посланника Убывающей Луны. Так и не скажешь, что с палочку благовоний ранее эта самая девушка, что кружится меж рядов и пробует все, что дают торговцы, сотрясалась рыданиями в гнетущем душу одиночестве. Люди порой непостижимы. Он следовал за ней высокой тенью и удивительным образом не привлекал внимание не взирая на рост, выдающий в нем как минимум заклинателя. Вэй Ин, черты лица которой слегка изменены чарами, перетягивала на себя внимание и, если уж на него смотрели, то лишь в те моменты, когда она цеплялась в его рукав и вела от одной лавки к другой. К середине ночи они исходили всю площадь, отданную под торжество, в связи с которым ворота главного клана были открыты простым смертным. Горячим шепотом Вэй Ин делилась с ним, как бегала по этим дорожкам, как тренировалась с шиди и шисюнами на тренировочной площадке, что находилась в стороне, но была вполне обозрима. Ненадолго она прикипела взглядом к постаменту с креслом с высокой спинкой, помятуя о госпоже Юй. — Пройдемся по Пирсу? — дева Вэй потянула его в очередной раз за рукав, а в другой руке у нее был засахаренный на палочке боярышник. Сахар был и на ее пальцах и на губах, вызывая мягкую усмешку. Ребенок. Как есть. Влюбленный и оттого несчастный. — Не боишься, что нарвешься на кого-нибудь из семьи Цзян? — разумеется, он последовал за ней. Доски пирса Пристани мягко поскрипывали под ногами, а чем дальше они удалялись от толпы, тем тише становилось вокруг. Да, здесь тоже были гуляки, но ходили они парочками и в основном скрывались в беседках, оставляя пищу для фантазий о том, чем могли бы там заниматься, скрытые даже от яркого полной света Луны. — Они меня не узнают, — Вэй Ин улыбнулась беспечно, скрывая дрожь. Она хотела увидеть и одновременно боялась, что не сдержится и бросится в объятия родных. Даже мадам Юй сейчас была желанна ее взору! Сколько она не виделась с ними? Год? Полтора? Треклятая дырявая память незаметно истирала образы родных, размывала их лица. Сейчас она уже и не берется судить, какой цвет глаз у мадам или дяди Цзяна, но она точно помнила, вплоть до каждой черточки, глаза ее а-Чэна и глаза шицзе. — Разве оно того стоит? — на прочитанное между строк и вопрос соответствующий. Инь Юй придержал деву, балансирующую на гране пирса, слегка покачивая головой. — Определенно, да. Я скучаю за ними, — широкая светлая улыбка в его глазах пошла трещинами болезной души. — Скучаю за ним. Хотя бы одним глазочком… вы чувствуете, господин Инь? Лотосы уже отцвели, но воздух полнится ими, — она прикрыла глаза и вдохнула глубже. Так для нее пахнет счастье, что густым бальзамом покрывает каждую трещинку израненной души. С закрытыми глазами — только вслушавшись в тихий плеск воды, сталкивающейся с балками пирса, — легко ощутить жар полуденного солнца, нагретые доски под спиной, запах и вкус супа шицзе, услышать счастливый щебет соучеников и ласковое «а-Сянь» в исполнении сестры. Инь Юй не мешал этой идиллической картине. Он даже не уверен, что ему можно смотреть на то, как уязвимо открыта сейчас заклинательница, у него было понимание, что таковой она является сейчас, а завтра, по пробуждении, может устыдиться и закрыться наглухо. И все-таки, он лелеял надежду, что при худшем раскладе деве Вэй просто сделает вид, что не наболтала в порыве благодарности лишнего. — Господин Инь, — Усянь снова дернула его за рукав и дождавшись вопросительного «мгм?», повела к пришвартованной лодке. — Вплавь? — он вскинул брови в удивлении, неуверенно ступая в лодку. С непривычки его качнуло и к своему стыду, он рухнул на дно под ее переливчатый смех. — А как же еще, по вашему, нам добираться? Храм Предков находится в отдалении от города, на границе территории клана, — Вэй Ин шмыгнула в лодку. Не испытывая проблем с равновесием, она сохраняла баланс. Бамбуковым шестом дева Вэй оттолкнулась от пирса еще долго управляла им прежде, чем взяться за весло. Посланник Убывающей Луны разместился с удобством, но сохраняя какой-никакой вид благопристойной позы. Раскинувшаяся иссиня-черное полотно с Плеядами постепенно меркнувших звезд уступала рассветной дымке на горизонте. Ночь постепенно сдавалась солнечному утру. Еще шичэнь — и яркий желтый диск покроет сиянием землю, согреет заиндевевший за ночь воздух. В Храме Предков Цзян они пробыли не долго. Защитный контур пропустил не прошенных гостей без каких-либо проблем. — И правда моя табличка, — Вэй Ин смешалась. — Мгм? — Мадам Юй меня не жаловала, так странно. Знать, что она позволила, — девушка болезненно хмыкнула и исполнила несколько поклонов табличкам своих родителей, а так же почтила память предков Цзян. Воскурила благовония и еще парочку минут позволила себе смотреть, как понимается дымка. — Пора, — на плечо Усянь легла ладонь Посланника и нехотя, но она кивнула. Встав, заклинательница забрала меч с подставки и огладила ножны, вмиг охватывавшиеся ярко-алым сиянием духовной энергии. Руку обожгло, она почти отвыкла от этого ощущения и прижала урчащий от удовольствия меч к груди, ощущая, как тот рад воссоединению, но было что-то еще. Словно он такой же сломанный, как и его хозяйка. — Господин Инь, — Вэй Ин прикусила нижнюю губу. Последние мяо она всматривалась в табличку со своим именем, пока в голове не мелькнула шкодливая мысль. — А вы можете состарить дерево? Чтобы оно растрескалось пополам, но словно по естественным причинам? Ребенок. Как есть ребенок. А впрочем, ему не сложно. Чэнчжу и с ним делится энергией. Разумеется, не так, как перепало бедной девочке, но… направив толику демонической ци, он исполнил просьбу пришедшей в восторг заклинательницы. Ближе к обеду из Храма Предков раздался вопль перепуганной прислуги, которая, хватаясь за голову, не имела соображений, как донести великим Господам и Госпоже о безобразии, случившемся с табличкой. На фоне таблички она и не приметила пропажу меча.